Таблетка

— Майк! — Майк! — Майк! — Майк! — Майк! Он приоткрыл глаза и мгновенно испугался так, что слезы непроизвольно потекли по щекам. Казалось, что он уже не сможет выбраться из бесконечного кошмара, в который его втолкнуло его подсознание. — Майк... Он чувствовал себя вымотанным настолько, что не смог бы самостоятельно подняться. Сознание потихоньку возвращалось. Он находился в комнате... В своей? Или... — Солнышко. Он резко повернул голову на звук и пожалел об этом. Он вновь (вновь же?) начал задыхаться. — Нет... — Майк, пожалуйста. То, что зовут его, Майк понял не сразу, а когда понял, то запутался настолько, что в дополнение к одышке свернулся калачиком и тихо заплакал. Человек рядом всунул ему ингалятор и Майк послушно вдохнул лекарство, начиная чувствовать, как расслабляются внутренние мышцы. — Солнышко, ты меня слышишь? — Знакомый голос. Такой знакомый голос. Майк постепенно приходил в себя. У него всё время были открыты глаза, но он ничего перед собой не видел. Теперь он заметил людей рядом. Потребовалось ещё несколько секунд, в которые Майк вглядывался лишь в одни карие глаза, обеспокоенно смотревшие на него. — Тише... Не кричи больше, ладно? Что случилось? — заметив, что взгляд брата стал менее стеклянным и более осмысленным, Билл погладил его по щеке большим пальцем. — Нет... Нет, не надо... Ты не настоящий, — Майк спрятал лицо, чтобы Билл его больше не трогал, и тот отпустил. Майк слышал голоса людей как через вату. Больше он никого не узнавал. Майк не знал, сколько прошло времени, пока в один момент, слух не резанул тихий вздох сбоку. Майк подскочил и свалился с кровати, мгновенно проснувшись. Билл приподнялся на локте и посмотрел на него заспанными глазами. Две минуты назад Майк такое уже видел. Он не выберется из этого бесконечного кошмара. Никогда. Его не существует. Билла не существует. Единственного человека, который его любит, нет. И никогда не было. Майк свернулся калачиком на полу и заплакал, и уже через пару мгновений почувствовал тёплые объятия. — Тише, тише... — Мягкий голос над ухом заставил вздрогнуть и тут же расслабиться. Это был Билл. Его брат. Вроде живой и реальный. Майк вывернулся и сел. Билл сидел на полу рядом с ним, он выглядел уставшим и обеспокоенным, но таким настоящим... Майк запустил руку в его волосы, а второй осторожно взял за подбородок, рассматривая и стараясь запомнить и отложить в памяти каждую черту лица, на случай, если он всё же окажется галлюцинацией. Слезы текли не останавливаясь, но Майк просто часто моргал, чтобы пелена перед глазами не мешала ему смотреть. — Скажи мне, это сон? Я сплю, да? Меня, тебя, нас... Не существует, да?— Майк всхлипнул и упал головой на колени близнеца, начиная плакать уже вслух. — Существует конечно. Я тут, я существую. И ты тоже. Всё в порядке, солнце, всё хорошо,— Билл чувствовал, как у него начинает дёргаться глаз. Этой ночью он сам чуть не поседел от криков и того, что ему приходилось лицезреть состояние брата. Одного он его с этим оставить никак не мог, но ловил микро-инфаркты каждый раз. Билл потянул его за собой, и они легли на кровать, не прерывая телесный контакт. Майк не мог успокоиться и хватался за него так крепко, как только мог. — Останься, не уходи, не исчезай, я не справлюсь...— Шептал Майк, глотая слезы. — Тихо, тихо. Я никуда не денусь, я тут, с тобой, — Билл обнимал его, гладил по спине, гладил вообще везде, до куда мог дотянуться. Майк был намного важнее общей усталости, — Справишься. Справишься один. Всегда справлялся и теперь справишься. Дожил ведь в одиночестве до десяти лет. — Десяти? — А ты думал?, — в голосе послышалась усмешка. Он вновь исказился и Майк резко поднял голову. Он был в карете скорой помощи. Взглянув на руку, Майк почувствовал приступ паники: кость торчала наружу, кровь текла с носилок на пол, никто не додумался её останавливать. Да и поздно уже было. — Что..? — Видишь ли, — обладатель голоса сзади обошёл его и теперь Майк увидел то, что не хотел видеть. Это был он. Маленький, десятилетний. Мёртвый. Серая кожа, стеклянные глаза и кость, торчащая из руки... Крови уже не было. Судя по всему, она вся вытекла, — Никто не помог тебе. Приступ астмы стал решающим, и