Таблетка

В тренировочном зале Мейсон поймал Билла за плечо и наклонился к нему. Билл замер. — Юлиан хочет сотрудничать с Лаурой? Билл замешкался, думая, чем это может аукнуться, но кивнул. — У него есть менеджер? Родители? Кто этим всем будет заниматься? — Вроде нет,— ответил Билл,— У него нет родителей, и менеджера вроде тоже. Максимум Аделаида Эдуардовна. — Понял. Продолжай, тебе скоро выходить,— Мейсон выпрямился и ушел за дверь. Билл напряжённо проводил его взглядом. Вопросы были странными.

***

— Занят? —Мейсон зашёл в гримёрку, где сидел Юлиан. — Нет,— вздрогнув, натянул улыбку и торопливо ответил тот, откладывая телефон. Что ещё нужно отцу Билла? Юлиан уже не знал, чего ожидать. За спиной Мейсона показалась Лаура. Она была с двумя косичками, в белом платье-рубашке с корсетом и с имиджевыми круглыми очками. — По поводу сотрудничества. Думаю, сейчас у нас есть время, — он показал Лауре пройти вперёд и показал Юлиану на нее глазами. На секунду в голове Юлиана мелькнула мысль, будто продает он саму Лауру, а не ее музыку. — Есть какой-то проект? Может, пожелания? — Лаура сама была необычайно взволнована. Когда ей сообщили, что у нее будет заказ на музыку, к тому же от Юлиана, как от человека невероятно популярного и с лояльными фанатами, она даже не поверила этому. Одно дело — писать музыку для брата, другое — на заказ. Это признание ее таланта. Ещё радовало то, что если она начнет работать и приносить отцу деньги, то ее наконец освободят от каторжной работы по дому, о чем она мечтала уже очень давно. — Я... пока об этом не думал,— Юлиан мягко улыбнулся, чтобы показать, что не кусается. Без Мейсона рядом это было бы проще, конечно. Казалось, что от его ауры должны цветы вянуть в радиусе километра. — Может, тема есть? — предположила девочка. — Я бы хотел что-то связанное с космосом...наверное. Мне нравятся звуки, которые с ним обычно ассоциируют. Но я никак не мог подобрать нужную музыку и мне сказали выбрать что-то другое,— Юлиан хмыкнул. — Поняла, а какие то отрезки? Или музыкальные инструменты? — Я могу подумать? Просто сейчас такая суматоха, я... — он глупо хихикнул,— Я не понимаю. — Хорошо. Документы составим позже, а пока,— Мейсон подвинул к нему бумаги. Текст расписки был написан от руки,— По поводу гарантий и обязательств с обоих сторон. — Сколько? — удивился Юлиан, глядя на указанную сумму где-то в середине документа. — Двести тридцать,— озвучил Мейсон невозмутимым тоном, — За готовую музыку, правок можно вносить неограниченное количество. Авторские права целиком к тебе не переходят, но лично ты использовать ее можешь как угодно с указанием автора. — Ого... — Юлиана снова пробрало на нервный смех,— А за музыку всегда такие цены? — Лаура довольно известный человек. Так что да, это средние расценки. — Ладно. Хорошо,— Юлиан взял предложенную ручку. — Подпись, расшифровка, дата, на втором экземпляре тоже. И... ты ведь понимаешь, что эпизод с Лизой не должен выйти за пределы той раздевалки, верно?

***

— Почему так много-то? — спросила Лаура, когда они вышли. Вообще то, от сотрудничества с Юлианом Лаура получит ощутимо больше пользы, чем он. И обычно такие вопросы решались по бартеру — Юлиану музыка, Лауре отличная реклама. Не каждый четырнадцатилетний композитор, ещё не закончивший музыкальную школу, не говоря уже о консерватории, мог похвастаться сотрудничеством со всемирно известным фигуристом и писать ему музыку к олимпийской программе. Брать за это деньги вообще было странным, тем более настолько большую сумму. Начинающие композиторы брали пару тысяч. Продвинутые — десятки. И только состоявшиеся и успешные известные композиторы брали от ста тысяч. Но Лауре четырнадцать лет. Странным было и то, что Юлиан согласился почти без раздумий. Неужели ему правда настолько понравился Forest fire Билла, что он готов отдать такую сумму за трек? Или он просто совершенно не представляет, сколько это на самом деле. — Половина твоя,— спокойно ответил Мейсон,— А если будешь работать с фигуристами дальше и приносить доход, полностью освобожу от домашних дел. У Лауры загорелись глаза. Вопросы по цене сразу отпали.

