Таблетка

— Я знаю...— Билл вздохнул. Юлиан поймал его руку и рассеянно погладил, упершись в неё взглядом. У них была небольшая разница в росте и фигуре, но Билл казался очень маленьким, а его рука тем более. — Ты такой бледный... — тихо проговорил Юлиан. — Только заметил? — Билл посмотрел на свою ладонь в его. Тон кожи отличался значительно, хоть Юлиан и не был смуглым. — Нет, я... Всегда знал, просто... — Юлиан зажмурился и выдохнул. Он и так сильно нервничал, а теперь ещё и забыл родной язык. Билл вновь откинулся на сиденье. — Я убью себя. Сразу, как только меня отстранят, — безэмоционально произнёс он, смотря вперёд. — Билл... — Изумлённо проговорил Юлиан. Он уже думал о том, что Билл может это сделать, и если раньше он не воспринимал это всерьёз, то теперь он знал, как сильно не хочет потерять Билла. Юлиан был готов отдать что угодно, хоть собственную — никому в целом не нужную — жизнь, лишь бы жизнь Билла продолжилась. Лишь бы он выбрался из всего этого и был счастлив. — Что? — Не надо. У тебя есть ради чего жить, и... Это не конец света. Всегда можно подать апелляцию, за такое не отстраняют надолго, максимум год или два... После этого будешь опять кататься. — Ты не понимаешь, — Билл раздраженно выдернул руку, — Кому я буду нужен? "Мне!" — кричало все внутри Юлиана, —"Мне нужен!", но он сказал другое: — Всем. Ты нужен семье, ты нужен фанатам, Майку... — Я ради Майка и живу, — Билл зажмурился, — Только ради него, он без меня не справится. И даже не захочет справляться, понимаешь? Но я так устал от всего... — Понимаю, — Юлиан поднял его на ноги, потянув за руку и осторожно обнял. Это было то, чего он больше всего хотел в этот момент. Билл такой хрупкий, и так же хрупко его доверие. Любой неверный шаг и оно рухнет, как карточный домик, а Билл опять закроется в себе. — Нет, не понимаешь. Я не знаю, есть ли у тебя семья, но у тебя нет иждивенца на плечах, — Билл вздохнул и положил голову ему на плечо, уже смирившись, — Я люблю его, очень люблю, но я так устал, правда... — Это ведь не Майк сделал, да? — Что? — Билл отстранился, — Что ты имеешь ввиду? — Допинг ведь не он тебе подсыпал. Ты ни разу об этом не сказал. Ты говоришь о Майке и о допинговом деле, но ни разу не упомянул то, что они как-то связаны. — Зачем тебе это знать? — Билл отвернулся, но Юлиан, все ещё стоявший слишком близко, чувствовал его колотящееся сердце. — Чего ты боишься? — Ну уж явно не тебя, — проворчал Билл и отошёл назад, — Я не буду ничего говорить, ясно? Не тогда, когда это может обернуться против. Ты слишком болтлив. — Кто тебе это сказал? — Ты явно считаешься главным сплетником группы не потому, что умеешь молчать. Колючесть, заново возникшая в качестве защитной реакции, никак не вязалось с красными от непролитых слез глазами.

10 марта 2021 год

Церемония награждения прошла как в тумане. Билл улыбался, махал в камеру, тихо подпевал на гимне, но в голове был белый шум. Золотая медаль ослепительно сияла на груди. Ощущать холодный металл на коже, а потом в руке, было приятно, но внутри Билл боялся. Он знал, что выиграет. Он знал, что на данный момент он — сильнейший в мире фигурист, и полчаса назад он доказал это всем. Всем, кто в него верил, и всем, кто не верил. Всем, кто любил его и всем, кто ненавидел. И хоть внешне Билл вёл себя спокойно и уверенно, в момент, когда нужно было выходить на награждение, страх пробирал до костей. Что, если история повторится? Что, если теперь фанаты Юлиана загрызут его до смерти? Ведь они с Тимуром были похожи. Похожи ситуациями: Тимур два раза участвовал на юниорском чемпионате мира, и два раза занял второе место, проиграв золото. Второй раз — Биллу. Юлиан участвовал на чемпионатах мира четыре раза — два юниорских и два взрослых. И оставался в шаге от победы все четыре раза. Что, если в этот раз уже у него сдадут нервы? Он ведь тоже любимец публики. Стоя на верхней ступени пьедестала, Билл не мог не скашивать взгляд на Юлиана. Тот выглядел вполне спокойным и даже радостным, что было очень странно. Самого Билла за второе место как минимум наказали бы, а за проигрыш в четвертый раз давно бы разочаровались. Юлиан, кажется, был счастлив уже тому факту, что занял призовое место. Как и три раза до этого.

