Nisshoku

I'm paralyzed. Where are my feelings? I no longer feel things. - Paralyzed (NF).

Казалось бы, все мрачные истории, что находят счастливые концовки, оканчиваются позитивными звонкими нотами. Это триумф. Это облегчение. Это освобождение. Это душевный подъём и смех, и широкие улыбки. Это как гора с плеч и уверенные взгляды в несомненно светлое будущее. Это планирование последующих дней, обязательно наполненное всеми самыми лучшими вещами, и ощущение радости от самого факта этого планирования, ведь только совсем недавно казалось, что будущего нет. Люди такие шумные, такие яркие, такие живые. Даже те, кто многое потерял, находят силы улыбаться сквозь слёзы, потому что пусть не их близкие, но они сами увидят грядущее светлое будущее за всех ушедших и после смогут рассказать о тех деталях, что присматривающие с Небес погибшие упустили.

- Почему так пусто, Курама? Почему я... - Это пройдёт, детёныш. Всё проходит, и это пройдёт.

На горе рядом с Конохой носится дикий ветер. Собирая аромат полевых трав и цветов, он зарывается в волосы Наруто, ласкает его щёки, манит бежать за собой, нестись бездумно куда-то вперёд, но... Всё, на что у Наруто есть силы, это смотреть на сияющее сапфировое небо, на белоснежные облака, на просвечивающие зелёные листья золотые лучи тёплого солнца и... Просто быть. Просто существовать. Война окончена, и он должен быть счастлив. Все враги побеждены, непреодолимое было преодолено, Курама рядом с ним, а дорогие ему люди живы и здоровы. Это ли не счастье? Коноха почти полностью восстановилась, Какаши был выбран Шестым Хокаге, дань памяти всем павшим воинам была отдана, и мир уже не просто существует, он живёт: люди заставляют его жить, восстанавливая дома, создавая новые связи, смело задумываясь, а то и уже имея новорожденных детей, что лучше любых слов говорит об их уверенности в этом самом мире, который выглядит непоколебимым, ведь на его страже стоят все они: шиноби Скрытых Деревень, наконец-то оставившие свои распри в прошлом. Да, Наруто должен быть счастлив. Мир восстановлен. Курама рядом с ним. Его не забрали, не отняли у него, некогда заклятого ненавистного врага, в настоящем - партнёра, лучшего друга и часть его семьи. Эта война, будь она проклята, даже принесла с собой пару хороших вещей, одна из которых - возможность увидеться со всеми, кто давно ушёл; возможность увидеться и поговорить с отцом и с Третьим Хокаге, этим хитрым стариком, который крепко обнял Наруто на прощание и нашептал о том, что так сильно гордится им. Восставшие из мёртвых принесли много боли и тоски, забрали много жизней тех, кому было так рано, слишком рано уходить на покой, но многие из них принесли с собой и возможность должным образом попрощаться; возможность, которая была отнята когда-то и у них, и у тех, кому эти люди были дороги.

- Курама... - Обещаю, детёныш. Верь мне. Это пройдёт.