***

Время ещё оставалось, а Билл уже не знал, чем себя занять. Размялся он отлично, выступления сокомандников видел сотню раз и смотреть было искренне скучно. Хоть Билл иногда и заглядывал на экран, ничего интересного он там не обнаруживал. Женя выступил довольно хорошо, у некоторых были попытки четверного акселя. Яна докатала программу, и вот за ней Билл следил, ловя каждое движение. Все в ней было безукоризненно, выверено каждое движение... и это странно. Аделаида Эдурдовна говорила всем идти на риски, и судя по прокату Яны, Билл просто не верил, что она не способна сейчас на попытку дополнительного четверного. Глупости, она в прекрасной форме. Но что это тогда? Билл был уверен, что она зайдет на пятерной, не разу его не пробовав на тренировках, потому что Яна была именно такой. Но ни одного дополнительного четверного? Не на Олимпиаде же они находятся, где главное — победа, а не шоу. Здесь именно оно. В общем, странно. Зал все пустел. Билл выступал в числе последних, а после программ сюда никто не возвращался. Заметив тросы на силу скручивания у стены, Билл отошёл к ним. Не сказать, что любимое упражнение — мышцы плечей начинают гореть после первого же рывка, но сейчас ему просто нечего было делать. Билл взялся за ручки. Один рывок со скручиванием, второй, третий. По бицепсам тут же растекается жар. Внезапно рука соскользнула, и Билл остановился, чтобы вытереть ее об олимпийку, а потом вновь взялся за трос. Один рывок без группировки, и Билл резко обернулся назад. Да, он действительно сейчас кому-то врезал. Пацан, примерно его возраста на вид, чуть не отлетел в сторону и теперь хватался за грудь в попытках снова начать дышать. Билл поднял одну бровь и опустил канаты. — Лошадей когда нибудь вживую видел? — спросил Билл, смотря на него как на законченного идиота. Парень мотнул головой, постепенно приходя в себя, — Ну вот учись, что у ним тоже нельзя сзади подкрадываться. Будет примерно так же, но уже не поднимешься, — объяснил Билл все с тем же выражением лица. Он сам не знал, пошутил сейчас или нет. Парень казался смутно знакомым, будто Билл уже видел его раньше. — Ничего себе ты сильный,— отдышавшись, произнес он. Новенький оглядел Билла. В жизни тот оказался ещё меньше, чем на экране. И это вызвало диссонанс в голове: как кто-то настолько тонкий и маленький может иметь настолько серьезный удар. Казалось, что он пробил ему ребра. — Ну извини, — Билл развел руками, — Не рассчитывал, что ты собираешься подкрасться. Больно? — Больно... — кивнул он. Тот был в изумрудной олимпийке. Имени на ней не было, но уже по цвету можно было догадаться. Изумрудный — цвет Барсукова. От Барсукова здесь сегодня аж трое, но только один из них — мальчик. — Касаткин? — спросил Билл, протягивая руку. — Касаткин,— изумлённо подтвердил тот, не сразу подав руку, но потом спешно ее пожав,— Лёша. — Приятно познакомиться, больше так не делай,— Билл отвернулся к стене, вновь вставляя наушник в ухо. Локоть ещё побаливал. — Стой, — Леша положил руку ему на плечо, и Билл резко сбросил ее. По спине прошел холодок. Обернувшись, он увидел, что Леша прижал руку к себе, испугавшись резкого движения. — Извини, я... — Не делай так,— спокойно, но серьезно сказал Билл. — Прости. Больно? — неуверенно предположил он. — Что? — не понял Билл,— Нет, не больно. Просто не надо. — Можно спросить? — несмело поинтересовался Леша, скользнув взглядом по нему. — Про допинг нельзя, про Майка тоже. Остальное спрашивай. — Недавно была новость, что комиссия заявила... — Нет,— Билл не дал ему договорить,— И про это тоже нельзя. — Ладно... Тогда просто: как ты? — Я? — Билл даже растерялся. — Да,— подтвердил он, — Как ты себя чувствуешь? Судя по новостям, у тебя тяжёлый период. — А когда он у меня был лёгким? — решил отмахнуться Билл,— Все нормально. — Ты ведь... Ещё будешь тренироваться, да? Не уйдешь в рест, не завершишь карьеру? — в голосе Лёши послышалась такая надежда, что Билл почувствовал себя очень странно. Ещё недавно ему хором желали поскорее уйти из спорта. — Мне ещё Олимпиаду выигрывать,— Билл присел на одно колено, проверяя коньки и шнурки ещё раз. В большей степени это было для того, чтобы скрыть неловкость,— Я не уйду, если меня не вынудят. — Кто? Тренер? Родители? — Федерация, — Билл поднялся,— Но я не буду обсуждать это с тобой. Я не могу тебе доверять. Леша понимающе кивнул.

***

Руслан отошёл в коридор, где его сразу нашел менеджер. Спустя пару минут он собирался уходить в зал отдыха и ждать там момента, когда позовут на общий выход, но мимо него прошли Диана с Кристиной. Крис вытирала слезы, и, кажется, никак не могла перестать плакать, а Руслана даже не заметила. Зато заметила Диана, и одними губами произнесла "пиздец тебе", тут же возвращаясь взглядом к подруге. Руслан хмыкнул. Он был рад, что ее это так задело, но с другой стороны она не постеснялась рассказать об этом Медейко, а та все как на духу выложит Золотареву, ещё и подначит его пойти разбираться. Защитник нашелся. Видеть бывшего друга, бывшую девушку и ту, которая нравилась, но с которой не выпало даже шанса быть вместе, не хотелось совершенно. Если бы не Аделаида Эдуардовна, Руслан давно перешёл бы в другой штаб, лишь бы не видеть этих лиц постоянно. Хотя бы Кристина долго не появлялась, уже было легче. Женю и Диану терпеть было ещё возможно, когда они не ведут себя как пара и не трогают его.

***

— Сейчас у нас мало времени, но... Потом... если меня примут. Расскажешь, как у вас все устроено? — спросил Лёша, все ещё не отходя от Билла. — Слушай,— Билл отвёл глаза,— У нас в группе этим занимаюсь не я. Почему бы тебе, как все, не попросить об этом Юлиана? — Слушай... Я могу с тобой поделиться? — неловко спросил он. — Можешь,— Билл прислонился к стене, сложив руки на груди, и задумчиво посмотрел на него. — Я просто не знаю в каких вы отношениях и мне не хотелось бы заранее их портить... — Я ничего не скажу, — мотнул головой Билл. А вот это было уже интересно. Какая-то личная история? На своей памяти он не мог вспомнить человека, относящегося к Юлиану негативно. Тот всегда был самым ярким солнышком в этой группе, и по нему судили те, кто доказывал, что в штабе Стасевич ни над кем не издеваются. Ну, разве что Ярик начал возникать внезапно. — Я не знаю, как к нему относиться. Юлиан кажется мне каким то... фальшивым, что ли. Немного неприятное впечатление, будто он хочет казаться лучше, чем есть на самом деле, скрывает что-то или вообще всех вокруг использует в личных целях. Повышения лояльности к себе или чего-то ещё. Например сегодня. Я не знаю, что это было, в начале, но мне показалось это спланированным. — Почему? — заинтересованно прищурился Билл. — Юлиану в истории только драмы не хватает. И вот она есть — на совершенно неважном чемпионате, где проигрыш ни на что не влияет, а соответственно он ничего не потеряет, и где есть приз зрительских симпатий, который абсолютно точно достанется Юлиану, потому что его все любят и жалеют. И точно хейтить за это его никто не станет. Билл отвёл глаза, задумываясь. Он знал Юлиана давно, и пусть догадка со "специально" была глупой, но в словах Лёши Билл увидел и собственные сомнения. — Никуда не торопитесь? — послышался сбоку голос Мейсона. Билл дернулся так сильно, что Леша больше испугался именно этого. — Да. Нужно идти, — торопливо сказал Билл, и в его голосе Лёша распознал такой страх, какой точно не подходил под ситуацию. С другой стороны, это можно было объяснить. Пару дней назад в прессе прозвучал новый заголовок: антидопинговая комиссия известила органы опеки и полицию о том, что на теле несовершеннолетнего Билла Реймона найдены следы истязания. Истязание хуже, чем избиение, это было известно. Фото, естественно, не прилагалось, и непричастные могли лишь гадать, что это значило: его так сильно били? Тушили сигареты об кожу? Связывали? Насиловали? Или что похуже? Раз заявила комиссия, значит это серьезно. Не "кому-то показалось", не "решили набрать на этом лайки и создать шумиху". Нет. В том, что это делал отец, Леша теперь не сомневался. Сверкнув глазами на Лёшу, Мейсон взял Билла за плечо и подтолкнул в сторону выхода. Билл послушно пошел за ним, не обернувшись. Билл видел еле прикрытое перед чужим человеком раздражение отца. Билл заболтался, опаздывал на разминку, и снова завел общение, хотя это было запрещено. — Извини. Я отвлекся, — проговорил Билл, когда они вышли. — Мне без разницы,— отрезал отец.