***

— Доброе утро, — Аделаида оглядела построившихся в зале фигуристов, — Некоторым особенно доброе, — она многозначительно взглянула на Женю. Он выглядел именно так, как выглядят люди с похмелья, но все равно пришел. Это уже радовало. Аделаида прошлась взглядом по каждому из воспитанников. Майка как обычно нет, чему она уже не удивлялась. Даже вне скандала с допингом от его присутствия было ни горячо, ни холодно. На Майка никогда не делались ставки, в отличие от его брата. — Так. Станчиков пришел. Отлично, где был вчера? — Я... Простите... — Влад опустил голову и отошел чуть назад, неосознанно прячась за Биллом. — Что "простите"? Я спрашиваю, где был. Телефон у тебя недоступен, никто тебя не видел. Влад. Юниор отчаянно помотал головой, а потом вдруг спросил: — Можно... Можно поговорить с вам потом.. Наедине? — Можно, — Кивнула Аделаида и перевела тему, — Где Савранский? — Он... Ему надо в больницу, гипс проверять...— тихо сказал Влад, теперь уже на самом деле прячась за спиной Билла. Реймон скосил на него взгляд и поморщился, но ничего не сказал. — Ладно, а Конница где? Вы так и будете по одному пропадать? Завтра кто не придёт, Казанцев? Фигуристы переглянулись между собой. — Ну? Конница где, я спрашиваю вас? С ним общается кто-то? — она молча оглядела группу. Все неловко молчали, — Позвонить ему можете? В чате вашем он есть? — Он есть в чате с вами, где расписания, — Юлиан залез в телефон, — В нашей беседе для общения его нет, в беседе крыла тоже... А, в беседе корпуса есть. — Напиши ему значит. Так, а почему его нет в общих беседах? — Мы с ним не общаемся, и... — Юлиан наткнулся на строгий взгляд и неловко отвёл глаза. — Не общаются они. Всей группой, значит, общаетесь, а с Ярославом что не так? — Эм... Я у него, кажется, заблокирован...— протянул Юлиан. — Здорово. Против травли, да, Юль? Команда такая дружная, — тренер склонила голову в сторону с ироничной улыбкой. Юлиан потупил взгляд, — Так, ладно. Отмечай его в беседе общежития, спрашивай, почему его нет. Я сейчас не буду этим заниматься. — Аделаида Эдуардовна? — подняла руку Аня. — Что? — тренер повернулась на неё. — А что насчёт сборов? Куда мы поедем и с кем? Сколько по стоимости? — Обязательно этот вопрос решать сейчас, а не на семинаре? — вздохнула Аделаида Эдуардовна, — Должны были в Тайланд с группой Хига Минами и французами, во второй половине июля. В связи с нынешней ситуацией я очень сомневаюсь, что нас хотят там видеть. Билл прикрыл глаза и сжал кулаки на пару секунд, но тут же вновь взглянул на тренера, чувствуя на себя взгляды всей группы. Ещё немного — и его все здесь окончательно возненавидят. Сначала отменённые шоу, потом сборы... Что дальше, дисквалификация сборной? Он сжал зубы и выпрямился, не позволяя себе опустить голову или плечи. — Так может мы Реймона тут оставим, а сами поедем? Мы то в чем виноваты? — спросила Вероника. — Так, мне кажется нужно ещё раз прояснить этот вопрос, — Аделаида подошла к ней и чуть наклонилась, — Милая моя. Тебе очень, очень повезло, что тест сделали не на день раньше, иначе судили бы сейчас не Реймонов, а тебя и Калашникову. За фуросемид. Вторая проба у него чистая. Проба месяц назад — чистая, — Вероника опустила глаза и подалась назад. Аделаида говорила достаточно громко, чтобы это слышали все, — Я ещё раз напоминаю, — продолжила тренер, отходя назад и окидывая строгим взглядом всю группу, — Что на его месте мог оказаться любой из вас. Всё это — временные трудности. Сейчас конец апреля, к июлю уже точно вынесут решение. Вы одна команда, хоть и одиночники. Большинство из вас в сборной, защищаете честь страны на межнациональных турнирах. Ведите себя достойно. Яна подняла руку. — Что такое? — Это правда, что результаты сборной на чемпионате мира могут аннулировать? — Нет, — ответила Аделаида. В голосе сквозило раздражённые нотки, — Твоему золоту уж точно ничего не