ты упал вниз. Можно было бы спасти, но никто не додумался позвать взрослых и вызвать скорую. Когда додумались — было поздно. — Я... — Сейчас умрёшь. Да. Майк закричал, чувствуя, как перестаёт дышать. Но уже через секунду он был в другом месте. Солнечная Флорида. Майами. Ему девять лет. Он медленно идёт по краю бассейна. Майк помнил, что в тот момент с ним был Билл. Они смеялись и разговаривали, недалеко была вся их семья и канадские родственники. Сейчас он один. И ему казалось, что так было всегда. Неведомая сила сзади толкает его и Майк падает в воду. Майк не умеет плавать. И не будет уметь до тринадцати лет. То есть... Никогда не научится? Майк делает вдох и это самая большая его ошибка. Вода заполняет нос, глотку, а потом и лёгкие. Этого никто не видит. Ему никто не помогает. Никто не увидел. Не позвал взрослых. Он мёртв. Теперь в темноте. Кажется, его тошнит, но он не уверен. Он слышал чей-то крик. Он слышал отдалённую музыку. Он слышал... Миллион голосов. Место, где ты никогда не останешься один. Место, где никогда не будет тихо. Место, где ты никому не нужен. Место, где тебя никто не полюбит. Майк думал, что давно забыл это чувство ненужности и безысходности, но нет. Он вновь в детском доме. Так ненавистные зелёные стены, рисунки из мультиков на них, стиль которых Майк возненавидел на всю оставшуюся жизнь, омерзительные жёлтые лампы. Майк никогда не был ценен. Матери важнее была бутылка. Дома он вечно слышал крики Серафима. Он бы и сам кричал, кричал, срывая голос, чтобы на него обратили хоть малейшее внимание, но уже понял, что в этом нет смысла. В детском доме всем тем более не было дела. Дети вставали по расписанию, по расписанию ели, гуляли и ложились спать. Если ребенок заболевал — о нём никто не заботился. Его отправляли в изолятор, где были ещё более неудобные кровати. Майк снова видел это место. И ему хотелось выцарапать себе глаза, чтобы никогда больше сюда не возвращаться, чтобы поскорее забыть обо всем этом. Как бы он не моргал, как ты не тер глаза, ничего не пропадало. Голос раздался эхом по пустому коридору. На этот раз это были ругательства, пропитанные ненавистью и алкоголем. Майк дёрнулся и вновь потерял связь с реальностью. Полуразрушенный дом в аварийном состоянии. Свет давно отключили за неуплату. Тараканы, которых маленький Марк всегда боялся до слез. Разбитое окно на кухне. Малыш прижался к кухонной плите, засаленной настолько, что человеку извне было бы противно не то, что прикасаться, а даже смотреть на это. Марк хотел слиться с ней в единое целое, лишь бы остаться в живых. Мать замахнулась на него "розочкой" от бутылки водки, что-то крича. Марк не мог разобрать что и просто тихо плакал. Был бы он чуть старше, наверное и убежать бы смог, ведь он, в отличие от матери, не был в стельку пьяным, лишь напуганным до смерти. — Щенок подзаборный, да я тебя..! Марк почувствовал второе маленькое тельце рядом, чуть впереди. Девушка, совсем ещё юная на самом деле — ей не было даже двадцати — шагнула назад. Она забыла, что у неё близнецы и протерла лицо, думая, что у неё двоится в глазах. Последние несколько дней Владлен не попадался ей на глаза — она успела забыть о его существовании. Владлен схватил брата за руку и дернул в сторону коридора. Мать кинулась на них, но споткнулась о ножку стола, чуть не придавив собой обоих мальчиков. Они спаслись. Марк тряхнул головой и снова оказался возле плиты. Никого не было. Никто не пришёл на помощь, не отвлек. Уже через секунду малыш почувствовал удар разбитой бутылки об голову. Лицо заливала кровь, и он на самом деле чувствовал осколки стекла, застрявшие в плоти и черепе. Он слышал крик. Свой собственный крик. А позже темнота. Светло. Тихо. Спокойно. Сухо, чисто, без осколков стекла и пожирающего изнутри ужаса. Теперь он был в комнате. Уже не в своей, а в кабинете отца. — А..? — не до конца успев проснуться, Майк беглым взглядом оценил обстановку. Он лежал на диване, завёрнутый в одеяло на манер смирительной рубашки. — Проснулся? Успокоился? — Мейсон подошёл к нему и присел на стул рядом. — Где Билл?! — было первым, о чем он спросил. — На тренировке, — Мейсон взглянул на часы, — вернётся уже скоро. Майк не поверил.