***

— На лёд приглашаются участники четвертой разминки! Алиса Филлипова, Ярослав Конница, Билл Реймон, Эрика Вавилова, Алексей Касаткин, Алена Дмитриева! Билл старался не беспокоиться, но в голову настойчиво лез страх. Как теперь к нему относятся из-за допинг-скандала? Билл выехал третьим. Аплодисменты на его выходе заглушили все остальные, но это было совсем неудивительно. В последней разминке более-менее известными были лишь Эрика и Алена, и то они даже в сборную входили с горем-пополам и никак не могли сравниться с популярностью Билла. Алиса, выступавшая первой, была совсем маленькой девочкой. Ей было лет десять на вид, и Билл удивился тому, почему ее вообще отправили сюда. Таких малышек обычно брали на отборах и не подвергали такому стрессу, как соперничество с мастерами спорта. Может, просто выглядит маленькой? Он остановился между Эрикой и Яриком. Когда объявление участников было закончено, они разъехались по катку. Билл заострил внимание на Алёне. В ее движениях не чувствовался скрываемый детский восторг или волнение до тошноты, каким они были у остальных участников. Алена точно знала, зачем сюда пришла. И она была уверена, что ее возьмут. На табло ещё высвечивалась таблица с нынешним положением дел: 1. Яна Гончарова, ЗМС, 180,68 2. Анна Калашникова, ЗМС, 174,13 3. Евгений Золотарёв, МСМК, 171,10 4. Серафима Преображенская, МСМК, 165,21 5. Влад Станчиков, КМС, 164,74 6. Вероника Воронцова, МС, 162,18 7. Руслан Казанцев, ЗМС, 158,01 8. Марьяна Высоцкая, КМС, 153,12 9. Диана Медейко, ЗМС, 152,88 10. Майя Сталина, КМС, 140,21 11. Дарья Силаева, КМС, 139,08 12. Илона Апелинская, КМС, 131,14 13. Мадина Ахметова, КМС, 128,73 14. Артем Вестин, КМС 120,64 15. Юлиан Ковальчук, МСМК, 108,27 У Яны были очень высокие баллы, Женя рисковал не попасть в тройку, а Юлиан был на пятнадцатом месте и, скорее всего, будет на двадцать первом. В этот момент Билл точно понял, что к нему надо зайти. По его самооценке это бы точно ударило. Четвертая разминка состояла из шести человек, а не пяти, так как всего участников была двадцать одна штука. А создавать отдельную, пятую, разминку для единственной Алёны Дмитриевой никто бы не стал. Их объявили и началось разминочные время. Билл проехался пару кругов по катку, прожимая ребра коньков и пробуя лёд. Иногда были лужи, в основном на Гран-при, но сегодня лёд был залит хорошо, пусть и после прокатов пятнадцати человек. Арена была большой. Здесь же проводили предолимпийские Чемпионаты России, поэтому места было хоть отбавляй и не было нужды следить за тем, чтобы не врезаться в бортики. Билл зашёл на четверной Аксель, но в последний момент передумал, поняв, что его сносит в сторону. Вышла бабочка, и Билл едва не врезался в Ярика. — Смотри куда едешь,— огрызнулся Билл, но не был уверен, услышал его Ярик или нет. Какая разница, в сущности. Сам же виноват. Второй раз Билл пробовать не стал. Надо сохранить силы для программы. Ни затяжки, ни ласточки, ни бильманы сейчас делать было нельзя, за это потом наказывали. Правилами было не запрещено, но небезопасно. На льду ещё шесть человек, и никому не будет лучше, если лезвие конька проломит кому-то череп.

***

— Наконец-то,— заметила Джессика, когда на льду показался Билл. — А вон тот ведь один из тех, кто ему финалгон подложил, да? — Прищурилась Лиза. Она положила ногу на ногу и откинула яркие волосы назад. — Да, похоже он. Ты хотя бы знаешь кто он? — спросила Джессика, поворачиваясь к сестре. Фамилию Конница Джессика впервые услышала тогда, когда отец с Биллом рассказали что произошло. Все пять лет до этого она понятия не имела кто это. Хотя, он должен был быть на прошлых чемпионатах, нет? — Вроде слышала,— Лиза пожала плечами. — Надо начинать сторисы выкладывать и кружочки,— Райли сбоку от них развернулся на сиденье почти на сто восемьдесят градусов, чтобы сфоткаться на фоне катка. Старшие девочки тут же схватились за телефоны. Действительно. Это стоит сделать во время разминки. — Я эдит доделываю,— сосредоточенно произнесла Олли, тыкая по экрану. Келли с Огоньком непрерывно смотрели на разминающихся фигуристов и жевали яблочные чипсы. Фиона, положив ногу на ногу и надев темные очки, со стаканом клубничного айс латте в руках, следила за льдом и иногда поглядывала на младших детей, пропуская мимо ушей в общем шуме разговоры старших. Все довольно сильно устали, потому что до начала чемпионата пришлось сделать множество фото и раздать плакаты тем, кто хотел, но не имел их. Поддержку Билл должен ощущать не только со своего фанатского сектора, но и со всех сторон. Ему и так было слишком тяжело. — О, и как там? — спросила Лиза, завидев Лауру, пробирающуюся к ним по трибуне. Лаура нервно улыбнулась и вытянула вперёд ладони. Тремор был виден ощутимо. — Мы заключили договор с Юлианом,— сказала она, садясь между Джессикой и Райли,— Я буду писать ему музыку... На олимпийскую программу...— произнесла она, сама в это не веря. — Так ты талантище,— Лиза хлопнула ее по плечу,— Ещё немного времени, и ты будешь великим композитором! — Лиза... — Лаура взглянула на сестру. Та выглядела абсолютно довольно и беззаботно, и будто что-то знала,— Зачем ты напала на него? Ты ведь... Не разозлилась же, да? Лиза хмыкнула, взглянув на нее, и наклонилась ближе. Лаура с другой стороны тоже, и трое сестер образовали кружок. — Это был единственный способ заставить отца перестать так категорично относиться к их с Биллом связи. Отцу теперь нужно, чтобы Юлиан молчал. Возможно, он разрешит Биллу с ним дружить, если не станет им в этом помогать,— сказала Лиза,— Ну и его самого проверить хотела. Насколько ему нужен Билл. Проверку он прошел, я ему доверяю. — Схема,— восхищённо выдохнул Райли. — А ты чего уши греешь? — возмутилась Джессика. — Но ты же так рисковала... — севшим голосом сказала Лаура,— А если и правда в больницу... Наручники... По жопе точно получишь ведь. — А то я не получала ни разу,— закатила глаза Лиза,— Билл важнее, и я должна ему помочь. Пусть отец делает со мной что хочет, молчание Юлиана уже для него важно. А я просто больная неадекватная девочка, не способная контролировать гнев. Даже по руке его черкануть пришлось для правдоподобности. Он как, кстати? — Выглядит... Угнетённым,— Лаура понизилась и отвела глаза,— И улыбается, но будто на грани истерики. Но я думаю это не из-за тебя, он ведь откатал плохо. — Надеюсь не из-за меня откатал плохо,— вздохнула Лиза. — Да ты причем,— махнул рукой Райли, вклинившись в разговор сестер. Он свалился со своего сиденья и сел на пол перед ними, замкнув круг,— У него ведь что-то с коньками было. Вы не заметили? — Да,— хором ответили девочки переглянулись. — А у Билла-то все в порядке с коньками? — произнесла Лаура, подняв голову и вглядываясь в каток.