грозит, ты даже в другой категории выступаешь. — Подождите, а мы? — спросил Женя. — А ты пятый. Тебе какая разница? — но, поймав встревоженный взгляд Билла, она пояснила, вздохнув, — Нет, никому ничего не аннулируют. У вас брали тест после награждения, у всех шестерых он чистый. Даже если Билла сейчас отстранят, то отнять у него золото они не имеют права, потому что в тот момент он был полностью чист. Соответственно и Юлиану, и вам, молодые дамы, — она провела взглядом по Ане, Яне и Симе, — ничего не грозит. Насчёт вторых двух недель буду ещё узнавать, возможно в Новогорск поедем. Первые две недели у нас смена в Сочи с группами Родионовой, Барсукова и китайцами. — Может, в Сочи и на вторые две недели останемся? — спросила Эрика. — А тебе хочется быть зверушкой в зоопарке, чтобы в тебя там всё пальцем тыкали? В этот УТЦ на вторую смену приезжают детские группы из областей. Хуже журналистов. — Да не будут, — ответила Эрика. — В тебя то, Вавилова, не будут, — тренер вздохнула, — кому ты нужна. А вот чемпионам прохода не дадут. Мы тренируемся только с другими известными штабами, как раз во избежание таких ситуаций. В последний день сборов в Сочи некоторые из вас проведут мастер-классы для этих самых детей из областей. Билл, информацию о твоём мастер-классе с сайта убрали, его проведение будет зависеть от решения суда. Если суд вынесет приговор — естественно ничего не будет. Если решение вынесено не будет, либо оно в твою пользу, то проведешь, — Увидев секундное отчаяние в глазах Билла, она вздохнула, — Слушай. Отношение людей к тебе не изменилось, они по прежнему хотят тебя видеть, дети мечтают с тобой увидеться. Но организаторы не имеют право включать тебя туда, если суд не оправдает, как бы они этого ни хотели. Билл сжал кулаки и часто заморгал. Он подозревал, что всё будет плохо, но то, что его собираются вообще исключить из числа "вип-фигуристов"... К этому он готов не был, особенно до отстранения. Допинг ещё даже не подтвердился, а его уже вся страна ненавидит. И вся группа. Опять. — Да конечно, не изменилось, то-то теперь и он, и мы — изгои общества, — внезапно раздался голос молчавшей до этого Дианы, — Люди на том сборище пострадали, шоу отменились, мы потеряли большие деньги, теперь у нас отменяются сборы, потому что нас не хотят там видеть, репутация русской сборной и так шаткая! А если нас вообще всех дисквалифицируют из-за него?! И мы должны закрыть рты и молча принимать то, что из-за Реймонов у всей команды большие проблемы, да? Ничего не знаю, но я требую компенсацию как минимум за шоу,— Медейко скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на тренера, потом на Билла. Билл завелся. Он резко поднял голову и повернулся на девушку. Если отдельные тычки он мог стерпеть, то ответить на такую наглость язык чесался. — Да? Правда, Дианочка, компенсации требуешь? Знаешь, у нас в семье этим заведую не я, так что можешь идти и требовать деньги лично у моего отца, но что-то мне подсказывает, что у тебя наглости хватит только на то, чтобы что-то требовать у меня, когда на твоей стороне вся группа, ничтожество, — выпалил Билл почти на одном дыхании, чувствуя, как опасно поднимается ком в горле, а в носу начинает щипать. Диана ответа не ожидала, поэтому не нашлась сразу, что ответить. — Ты не охерел? — Женя быстро подошёл к Биллу, схватив его за грудки. Билл бы испугался, не будь он так зол и в отчаянии. — Не смей меня трогать! — Билл оттолкнул его от себя, — Пока я тебе через суд не запретил ко мне приближаться, неадекватный! — Хватит! — Юлиан попытался их разнять. — Рот закрой, я не с тобой разговариваю! — Билл отпихнул Юлиана локтем, затем вырвался из рук Жени. Аделаида схватила его за запястье и дёрнула на себя, отходя уже вместе с Биллом. Тот обиженно на неё взглянул, но вырываться не стал. — Ну,— Тренер скептически оглядела притихших фигуристов, — Получили? Кто-то