Счастлив. Наруто думает, что успел позабыть значение и вкус этого слова. Он верит Кураме и его обещаниям, как доверяет ему саму свою душу на поле боя и вне его, однако глубоко внутри его сердца уже который день гноится сомнение. Пройдёт... Пройдёт ли? Эта тяжесть, что лежит на его душе. Эта тяжесть, что поселилась в его мыслях. Сможет ли Наруто вот так просто избавиться от неё? И как ему сделать это, если тяжесть эта порождена окончанием войны, из-за чего Наруто наконец-то смог остановиться, перестать нестись вперёд и что-то делать, о чём-то заботиться, о чём-то переживать и будто прозрел. - Спасибо, Наруто, - плакала на его плече Сакура, всхлипывая и улыбаясь, и морща покрасневший нос, и крепко прижимая его к себе, обнимая так, что рёбра ныли. - Спасибо тебе. За то, что сдержал обещание. Да... Да, Наруто наконец-то сдержал обещание. Точнее, это был не он. Это было одной из тех малочисленных хороших вещей, которые принесла с собой война: Саске наконец-то вернулся в деревню. И вроде бы это хорошая новость, не так ли? Вот только Наруто не знает, что чувствует по этому поводу: после окончания войны он будто совсем потерял себя. С этого когда-то всё и началось, не так ли? Зависть Саске к его силе, как раскрылось позднее, печать Орочимару, уход из деревни, преследование и перечёркнутый протектор как единственное, что служило доказательством того, что Учиха Саске вообще существовал в жизни Узумаки Наруто. Неслыханное потакание Хокаге в поисках беглеца, постоянное преследование, новые травмы и жертвы, и разрушения. Если задуматься, это всё, на что Наруто тратил до этого момента свою жизнь: гонка за спиной Саске, который раз за разом ускользал из его рук. Глядя на яркие крыши домов деревни внизу, Наруто тихо хмыкает себе под нос и в который раз задаётся вопросом, как мог быть настолько наивен. Когда он давал это обещание Сакуре, они были детьми. Да, они были ниндзя и к тому моменту уже многое пережили, но все они всё ещё были детьми: наивными, глупыми и ничего не знающими о политике, о предательстве как таковом и о том, что на самом деле несёт в себе статус нукенина. Наруто думал, что это будет так просто: вернуть Саске. Сакура думала, что это будет так просто: получить Саске обратно себе. Они на пару так крупно просчитались, ведь никогда не учитывали мнение самого Саске. Неудивительно, что тот был так ужасно разочарован каждый раз, когда сталкивался с ними: наверное, устал раз за разом пытаться разбить их невероятно крепкие и мощные розовые очки. Иногда Наруто позволяет себе мысленно обругать и Цунаде, и Какаши за то, что потворствовали ему. Очевидно, что Цунаде интересовалась Саске не только из-за того, что тот был сбившимся с пути мальчишкой из Конохи. Очевидно, что и Какаши мучился совестью из-за Саске по своим собственным причинам. И всё же они позволяли Наруто эту гонку, хотя к тому времени, как он стал старше, это стало просто смешно. Можно было верить в дружбу, надежду и спасение, когда им всем не было и пятнадцати, но после? После Цунаде стоило проявить собственную упёртость и оградить Наруто от этого бесконечного бега, ведь она знала, и Какаши знал, и все остальные знали, даже их сверстники: это давно перестало быть миссией о спасении. Саске провёл с Орочимару годы. Он уже не был просто сбившимся с пути мальчишкой. Он был нукенином, добровольно избравшим это ради личных корыстных мотивов и целей. Ещё немного о тех хороших вещах, что принесла война: Саске был помилован, тогда как розовые очки Наруто наконец-то лопнули. Он и сам не знает, в какой именно момент начал анализировать поступки Саске, а не просто сходить с ума из-за того, что тот творит. Когда все вокруг кричали о том, что беглый Учиха убил очередного кого-то там, Наруто задавался вопросом, почему Саске убил этого кого-то, какие цели он преследовал, какие у него были на то мотивы. И это был правильный ход мыслей, потому что, когда был убит Данзо, вскрылось столько грязи, сколько, как Наруто наивно верил, просто не могло быть сокрыто в тени его любимой, несмотря ни на что, деревни. - Ты просто такой светлый пацан, - проворчал однажды Курама. - Твоя жизнь была полный отстой. Ты всегда был один, ненавидимый и презираемый слепыми идиотами, видевшими на твоём месте меня и только меня. Это в тебе от Четвёртого. Тот тоже всегда умел находить свет, даже посреди