***

— Я и говорю, кхм, — говорил Виталий Дмитриевич Приходько Ирине Родионовой, главному тренеру сборной, — совершенно, кхм, никакого воспитания. Я решил совершенно спокойно поговорить, а он просто, кхм, кхм, взял и нахамил мне. Дети, кхм, совершенно не уважают старших, и не ценят хорошего, кхм, отношения. — У федерации давно есть вопросы к личности Реймона, — вступила в диалог член ФФККР и судья высшей категории Елена Воскресная,— Ребенок, конечно, не виноват, наверное, но воспитание — просто ужас. — Детям, и ученикам в том числе, нельзя прощать подобное поведение. Аделаида в курсе? — спросила Ирина Родионова. — Мы ещё, кхм, не успели поговорить на эту тему. — Может просто устал ребенок, что вы накинулись как коршуны? — Вклинился Петр Михайлович Марийский, спортивный комментатор, сидящий теперь в жюри, — Он ребенок, и он прямо сейчас в центре скандала, он может думает, что жизнь у него на этом закончится. Скорее всего нервы сдали из-за судов, вот и нахамил. Вы, тоже, сидите, рассуждаете с верхней позиции, а с его стороны посмотреть на ситуацию? К тому же, я думаю, за то, какие победы он принес в этом году, можно и простить ему грубое слово. — Кхм, — обозначил присутствие Даниил Романович, предпочитая не ввязываться в диалог, — нам стоит быть потише. Мы сидим прямо перед фигуристами. Разминающимся фигуристам, впрочем, было абсолютно все равно на рассуждения судей, и подслушивать они не собирались. К тому же шум трибун заглушал все. — Жаль его,— вздохнула Светлана Николаевна Сипухина, судья высшей категории,— Такой малыш ещё, и в какие скандалы влез. — Я в его возрасте только в юниорах выступать начал,— высказался Паша Дмитриенко, член из Олимпийской сборной восемнадцатого года. Он откинулся на спинку кресла и вздохнул,— Нельзя таких маленьких в большой спорт выпускать. Все эти скандалы можно пережить в двадцать, но... Он в каком классе, в шестом? — спросил он у рядом сидящей Сипухиной. Та пожала плечами. — В девятом,— отозвался Беляев,— Он просто выглядит маленьким, пятнадцать ему.

***

Время закончилось очень быстро. Билл подъехал к бортику на большой скорости и затормозил, окатив какую-то женщину у бортика ледяной крошкой. Мельком взглянув на отца, Билл понял, что того это рассмешило. Мейсон чуть улыбнулся, отвернувшись в сторону. — Простите пожалуйста,— Билл сделал жест мольбы руками и быстро ретировался. Скорее напоказ, потому что это точно засняли и выглядело бы некрасиво. Мейсон кивнул ему, отпуская, и Билл вышел в коридор к залу с экраном. Скоро выход. Уже там его догнал Леша. — Ты такой быстрый,— восхищённо заметил он.

***

— Слушай,— Джессика приблизилась к Лизе, когда Лаура отвлеклась на Огонька, предложившего ей яблочные чипсы,— Как именно Юлиан "прошел проверку"? В чем она заключалась? — Я хотела посмотреть, как он отреагирует на прямую агрессию. Не знаю, в том ли дело, что я девочка, или нет, но он даже не попытался дать отпор,— Джесс кивнула, вспоминая увиденное,— Он совершенно неагрессивный, но при этом от слов и действий своих не отказывается даже, когда у горла нож. И он попытался поговорить. — Так,— кивнула Джессика, выжидающе нахмурившись. — Ну, я хотела проверить, что он будет делать в стрессовой ситуации. Биллу он вреда не причинит, но если вдруг что, то Биллу придется защищать обоих. Юлиан, как и Майк, совершенно беззащитен. А мне бы хотелось, чтобы рядом с Биллом был человек, которому он сможет делегировать хотя бы эту обязанность и почувствовать себя защищённым,— Лиза пожала плечами, — Но сам он безопасен, так что я спокойна. — Я знаете что никак не понимаю, — прервал их Райли, следя взглядом за оставшейся на льду маленькой Алисой. Она была едва выше бортика, и чтобы взять за руки приехавшего с ней тренера, ей нужно было поднимать их наверх,— Вот ладно она, она в комбинезоне. А как другие в платьях катаются? Холодно же! И у нее руки открыты. Алиса была одета в бордовый комбинезон на тонких бретельках. Штанины комбинезона казались широкими из-за сеточки, добавляющий "ярусов" и пышности, но смотреть на открытые плечи и руки все равно было холодно.