ещё хочет высказаться? — Я хочу, — Аня подняла руку, — Диан, так дела не делаются. Медейко удивлённо на неё взглянула, но промолчала. Женя приобнял девушку со спины, защищая. — А мне кажется, Диана права, — подала голос Илона, — почему из-за него должны страдать мы? Я допинг не употребляла и ему его не давала, но тоже лишена возможности участвовать в шоу и ехать на сборы. Аделаида молча кивнула, не соглашаясь, а скорее показывая, что услышала. — Всё, все сказали всё, что хотели? Хорошо, скажу я. Вернитесь в строй, — она сверкнула глазами в сторону Жени, Дианы и Юлиана, — Золотарёв, твоя позиция очень шаткая. Я не верю, что не ты устроил то шоу с финалгоном. Ты ведешь себя агрессивно, и если ты не научишься к своим годам сдерживать свой гнев, то пойдёшь искать нового тренера. Ты больше Билла в два раза, и ты не имеешь никакого права на него накидываться. — Да я... — Тихо, — одернула она его, — Я не хочу ничего слышать. Если такие инциденты будут продолжаться, то мы вынуждены будем с тобой попрощаться, даже в том случае, если полиция тебя оправдает. Ты меня понял? — Да... — сверкнув глазами, ответил Женя. — Медейко, я не желаю слышать таких заявлений в стенах своей школы. Никаких компенсаций тебе никто платить не станет. Услышу ещё раз — будем разговаривать о твоём дальнейшем участии в шоу в последующих годах. Диана поджала губы, но замолчала. Быть отстраненной — участь ужасная. Шоу это не соревнования, и в них участвовать и зарабатывать огромные деньги можно было хоть до сорока. Если Аделаида Эдуардовна заявит об её отстранении от своих шоу, то и дальше мало людей захочет с ней сотрудничать. Такая же участь постигла и подростков, уходящих от Стасевич в другой тренерский штаб. Брали их с опаской, и обычно выясняли, что послужило причиной ухода. Единственный тренерский штаб, собирающий всех, кто ушёл от Стасевич — "Кометы", под предводительством молодых тренеров: Жанны Симоновой, олимпийской чемпионки четырнадцатого года, являющейся главным тренером там, и Варвары Лисичкиной, бывшей ученицы Стасевич, проигравшей Диане на Олимпиаде восемнадцатого. В свои двадцать один она уже работала тренером юниоров. Жанна взяла её работать в свою частную школу по знакомству, а титулы двукратной чемпионки мира и многократной чемпионки России и Европы не давали многим ставить под сомнение её компетенцию. Они принимали всех "беженцев", и среди учеников Стасевич выражение "Уйти к Лисичкиной" уже стало локальной шуткой, как место для слабых и обиженных. Те же, кто не хотел уходить к ним, но не справлялся с нагрузкой, пытались найти любые варианты, лишь бы не в Кометы, и иногда и вовсе уходили из спорта, чтобы не выставлять себя посмешищем. Впрочем, так считали не все, лишь элита группы. Те же, кто занимал низшие положения в этой иерархии — спортсмены, не владеющие четверными, коих было все меньше с каждым годом, юниоры, пока не проявившие себя, фигуристы, не имеющие титулов и не включённые в международный состав сборной, и — ужас какой! — фигуристы, не попавшие в сборную вообще и переживающие насмешки по этому поводу, порой считали, что "Кометы" это лучший выход для них, ведь там, как утверждали сами девушки, любят и уважают (читать как "в отличие от Стасевич") каждого из своих спортсменов. — Я надеюсь, что вы оба меня услышали. А теперь, Медейко и Золотарёв, планка десять минут. Один сойдёт — начинаем заново. Женя с Дианой переглянулись, но подчинились. — Ты вместе с ними, — тренер посмотрела на Билла. — Мне нельзя руку напрягать, у меня шов... — тихо сказал Билл, показывая резиновый напульсник, сдерживающий бинты, который он так и не снял после душа. — Сними эту штуку, кровообращение нарушишь, — возмутилась Аделаида Эдуардовна, — тогда планка на одной руке. Вперёд. Билл вздохнул, но подошёл к Жене и Диане. И тоже встал в планку, убрав за спину вторую руку. Так было значительно сложнее. Теперь