Таблетка

***

— Ты должен перед ним извиниться, — Юлиан зашёл в комнату и кинул рюкзак на кровать. Женя вытащил один наушник и взглянул на него, подняв одну бровь: — Я? — Ты, — с лёгкой улыбкой подтвердил Юлиан, начиная переодеваться. — А что, я что-то не так сказал? — Женя состроил невинное лицо, хотя судя по его тону, уже был готов вступить в ещё один конфликт. — Ну вообще-то да, ты не имел права на него это вываливать. Это вообще не твоё дело. — Что? — Золотарёв изумлённо отложил телефон и привстал, садясь в более удобную для диалога позу, — Что ты сейчас сказал...? — Я сказал, что ты не имел права на него это вываливать и что это не твоё дело, — Юлиан взглянул на него, искреннее не понимая, чему тот так удивился. — Юль, ты чего? Ты чего его защищаешь, он буквально повёл себя как... Как Тимур! — Может и так, но и ты повёл себя так же. Он уже согласился поговорить с Владом и извиниться. Потом извинишься ты,— Распорядился Юлиан. — Да с хрена ли? Я не считаю, что я сказал что-то не то. — Жень, ты взрослый человек. Вот и веди себя соответствующе. Ты влез не в своё дело, ещё и тему больную затронул. — Я в чём-то не прав может? — Да, во всём. — Например?! Может в том, что он самовлюблённый мудак? Не видит никого, кроме себя? Помогал Владу ради собственной выгоды в войне с Тимуром? Или в том, что он зря распизделся на Влада? — Ты ни о чем не знаешь. Ни. О. Чем, — Юлиан опасно приблизился к нему. Его голос оставался спокойным, а на лице играла улыбка, но тон был угрожающим. Юлиан так себя никогда не вёл, по крайней мере с Женей, и тот сложил руки на груди, нахмурившись, — Ты понятия не имеешь что происходит у него в жизни, и не тебе его судить. Знаешь, кто застал его в туалете в первый день того, как мы узнали о допинге? Кто помог ему не откинуться? Кто успокаивал его вчера, когда новость долетела до мирового уровня? Кто разговаривал с ним сегодня? Кто видел, в каком он состоянии? — Юлиан практически навис над другом, поставив руки по обе стороны от него и приблизившись практически вплотную,— Не ты. И ты не имеешь никакого права хоть заикаться о его поведении. Никакого. Права. Я понятно объясняю? Женя ошарашенно кивнул и оттолкнул его от себя. Юлиан послушно встал и отошёл. — Ты че? Вы чем там блять занимались вдвоём? Ты с какого это момента так яростно за него впрягаешься? — Не понимаю о чем ты, — Юлиан привычно улыбнулся, снимая водолазку, — я за справедливость, только и всего. Ты же знаешь. — Не-ет, — протянул Женя, скопировав его улыбку, — Это не то. Это другое. Ты всегда просто расстраивался. А теперь глотку мне за него перегрызть готов, хотя вы даже не друзья. — А может быть, я хочу с ним подружиться? — Именно сейчас? Спустя пять лет знакомства? — Я просто понял, что хочу. — Не ври хотя-бы мне, а, Юль, — Женя склонил голову набок и поправил рыжие кудряшки, — Ты всегда хотел, в каждом интервью намёки. А теперь ты решил воспользоваться его беззащитным положением, чтобы привязать к себе? Это низко. — Это не правда, — Юлиан фыркнул, беря футболку из шкафа, — Я не собираюсь его к себе привязывать. Я хочу ему помочь. — Больно нужна ему твоя помощь. У него и так проблем полно, а тут ещё ты нарисовался. Ходишь за ним хвостиком. — Вот именно, Жень, у него проблем полно. И ты должен извиниться. — Хорошо, я тебя понял, — Женя решил поскорее уйти с темы, — Ты куда сейчас? — Да интервью у меня, говорил же. Слышал, Тимура из больницы выписали? — Юлиан продолжил копаться в вещах, стоя на коленях перед шкафом боком к соседу. — А че, он с тобой? — Ага. Сначала у него берут интервью, потом у меня. — Жаждешь встречи? — Да мне плевать в общем-то, — Юлиан фыркнул и пожал плечами, — Особых чувств к нему не питаю. Это не была ссора всерьез, потому что ни Женя, ни Юлиан не были настроены на то, чтобы поругаться. Поэтому отошли они за секунду.