***

Билл все думал над словами Касаткина. Неискренний, фальшивый... Может, и правда? Билл вышел в коридор и через минуту нашел Юлиана в пустой гримёрке. Он не знал, зачем пришел сюда. Может, чтобы ещё раз взглянуть на него? Наверное, это должно дать понять что-то. Может, Юлиан и правда ведёт какую то игру? Пытается сблизиться для своих личных целей, а Билл уже повелся на это, совершенно легкомысленно, потому что никогда не имел даже намека на друзей? — Прячешься? — спросил Билл и чуть улыбнулся. Юлиан обернулся на него и удивлённо вдохнул. Билл внимательно следил за ним, за выражением его лица... Юлиан был удивлен и рад. Больше второе. — Ну... Есть немного,— тот хихикнул, хотя Билл видел покрасневшие глаза и кончик носа,— Сказали колени не дергать, а там ходить придется. — Как ты? — Билл прошел внутрь и присел на корточки рядом с ним, осматривая бандаж на обеих коленках. Юлиан был все ещё в костюме, но уже в кроссовках. — Все хорошо, всего лишь упал пару раз, — вновь послышался смешок, и Билл поднял на него осуждающий взгляд. — Женя поможет тебе? Дойти до комнаты, переодеться, душ принять? — Ну, я надеюсь не бросит меня здесь умирать одного,— фыркнул Юлиан, останавливаясь взглядом на ладони Билла, все ещё лежащей на его коленке. Прикосновение жгло огнем даже сквозь бандаж и одежду. И в этом огне хотелось раствориться. — Не должен. Тебе нужна помощь,— Билл не сильно волновался за это. Какими бы натянутыми не были их отношения с Золотаревым, Билл знал, что за Юлиана тот любого на колбасу пустит. Он точно не должен бросить его травмированным, — Я видел, что тебе было больно. Дело только в этом? — О чем ты? — Юлиан отвёл глаза в сторону. — Ты расстроился, — Билл заглянул ему в глаза. Юлиан тоже был кареглазым, но его радужка была намного темнее, чем у Билла. Глаза блестели,— Ты четыре Чемпионата мира проиграл и не расстраивался. Что случилось? — Ничего, Билл, все правда в порядке, — Юлиан заново отвёл взгляд, из последних сил удерживая улыбку на лице. Билл пришел, хотя Юлиан и не надеялся. Сам прикоснулся. Беспокоится о том, как Юлиан доберется до дома. Переживает. Сердце будто сжалось внутри. Это правда. Билл уже неравнодушен. — Меня начинает раздражать твоя скрытность,— Билл вздохнул и встал, собираясь уходить. — Стой, нет! — Юлиан схватил его за руку. Билл обернулся. Юлиан уже не улыбался, и теперь был крайне встревожен. Юлиан, к своему страху, подумал, что теперь ни за что его не отпустит. Он завыть был готов, насколько ему было мало Билла. Настолько его не хватало. В нем хотелось просто раствориться и никогда-никогда никуда не пускать. — Ну что такое? — склонив голову, спросил Билл и сел рядом. — Я скажу, ладно, — несчастно вздохнул Юлиан. Билл краем глаза заметил, как он сжал кулаки,— Прокат очень неудачный. Я рассчитывал на другое. Я проигрывал много раз, но никогда не катался так плохо. Мне кажется, я разочаровал всех, я не смогу выйти на конференцию и к фанатам,— скороговоркой проговорил Юлиан и быстро отвернулся, закусывая губу. Он тут же пожалел о том, что это сказал. Он ощутил лёгкое проглаживание по руке, прошедшееся будто электрическим током по всему его телу. — Нормально переживать из-за этого, — негромко сказал Билл,— Но я думаю, ты их не разочаровал. У тебя очень лояльная аудитория, все переживают за тебя, и все поняли, что что-то не так. Тебе нужно выйти к ним. Юлиан все ещё не поворачивался, а Билл не настаивал. — Я был очень рад, когда ты закончил. Потому что самое важное то, что ты в порядке, не разбил голову и не сломал ничего. Остальное не так важно, — продолжил Билл, смотря так же в пол. Юлиан повернул ладонь и переплел их пальцы.