самого глубокого мрака. Раньше Наруто порадовался бы сходству с отцом. Но тогда после слов Курамы на его языке осела горечь. Потому что способности видеть свет даже в самой чёрной тьме нет места в мире шиноби. Это гражданские могут позволить себе верить в лучшее и верить в других людей, но не шиноби. В среде шиноби доверять нельзя никому, порой даже своим друзьям, потому что предать может каждый и по самым разным причинам. Почему Саске ушёл из деревни? Потому что деревня довела его до этого. История клана Учих в лучшем случае печальна, хотя найдётся и множество других слов, большинство из которых непечатно, чтобы описать их судьбу. Когда Наруто узнал правду, он был в ужасе. От того, что их постигла такая судьба. От того, что Итачи пришлось сделать. От того, кем на самом деле был Данзо. От того, что старик Третий не сделал ничего, чтобы настоящий виновник понёс наказание. За одну ночь Коноха лишилась огромной части военной силы, и было переломано так много судеб, но никому не было до этого дела. А после, когда Саске отправился выполнять почти что последнюю волю своего старшего брата, его заклеймили предателем, хотя сама деревня в первую очередь виновата в том, что он избрал этот путь. - Нукенин Учиха Саске опасен, - припечатала Кохару. - О каком помиловании может идти речь? - О, почему бы вам всем просто не заткнуться? - огрызнулся Наруто, сжимая кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Разумеется, после этого его выпроводили из кабинета Хогаке. Не то чтобы Наруто собирался там задерживаться в любом случае, потому что от всего, что он услышал за считанные минуты, его переполнила такая ярость, что он был готов выпустить Кураму наружу и разнести всё вокруг. Несясь сломя голову прочь от резиденции, он тогда так отчётливо вспомнил, как лил слёзы по благородной жертве Чиё, которая отдала свою жизнь за спасение Гаары. Чёрта с два. Не была эта жертва благородной. Чиё, как и другие старейшины во всех деревнях, была древним тараканом, что сосут соки из поколений ниндзя из тени, прикрываясь благими намерениями. Это ведь она в первую очередь запечатала Шукаку в Гаару. Это она обрекла Гаару на эту проклятую полную ненависти, боли и одиночества жизнь. - Ну, это было не очень разумно с твоей стороны, - заметил позже Какаши, когда нашёл его на окраине деревни среди молодых зарослей только-только начавшего восстанавливаться выжженного леса. - Если ты хочешь, чтобы Саске был помилован... - То я должен вести себя? - не смог сдержаться, снова огрызнулся Наруто, спрыгивая с ветви на землю и начиная нервно расхаживать по земле. - С чего бы? Почему я или Саске вообще должны кому-то что-то доказывать? Разве война не расставила всё по местам? Чёрт возьми, да даже Орочимару показал себя хорошим парнем. Он спас жизни Каге и внёс огромный вклад в то, чтобы прикрыть наши задницы. Саске? Ему вообще никому ничего не нужно доказывать. Деревня была должна ему и до всего этого, но после того, как мы с ним спасли всех? - Вы с Саске? - нейтрально уточнил Какаши, вскинув бровь. - Скажете, нет, Какаши-сэнсэй? - раздражённо отмахнулся Наруто. - Я знаю, знаю. Все участвовали. Все помогали. Все бились и сражались изо всех сил, но все мы знаем, что если бы не я и Саске, ничего бы не было, и мы бы с вами сейчас здесь не разговаривали. Да что уж там, это был первый бой, который я не смог бы выиграть в одиночку. Если бы не Саске, если бы не его помощь, ничего из этого, - взмах рукой в сторону деревни, - не было бы. Это правда. И все они знают это. И именно поэтому Саске был «помилован». Потому что если бы не он, Кагуя уничтожила бы всё вокруг. Хотя, как не без злорадства не раз думал Наруто, дело ещё и в том, что Саске стал так силён, что его никто не способен будет отловить или запереть. Кто смог бы казнить его? Удержать его смог бы только Наруто и то не факт: когда они сцепились в последний раз, оба потеряли руки из-за столкновения своих любимых техник в виде чидори и рассенгана. К тому же, кто сказал, что Наруто стал бы удерживать Саске? Будь то ради казни или же чтобы удержать в деревне, теперь Наруто знает лучше. Это давно не об обещании, которое он дал Сакуре, и не о том, как поставил это обещание в центре своей жизни лишь потому, что когда-то Сакура была его первой любовью. Это о Саске, его воле и выборе, о его свободе и комфорте.

