Лунный кот

— Благодарю, — его улыбка хитрющая. Ризли не может отвести взгляда, только с усилием смеживает веки, руки заученно держат столовые приборы, Лини прислуживает. Крутится юлой рядом, у правого плеча наливает чай, у левого подаёт сладкое в резной вазочке. Тонкие ноги скользят по свежим коврам невесомо, не сминая ворса, он совершает всё так ловко, будто в самом деле десяток лет проработал в слугах. Пальцы едва касаются роскоши, он умело лавирует вокруг мужчины, заправляет за чужой воротник салфетку и тогда его ловят за руки. — О, — прищуривается, улыбаясь всё так же сладко, — господин хочет чего-то особенного? Лини намекает вполне определённо, Ризли крепче стискивает пойманную кисть. Всё ровно, как было, только ни капли страха в глазах, не трещит напряжённость в воздухе, он послушной нитью ложится на пальцы, склоняется ближе, открывая кожу нежную, что фарфор. Провоцирует открыто. — Что тебе нужно? — герцог хмур и не настроен на игры. Зрачки Лини опасно сужаются. — Прям так всё вам и скажи, — знакомая усмешка скользнула по губам. Его настоящая: едкая и звонкая. — Лини, — Ризли перехватывает его за локти, мальчишка заметно теряется на мгновение, не успевает поймать момент, когда его усаживают сверху на крепкие бёдра. Он краснеет и маска слетает. — Начнём с того, что «разделить трапезу» значит не это. Если ты меня так проверяешь, то прекращай. Герцог на него не смотрит, стискивает тело крепче, а Лини ёрзаёт, старается вырваться, но вроде и не хочет вовсе. С минуту тишины он успокаивается и прекращает все попытки перевернуть игру. Придётся говорить. — Нет, — в честности было легче. — Тогда зачем? — Я и правда захотел посмотреть что будет, — Лини сидел к нему боком, ноги свешивал аккурат около вычурного подлокотника, Ризли обнимал его всего, замыкая пальцы в замок. Было не совсем удобно, но лиц друг друга они не видели и тем были довольны. Мальчишка прижимался щекой к его плечу, строгий другой ставил подбородок на его макушку, глубоко вздыхал. — Но это не первопричина. — В следующий раз, — Ризли расцепил пальцы и мягко коснулся Лини, поднимая голову, заставляя посмотреть в глаза, — скажи мне, я тебе не откажу. Юноша гулко взглотнул. Большой палец коснулся нервно сомкнутых губ, тёплый розовый оттенок... рассеянно они складываются в поцелуй и касаются кожи едва ощутимо. Мужчина спешно убирает руку, обнимая его вновь, Лини рад спрятаться и приникает к груди охотно. — Так, первопричина? — Мне нужна информация. Я ведь, знаете, шпион, — усмехается собственным словам. — Вам уже дошло официальное приглашение? — Да. Весьма необычный способ, — хмыкнул, зарываясь кончиком носа в волосы Лини, заполняя отравленные табаком лёгкие его запахом. — Я думал, что ты принесёшь мне его. — «Отец» пока не знает... — Как ты хорошо выполняешь миссии? — Лини пихнул локтем в бок, но ухмылку Ризли так просто не сбить. — Не уверен, как он отреагирует, любовные связи не со своими у нас не поощряются, — интонация нисходящая, голос терял в силе. — Свои — это фатуи или кто-то из Снежной? — Вроде того, никто не афиширует в любом случае. Я — мужчина, мне легче немного, но... — дёрнул плечом, стараясь избавиться от липких цепей обязанностей и ответственности, и смолк. — Не загоняйся раньше времени, хотя ты теперь понимаешь о чём я, — Ризли коротко коснулся губами кожи по линии роста волос в слабой попытке успокоить. — Но проблема во мне! — А я убийца, — тон приобрёл железные нотки. Лини вздрогнул, будто очнулся, поник. — Отличная партия? — Пару дней назад говорили противоположное... — Плохо знал тебя, — Ризли заправляет светлые пряди за ухо, открывая выражение лица, — и теперь несильно лучше. Нужно время. — Уровень воды поднимается, — Лини упал головой в его грудь, обессиленный бесконечными разговорами, которые рисовали бег с препятствиями на выживание без конца и края. — Откуда знаешь? — Свои люди, — один из агентов удобно попал на несколько дней в