***

Билл нехотя поднялся с кровати сразу после звона будильника. С Майком всю ночь происходило что-то странное. Он задыхался, кричал, не осознавал реальность. В конце-концов ему вызвали скорую и они вкололи успокоительное. Майк уснул и больше даже не двигался, а вот Билл не смыкал глаз всю ночь, обнимая брата и прислушиваясь к размеренному дыханию. Лишь бы не ещё один приступ. Сходив в душ, Билл прошел на кухню, проигнорировав приветствие сестёр. Он был слишком злым и уставшим для того, чтобы разговаривать.

***

— Какого хрена? Билл замер на пороге раздевалки. Тимур усмехнулся и помахал ему рукой. Билл оглядел остальных. Влад сжался под его взглядом, Юлиан сочувственно поджал губы, Женя пожал плечами. Остальные ещё, судя по всему, не пришли. — Ну вот...— Тимур развёл руками. — Пошёл нахуй, — Билл прошёл внутрь и открыл шкафчик так, что дверца с грохотом стукнулась о соседнюю. — Тебя так взбесило моё присутствие? — Ты молчал сраные полгода. Вот и молчи дальше, — Билл развернулся на него, сверкнув глазами, — какого ты вообще тут забыл? Ты должен быть в больнице или дома. Или что, мамаша выгнала? Ей не нужен инвалид? Да, в больнице Билл общался с ним иначе. Но тогда он и чувствовал себя психически стабильнее. Тимур взял костыль и встал. Он не был в тренировочной одежде, да и не смог бы — половина ноги до сих пор в гипсе и не срослась. Билл поднял бровь и скрестил руки на груди, будучи уже готовым к потасовке. Сейчас, почему-то, подраться хотелось больше всего, хотя раньше Реймон никогда не замечал за собой такого желания. — Знаешь. Тебе стоило бы попридержать язык, пока я тебе его не вырвал, — вкрадчиво произнёс Тимур, уже прижимая Билла к шкафчикам. Тот фыркнул. — Так, так, ребят, — Юлиан в момент оказался между ними. Он нервно улыбнулся. — Съебал, — холодно бросил Тимур. — А ты это с каких пор начал так с ним разговаривать? — сзади подошёл уже Женя. Влад оставался в стороне, не предпринимая ничего. — С тех пор, как он начал лезть не в своё дело. Юлиан повернулся к Тимуру и, сам того не осознавая, наполовину заслонил собой Реймона. Билл злился. Жутко злился на всех в этой комнате за то, что не дали выпустить пар. Суд, чистосердечное Майка, вчерашнее стыдное наказание, от которого он ещё не отошёл, бессонная ночь и возвращение главного врага — нервы не выдерживали. Психика трещала по швам, теперь захотелось заставить плакать других. Билл отошёл в сторону, не задевая Юлиана — его почему то трогать не хотелось. — Всё, сбежал? Страшно стало? — спросил Тимур. — Да-да, ты ведь такой сильный и страшный, — Билл закатил глаза, всё же отпихивая Юлиана в сторону. Тот неловко улыбнулся и отошёл к себе. Женя покосился на конфликтующих, но отошёл вслед за другом. Они не общались как обычно, Тимур создавал сильное напряжение во всей раздевалке, — Я так тебя боюсь, аж дрожу весь. Язык придерживать не буду, хочу узнать, что же ты мне в итоге сделаешь. Тимур хотел было что-то ответить, как на пороге появился Руслан. — О, Тимур, привет. Как себя чувствуешь? — Охуительно, — огрызнулся он, — Как я вижу, мне тут не рады. — Да-да, ты правильно заметил. Лично я тебя вообще не выношу, — даже не поворачиваясь, Билл невозмутимо достал водолазку и начал собирать волосы в хвостик. — Че это ты таким злым стал? — От-со-си — пропел Билл, забирая с собой штаны и уходя в душ.