уже Яна подняла руку: — Аделаида Эдуардовна? — Что? — А кто будет проводить эти мастер-классы, кроме Билла? — Ты, Калашникова, Медейко и Казанцев. Если Биллу не разрешат, будет Юлиан. — А я? — через силу спросил Женя. Прошла только минута, но удерживать положение и спорить одновременно было уже не так легко. — Странный вопрос, Жень, крайне странный. Кто ты такой, чтобы мастер-класс проводить? — А они тогда кто такие?! Яна фыркнула, как и Руслан. Аня осталась невозмутимой, но в глазах заиграли победные огоньки. Диане было не до этого. — Они? Они чемпионы мира. Диана и Руслан — Олимпийские чемпионы. — Юлиан нет, — Женя опустил лоб на пол. Пошла уже третья минута, и это было невыносимо. — Да, и потому у него мастер-класс будет только в том случае, если отстранят Билла. Он чемпион Европы, двукратный чемпион России и финала Гран-при. А ты бы выиграл сначала хоть что-нибудь, кроме этапов, а потом права качал. Чему ты их учить собрался? Квад-тулупу и дупелю? Так они это уже умеют в свои десять лет. Женя промычал что-то в ответ, понимая, что силы кончаются. — В фигурном катании ты никто. И если будешь продолжать так себя вести, то так никем и останешься. Женя опустился на колени, переместив на них вес. Увидев это, Диана просто рухнула на пол лицом вниз. Билл тоже сел на колени. Сил не было, рука уже отваливалась. — Отлично, начинаем заново. Десять секунд передышки, и новые пять минут. — Это не честно, — Женя поднялся на ноги, встряхивая руки, — Я в основном составе сборной уже два года, я занимал призовые на мировом уровне, я чемпион мира среди юниоров. У меня есть достижения. Почему у какого-нибудь Савранского больше прав, чем у меня, хотя он в спорте — ноль без палочки? Почему с ним интервью больше, почему его чаще зовут проводить мастер-классы, почему ко мне есть претензии, потому что я не получил медаль на чемпионате Мира, а к нему весь сезон претензий не было, хотя он проиграл все, что можно было проиграть и даже на международку не отобрался? — Потому что ты, Золотарёв, не оправдываешь ожиданий, — ответила Аделаида, — Ты мог бы стать третьим на чемпионате мира, если бы пошёл на риск и вставил ещё один четверной вместо тройного. Ты мог бы его выиграть, если бы работал столько же, сколько Реймон. Но ты этого не делаешь. С Тимуром все уже понятно, и к нему претензий у меня нет, как и ожиданий. Мальчик слабым оказался, он уже и не выиграет никогда. А то, кто, куда и сколько его зовёт, мне неподвластно, — не дожидаясь ответа от Жени, Аделаида обвела взглядом притихших учеников, — Претензии кончились? Преображенская, к твоему неучастию вопросы есть? Серафима испуганно помотала головой. Она, хоть и являлась одной из уже ставшей легендарной тройки Гончарова-Калашникова-Преображенская, но выиграть у них ей не получалось никак. Аня и Яна ожесточённо боролись за лидерство, а Серафима в этой битве заведомо проигрывала. — Золотая троица, отдохнули? — обратилась она к Жене, Диане и Биллу, — Ещё десять минут планки. Билл вздохнул. На одной руке уже минуте к четвёртой становилось сложно, и он не был уверен, что выдержит ещё столько же и даже больше. — Послезавтра у нас чемпионат штаба, это все помнят? Я надеюсь с костюмами у вас все в порядке? Все закивали. — Прекрасно. Придут новенькие, многих из них вы уже знаете. Баллы решат кто будет заниматься с вами, а кто поедет домой. Такое проводится не впервые, в прошлый год к нам присоединились Тая, Илона и Амина, — она кивнула юниоркам и те довольно заулыбались. — Из парней никто опять не добавится? — спросил Руслан. — Это мы увидим послезавтра. В России мало парней, способных составить вам конкуренцию, а те, кто есть, заявки не подавали. Но число ваше изменится и кто-то явно убавится. Руслан поднял брови, восприняв это на свой счёт. — Вопросы закончились? Начинаем разминку. Билл вздохнул, предвещая ещё "весёлых" полчаса в таком положении.