тюрьму. Таких беглых обычно держали на поверхности из-за короткого срока, но он же фатуи — заслали вниз в желании избавиться. Чётко в распростёртые объятия. «Отец» спрашивал о ходе расследования, и они выдали все имеющиеся данные, послали просьбу о встрече с герцогом, упоминая, что точили на неё, как могли. Агент вышел и приглашение не заставило себя долго ждать. — Скрываешь от меня свои фатуйские дела, а информации хочешь больше, — пальцы Ризли расцепил и медленным шагом прошёлся по рёбрам, вызывая волну мурашек и дрожи. Лини за них схватился крепко, хмуро. — Да вы всё знали, не стройте вид, — усмешка герцога легла доказательством, — просто позволяете нам. — С огнём играю, — он улыбался игре слов, в глаза смотрел косо и недовольный этим подхватил за талию, поднимая, как куколку, посадил ровно перед собой на колени, Лини слова вставить не успел, ладони неуверенно легли на широкую грудь, упёрлись, чтобы выдерживать хоть какую-то дистанцию. — Вы... невыносимый, — румянец рисовал узоры на щеках, Ризли засматривался. — Хочу сделать этот диалог приятнее. — Похабщина, — Лини отъявленно фыркнул. — Ничуть, — большая рука легла на щёку, погладила по линии скулы, коснулась неровно обрезанной пряди, — ведь я только смотрю. — Того хуже, — юноша не смог больше выносить, взгляд скосил вниз. — Хорошо, — Ризли наклонился и приник к губам так просто, так неожиданно и мягко. Тёплый шершавый язык мазнул по линии зубов, Лини приоткрыл рот, жмурясь отчаянно, чувствуя, как чужая ладонь вплетается в локоны, держит его голову чуть запрокинутой. Не отстраниться, не прижаться ближе. Герцог пытал его, касался так, что хотелось взвыть от противоречивых ощущений. Лини мычал, цеплялся за его плечи, короткие ноготки царапали ткань, а Ризли прижимал ближе за талию и не собирался отпускать. Его грубоватые волосы щекочут лицо, щетина царапает влажные нежные губы по контуру, мальчишка едва уловимо морщится, но сам подставляется под новый поцелуй. И ещё один и ещё, Архонты! Он спускается вниз. Целует в уголки губ, в смягчённую линию скул, подбородок, под ним, шея, кадык... Лини дышит прерывисто, как немая рыба глотает воздух и не чувствует его в испуганно сжавшихся лёгких. Пальцы в волосах тянут вниз, заставляя оголить ещё больше кожи. Ризли замирает. — Можно я?.. — он хочет, безумно хочет. — Что? — у Лини взгляд мутный и рассредоточенный, его губы маняще приоткрыты. — Метку, — Ризли сглатывает желание, прячет его поглубже в себя. — Какую метку? — юноша трёт глаза и абсолютно ничего не понимает. Он уверенно думает о чём-то магическом, совсем не любовном. — Маячок? — Засос, Лини, — мальчишка вспыхивает, как по щёлку пальцев, но кивает даже несколько раз. — Только ниже, — непослушные пальцы медлительно расстёгивают рубашку. Люди обычно ходили здесь в чём-то попроще, но Лини предпочитал официоз даже в тюрьме, раз позволялось. Он сдёргивает ткань с плеча, не придавая этому никакого значения, как будто Ризли — врач, и происходит плановый осмотр. Лини поднимает голову, как бы вопрошая, почему мужчина ничего не делает, и упирается в замерзший намертво взгляд, прикованный к родинке на оголённом теле. Герцог гладит её большим пальцем, прежде чем склониться, целомудренно целуя. Ласка меняется с обжигающей страстью в танце, он вбирает кожу в рот и с причмокиванием отстраняется, оставляя яркое пятно сиять на бледной коже. Юноша касается, ощупывает диковинку, скашивает взгляд, внимательно рассматривая. Стыд заставляет скорее спрятать, Лини спешно набрасывает рубашку обратно, торопливо застёгивает пуговицы, поправляет рукава. — Это почти что синяк, не бойся, — Ризли гладит «раненую» руку, в ответ качанье головы. — Вы обещали рассказать, — Лини напоминает, не смотря, он сползает с колен в неловкости, никто больше не держит, а губы припухшие и всё ещё влажные. — Поешь сначала и ничего я не обещал, — у фатуи колющий взгляд, Ризли только усмехается на него и вновь тянет к