***

На разминке в зале Тимур тоже присутствовал. — Я не понял, а здесь ты что делаешь? — Билл подошёл к нему, косясь на остальных фигуристов, выполняющих прыжки на полу, — Ты собирался уходить из спорта, вот и вали, и не мозоль глаза. — Хочу посмотреть на твои падения, мне слишком это нравится, чтобы отказываться, — Тимур усмехнулся, — Я видел парочку видео. Только и делаешь, что срываешь прыжки, да? По тридцать падений за тренировку. Чемпионат мира прошёл месяц назад, а Билл Реймон уже не такой уж непобедимый. Билл вспыхнул заново. Вроде поутихшая злость заново разгорелась в нём ярким пламенем. — Доставайте камеры, — крикнул он одногруппникам. Юлиан и Аня мгновенно схватились за телефоны, остальные остановились, но пока не поняли. Аделаида Эдуардовна заинтересованно склонила голову набок и скрестила руки на груди. Билл прыгнул. Сначала тройной тулуп, и каскадом следом за ним... Пятерной. Практически докрученный пятерной тулуп. Половина группы, кажется, не поняла, что произошло. У тренера расширились глаза, на лице у Юлиана заиграла удивлённая улыбка. Билл упёрся руками в колени, чувствуя, что сейчас взорвётся от переполняющих эмоций. На одном лишь нервном перенапряжении и недосыпе с чистой агрессией он смог прыгнуть пятерной прыжок. Первый в мире пятерной прыжок. То, что считалось невозможным. То, что он так отчаянно пытался сделать все это время. — Ты снял? Покажи! — Аня, а за ней и вся группа кинулась к Юлиану. У неё самой не сразу прогрузилась камера, и она просто не успела. Следом подошла Аделаида Эдуардовна. — Так, скинь мне и Биллу, — попросила она, и фигурист включил видео. Билл подошёл спустя пару секунд и протиснулся вперёд, прижимаясь к Юлиану практически всем телом, чтобы увидеть. Только Тимур остался на своём месте, не вставая. Юлиан был очень хорошим оператором. У него получались идеально статичные видео и хорошие фотографии, он умел ретушировать и подбирать идеальные ракурсы, и почти все фигуристы в группе были в восторге от очередного таланта Ковальчука. Билл почувствовал свой же тремор. Дрожали руки, колени, дергался глаз. Он готов был расплакаться и рассмеяться одновременно. Он и предположить не мог, что сможет прыгнуть пятерной так скоро, пусть и в зале. Но злость и лихорадочное состояние сделали своё дело. — А говоришь допинг не принимал, — не слишком, но громче обычного сказал Тимур, — Человек не под препаратами на такое не способен. Сам всё доказал. Билл заново вспыхнул и хотел было что-то ответить, но Юлиан приобнял его за талию и чуть сильнее прижал к себе свободной рукой, а тренер положила ладонь ему на плечо. — Прекрати, — серьёзно сказала она Савранскому, — Давайте-ка все в лекционнный,— Аделаида кивнула на выход, чуть подумав. Фигуристы переглянулись.