- Серьёзно? Ты наконец-то понял это? Хах, они так быстро взрослеют... Ну, не в твоём случае, но всё же. - О, просто заткнись, Курама.

Откинувшись на ковёр из полевых цветов, Наруто закидывает руки за голову и прикрывает глаза. Хорошо. Солнечно и тепло, и ветер приносит сладкие свежие ароматы. В зарослях его совсем не видно, и можно притвориться, что он растворился в природе и никому ничего не должен, что никто ничего от него не ждёт. Вот только проблема в том, что ждут. Много кто и много чего, тогда как Наруто впервые в жизни хочет стать призраком, которого никто не замечает. Кто бы мог подумать, что однажды он захочет хоть на мгновение, но вновь стать тем всеми презираемым ребёнком, который если бы исчез, никто бы не моргнул и глазом. Началось всё, конечно же, с Сакуры. Иронично, если задуматься, потому что вся эта история в своё время именно с Сакуры и началась. Только тогда она была глупой влюблённой девчонкой, чёрствой к чувствам самого Наруто, эгоистичной и жестокой, даже если то не было целью, а теперь она взрослая; взрослая, но всё такая же глупая и влюблённая, и всё ещё жестокая, даже если это всё ещё лишь случайность, лишь последствия её непонятной привязанности к тому, кому на неё всегда было наплевать. - Он сказал, что разочарован во мне, - прошептала она, снова смачивая его плечо слезами, но на этот раз совсем не от радости. - Сказал, что я уже давно должна была понять, что наши с ним дороги никогда не пересекутся. Сказал, что я должна наконец-то оставить эти глупые мечты и двигаться дальше, позабыв о нём. Наверное, она ждала, что Наруто будет утешать её, как утешал всегда; что он найдёт для неё добрые слова, что предложит ей мягкие объятия, что даст новое обещание, на этот раз ещё более бредовое. Что-то в духе «этот идиот не понимает, что упускает, так что я помогу ему понять». Но вместо всего этого, вместо слов утешения и объятий, Наруто стоял с опущенными руками, смотрел поверх её головы в сторону и вспоминал, как жестоко она обошлась с его собственными чувствами, как призналась в любви, не имея это в виду, как пыталась эмоционально сманипулировать им; как он был зол, когда понял, что она решила встать между ним и Саске, когда это они двое оказались так тесно связаны между собой, и когда это было о них и только о них: кто останется жить и кто умрёт, и от чьей руки. - Он прав, Сакура, - сказал он тогда негромко, серьёзно, без привычного сладкого суффикса, который когда-то так раздражал её. - Мы все повзрослели и изменились, оставив глупые детские мечты в прошлом. Тебе пора сделать то же самое. Не понимаю, почему ты ещё не. Она замерла, закаменела всем телом, а после медленно отстранилась и посмотрела на него так, будто перед ней стоял незнакомец. Наруто спокойно смотрел на неё в ответ и так до тех пор, пока что-то в её взгляде едва заметно не вздрогнуло, и она молча не развернулась и не ушла прочь. Наруто до сих пор не знает, что она подумала тогда о нём, о себе, о Саске, обо всей их истории, что увидела в его глазах, но в настоящем его не то чтобы это волнует. Не потому, что он давно разлюбил её, и не потому, что её влюблённость в Саске больше не причиняет ему боль. Просто после того, как закончилась война, после того, как Саске был помилован, после того, как Какаши стал Хогаке, и жизнь деревни вернулась в привычное русло, он постоянно чувствует пустоту внутри; чувствует себя так, будто никак не может найти себе место. Раньше у него была цель: Саске и стать Хокаге. Раньше был бесконечный бег, погони, преследование. Раньше всё было сложно и трудно, но одновременно так просто, легко и понятно. Раньше Наруто не думал о том, что будет с Саске, если он вернёт его в Коноху. Раньше он не думал о том, как собирается удерживать Саске в Конохе против воли последнего, ведь тот ни за что бы не смирился с тем, что его силком притащили обратно. В настоящем Наруто ощущает себя потерянным. Саске вернулся. Он помилован, и Какаши в настоящем решает его судьбу в качестве шиноби. Никто не сажает его на цепь, никто не запечатывает его чакру, никто не косится на него и не называет предателем. На самом деле, несмотря на прошлое, их одногодки легко приняли возвращение Саске, вполне искренне поздравляя Наруто и Сакуру с тем, что это наконец-то свершилось. И это хорошо. Это очень хорошо, потому что всё в некотором роде вернулось к тому, с чего когда-то началось, и Наруто должен быть счастлив, но... Но всё, что он ощущает, это эту ненавистную ему гулкую пустоту, похожую на ту, что он ощущал, когда Кураму вытаскивали из него против их общей воли. Близкие люди, мечты и устремление, и вещи, что раньше приносили радость - всё это будто потеряло свой вкус и цвет. Все последние дни Наруто только и делает, что прячется ото всех, пока может. Медики говорят что-то о посттравматическом стрессовом расстройстве, и Наруто не знает, согласен с ними или нет, но рад тому, что из-за этого его оставили на какое-то время в покое. Он может спать сколько хочет и гулять сколько хочет, и пропадать где хочет, и не пытаться поддерживать свою маску весельчака, чтобы ему не задавали неудобных - любых - вопросов. Он один все последние дни и как никогда смакует одиночество, которое проводит по окраинам деревни, наслаждаясь мирной природой и тихой компаний дремлющего Курамы. Это хорошо. Лучше, чем ожидалось, уж точно. Все так быстро пришли в себя, будто ничего и не было. Наруто знает, это не совсем так, и знает, что отчасти несправедлив с таким мышлением, но ничего не может с собой поделать. Может, поэтому и отказал так решительно Хинате, когда та набралась смелости и подошла к нему поговорить о своих чувствах. Странно вспоминать. Сколько Наруто себя помнит, она часто маячила где-то в тени, сверкая красными щеками, и каждый их разговор заканчивался тем, что она в панике убегала. Наруто считал её странной, но чувствовал в её отношении тепло, потому что она никогда не была зла к нему, никогда не была жестока. И всё же, когда она призналась ему в своих чувствах, ничто в нём не дрогнуло. Когда Наруто был мальчишкой и мечтал о том, как Сакура признаётся ему в любви, он даже в своём воображении весь краснел, потел, заикался и едва не падал в обморок. Когда Хината взяла его за руку и, раскрасневшаяся до ушей, но сверкающая полными решимости глазами, робко призналась в восхищении, любви и желании быть рядом, он посмотрел на неё почти растерянно, перебрал в голове все сказанные слова, разбивая предложения на части и перебирая их, как кусочки пазла, а после мягко - искусственно - улыбнулся и сообщил, что не может ответить на её признание. Она, всегда такая робкая, пыталась переубедить его; сказала, что прекрасно понимает, что он никогда не замечал её, но, возможно, если они попытаются, то... - Извини, Хината-чан, - решительно оборвал её он. - Я уверен, я знаю, ты замечательная, но нет. Нет. Это было нет. Потому что он и в самом деле никогда не замечал её. Потому что, глядя на неё, только и делал, что вспоминал жертву Неджи. Потому что и она сама отпечаталась в памяти очередной жертвой Пейна, пострадавшей из-за него. Потому что она была шиноби, она была такой сильной на поле боя, и всё же она была девушкой, и ей нужно было внимание и доброта, и нежность, и любовь, а Наруто смотрел на неё и откуда-то знал, понимал, чувствовал каким-то чутьём, возможно, лисьим, от Курамы, что никогда не сможет стать тем, кем она хотела бы видеть его.

- Ты сглупил, детёныш. Это в тебе говорит пустота. Как только всё пройдёт, ты ещё одумаешься. Твоя мечта - стать Хокаге, верно? А что лучше Хокаге с женой и парочкой милых детей?