***

— Есть какие-то может быть... Главные правила? В вашем штабе? — спросил Лёша, наблюдая за Биллом. Тот вертелся перед зеркалом, оценивая свой образ. Совсем скоро выступать. Костюм Билла не был комбинезоном, и в этом была проблема, которую Билл увидел только в сезоне. Надо было сказать тренеру, что на следующий сезон комбинезон ему нужен точно, потому что так будет комфортнее. От щиколоток до бедер шел градиент от темно-оранжевого к жёлтому, и такой же градиент проходил по груди и заканчивался темным у запястий. Объемные рукава из очень тонкой и мягкой оранжевой мелкой сеточки в один слой были довольно неоднозначным решением, так как, по словам тренера, это могло плохо сказаться на видимости пластики рук, но все сложилось намного удачнее. Ткань отлично изображала языки пламени. В отличие от остальных частей костюма, на рукавах страз не было. Цветные штаны были не самым популярным решением для взрослых спортсменов. При этом волосы его обычно были убраны и выглядело это, как обычная прическа девушек-фигуристок. С незнания, его часто принимали за девочку или юниора, правда в последние полгода узнаваемость достигла пика и эта проблема ушла. — Ну,— Билл задумался и перечислил, — Единственная причина не явиться на тренировки это смерть, тренера лучше не обсуждать в негативном, да и в каком либо вообще ключе, у нас так не принято и ты настроишь многих против себя. Права не качай, опять же либо настроишь против, либо вылетишь как пробка из бутылки,— Билл поправил волосы и скосил взгляд на Лёшу через зеркало. — А что, много ситуаций, где надо "качать права"? — осторожно поинтересовался Лёша. — Ну я же не знаю какой ты человек,— Билл пожал плечами,— И Алёне своей сообщи. Слышал, она из-за этого и ушла. — Не совсем, но ладно... Что ещё? — Да, забыл главное,— Билл повел плечами,— Существует своеобразная иерархия. Мы не находимся в штабе на равных правах. Если кому-то что-то позволено, это не значит, что позволено тебе. Если Женя препирается, Юлиан отвлекается, а Диана пропускает тренировки ради различных шоу — не значит, что тебе так можно. Не завоюешь доверие, значит будешь находиться на птичьих правах. — А как его завоевать? — Дисциплина и достижения, лояльность. Ты собираешься во взрослые в следующем сезоне? — Я не думал,— Леша отвёл взгляд,— Мне говорили кататься по юниорам, так как во взрослых шансов у меня нет. — Правильно говорили. Леша удивлённо взглянул на Билла. Вот чего-чего, а такого ответа от Реймона, вышедшего во взрослые на год раньше достижения минимального возраста ценза, он не ожидал. — Что ты так смотришь? — Билл выразительно на него глянул,— Да, я вышел. Да, Юлиан вышел. Да, Влад выходит. И в связи с этим сиди в юниорах до последнего, если ты не феномен. Ничего личного, я видел твои выступления: если тебя возьмут и ты улучшишь навыки, ты можешь стать одним из лидеров по юниорам, но до уровня мастеров тебе ещё долго. — А ты это к чему? — У штаба нет юниоров. Типа, совсем. Закончились. Майка скорее всего отстранят, — Билл не дал себе зациклиться на этой фразе,— И даже если нет, ему будет очень сложно выполнить КМС, как и Ярику, которого уже, полагаю, исключили вместе с Тимуром. Влад довольно сильный спортсмен с большим потенциалом и может даже поехать на Олимпиаду, если сломается Женя, и Аделаида Эдуардовна не будет лишать его этой возможности, держа в юниорах. — Тимура и Ярика...исключили? Но почему? И напомни, кто такой Ярик,— Леша поступил взгляд, ощущая сильную неловкость. Билл хмыкнул, почему то ощутив злорадство. Ничего удивительного в этом не было, Ярик не был популярным спортсменом, большинство людей были даже не в курсе кто это. В конце концов, у него был первый спортивный разряд — ещё даже не КМС в его пятнадцать. — Это тема для отдельного разговора насчёт буллинга, который, я надеюсь, теперь будет караться. Но я говорил о том, что юниоры просто кончились и Аделаиде Эдуардовне некого выпускать на старты в следующем году, а это очень плохо для штаба. Ты получишь больше доверия к своей персоне, если сам вызовешься выступать по юниорам и закроешь эту дыру. — А Артем Вестин? — Ты видел, как он выступил,— Билл снисходительно склонил голову,— Его не примут. А принимать кого попало лишь по признаку пола Аделаида Эдуардовна не собирается, в штаб нужны сильные спортсмены. — Хорошо,— подумав, ответил Леша. Билл достал из рюкзака тюбик и открутил крышку, посчитав, что диалог окончен. — А это что? — наивно спросил Лёша. Билл не сдержался от шутки: — Допинг. Будешь? Леша шарахнулся в сторону как от огня, явно испугавшись. Билл тихо рассмеялся. — Спортивное питание это обычное. Надо углеводами закинуться, чтобы сил хватило программу докатать. — И часто...ты так делаешь? — настороженно спросил Лёша. Кажется, шутку он не воспринял. — Ну да, часто. И не один я, это частая практика у мастеров. Программа очень сложная и нужно сделать все от себя зависящее, чтобы сил хватило ее закончить. Обидно будет узнать на середине произвольной, что силы иссякли и на следующий прыжок просто не оторвешься ото льда. — А такое может быть? — удивился Леша. — Когда в программе шесть четверных, может,— Билл пожал плечами,— Ты знаешь, какие это перегрузки? Леша честно мотнул головой. — Я пробовал на удочке, но без нее у меня не выходит совсем. — Четверной на удочке? И все? — удивился Билл, — Вас что, совсем к перегрузкам не готовят? — А должны? — Да, если собираетесь прыгать четверные. Ты на центрифуге был когда-нибудь? — Это как у космонавтов? — вытаращил глаза он. Переходить к Стасевич как-то расхотелось. — Не совсем,— Билл неопределенно махнул рукой,— Нам не в космосе перегрузки ловить, а в прыжки вкручиваться. Но на космонавстскую нас тоже водили. На нашей тебя просто привязывают, пристёгивают и сильно раскручивают вокруг своей оси. — И как? — Я первый раз там оказался в одиннадцать. Меня вырвало. Весело было,— Билл фыркнул, смотря на лицо Лёши. Тот побледнел, — На космонавстской центрифуге ещё через год у меня кровь из носа пошла и я отключился. Но это с непривычки, со всеми так. Вообще они не на детей рассчитаны конечно, но и нагрузку нам поменьше поставили. — Нам? — Детям, кто впервые туда пошел. Я, Влад, Тимур, Эрика, Вероника. И те, кто во второй раз. — Это один раз было? — Нет, много. По крайней мере на нашей. Много я там крови потерял,— Билл снова улыбнулся, смотря на собеседника,— Да ладно тебе. Ты крепче меня, выдержишь. И тебя вряд ли будут там мучить. — То есть это не для всех? — в глазах появилась надежда. — Для тех, кого считают сильнее остальных. Меня, Юлиана, Яну, Аню. До нас, я знаю, Руслана и Диану туда таскали часто. — Тебя посчитали сильным? — спросил Лёша, надеясь, что это не звучит как сомнение в способностях Билла. Сейчас тот спокойно исполнял четверной Аксель и заходил на пятерные, но все ещё выглядел хрупким. Зная, насколько слабеньким малышом Реймон выглядел в предъюниорский период, Леша никак не мог понять, как его вообще допустили к подобным испытаниям. — Удивляет, да? — Билл усмехнулся, открывая бутылку с водой,— Не всегда стоит судить по внешности. Хотя да, физически мне было далеко до идеала. — И как ты справился? — Привык. Просто привык к перегрузкам,— Билл развел руками,— Теперь уши, конечно, закладывает, но сосуды уже не лопаются. Будешь, кстати? — Билл протянул ему ещё один тюбик. — Давай, — Леша взял. — Ага. И вот об этом ты тоже идёшь рассказывать Аделаиде Эдуардовне сразу, как тебя возьмут,— проговорил Билл, удивляясь наивности нового знакомого. Он вообще ничего не знает или слепо верит кумирам, даже если этот кумир в центре скандала? И то, и другое было опасно. — Что? О чем? — не понял Леша. — С какой целью я тебе его дал? — А...ну...— совсем смутился Лёша,— Поделиться? — С чего ты это взял? И почему решил, что можешь мне доверять? Я нахожусь в центре допинг-скандала, и дать этот допинг ещё и тебе — отличный план, чтобы утянуть за собой ещё хоть кого-то, — Билл смотрел ему в глаза несколько секунд, а потом вздохнул,— Ладно. Не буду давить. Но никогда не бери из рук тех, с кем познакомился недавно. Ты можешь думать, что раз я известная личность, то я такого не сделаю, но это не так. Доверять нельзя никому. И ещё,— Билл кивнул на бутылочки у себя в рюкзаке,— Тут есть пункт, их можно брать сколько угодно. Но никогда не приноси свою бутылку, это может быть фатально. Леша вгляделся. Вода была спонсорской, и Леша знал эту фирму. Бутылочки были необычными: очень маленькими, миллилитров по двести. — Почему? — спросил он, хотя уже догадывался. — Потому что доверять нельзя никому. Тут нет сейфов, и в твое отсутствие в твою бутылку могут подлить что угодно. А эти — запечатанные. И если уже открыл, то либо допей до конца, либо выкидывай. Иначе смысла нет. — Я понял, — кивнул Леша, пытаясь переварить услышанное. — Когда примут, подойдёшь к Аделаиде Эдуардовне и прямо скажешь, что вас этому не обучают. — Билл! — услышал он окрик отца со стороны двери. Побросав все, Билл кинулся к выходу.