***

Парты в лекционном зале располагались на манер трибун. Здесь проходили теоретические занятия у спортсменов, но, поскольку группы обычно были до тридцати человек, рядов, уходящих наверх было всего пять. Билл аккуратно сел за первую парту второго ряда. Юлиан, подумав, попросил его подвинуться и приземлился рядом. Билл покосился на него, но ничего не сказал. Обычно все старались занимать верхние места, а на первой сидели они с Майком. Женя всё же прошёл наверх, посмотрев на Юлиана, как на предателя. А вот Тимур, решив не напрягаться лишний раз, сел на первую парту в первом ряду, жестом показав девочкам сдвинуться. — Так, Юлиан, скинь мне замедленное видео. Юлиан кивнул и залез в телефон. Билл поерзал и поморщился. Здесь скамейки были будто бы твёрже, чем в других местах, и сидеть было очень некомфортно. Юлиан украдкой глянул на него, сочувственно поджимая губы. Он представлял, как это может быть неприятно. — Первая новость, — начала Аделаида. Все сосредоточили внимание на ней, — Тимур принял решение вернуться к нам и пока что будет просто присутствовать на тренировке. Вторая — через несколько дней будет чемпионат штаба, и на этом я остановлюсь поподробнее. Все вы будете соревноваться друг с другом в произвольных программах без разделения на мальчиков-девочек и взрослых-юниоров. Исключение составят те из вас, кто младше тринадцати лет,— Амина с Таей обиженно переглянулись, — Да, вот так. Вы не сможете составить конкуренцию Реймону и Гончаровой, — тренер вновь обвела глазами учеников, — Так же на этот чемпионат будут приглашены желающие перейти в наш штаб. Они будут соревноваться с вами и от того, какое место они займут, будет зависеть примем мы их или нет. Предварительный отбор каждый из них уже прошёл. Фигуристы слишком воодушевлёнными не выглядели. Билл поднял руку и тихо спросил: — Майк тоже будет участвовать? — Если захочет. От решения суда это зависеть не будет, я имею право выпустить его на лёд на неофициальном старте даже при условии отстранения, — Серьёзно ответила Стасевич. Билл кивнул. — А почему ты за себя не спрашиваешь, а? Или папаша уже подкупил суд и ты точно уверен в том, что тебя никто не тронет? — послышалось сбоку. Билл сжал руки в кулаки, Вероника сбоку от Тимура толкнула его в бок, Юлиан повернулся на них с мелькнувшим раздражением на лице. На верхних партах послышался гул. — Так, а ну тихо! — прикрикнула Аделаида, — Тимур, ещё одна колкость и ты выйдешь отсюда. Юлиан взглянул на Билла, оценивая, стоит ли его трогать. Судя по настроению, нет. — Следующая новость. С этого момента не сметь, — она оглядела фигуристов, посмотрев в глаза каждому, — пить никакие таблетки без крайней необходимости. Особенно мочегонные, это ясно? Вас всех будут проверять на допинг. Кого-то второй раз за пару недель, а у кого-то, — она посмотрела на Амину, — это будет впервые. Я не знаю когда, но в ближайшее время точно. Не подводите меня под статью. Узнаю о том, что у кого-то фуросемид — пойдете искать нового тренера, если не отстранят. Поняли? Фигуристы закивали. Раньше это не казалось таким серьезным — ни у кого из фигуристов не находили допинг, пробы приходили чистые. После ситуации с Реймонами за всем штабом будет жёсткий контроль, это понимали даже юниоры. — Следующее. Мы начинаем готовиться к шоу. Не факт, что они будут — если нам будут предъявлены обвинения, то никаких шоу мы не проведём. Если Реймона не оправдают — опять же никаких шоу мы не проведём и оставим это на следующий год. Никаких косых взглядов — она вновь обвела испепеляющим взглядом всех, заметив, что Билл сжался после её слов, — я видеть не хочу. Мы с вами об этом уже разговаривали. Яна подняла руку: — Мы можем участвовать в других шоу? — Можете, если вас туда возьмут, мы все сейчас под ударом. Билл пролетел мимо уже двух русских и одного японского, с ним просто отказались работать, как только узнали о допинге. Никому это не надо. Если вас пригласят — ради бога, куда хотите. Билл уткнулся в сложенные на столе руки. Ему абсолютно не нравилось чувствовать себя изгоем. Шоу — один из основных заработков фигуристов, от одних гастролей по стране можно получить столько же, сколько призовых за сезон получают топовые фигуристы. История с допингом лишила многих из них больших, очень больших денег. Он догадывался о том, что пролетает мимо шоу в этом году, но удостоверился в этом только сейчас. Видимо хореографы и тренера решили этот вопрос между собой. За двадцать восемь японских шоу за месяц ему обещали около шестисот тысяч долларов. Примерно столько же призовых он заработал за это сезон, в котором он выиграл важнейшие старты — чемпионат Мира и Европы. И ещё столько же ему обещали за русские шоу. Статус действующего чемпиона мира поднял его гонорары в несколько раз, но лишь одна ошибка Майка — и всё рухнуло. Отец будет в ярости, когда узнает. Реймоны были богатыми, да. Но полтора миллиона долларов — не те деньги, которые можно потерять, не заметив. Скорее всего, его лишат отпуска. Юлиан мягко потряс его за плечо и Билл подскочил, понимая, что выпал из реальности и наверняка что-то пропустил. Но вроде как нет. Случилось то, чего он и ожидал — пассивная агрессия от Жени, Руслана и Вероники, препирательство их с тренером, едкие замечания Тимура — ему-то хуже не стало, он и так со сломанной ногой; разочарованное перешептывание девочек и общий шум. Резко захотелось на лёд, в одиночестве. — Эй...— послышался голос Юлиана сбоку. Билл поднял на него глаза. Тот не выглядел расстроенным, скорее обеспокоенным всем происходящим, — Ты как? "Ты ведь тоже расстроен этим. Ты ведь тоже только что потерял много денег. Ты тоже меня ненавидишь.", — хотел бы сказать Билл, но промолчал. Юлиан погладил его по спине в молчаливой поддержке. Билл вздрогнул и выпрямился, тем самым сбрасывая его руку. — Ещё хоть слово услышу без поднятой руки, и будете у меня отжиматься до потери пульса. Это была уже довольно весомая угроза. Фигуристы замолчали. — Мы все-таки начинаем готовиться к шоу. Шанс на проведение есть. Вам будут поставлены новые личные показательные, возможно сделаем совместные номера, кто-то будет катать программы этого сезона. Пока что думайте над идеями и музыкой. В крайнем случае эти номера всё равно понадобятся вам для олимпийского сезона. Групповые — в шоу в следующем году. Всем всё понятно? Услышав нестройные одобрения подростков, она продолжила: — Далее о планах на межсезонье. Сначала чемпионат штаба, он в ближайшее время. Все шоу, если они будут, закончатся в мае, в это время вся оставшаяся группа тренируется здесь. В июне у вас у всех отпуск, в июле едем на сборы. Программы на будущий сезон будем ставить там. И я ещё раз напоминаю вам о том, — она перевела глаза на Тимура, — Что мы соблюдаем спортивную этику, не даём никаких интервью по поводу скандала, и не позорим себя и меня. Вы уже взрослые люди и должны это понимать. Уважайте своих одногруппников, даже если у вас возникли недопонимания. Тимур незаметно закатил глаза. — Теперь пятерной, — она вывела на большой экран видео, уже в замедлении, — посмотрите и скажите мне, что не так. Руки подняли почти все фигуристы. — Недокрут в четверть, — ответила Аня, на которую указала тренер. — Правильно. И? — И прерот. — Да. Но, — она взглянула на Билла, — если ты сделаешь это на льду, это перевернёт мир фигурного катания. На льду сложнее, намного. Будь к этому готов. Билл кивнул. Теперь руку подняла уже Серафима: —А почему он вообще... Ну.... Смог? — А это хороший вопрос. Кто мне ответит? — Высота прыжка, стабильный квад-аксель, что почти пятерной, техника прыжка, время в которое он это сделал — после разминки, но ещё не успел устать, ну и, судя по всему, хорошая форма, — флегматично перечислила Яна. — И допинг, — с улыбкой добавил Тимур. Тренер указала ему на дверь.