Курама был прав, хоть и насквозь корыстен, и Наруто был готов согласиться с ним, ведь такой расклад и в самом деле сыграл бы ему на руку. К тому же, кто знает, возможно, он и в самом деле смог бы полюбить Хинату со временем, однако... Дело не в этом. Не в Хинате и не в чувствах, а в... Мечта стать Хокаге... Она всё ещё его? Хочет ли он этого в настоящем, когда знает о том, как много грязи скрывается в тени деревень, в тени его деревни? Хочет ли он этого, если знает, что даже в это мирное время все деревни плетут друг против друга тайные долгоиграющие интриги, потому что мир воцарился, и все они рады ему, но никто не верит в то, что этот мир продлится вечно, и даже Наруто не верит в это, хотя уж он-то точно должен с его-то «ты просто такой светлый пацан»? Он знает, что не сможет изменить всего, не сможет отмыть всю грязь, но так же знает, верит в то, что сможет изменить и отмыть многое. Люди вокруг верят в это, верят в него. Другие Каге настроены позитивно и миролюбиво по отношению к нему, и его правление наверняка будет долгим и светлым в эти времена затишья и сладкого покоя, но... Когда где-то рядом слышатся шаги, Наруто на мгновение напрягается, пронзённый острой вспышкой недовольства из-за нарушенного уединения, однако мгновение спустя он узнаёт чужую чакру, и всё его тело непроизвольно обмякает, расслабляется. Курама ворчит в его сознании и накрывает морду лапой, поджимая уши в явном нежелании иметь с нарушителем его спокойствия хоть какое-то дело. Тихо усмехнувшись, Наруто приоткрывает глаза, щурится на яркое солнце и спустя мгновение открывает их полностью, когда его накрывает чужая тень. - Саске... - едва слышно, почти автоматически выдыхает он. Это и в самом деле Саске. В повседневной чёрной униформе шиноби, прикрытой плащом в явном желании скрыть недостающую руку, он выглядит непривычно, но это куда лучше, чем тот кошмар, который он носил со времён обучения у Орочимару. Отличительным знаком является отсутствие протектора, но Наруто и не ожидал его увидеть, не после всего. К тому же, насколько он знает, Какаши всё ещё решает, как именно Саске будет служить на благо родной деревне, так что в некотором смысле Саске в таком же отпуске, как и он сам. В первые дни Наруто даже хотел отыскать его, чтобы... Что ж, он и сам не знал, чтобы что - это, скорее, было делом привычки: догнать, найти, схватить. Однако после того, как на него обрушилась эта тянущая его кишки пустота, он решил, что будет куда лучше, если какое-то время он будет держаться в стороне. Чутьё подсказало, так будет лучше, с учётом их демонов, для них обоих. - Нашёл, - негромко роняет Саске, продолжая стоять возле его головы и смотреть сверху вниз. Наруто растерянно вскидывает брови, а после вспоминает о том, что скрыл свою чакру, и... Ох. Должен ли он быть удивлён этой крошечной вспышкой внутри его пустоты от осознания того, что Саске пришлось обыскать всю деревню и её окраины, чтобы найти его? От осознания того, что на этот раз Саске искал его? И, казалось бы, это куда проще, чем искать его по всем Скрытым Деревням по всему миру, но это Учиха Саске. Он не из тех, кто кого-то ищет, особенно если этих кого-то зовут Узумаки Наруто. Но вот он здесь, в тайном месте для отдыха Наруто, посреди диких цветочных зарослей, и его чёрные глаза неотрывно смотрят на Наруто, его тень укрывает его от потерянности безграничного неба и слепящего света солнца, а вокруг цветы, цветы, цветы, и свист ветра, и стрёкот насекомых, и мимо пролетает несколько синих и оранжевых бабочек, а Саске всё ещё здесь, никуда не делся, ждёт от него какой-то реакции...

- Знаешь, детёныш. Вся эта твоя одержимость - это может быть отчасти моим влиянием. - О чём ты говоришь, Курама? - О том, что я - лис, а ты - мой детёныш. Лисы преследуют добычу и преследуют партнёров. Иногда они могут бежать неустанно, если то требуется. Это звериный инстинкт. - Хм, интересно. Но я не считаю Саске своей добычей. Никто в здравом уме не посчитает Саске своей добычей. - ... Ты как всегда выхватил самое очевидное. - О чём ты? Курама? Курама! Ответь! Не игнорируй меня, эй!