***

— Так что происходит? — Билл сел за стол, взяв вилку. Липкий комок страха в животе всё рос, а от вида еды ему и вовсе стало плохо. — Через двадцать минут едем, — невозмутимо ответил отец и перевел взгляд на зашедшего Майка. Тот стушевался и опустил взгляд, вставая так, чтобы между ним и отцом оставался Билл, — Ешь и собирайся. Билл перевел взгляд с отца на брата и обратно. По взгляду отца сложно было что-то определить, он был напряжён, но спокоен. А вот Майк прятал глаза, кажется, всё ещё мокрые, теребил футболку и вообще вёл себя странно. Билл потянулся к нему и взял его за руку в молчаливой поддержке. Билл запихал в себя еду за минуту и уже через несколько секунд оказался в своей комнате, затащив за собой Майка. — Что такое? — серьёзно спросил Билл. Он прижал Майка к стене и поставил руку слева от него. Майк вжался в стену и Билл вздохнул, приближаясь и целуя его в лоб, приподнявшись на носки, — Солнце, расскажи. — Ничего. Всё в порядке. — Не нужно меня обманывать. — Не нужно на меня давить, — Майк обречённо покачал головой, — Прости... — Майк, — Билл поднял его лицо за подбородок, — Я немного не о том. Что с отцом? Ты из-за него плакал? Почему отводишь глаза, прячешься? Майк не вырвался, покорно поднимая голову, но всё ещё пряча глаза: — Я его разозлил. — И? Майк молчал. Вздохнув, Билл потянул его за собой на кровать и посадил к себе на колени так, чтобы они оказались лицом друг к другу. Майк положил голову ему на плечо и приподнялся на коленях, давая Биллу свободу делать с ним всё, что угодно, и тут же почувствовал его пальцы под бельём. Вздрогнул, но не отстранился. Он уже понимал, что конкретно брат решил проверить и был особо не против. Билл медленно погладил тёплую кожу. Чуть более тёплую, чем должна быть. Либо у Майка температура от волнения, либо... Билл взглянул ему в глаза, подавшись назад: — Майк. — Заметно?, — Майк поджал губы. — По твоему поведению да. Больно? — Нет. Он не сильно... Билл закрыл глаза и вздохнул. Судя по тому, что кожа не горела, а сам Майк испытывал лишь лёгкий дискомфорт, это реально было "не сильно". — Поэтому плакал? — Билл взял близнеца за голову и провёл по щеке большим пальцем. — Нет... Не совсем, — Майк неловко поерзал, — Просто разговор был.. Трудным. — Когда я всё узнаю? — Сегодня вечером. После суда. — Майк, ты меня пугаешь. Вместо ответа тот пересел чуть ближе к телу Билла и обнял его так крепко, как только мог: — Я люблю тебя. Я очень-очень люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, солнце, — Билл погладил его по спине вздохнул, — Ты говоришь так, как будто прощаешься. Это ведь не так? — Я надеюсь, что нет...

***

— В связи с этим прошу заменить подсудимым меру наказания... Билл честно пытался вслушиваться в речь адвокатов, судьи, тренеров, членов федерации и остальных присутствующих, но в голове была каша, а в горле стоял ком. Близнецы уже дали показания и теперь сидели молча, крепко сжимая руки друг друга и смотря в одну точку. Мейсон сидел рядом и держал Билла за плечо. Его уже спросили, оставалось только сидеть и скрипеть зубами, надеясь, что это всё решится и от его детей отстанут как можно скорее.