***

Чем больше Майк находился в одиночестве, тем хуже ему становилось. Присутствие Билла рядом, его внимание и близость были почти физической его потребностью. Но Билл был на тренировке и Майк чувствовал как всё вокруг всё сильнее поглощало беспросветное отчаяние и одиночество. Майк никому не нужен. Его никто не любит. То, что Билл всё ещё с ним возится — лишь его прихоть, и Билл может сломать его по щелчку пальцев, если захочет этого. Майк знал, что не захочет. Это отличало Билла от остальных. Пытаясь справиться со слезами и очередным приступом, Майк набрал знакомый номер.

***

Билл почувствовал вибрацию телефона и отпросился выйти. Уже около трёх минут он стоял в коридоре, прислонившись к двери и вслушивался в заикающийся и всхлипывающий голос Майка, пытаясь понять, что то вообще пытается сказать. — Солнце, стой, хватит. Я ничего не понимаю, — Билл старался сделать тон как можно мягче, хотя и раздражало его всё конкретно и с самого пробуждения. Майк всхлипнул и затих. — Так, а теперь попытайся успокоиться и взять себя в руки. Дыши, давай, — Билл сделал громкий медленный вдох и выдох, и так несколько раз. Майк повторял за ним, — Можешь говорить? — Д.. Да. Да, могу. — Хорошо. Что случилось? Майк замолчал. Он не знал, что сказать, ничего ведь не случилось. По факту, он отвлёк брата просто так. — Ничего, я п..просто... — Не начинай плакать заново, — Чуть жёстче ответил Билл, — Есть дома кто-то? Ко мне тебя отпустят? — Дома... Дома папа и.. И всё. Не отпустит, — Майк всхлипнул. Одного, в полуистерике? Да никогда. К тому же чистосердечное вот вот всплывёт. — Займись чем-нибудь. На телефон скачай какую нибудь игру, "дурак" или "три в ряд". Хорошо отвлекает. Почитай книгу, поиграй в майнкрафт с кем-нибудь. Я приду вечером. — Вечером...— эхом повторил Майк. До вечера он явно не выдержит. — Так получается, солнце. У меня вместо перерыва индивидуалка, потом хочу на массаж сходить, сто лет там не был, мышцы забились. После короткого и чуть более резкого, чем хотелось бы обоим, прощания Билл сбросил трубку, и только потом вспомнил, что совсем забыл сказать о первом пятерном. Пришедшее от Юлиана видео он скинул в семейный чат и вновь отключил телефон.

***

Ледовые тренировки прошли далеко не как обычно. Билл злился на весь мир. Злился на себя за то, что не может повторить пятерной на льду, хотя запомнил ощущения. Он почти докручивал, но не мог удержать равновесие, падая каждый раз. Злился на Тимура за его самодовольную улыбку. На протяжении трёх часов тот наблюдал лишь за Биллом, изредка с ненавистью провожая взглядом Юлиана, если тот вдруг попадался ему на глаза. Тимур, кажется, искренне радовался каждому его падению. Злился на тренера, на коньки, на лёд, на свою жизнь, на антидопинговое агентство, на отца, на Майка. На всё и всех. Произвольную программу он откатал с тремя падениями. Не с прыжков, а ещё до них, когда не получалось оттолкнуться от льда. После окончания он молча отъехал к бортику и вцепился в него с такой силой, что заболели пальцы. Его била крупная дрожь, ноги не держали. Жутко хотелось спать и плакать. Тренер проводила его взглядом и вызвала Женю. Тимур мгновенно потерял всякий интерес к происходящему на льду и перключился на Билла: — Что же это, наш чемпион уже не такой уж и чемпион? — Отъебись, — проговорил Билл, стараясь не упасть в обморок. Затошнило. — У тебя всё в порядке? — сзади подъехала Аня. Она не стала его трогать, но Билл всё равно вздрогнул от её голоса . — Да. Всё отлично, — Билл постарался сделать голос как можно менее похожим на голос умирающего. Тимур тихо рассмеялся его попытке. Сегодня он вообще не планировал заново затевать вражду, скорее просто был расстроен произошедшими в его жизни событиями, да и гораздо больше его сейчас раздражал Юлиан. Тимур еле сдерживался вчера, чтобы не зайти в кадр и не набить ему лицо. Билла он считал отработанным материалом, больше не видел в нём соперника из-за допинга, поэтому и не ушёл от Стасевич. Но Билл первый это начал. Что ж, Тимур так этого не оставит. Первый пятерной прыжок от Билла лишь подогрел в Тимуре пассивную агрессию. В Билле — активную. Хотя обычно всё было наоборот. — Завали лицо, пока я тебе не помог, — прошипел Билл и оттолкнулся от бортика. Аня проводила его обеспокоенным взглядом. — Ну и зачем ты так? — вздохнув, спросила она у Тимура. — Не я это начал, — он развёл руками и мило улыбнулся.