Налетевший порыв ветра снимает время с паузы. Подняв руку, Саске зарывается пальцами в растрёпанные пряди волос и наконец-то снова двигается: делает несколько шагов в сторону, прежде чем сесть рядом и перевести взгляд на деревню. Его присутствие нисколько не напрягает, не заставляет чувствовать себя уязвимым, и всё же Наруто больше не может бездельничать, валяясь в цветочных зарослях, а потому опирается о локти и тоже садится прямо. Колено его скрещенных ног задевает бедро Саске, но тот не комментирует; продолжает сверлить взглядом деревню, будто впервые видит её. - Странно, да? - негромко, отчасти неловко замечает Наруто, когда молчание начинает угнетать. - Мы здесь, оба. Деревня стоит на своём месте. Вся эта месть и личные склоки позади. Как будто война всё стёрла, и мы начали с чистого листа. - Война и в самом деле всё стёрла, - спустя несколько звенящих тишиной секунд отвечает Саске; едва заметно указывает подбородком в сторону деревни. - Посмотри. Ничего не осталось. Такие простые слова, можно сказать, комментарий ни о чём, но Наруто чувствует себя так, будто его ударили под дых. Пустота внутри него резонирует с этими словами, неприятно скрежещет, визжит, как кунаем по доске, и он чувствует, как на миг сжимаются лёгкие, и перестаёт хватать дыхания. Наверное, он издаёт какой-то звук, потому что Саске переводит взгляд на него. И снова, как какое-то откровение, это не хмурость и не поджатые губы, и не ехидный комментарий. Саске смотрит так, будто обеспокоен, а после эта обеспокоенность сменяется пониманием, и Наруто не знает, что такого понимает о нём Саске, как не знает и того, почему глаза вдруг начинает покалывать от подступающих слёз, и... «Не обманывай себя», - холодно, жёстко бросает ему внутренний голос. - «Ты прекрасно знаешь, в чём дело. Ты знаешь, почему держишься в стороне от людей. Ты знаешь, почему подвергаешь свою мечту стать Хокаге сомнениям. Ты знаешь, почему избегал Саске. Ты всё знаешь. Не лги себе, Узумаки Наруто. Ты выше этого». Слёзы начинают бежать по щекам. Они горячие на коже и солёные на губах. Наруто часто-часто моргает, сбито дышит, а Саске всё продолжает смотреть на него; смотрит, смотрит, смотрит в самую душу, не чувствуя и капли вины за то, что разрушил подсознательно построенную им плотину; а после делает всё ещё хуже, когда осторожно подаётся вперёд и берёт его за руку. Его ладонь сухая и горячая, вся в мозолях и шрамах. Наруто начинает потряхивать от этого ощущения; а может, его трясёт из-за того, что он изо всех сил пытается сдержать внезапно возжелавшие прорваться наружу рыдания, потому что... Потому что Саске прав. Война стёрла всё. Ничего не осталось. Когда Наруто мечтал стать Хокаге, он мечтал стать Хокаге той деревни, в которой родился и вырос. Но её нет, этой деревни, больше нет. Она была уничтожена Пейном и перестроена заново. Это не его деревня, не его родная деревня. Его старой квартиры больше нет, и тех улиц тоже больше нет, и тех магазинов, и полигонов, и торговых рядов - ничего этого больше нет. Нет части леса и нет больше квартала Учих: прошлое Саске тоже было уничтожено, окончательно утеряно, как было уничтожено и то немногое, за что когда-то цеплялся Наруто. Да, деревня - это не место и не здания, а люди, что живут в ней, но и люди теперь другие. Они все изменились: гражданские и шиноби. Многие погибли. Многие родились. Дети стали взрослыми. Взрослые стали стариками. Всё изменилось, а что не изменилось, было уничтожено и воссоздано заново, на первый взгляд похожее, но по сути своей совершенно иное. И именно это терзало Наруто в глубине его сознания с дней окончания войны. Он будто оказался за бортом, тогда как все остальные влились в другой, но всё ещё по какой-то непонятной причине привычный ритм. Даже его «константа» не помогала, потому что Какаши и Сакура тоже изменились с тех дней, когда все они только встретились, став единой командой. Всё, о чём Наруто мечтал, было возвращением к тому, как было прежде. Чтобы все вместе, все здоровы, живы и счастливы, и Саске рядом, и седьмая команда выполняет задания, и Какаши рядом в роли сэнсэя, и влюблённость в Сакуру, и спарринги и соперничество с Саске. Но этого никогда, никогда не будет, потому что Наруто не стать тем сопляком, каким он был тогда, и Саске выбрал уйти к Орочимару, и Какаши и Сакура изменились из-за этого, а после появился Сай как замена Саске, похожий даже внешне, и все они были в ярости, и это было несправедливо, но тогда многое было несправедливо, и может и хорошо, что Наруто не знал по тем временам, насколько именно. - Саске, - почти беспомощно выдыхает он, будто это имя - молитва, что всё исправит. Чуть крепче сжав его руку, Саске какое-то время продолжает смотреть в его покрасневшие от слёз глаза, а после отпускает его руку, но лишь для того, чтобы обхватить щёку ладонью и провести большим пальцем под глазом. - Знаешь, твои слёзы похожи на золото солнца, растворённое в воде. Наруто замирает, растерянный из-за ласкового прикосновения и не менее ласкового тона; чувствует, как начинает нагреваться его лицо, когда мозг обрабатывает сказанные слова и обозначает их как... Комплимент? И румянец его становится только ярче, когда Курама внутри него вдруг громко фыркает и бормочет что-то о том, что «даже идиот Учиха понял, ты точно мой детёныш?».

- И что это должно значить?! Что Саске понял, Курама?! - Станешь старше, тоже поймёшь. - Я уже взрослый! - По всей видимости, недостаточно.