себе, целуя коротко, сжимая его руку бережно и любовно. Лини нечем больше возразить, он окончательно поднимается, опираясь о стол. Ноги затекли, голову кружит всем испытанным. Ризли держит его, будто хрусталь, будто он драгоценный, у мальчишки все внутренности в комок скручивает. С ним никто... никогда... А он так просто, как закон. Целует умело, всё хватает, насытиться не может, пальцы с усилием разжимает и смотрит-смотрит-смотрит. — Шпилька понравилась? — Лини накрывает её, прячет за ладонью. — Понравилась... — почти шепчет. — Если захочешь что-то, то... — Не скажу, сами знаете, — прерывает резковато и нагло, выпрямляется, отпуская стол. Ризли смотрит прямо, немного хмуро и с тенью сожаления. — Как выйду, так поговорим. А пока... я ведь ваш заключённый. — Мой, — прокатывает на языке, сколько чувств мелькнёт: собственничество, довольство, счастье яркой и самой короткой вспышкой, капля сожаления и страха, строгая ответственность. — Вы меня любите? Скажите, — Лини с удовольствием смотрел в морозную радужку, ловил ответный взгляд, наклонялся ближе, опираясь о спинку грозного кресла, что почти трон. — Люблю, Лини, безумно люблю, — Ризли покачивает головой с такими глазами, что юноша весь подбирается, на себе ощущая шторм чувств, шепчет в лицо, а Лини отвечает так же интимно тихо, боясь спугнуть невидимую птицу — счастье. — Кого? — Тебя, только тебя, — он не касается, не целует, только смотрит и в этом бешенная концентрация окситоцина. — И я. Очень сильно, — Лини обхватывает руками лицо Ризли, соприкасается кончиком носа, щурится умилённо. Смотрит на него так долго, губы едва тронули друг друга, юноша неспешно отошёл. — Себя любишь? — Ризли не удержался от шутливой усмешки. — Конечно, — Лини с вызовом в ответ и добавляет только, выдержав длительную паузу, — вас. Ризли едва не рассмеялся, рот ладонью прикрыл, поманил другой к себе: — Есть то будешь? — Голодный, как собака, — сознался честно, подтаскивая свой стул поближе. — Остыло уже всё, сиди, погрею, — Ризли подхватывает скромную закрытую коробочку, Лини делает вид, что не подозревает о реальных намерениях мужчины. — И чай! — И чай, — голос доносится из потайной комнатки. — Кстати, ваша светлость, — Лини вопреки просьбе бредёт за ним, но старательно глаза отводит от приоткрытой дверцы, — а можно мне взглянуть? Ризли протягивает раскрытую ладонь, юноша хватается, его предупреждают нагнуться и втягивают внутрь, взвившиеся кончики волос касаются верха короткого перехода. Лини чихает от пыли, попавшей на слизистую, и на силу распрямляется. А здесь неожиданно светло: с потолка на проводах и поддержках спускаются лампы-лепестки. Пахнет книгами, старым деревом. Он распахнутыми глазами обводит помещение: оно не особенно большое, что логично, но вместительное. Целую стену занимает шкаф до потолка, к нему же прислонена складная лестница. Переплёты всё кожаные, подтёртые временем золотые буквы на корешках, в нижних ящиках свитки, перевязанные выцветшими лентами или плетёнными верёвками. Дерево скрипит от старости под его руками, Лини силится прочесть автора одной из книг, но ничего не выходит: это другой язык, незнакомый. Старый тейватский? Язык бездны? «Отец» рассказывал совсем мало об этом, он говорил честно, что сам знает не так много, им можно ещё меньше. — Вы храните такое... — Лини оборачивается в смутных чувствах. В остальной части пространства стоит круглый стол, заваленный письмами и другими бумагами, по виду свежими. Юноша уверен, что их приглашение тоже там. Рядом с ним небольшой стул с накинутым на него красным пледом, Лини узнавал его. — Работаете здесь? — поднимает взгляд на мужчину. — Да, когда нужно не попадаться на лишние глаза, — холоден в кристаллической ясности, невольно напоминает, кто он и чем занимается. — Вот как... — Лини говорит это больше себе, отводит взгляд. Здесь есть и кухня, её заслоняет Ризли, должна быть и кровать. — А спите вы где? — Здесь есть