***

На массаже он чуть не уснул, как и на последующей второй за день ледовой тренировке. Тимур всё сильнее раздражал одним своим присутствием, Юлиан старался сглаживать углы и не дать им подраться, но выводил Билла из себя ещё сильнее. Но когда Тимур внезапно переключился на Юлиана, Билл вспыхнул ещё сильнее. Ссора перетекла уже не в смешки и издёвки, а в нечто нецензурное. Вмешалась тренер, и Билла, как и Тимура, собственно, выставили в коридор.

***

Майк сидел на кресле и пытался сфокусировать взгляд на игре в телефоне, механически перебирая пальцами. "2048" — самое простое, что он нашёл, но это и правда отвлекало, пока он не увидел чьи-то руки, обнимающие себя сзади. — А..? — Майк испуганно выдохнул и попытался вырваться, но понял, что не может двигаться. Всё его тело будто парализовало. — Думал сбежать от себя в мир циферок? Правда что-ли? — искажённый голос. Он раздавался отовсюду, со всех сторон. Майк закрыл глаза и почувствовал, как его затошнило. Его будто бы раскрутили на карусели на бешеной скорости и вновь вздернули вверх вместе с этой каруселью. Майк чувствовал, что его глаза закрыты, но одновременно он видел. Он видел всё. Он видел смотрящие прямо на себя янтарные глаза, сочившиеся кровью. Детские глаза. В зрачках он видел картины своих смертей. Бесчисленное количество смертей. Майк хотел открыть глаза, вернуться в комнату, в безопасность, обратно, но все попытки оказались тщетными. Когда Майка выдернуло из видения, первое, что он сделал — схватился за лезвие. Он на инстинктивном уровне понимал, что надо причинить себе боль, чтобы придти в норму и понять, что он больше не спит, больше не в галлюцинации, что он жив. Два быстрых и глубоких пореза поверх уже успевших зажить предыдущих. Руку обожгло болью и Майк тихо рассмеялся. — Что ты делаешь?! — голос брата привёл его в чувство, как опрокинутый на голову стакан ледяной воды. Не искажённый, но напуганный и раздражённый голос. Билл быстро подошёл к нему и предпринял попытку выхватить у близнеца лезвие. Майк выставил руку перед собой, в инстинктивной попытке защититься, и только спустя пару секунд с ужасом понял, что наделал. Билл дёрнулся назад, как ошпаренный, едва не вскрикнув. Острое лезвие вошло в кожу на предплечье, прорезав чёрную водолазку. Билл с ужасом посмотрел на руку. — Билл... О Боже, прости, я не...— Майк был напуган до смерти. — Положи на стол сейчас же, — процедил Билл, и Майк послушно откинул лезвие в сторону. Билл быстро поискал глазами то, чем можно было бы зажать порез, но не нашёл, — Видишь, к чему это приводит?! Пошли, — Билл дёрнул его за руку без порезов и повёл за собой, сильно сжимая запястье. Пораненную руку он прижал к животу, и теперь кровь пропитывала ткань водолазки. Стучаться не было времени. Билл пнул дверь в комнату Джессики и она распахнулась. Сестра недавно вернулась с тренировки и теперь сидела за конспектами. Она вздрогнула и повернулась на близнецов. — Нужна медицинская помощь, — Билл постарался сделать спокойный голос и не наорать ещё и на неё. Уже через полчаса Биллу зашивали руку в травмпункте.