***

Точек с едой в каждом корпусе спортивного центра было несколько. Где-то это были простые автоматы с кофе и протеиновыми батончиками, где-то киоски с едой на вынос, а в главном корпусе был фудкорт. Два кафе, одно только со спортивным питанием, второе просто без вредной пищи вроде картошки фри. В первом спортсмены обычно питались в период перед самыми важными соревнованиями, в разгар сезона, когда нужно было есть как можно больше белка и как можно меньше всего остального. Во втором — в межсезонье и в более расслабленное время. Билл подошёл к кассе второго. Хоть и в ближайшие дни предстоит чемпионат штаба — это больше шоу, чем реальное соревнование. Коммерческий турнир, куда люди приходят посмотреть на всех любимых спортсменов и спортсменок в одном месте и за один день увидеть выигравшего. После обычно шли пресс-конференции, интервью, автограф-сессии. За первое место даётся титул чемпиона штаба на ближайший год, медаль и символический денежный приз. Пятьдесят тысяч — средний размер стипендии в группе Стасевич, и для сильнейших спортсменов штаба — то есть сильнейших спортсменов мира — зарабатывающих пару десятков миллионов рублей в год, и это только призовые, сумма была действительно символической. Билл сбавил темп тренировок. Это нужно было сделать, чтобы не перетрудиться и не сломать себе что-то почем зря, да и вес нужно было набрать, чтобы были силы на прыжки. Идея о попытке пятерного все крутилась в голове. Это же шоу? Шоу. Ни на что не влияет? Ни на что не влияет. Так почему бы не показать возможности, даже если за это снизят баллы? Сложнейшую программу в истории фигурного катания он откатал на чемпионате Мира. Это был венец этого сезона, после которого Билл мало тренировался. Он понимал, что повторить её сейчас в том же виде он не сможет. И пусть даже придётся убрать пару квадов, но пятерной он попробует. Люди должны это увидеть. — Добрый день, — поздоровалась приветливая девушка за кассой в зелёном костюме сотрудника. — Здравствуйте. Латте на миндальном без сахара, греческий йогурт, черника... Она свежая? — Да, конечно, — улыбнулась девушка, — все продукты свежие. — Ага, и цезарь без заправки. — Хорошо, с вас девятьсот шестьдесят девять рублей. Оплачивать картой будете? Оплатив, Билл подсел за столик к сестре. У фигуристов и синхронисток редко совпадали перерывы, но сегодня был именно тот случай. — Привет, — Билл сложил руки перед собой. — Привет,— Джессика посмотрела на его еду и вздохнула, — Я так хочу есть, ты бы знал... — прошептала она. — Поделиться? — Билл почувствовал себя неловко. Он знал это состояние, когда от голода болит желудок и хочется выть. Он пережил это лет в одиннадцать, когда тренер и родители, посовещавшись, решили, что он должен весить тридцать килограмм, а не тридцать пять и стали жёстко контролировать его питание, ограничив до пятисот калорий в день. При жёстких тренировках для ребёнка это было ничтожно мало, и тогда хотелось на стенку лезть. — Нет. Мне вес скидывать надо... Девочки поднимают меня не так легко, как раньше, им приходится прикладывать усилия. — Может это одногруппницы твои слабые, а не ты недостаточно худая? Их ваш тренер не пробовал в зал отправить? Если они в воде тридцать пять килограмм поднять не могут, то я бы задумался, включать ли их в сборную России, — фыркнул Билл. Джессика пожала плечами: — Я не знаю. Девочек тоже ругают, что они слабые, но мне все равно нужно сбрасывать. Зоя Викторовна говорила с нашим отцом о моём весе, поэтому спорить бессмысленно. — Ты себя до истощения доведешь. У меня это было и это не хорошо, поверь мне... И вообще ты грустная какая-то сегодня,— Билл склонил голову набок. Сестра вдохнула и глотнула чая: — Да