***

Чехлы снялись за секунду. Билл выскочил на лёд, быстро поприветствовал зал и проехал чуть дальше, на ходу снимая олимпийку. На месте тренера уже стоял отец. — Извини,— смог выдохнуть Билл, понимая, что не знает, что ещё сказать. Стоило просто не закапывать себя глубже, но страх растекся по всему телу липкой жижей. — Так,— отец забрал у него олимпийку и взял за руки,— Возьми себя в руки. Вдох, выдох,— Он дождался, пока сын сообразит, что от него хотят, потому что паникующий ребенок ему сейчас совершенно ни к чему. Мейсон злился, никому не будет лучше, если Билл стрессанёт и завалит программу, как завалил ее его новоиспеченный дружок. Мейсон спокойно смотрел ему в глаза несколько секунд и Билл неосознанно начал дышать ровнее. — Все в порядке,— произнес Мейсон,— Ты сейчас должен откатать программу. Ты справишься, ты из присутствующих тут самый сильный. Какой контент? — Шесть квадов. И квинт,— Билл увел взгляд. — Какой ещё квинт? — вздохнул Мейсон. — Пятерной. Я должен попробовать,— в голосе послышались умоляющие нотки. Отец сильнее сжал его руки. — Ноги не переломай.

***

— А сейчас на льду Билл Реймон, наш Принц, наша юная Звёздочка! Чемпион Мира, Чемпион Европы, Чемпион мира среди Юниоров, серебряный призер чемпионата России и финала Гран-при! Билла с полной уверенностью можно назвать нашей олимпийской надеждой, несмотря на все, происходящее вокруг. Мы верим в тебя, Билл! Мы верим в твою невиновность. У Юлиана перехватило дыхание. Последние несколько минут он ждал объявления Билла, и просто не знал куда себя деть переживая за то, как именно его объявят. Со счастливой улыбкой Юлиан откинулся на спинку стула.

***

Билл оторвался от бортика и проехался пару кругов по катку. Ветер в ушах заглушал даже шум трибун. — Давай, мы любим тебя! — один крик заглушил остальные. Билл безошибочно узнал голос: Лиза. На сердце потеплело. Повернувшись в ее сторону, он показал руками сердечко, и только тогда оценил масштаб поддержки вокруг. Плакаты были повсюду. Это были его фанаты — большинство людей тут, ведь баннеры просто так не держат. Его хотят поддержать. Его не стали ненавидеть за допинг-скандал. Это успокоило и добавило решимости. Билл выехал на середину. И сел на корточки, обняв колени руками и склонив голову набок. В этот момент он думал лишь о том, куда вставить пятерной. По идее, нужно в самое начало, как делали это всегда с четверными у тех, у кого их в программе мало, потому что только так хватит сил докатать программу. Теперь он решил попробовать квинт, и его надо куда-то впихнуть. По идее, пытаться вставить его в каскад — полное безумие, потому что каскада он точно лишится, игра не стоит свеч. Тогда вместе четверного. Первый одиночный четверной после акселя и каскада — флип. То есть пятерной будет четвертым прыжком, ещё и флипом. Плохо... Сил может не хватить, он и так ослаблен последними днями. Но времени на размышления не осталось. В первые пять тактов музыки Билл медленно поднялся на ноги, снова опустил вниз корпус и, полностью его расслабив, сделал полный круг вокруг себя в контракшене. Программа начиналась медленно, как начало лесного пожара, с одного недозатушенного костра, брошенного окурка, начавшей тлеть травы в сухой и жаркий день, и так же быстро ускорялась, достигая своего пика в конце. С пластичностью у Билла не было проблем всегда, но были с презентацией себя. Он был неуверен, он боялся ошибиться — и именно таким предстал перед публикой в прошлом году. Маленький, несмелый, закрепощенный и неловкий, он внезапно взял золото, оставив позади себя Тимура с, как это называли, "сумасшедшей энергетикой". Что ж, прошел год. Теперь движения плавные. Теперь Билл больше никого и ничего не боится, по крайней мере, на льду. То, что скованность его не красит, ему в голову уже вбили, как и то, что одной лишь техникой можно добиться победы, но народной любви — никогда. Заход на четвертой Аксель был довольно коротким, и вот, руки наверх, последний оборот — чистое приземление с высокой свободной ногой. От звона в ушах Билл не слышал происходящего вокруг, да даже музыки почти не слышал, лишь ощущал ее всем телом. Дорожка шагов обязана была получиться четвертого уровня. Все заходы с прыжка, твиззлы и смены ноги Билл множество раз делал. Следующий каскад — 4Lz-4Lo. Он считался сложнейшим из ныне возможных, и кроме Билла его ещё никто не смог исполнить чисто. Даже Яна. Даже на тренировках. И вновь чистое приземление. Билл почувствовал примерно то же, что чувствовал на Чемпионате Мира: внезапный прилив сил, едва ли не потустороннего характера. Если вышло это, значит и вся программа должна выйти хорошо. Но вот — запланированный им сегодня пятерной. Короткий заход на флип, и Билл оттолкнулся с той силой, с которой только мог. Ещё при отталкивании он понял, что упадет, а передумать и делать четверной было уже поздно. Ладно, будет хотя-бы попытка, зарегистрированная хоть и неофициально, зато под всеми камерами. Билл постарался сделать все от себя зависящее, чтобы коснуться лезвием льда, прежде чем упасть. Так пятерной могли и засчитать, но Билл не мог рассчитать градус, под которым лезвие коснулось льда. В зависимости от этого должны засчитать либо как сильный недокрут пятерного, либо как перекрут четверного. На боль от падения Билл не обратил внимания.