***

После индивидуальной тренировки Юлиан вернулся в общежитие абсолютно обессиленным. Он был очень рад за Билла с его пятерным, но вот от него самого теперь яростно требовали четверной аксель и риттбергер. После двух часов истязаний его наконец отпустили, и теперь он, скинув вещи в комнате, направлялся на кухню. Возле холодильника стоял Тимур. Облокотив один из костылей на столешницу, он наливал молоко в стакан. Юлиан спокойно подошёл к нему и достал свой молочный коктейль. Да, вчера на интервью он сказал про Тимура довольно скандальную вещь и неплохо так подпортил его репутацию, ведь Юлиану, до этих самых пор не замеченному ни в одном конфликте, который со всеми хорошо общается и которого любят все, обязательно поверят. У людей нет повода ему не доверять. Юлиан не боялся Тимура, считая, что тот не сможет ничего ему сделать. Они целый день провели вместе, и Тимур ещё не обмолвился об этом, так что Ковальчук совсем было расслабился, но тут... — Решил закорешиться с Реймоном, да? Внезапный вопрос застал Юлиана врасплох и тот покосился на одногруппника. Савранский выглядел спокойным, но на лице играла улыбка, не предвещающая ничего хорошего. — Что же ты молчишь, Ковальчук? Строил бы из себя клоуна и дальше. А тут — журналистам он интервью даёт, подтверждает, опровергает, посмотрите какая важная персона. С каких пор ты решил, что тебя это должно должно ебать? — Тимур повернулся к нему, делая маленький глоток из стакана. — Я лишь отвечаю на вопросы, — Юлиан пожал плечами, улыбаясь. — Может ты слишком глупый, чтобы это понять, но своими ответами ты зарываешь себя же всё глубже. Ты забыл, что было с Реймоном? Он своё получил, теперь ты хочешь? — Тимур встал ближе, практически прижимая его к столу, на его лице появилась хищная улыбка, — Иди к девчонкам, кривляйся там с ними и танцы в тик-ток записывай, пока не стало поздно. Не лезь не в свои дела, пока я за тебя не взялся. — Тебе не кажется, что ты перегибаешь? Я буду говорить то, что хочу, — Юлиан уже не улыбался, и говорил тихо, но уверенно. — Хмм, — Тимур сделал вид, что задумался, — Нет, не кажется. Ты меня понял? — Тимур тоже больше не улыбался. — Нет,— К последующему за этим ответом унижению Юлиан оказался не готов. Одним движением руки Тимур вылил содержимое стакана ему на голову. Юлиан зажмурился и попытался прикрыть голову рукой, но было уже поздно. — Ответ неверный, — Тимур улыбнулся и двумя пальцами толкнул его в грудь, в то место, которое ещё не было мокрым от молочных струек. Потерявший ориентацию в пространстве Юлиан сделал шаг назад, чуть не упав, а Тимур с самодовольной улыбкой шагнул ближе и плюнул ему в лицо. Юлиан так и замер. Он не мог поверить в происходящее. — Роль клоуна очень тебе идёт, знаешь. Совет на будущее: будешь и дальше вести себя так, чтобы ни один человек не воспринимал тебя всерьез, ни на что не претендовать и не открывать лишний раз свой рот — будешь в порядке. Юлиан слушал его слова молча. Будь он помладше, точно заплакал бы. К такому его жизнь не готовила, как и к тому, что в следующий момент Савранский сфотографирует его на телефон. Тимур знал, что ему за это ничего не будет. Он слишком хорошо знал Юлиана, как и то, что у него нет заступников. Если с Реймоном он таких вещей не делал, ведь справедливо опасался мести, то вот Влад, а теперь и Юлиан были хорошей, а главное безопасной мишенью. Юлиан мог дать физический отпор (но кто в здравом уме станет бить человека на костылях, правда?), но не стал бы мстить. И эта черта характера Ковальчука играла на руку Тимуру. — Сам всё тут уберешь, — воспользовавшись шоковым состоянием одногруппника, Тимур спокойно убрал телефон в карман и, забрав второй костыль, вышел из кухни. В коридоре Тимур заметил испуганного Влада. Тот явно хотел зайти на кухню, но, судя по всему увидел происходящее и передумал. — Молчать, — спокойно, но с явной угрозой в голосе произнёс он. Станчиков быстро закивал и кинулся обратно в их комнату. Тимур вздохнул и направился за ним. Юлиан был настолько удивлён и испуган, что не смог даже слова ему сказать. С ним ещё никогда никто так не обращался, и хуже всего была беспомощность, которую он почувствовал в этот момент. Если бы Тимур ударил — он смог бы поставить блок, скрутить руки, ещё что-то, но не позволил бы. Что делать в такой ситуации Юлиан не представлял. Фигурист вытер лицо предплечьем, чувствуя, как в уголках глаз собирается влага. Такого унижения он ещё не испытывал.

***

— Че с тобой? — произнёс Женя, подавив смешок, когда увидел Юлиана на пороге комнаты. Тот быстро прошёл в ванную, проигнорировав друга. Женя проводил его уже обеспокоенным взглядом и выглянул в коридор. Было пусто и тихо, будто в общежитии они были одни. Женя решительно постучал в дверь ванной, но ответа, очевидно, не последовало. — Юлиан, какого хрена происходит?