я с Димой рассталась. — Второй раз? Что случилось? — Колоться начал. Мудак, — Джессика раздражено вздохнула. — У него сестра младшая, а у бедного ребёнка теперь не только родители наркоманы, но и брат. И я ведь даже не могу попросить отца забрать её из той семейки к нам, он меня выпорет только за что, что я с ним общалась. — Вы с ним хоть не спали? У него наверняка венерических букет целый, вон как Лизе тяжело иногда с одним только ВИЧ, — Билл покрутил деревянной палочкой от кофе в воздухе. — Нет, не спали. Он предлагал, но во-первых рано ещё, во-вторых негде, в-третьих я не хочу объяснять откуда синяки, в-четвертых я не пойду презервативы покупать... У меня и так постоянное чувство, что отец знает о всем, что я делаю. — Синяки болят ещё? — осторожно спросил Билл, накрывая её руку своей. Он понимал, что ей, скорее всего сложно об этом говорить, первый раз все-таки. — Нет почти. Почти прошло, — да, ей было тяжело и стыдно. Но она видела свежие следы от порки Билла. Она видела синяки Лизы и Лауры и то, как следы на них появлялись. Она слышала от Райли и Майка по то, что их тоже наказывают. И от этого становилось даже легче. Она не одна. Они вместе. — Ну и бросила я его в итоге, — вздохнула она, решив резко сменить тему. Разговаривать о таких вещах, когда за соседним столиком сидят одногруппницы, было глупо, — Заблокировать рука не поднимается, у меня уже семьдесят восемь пропущенных от него. Следующим к кассе подошёл Юлиан. — Добрый день. Скажите пожалуйста, травяной чай из чего состоит? — поинтересовался Юлиан, смотря на табло. — Мята, чабрец, лаванда, иван-чай, чёрная смородина, земляника, — ответила девушка, улыбнувшись. — Отлично, давайте. — С сахаром? — С мëдом, если можно. Ещё фруктовый салат с клубничным йогуртом, и... Давайте маффин сливочный. А нет-нет, ещё онигири с лососем и ролл филадельфия, — Юлиан кивнул сам себе и перевёл взгляд на девушку. — С вас тысяча девятьсот пятьдесят четыре рубля. Карта, наличные? — Карта. Не найдя свободного столика, ведь перерыв сейчас был не только у них и почти все из них были заняты синхронистками, Юлиан подсел к Реймонам, услышав лишь последнюю фразу. — Привет! Джессика неловко замолчала, Билл перевёл на него удивлённый взгляд: — Ты как все это съешь? — вместо приветствия спросил Билл. — Ртом, — хмыкнув, пожал плечами Юлиан, — Я растущий организм и за тренировку по шестьсот калорий сжигаю. Могу себе позволить. — Ужас. В меня бы не влезло. — А ты? — спросил он у девушки. Джессика заказала салат из клубники и сельдерея и зелёный чай. Юлиан прекрасно знал о существовании Джессики, но так вышло, что они никогда близко не общались, и так близко Юлиан ее ещё не рассматривал. Старшие дети Реймонов совершенно не скрывали своего происхождения, а Джессике скрывать его было вообще глупо — она была азиаткой, в отличие от остальных членов семьи. По интервью Юлиан знал, что по происхождению она китаянка и, после смерти родителей на территории России, осталась здесь, но подробности всегда упускались. Ей повезло, что на тот момент она была очень маленькой и было несложно переучиться говорить на русском. Имя ей, как и остальным приемным детям, изменили, а настоящего Юлиан не знал. Девочка имела очень низкий рост — около ста пятидесяти сантиметров, черные относительно короткие волосы и азиатский разрез глаз. Радужка казалась совершенно черной, но если посмотреть вблизи, можно заметить, что глаза у нее просто тёмно-серые. Кожа у нее была удивительно светлая для китаянки, и Юлиан мог предположить, что она использует какие-то средства для этого. Джессика пожала плечами: — Неделю назад мне сказали, что я слишком много вешу и девочкам трудно меня поднимать, и движения