Тихий фырк возвращает его в реальность, и на этот раз Наруто чувствует смущение из-за того, что Саске явно уловил момент его общения с Курамой. По общепринятому мнению, это вроде как должно быть невозможно без активированного шарингана, но в другом глазу Саске едва заметно светится прикрытый чёлкой риннеган, так что, наверное, и не удивительно. - Зачем искал-то меня? - хлюпнув носом, спрашивает Наруто, вытирая мокрые от слёз щёки; стараясь абстрагироваться от желания вновь ощутить тёплое прикосновение ладони Саске на лице, почувствовать его руку в своей руке. - Какаши наконец-то отчаялся в своих попытках пристроить меня, - фыркает Саске, вновь глядя на деревню и начиная играться пальцами со стеблями цветов. - Я сжалился над ним и предложил универсальное решение. Когда-то Саннинам было дозволено покинуть деревню, официально ради сбора информации о других деревнях и потенциальных угрозах. Я собираюсь последовать их примеру. Сидеть в деревне без дела нет смысла. Что касается миссий: в мирное время никто не ожидает большого спроса на шиноби, даже если никто в здравом уме не уберёт оружие на полку. Какаши согласен, что будет неплохо, если я буду путешествовать по миру и доставлять в Коноху актуальную информацию о дальних территориях. - Так ты снова уходишь? - пытаясь сдержать горечь в тоне, но так и не сумев, спрашивает Наруто, зарываясь пальцами в траву вокруг и не замечая, что выдирает её с корнем. - Всё не так просто, - мимолётно кривится Саске. - Очевидно, Совет до сих пор имеет право голоса и немалый вес своего ничтожного мнения. Они не согласны с тем, чтобы отпустить меня одного, без присмотра. А с учётом того, что присмотреть за мной по всеобщему мнению способен только один-единственный ниндзя, у них там начались жаркие дебаты, ведь одно дело упустить из вида меня и совсем другое - тебя. - Эти живучие старые тараканы, - инстинктивно огрызается Наруто; а после вскидывает брови. - Меня? - чувствуя ещё одну вспышку внутри своей пустоты, куда более яркую и ощутимую, уточняет: - Я... Я должен буду пойти с тобой? Чтобы присматривать за тобой? - Это предложил Какаши, - пожимает плечами Саске, переводя взгляд на бегущие по небу облака. - Сказал что-то о том, что тебе было бы полезно развеяться после войны, чтобы после вернуться с новыми силами и начать обучение, ведь твоя мечта - стать Хокаге, а никто не становится им просто так. Они заартачились, разумеется, но что-то мне подсказывает, что Какаши выиграет этот спор. Вопрос лишь в том, захочешь ли ты уйти со мной. Уйти. Уйти с Саске. Оставить позади деревню, больше похожую на иллюзию, из-за чего Наруто порой просыпается от кошмаров, в которых все они проиграли, потому что всё выглядит по-старому, но в то же время всё другое, другое, другое. Оставить позади болезненные воспоминания и чувство потерянности, ощущение нахождения не на своём месте. Оставить позади сожаления и сомнения, и страхи, и чужие надежды и ожидания. Оставить позади свои проблемы и отправиться в новые места, увидеть новых людей, услышать новые истории. Путешествовать, изучать, помогать. Снова обрести себя. Снова найти причины для радости, для того, чтобы улыбаться и подниматься утром с постели, а не выползать из неё без всякого желания это делать. - Это помогает, - сказал ему как-то Джирайя. - Уход от своих призраков. Это не побег, нет, и не спасение. Это возможность дать себе передышку; возможность собрать силы и найти смелость встретиться с ними лицом к лицу и разобраться с ними, преодолеть их. Сидеть на одном месте и лелеять свою боль бессмысленно. Люди никогда не понимают самих себя, но могут научиться делать это, глядя на других людей и слушая истории их жизней. Поэтому я и отправился в путешествие. Со временем мне стало легче, Наруто. Со временем я смог вновь обрести утерянные части себя. Этот старый извращенец. Он всегда был таким мудрым. Повидавший жизнь, он не раз наставлял Наруто, будто чувствовал, что однажды эти наставления пригодятся. А может, не чувствовал, а знал, потому что видел, каким человеком вырастет Наруто: по словам Курамы, слишком добрым и светлым для этого полного корысти гнилого мира. - Я... Думаю, это было бы неплохо, - негромко признаётся Наруто; отводит взгляд, но косится из-под ресниц, когда ещё тише спрашивает: - А ты... В порядке с этим? С тем, что я отправлюсь с тобой. Саске какое-то время продолжает безмолвно смотреть на небо, а после его рука снова тянется к нему, и Наруто опять чувствует покалывание в глазах, когда чужая ладонь опускается поверх его. Он никогда не был тактильным человеком, но... Возможно, он просто этого о себе не знал. А может, всё потому, что это Саске. - В тот день, когда я ушёл к Орочимару, когда ты потерял сознание, я на секунду задумался о том, чтобы забрать тебя с