раскладушка, — в глазах мужчины отражаются языки пламени, он ставит котелок сверху, вываливает порцию Лини и открывает морозильную камеру, достаёт что-то не глядя. Разбивает несколько яиц, режет помидоры и сыр. Подумав, открывает ящик над плитой, звенит баночками со специями из Сумеру. — Вы меня прямо балуете, — не скрывая любопытства, мальчишка лезет под руку. Ему щёлкают по носу, но не прогоняют. — Когда есть возможность — грех, — Ризли перемешивает пасту: в изначальной порции были только макароны и немного мяса. Не самый удачный набор. — А вы хорошо готовите, — Лини с удовольствием втягивает носом аппетитный запах свежих овощей и тягучего сыра. — Был резон выучиться, — он хмыкает, — раньше здесь располагался архив и нечто вроде мастерской. Прошлый начальник запустил его до пыли, пауков и крыс, я не уверен даже знал ли он. — Кстати, всегда хотел услышать эту историю. И как вообще здесь это... их выбирают как-то? Голосованием? — Нет конкретного регламента, всегда по-разному. Преемничества тоже — во многом плохо. Никто мне ничего не объяснил, когда я заступил на пост, эту комнату нашёл практически случайно, как и другие тайны крепости. — Вас... выбрали? — Других претендентов не нашлось, а мне некуда было идти, да и я возглавлял мятеж, — Ризли говорил спокойно, перекладывая факты в речь, не начиняя их своими личными эмоциями. — Знаю, это в целом всё, что известно про вас и то некоторые сомневаются в правдивости, — Лини хмыкнул, скрещивая руки на груди в задумчивости, чуть качнулся, разворачиваясь к столу, над которым бы так хорошо смотрелось окно и нежный тюль штор. Сколько он уже не был на поверхности, не видел солнца? — Вы не устали? Здесь, без чистого воздуха и природного света. Вентиляция работала, её даже прочищали недавно, но она была слишком маленькой, чтобы не выдавать комнату шумом. Кислорода меньше, воздух чахлый. — Я могу выходить, когда захочу, — Ризли искренне пожал плечами. — С годами и небо приестся. — Может быть, — Лини слишком свободный от души тяжело переносил эти оковы, но у него был чёткий срок, по истечению которого солнце вновь коснётся его побледневших чуть впалых щёк. А Ризли? — Потом... вы сходите со мной на поверхность? — Почему нет, — герцог непринуждённо кивнул, посыпая солью пасту и вновь перемешивая. — На свидание... — прошептал, едва размыкая губы и улыбнулся глупо, мечтательно. Ризли отвлёк крикливый чайник, быстро снятый с огня. — Помоги, задумчивый мой, — мужчина накладывал еду на тарелку, положил вилку туда же. Они взаимно не особо заботились о манерах наедине. Лини подхватил, унёс сразу и чашку, пригибаясь ловко, выскальзывая из прохода. На фоне укромной комнатки кабинет смотрелся сплошной роскошью, даже дышать легче стало. Пока никто не видел, юноша пару раз обернулся вокруг себя, наслаждаясь широтой пространства, размахом. Грозные головы волков смотрели на него со строгостью предков. Юноша погладил морду того, что в середине, улыбнулся металлу нежно, сверкнули впалые глаза хищника. Отлетел, стоило услышать тяжёлые шаги Ризли. Звенели пряжки, он нёс что-то в руках. Лини обернулся беспокойной пташкой и застыл, рассматривая причудливый чайник с изогнутым носиком. На нём смешалась роспись Ли Юэ и Сумеру, оба государства граничили с Фонтейном в непосредственной близости. Мужчина прикрыл за собой дверцу ногой, перехватил платочек с печеньем. Пока Лини располагался со всеми богатствами, успел сходить убрать посуду. — За той дверью, — юноша подал голос, прикрывая рот салфеткой. Половина была съедена и расхвалена на все тона, Ризли старался скрыть довольную улыбку, но выходило с переменным успехом, — спальня? — И ванная, — кивнул спокойно, он не скрывал этого факта. Титул начальника всё же предполагал некоторые привилегии, а в общей душевой его отродясь никто не видел. Он в целом был редким гостем. — М-м, личная, — протянул многозначительно, Ризли уловил намёк. — Ты хочешь? — Нет-нет, — особенно