от этого не такие лёгкие. Я была в обычном весе, но мне сказали сбросить ещё три килограмма. Поэтому так. — Ого, а... Сколько ты весишь сейчас? — Юлиан отставил стаканчик в сторону, смутившись. — Тридцать шесть с половиной, — Джессика вздохнула и насадила кусочек клубники на вилку, — Ещё пятьсот грамм. Если до завтра не скину, то меня могут исключить из сборной. После вчерашнего взвешивания заставили три часа бегать в плёнке. — Ужас... — Юлиан с неловкой улыбкой отвёл глаза, не зная, как на такое реагировать. Она говорила об этом, как о чём-то совершенно обычном, — и часто у вас так? — Что часто? — Джессика подняла глаза от тарелки, — Взвешивания? Через день. — Нет, я не в этом плане... Раньше ты весила меньше? Почему теперь тебя нет могут поднять? — Не знаю, — девушка повела плечами и положила в рот ещё один кусочек, — У меня всегда была центральная позиция. Я недавно стала тренироваться во взрослой сборной, тренер сменился, девочки. Не все из юниорской перешли во взрослую, а кто-то вообще миновал этот этап. — Понятно, — Юлиан стал размешивать чай, и стол погрузился в молчание. Билл не влезал в разговор, предпочитая молча пить свой кофе. — А вы... Тренируетесь вместе, да? — спросила девушка у обоих. Она слышала про Юлиана, правда не от Билла, но уточнить сочла чистой вежливостью. — Да, мы тоже в одной сборной. А можно волосы потрогать? — мгновенно перевёл тему Юлиан. Билл покосился на него, но Джессика улыбнулась и склонила голову, и Юлиан осторожно провел рукой. Чёрные как смоль волосы были уложены в маленький пучок на затылке и покрыты гладкой и блестящей желатиновой коркой. — Вау. Ты на каждую тренировку такое делаешь? — искренне восхитился Юлиан. — Нет конечно. Я похожа на сумасшедшую? — девушка фыркнула, — Это смывать три часа под кипятком. Но у нас сегодня контрольная тренировка. — Контрольная? Соревнования скоро? — Ну да. Проверяем костюмы, номер. Скоро FINA, летим в Австралию со сборной. — Ого. А у нас уже все турниры закончились, — усмехнулся Юлиан. — Да, везёт вам. У нас почти весь год соревнования. — Ты что-то про наркомана говорила? Извини, что так влез, — Юлиан неловко улыбнулся. — Да парень мой, — девочка поболтала в руках стаканчик с зелёным чаем, — уже бывший. Достал меня. У него родители наркоманы, я думала он другой, а он... Колоться начал. — Он же уже начинал раньше, — Подал голос Билл, — Бывших наркоманов не бывает. Юлиан, начавший было пить, поперхнулся от смеха. — Чего? — Билл обернулся на него. — Каламбур, — неловко объяснил Юлиан, — бывших-наркоманов... Реймоны переглянулись и вновь посмотрели на него, хлопая глазами. Юлиан кашлянул: — Ладно, проехали... Переведя взгляд на Джессику, Юлиан заметил, что она его рассматривает. В момент стало неловко, но Яна прервала этот момент: — Юлиан, — Крикнула она, помахав рукой. Тот обернулся. Яна, Аня, Сима и Тая стояли возле горшка с пальмой и звали его к себе. — Я сейчас, последите пожалуйста, — кинул он Реймонам и, встав, ушёл в сторону девочек. — А он красивый, — негромко сказала Джессика, провожая Юлиана взглядом. — Ага, — рассеянно проговорил Билл, болтая в руке стаканчик с кофе. — Вы друзья? — Мы... Не знаю, — Он вздохнул, — Ты же знаешь, мне нельзя. Джессика фыркнула: — А мне встречаться с наркоманами можно? — Тебе просто повезло, что у тебя получается каким-то образом все это скрывать, — Билл закатил глаза, — мне, знаешь ли, ещё хочется нормально жить и не быть виноватым хоть в чём-то. Если я проиграю на чемпионате штаба, и отец узнаёт, что я общался с Юлианом, то это для него будет только подтверждением того, что я проиграл из-за общения с ним. — Ну да, и совершенно не из-за нервного истощения, — девушка хмыкнула.