собой. В деревне тебе всё равно не были рады, а мы с тобой стали... Мы... - резкое встряхивание головой. - Это была мимолётная мысль. Я знал уже тогда - тебе не место у Орочимару и не место в любом другом краю, где я собирался искать силу. Ты - свет, Наруто. Тебе не место во тьме. - И что... Что это должно значить? - гулко сглотнув, отчего-то ощущая нервное покалывание в подушечках пальцев руки под ладонью Саске, уточняет Наруто. (Ложь. Он знает, почему. Саске не хотел бросать его, он хотел забрать его тогда, он не хотел расставаться с ним, и сердце вдруг начинает колотиться так быстро, что почти больно). - Что ты, эм... Против? - Нет, - качает головой Саске; переводит на него взгляд, и Наруто снова видит в его глазах эту странную мягкость, к которой совершенно не привык. - Нет, думаю, это... Думаю, это будет неплохо. Путешествовать вместе с тобой. Не ради мести. Не ради боя. Не ради миссий. Просто идти куда-то и приходить куда-то, и уходить откуда-то. Путешествия... Говорят, это весело, да? - Да, - эхом отзывается Наруто; прочищает горло, потирает свободной рукой смущённо шею и решительно кивает. - Да, это... Эм... Весело. Я путешествовал с извращённым стариком по самым разным местам, и это было здорово. Новые люди, места и кухня. Истории, традиции, техники. Было интересно. - Тогда завтра утром тебе нужно будет явиться в офис Какаши и сообщить о том, что ты согласен. Старейшины наверняка будут против, но... - Пф, да кого волнует, против они или нет. Мы с тобой не звери, которых нужно держать на цепи. Саске фыркает и снова переводит взгляд на деревню. Наруто знает, они подумали об одном: да, именно так их и видят Старейшины - своим бесценным оружием, которое нужно держать в поле зрения. Вот только эти старые идиоты никак не могут понять, что Саске и Наруто в первую очередь живые люди со своими предпочтениями, выборами, мнениями и лояльностью. Саске никогда не будет лоялен им, деревне или Хокаге, даже если согласен на нейтралитет с Какаши в роли Шестого, но Наруто был лоялен до сих пор, и вряд ли они захотят, чтобы эта лояльность растаяла как дым. Конечно, Наруто никогда не станет предателем, такие вещи не про него, однако вряд ли они захотят потерять героический символ победы в его лице, подчёркивающий тот факт, что к миру всех привёл шиноби из Конохи, а не из какой-то другой деревни. Их пустое раздутое эго этого не переживёт. - И снова о политике и прочей закулисной грязи, - едва слышно бормочет себе под нос Наруто; а после перекатывается в бок, вытягивая перед собой ноги, и пристраивает голову на бедро Саске, закрывая глаза. - Что ты делаешь? - слышится у него над головой; не недовольно, впрочем, так что... - Все дела завтра ведь, так что можем отдыхать. Тепло. Разморило. Устал. Дремать. - Ты явно ничего не делал до моего прихода, чтобы устать. И в самом деле, как лис на солнце. Добе. - Отвали, теме. Откуда бы тебе знать. Но Саске знает. И Наруто знает, что он знает. Потому что это Саске. Они могли быть врагами и могли не видеться месяцы и годы, и могли драться не на жизнь, а на смерть, но это Саске и он знает его, как и сам Наруто знает его, узнает из тысячи. На чужой ладони светилась луна. На его ладони горело солнце. Они повязаны самой судьбой, оплетённые неразрывной красной нитью. Может, потому и не убили ещё друг друга. Может, потому и встречались раз за разом, даже если Саске бежал так быстро и так далеко в попытках скрыться от него. Так и не скрылся, как в настоящем и Наруто не может скрыться от него. Как он когда-то находил Саске, так и Саске в настоящем будет находить его, куда бы Наруто ни пошёл. Мысль об этом утешает. Мысль о том, что Саске отправился бы его искать, если бы Наруто пропал, уменьшает пустоту внутри его груди. - Эй, Саске, - едва слышно шепчет сквозь дрёму Наруто, ощущая нежные прикосновения ветра на коже, вдыхая тёплый запах земли и терпкий горьковато-медовый аромат цветов. - Я рад, что ты вернулся. Саске ничего не отвечает, но его пальцы зарываются в волосы Наруто и начинают перебирать золотистые пряди. Проваливаясь всё глубже в дрёму, ощущая, как чутьё накрывает ощущением полнейшей безопасности, пока Саске рядом, Наруто сам не замечает, как слабо улыбается. Пустота в его нутре никуда не делась, но он чувствует, как что-то в ней сместилось из-за присутствия Саске рядом. Возможно, и Наруто хочет в это верить - и верит, он всегда верит Саске и в Саске, вопреки всему - как когда-то он смог вытащить Саске из глубин безумия бремени Учих и ненависти, так и Саске вытащит его из этой гадкой однотонной пустоты. - Теперь я всегда буду рядом, Наруто. Обещаю, - доносится до него эхом сквозь опутывающий сознание сон. Возможно, это голос Саске. Возможно, свист ветра, стрёкот насекомых и шелест диких трав и полевых цветов.

|...|