***

— Это что, пятерной? — Лиза чуть не вскочила с места. — Пятерной! — крикнул Райли, вскакивая. Дружные крики послышались не только со стороны Реймонов. Трибуны ликовали. Это был пятерной, пусть и с падением.

***

— It's a fucking quint, Jane! — Хелен отставила коктейль в сторону и взглянула на подругу широко раскрытыми глазами. — He fell... Will they count it? — произнесла Джейн. Она знала, что кузен способен и не на такое, но судя по тому, зачем она сюда приехала, это было как минимум странно.

***

Судьи переглянулись между собой в полном смятении. Придется задержаться, прыжок стоит пересмотреть ещё раз в приближении и замедленной съёмке. Если это перекрученный четверной, то все нормально, если пятерной... ФФККР должна выносить на обсуждение в ИСУ вопрос о системе оценивания пятерных. Прецедент создан.

***

Программа набирала обороты. Ритм музыки ускорялся, но торжественности своей она не теряла, и чтобы успевать за этим темпом, программу нужно было знать настолько хорошо, насколько это возможно. Выучить до автоматизма каждое микродвижение, чтобы не начать теряться. Главное сейчас было — не начинать думать. Прыжок в поперечный шпагат, с него сразу заход на Бедуинский и во вращение со сменой ноги и переходом в либелу и полубильман, из которого в кратчайшие сроки хореографической составляющей нужно было выйти в пролетный кантилевер. 4Lz-Eu-3F , потом почти сразу, но вне каскада, тройной Риттбергер, новая хореодорожка с Бауэром, четверной Сальхов и заход прыжком на комбо-вращение: ласточка, качающаяся либела, смена ноги, заклон и бильман. — Как по учебнику,— вслух заметил Марийский, на секунду отвлекаясь. На выезде и заходе на следующий каскад Билл закрыл глаза, потому что подташнивало ощутимо. Лёгкость его захода на Аксель Аделаида Эдуардовна ставила в пример всем остальным фигуристам, но сейчас Билл чувствовал, что ото льда не оторвётся в принципе. С закрытыми глазами он докрутил тройной Аксель и оттолкнулся на тулуп. Вышел степ-аут, но Билла это уже мало волновало. Последние элементы завершились группировкой и резким вскидыванием рук наверх под резкое смолкание музыки на своем пике.

Время в нас огонь потушит

Но в горящих тех лесах

Все мерцают наши души

В раскаленных небесах

Голос после завершения основной музыки и перед последним ее тактом Билл слышал сквозь вату в ушах и пелену перед глазами. Две секунды, и Билл опустил руки, упёршись ими в колени, тяжело дыша. Слезы сами заструились по щекам от перенапряжения, но Билл был доволен. Прокат удался хорошо, за исключением падения с пятерного и степ-аута в конце. Должны засчитать как падение, но поскольку оно одно, должно получиться около двухсот пятнадцати. Возможно двести двадцать, если судейство не слишком строгое. Программы и баллы других он не анализировал и сказать не мог. С другой стороны, он и не рассчитывал на то, что приземлит пятерной в программе. То, что он не испугался и не сделал "бабочку" уже отличный результат. Поприветствовав зрителей и подняв парочку прилетевших на лёд игрушек, он выехал с катка, пропустив после себя Эрику, и сразу взял у отца салфетницу, вытирая слезы. Голова гудела. — Ты чего разревелся? — Мейсон подал ему олимпийку, но тут же обернулся, когда его позвали. Билл тоже с недоумением посмотрел в сторону судейской площадки. Мейсон показал сыну на КиК, а сам пошел к Аделаиде. — Значит варианта два,— начала тренер, не здороваясь, — И времени у нас очень мало. Билл прыгнул пятерной. Он упал, но это был пятерной с большим недокрутом, мы шесть раз это перепроверили по положению лезвия, на четверной с перекрутом это не тянет, и в связи с этим мы можем засчитать это как первый в истории исполненный пятерной прыжок. Рекорда официального не будет — это неофициальный старт, но за ним это закрепится в умах людей. Проблема одна — пятерные в реестр ещё не вошли и мы не знаем, как ставить за него баллы. Поэтому варианта два: либо мы ставим пятерной, но баллы за прыжок просто аннулируются, потому что таблицы нет, либо засчитываем как четверной и ставим баллы, соответственно, как за четверной с перекрутом и падением. В первом случае, по подсчётам баллов, Билл проиграет с рекордом, во втором — выиграет без него. Решайте сами. — Рекорд, но второе место? — уточнил Мейсон. — Да,— Аделаида кивнула,— Если мы засчитаем пятерной, то Билл будет проигрывать Гончаровой меньше балла, если засчитаем четверной — выиграет несколько. Я, по идее, должна спросить это у Билла, но спрошу у вас, чтобы у вас не было претензий к ребенку. Он опережает время, и он не виноват, что пятерные не внесли в реестр. — Засчитывайте пятерной,— подумав пару секунд, сказал Мейсон. Билл проиграет Яне? Сколько же там баллов у этой Яны? — Похвалите его хотя бы за это,— посоветовала Аделаида,— Он это заслужил. Мейсон кивнул. За это — заслужил.

***

Билл сел на лавочку в КиКе, прижимая к себе салфетгицу. Непривычно было сидеть здесь в одиночку. — За произвольную программу Билл Реймон получает... — послышалось спустя пару минут. Отец подошёл к нему и сел рядом. Пауза. Билл сжал в руках салфетницу. Даже если он знал, что за баллы волноваться не стоит, объявление оценок всегда было волнительным. Пауза длилась несколько секунд, пока наконец не объявили. — Сто семьдесят девять целых и девяносто семь сотых балла. Билл нервно оглянулся на отца. В глазах заблестели слезы, уже от обиды. Почему так мало? Да, Билл забыл начисто о том, что их судят по другим коэффициентам, но... — Тебе засчитали пятерной, — сказал Мейсон, тоже подозрительно глядя на оценки. В пересчёте на мужские коэффициенты их тоже было мало. Баллы занизили.