резво помотал головой, стесняясь наглости. И так ест, что обычным не положено, нельзя совсем на шею залезать. — Просто потом, ну... при близости... — Уже задумываешься? — расплылся в ухмылке вожделенной и ужасно пошлой, рукой специально двинул в направлении юноши, тот отпрянул, как от огня. — Я... — Лини смотрел пристыженно из-под чёлки, так, его глаза делались больше, а лицо милее, совсем ребяческое, — мы с вами не дети, было бы нелепо предполагать, что ничего не будет. Не сейчас, но когда-то... определённо. Ризли накрыл его ладонь своей, произнося: — Конечно, не беспокойся, я не буду торопить тебя. — Спасибо, — кивнул с облегчением, уголки губ приподнялись в расслабленной улыбке. Лини ему верил. Трапезу продолжили за непринуждённым светским разговором, пальцы Лини привычно сомкнулись на горячем фарфоре чашки. К этому сервизу он уже привык, а вот чайник до сих пор удивлял: такой пузатый, почти смешной, а носик тоненький, вытянутый и сплюснутый на конце. — Вы мне так умело зубы заговорили, — мальчишка неожиданно хитро улыбнулся, с прищуром смотря на гладь напитка. — Лини? О чём ты? — Ризли не лгал, он выглядел искренне недоумевающим. — Уровень воды, — уронил коротко, совершенно не виня собеседника. Мужчина вздрогнул, как будто на него вдруг снова свалилась гора из долга и нескончаемого списка обязанностей. — Поднялся на пол метра, — обещал себе и ему больше не скрывать, но нужно будет сообщить Нёвиллету, что фатуи в курсе, он всё же контактирует с ними, было бы нехорошо. — Кто ещё знает? — Лини поставил чашку на стол, сложил руки в замок на бёдрах, смотрел сосредоточенно и собрано. — Госпожа Фурина, месье Нёвиллет и демуазель Навия, не включая нас с тобой. — Что они... они вообще планируют что-то? — юноша невольно нахмурился, губы поджал, а пальцами то и дело перебирал, скребя по одежде. Его всегда раздражал факт абсолютного бездействия Архонта и всех к нему приближённых. Они, конечно, боги, но надеяться на свою непроникновенную божественность и сидеть сложа руки — это уже совсем край. Воспитанный большей частью в фатуи, Лини был убеждён, что действовать нужно собственными силами, на надеясь на высшие. — Люмин, — одно имя, а сколько смыслов и титулов в нём. — Чужачка, — Лини почти прорычал, — она хороша, спору нет, но она не отсюда. С его губ едва не сорвалось «сошедшая». Не из этого мира даже! — И в этом сила. Вода Первозданного моря не убьёт её, похоже, вообще не влияет на её здоровье. Слишком удобно. — Опять полагаются на кого-то вместо того, чтобы делать самим, — Лини прикусил язык, чтобы не продолжить ярким «как вы». Ризли прищурился, скрещивая руки на груди, посмотрел на возлюбленного внимательно и так проницательно, что того невольно дрожью пробрало. Он скрывал малость, но её как раз и хотел выудить мужчина. — Видно воспитание мятежника, — хмыкнул, не отводя глаз. — Дом Очага не предлагает иного, — Лини отрезал. Ризли смолк, он хорошо помнил хозяина приюта, его пухлые сальные руки торгаша. Предвестница на таком фоне играла особенно ярко: она дала им свободу за выполнение заданий, она касалась макушки не для подзатыльника. — Твой брат, Фремине, — задержался, наблюдая за вздрогнушим юношей, — он ведь застал прошлую хозяйку? — Да, — Лини ощутимо помрачнел, — там было сильно хуже... Фремине не говорит об этом, я знаю от «Отца». Ризли смотрел через его задумчивый взор и не мог сказать себе с уверенностью, как раньше, что фатуи — дрянь. Он сам этой преступности не последний человек, было бы лицемерно. — Я хочу показать тебе кое-что, — отдать на его верный суд всегда было легче. Герцог поднялся, подавая раскрытую ладонь, приглашая пройтись. Лини взялся, забывая согласиться вслух. Сдвинут рычаг под столом, механизм гремит предсмертно, такой знакомый кабинет вырастает на глазах, по стенам ползут винтовые лестницы. Он не успеет вскрикнуть на последнем толчке, как закончится, смешок мужчины послужит завершающим штрихом.