***

— Плохо. Отвратительно. Им на самом деле грозит отстранение, теперь уже угроза более чем реальна. Суд не на вашей стороне, — адвокат вздохнул и перевёл сочувствующий взгляд на Билла. Был уже вечер. Заседание длилось несколько часов, Билл смертельно устал, и теперь, когда они вышли и Билл услышал слова адвоката, ему ещё больше захотелось вскрыться. Одна новость была хуже другой. Мейсон поджал губы и перевёл взгляд на Майка, которого после выхода из здания он крепко держал за запястье, будто опасаясь, что он убежит. — Привет, — сзади подошла Фиона. Билл удивлённо обернулся, не ожидая увидеть маму. Она должна была быть на работе. Она приветственно чмокнула в губы Мейсона и взяла Билла за руку: — Пойдём. — Куда? — Билл обернулся на отца с Майком. Отец выглядел отстранённым, Майк — виноватым, — Что происходит? — Помнишь, я говорил, что расскажу вечером?..— Тихо произнёс Майк. — Пойдём, — отец дёрнул Майка за руку и тот подчинился.

***

Дома Билл разделся, лёг на кровать, завернулся в одеяло и достал телефон, но побыть в тишине ему не дал стук в дверь. — М? — Можно? — Джессика заглянула в комнату. — Можно. — Как суд прошёл? — сестра зашла внутрь и осторожно присела на край кровати рядом с братом. — Ничего не решили, назначили следующий на завтра. Может ты знаешь, что отец с Майком там задумали? — Билл вздохнул. Он очень устал, но всё ещё хотел узнать. — Нет, я без понятия. Ты поэтому с мамой приехал, да? — Да. Что со вчерашним, синяки остались? Как себя чувствуешь? — Билл сел на кровати и взял её за руку. Джессика неловко опустила глаза. — Как ты ещё жив...? — пробормотала она. Билл вопросительно взглянул на сестру: — В каком плане? — Ну... — девочка несколько секунд молчала, подбирая слова. Для неё всё таки порка не была чем-то обыденным, но с другой стороны Билл тоже отхватывал. Наверное это всё не настолько страшно? — Я видела твои синяки, и это было очень страшно. Я ожидала чего-то подобного у себя, но нет! Вообще нет. При этом это жутко больно. Что испытывал ты? — У тебя таких синяков нет...? — Билл смутился под её пристальным взглядом. — Нет. Они есть, но их мало. Краснота сошла наутро. Билл, ты кого-то прикончил? Торговал наркотиками? За что тебя так? — Ко мне просто строже относятся, — пробормотал он, — Почему тебя волнуют мои следы? — Я сравнила. Всю ночь думала об этом, честно говоря, — девочка заправила волосы за ухо и вздохнула, — Мы, по идее, виноваты больше. — Как Лиза себя чувствует? Лаура? — Лиза сторонится и агрессирует немного, но всё вроде нормально. Лаура в порядке. Мы уже поговорили, так что...

***

Билл проснулся от того, что дверь в комнату открылась. Майк проскользнул внутрь и сел на колени рядом с кроватью брата. — Где вы были? — пробормотал Билл, потирая глаза и нехотя выворачиваясь из одеяла. — В отделении... Папа попросил тебя привести, нам нужно поговорить. — Какого лешего вы делали в отделении? — Билл полностью проснулся и рывком сел на кровати. — Мы всё тебе расскажем. Пошли, — Майк взял его руку в свою, переплёл их пальцы и потянул за собой. Билл заметил, что Майк выглядел абсолютно неважно. Руки дрожали сильнее обычного, тонкая кожа под глазами теперь казалась вообще прозрачной, да и сам Майк казался таким же. Тенью себя самого. Он выглядел как человек, смирившийся со скорой смертной казнью. И беспокойство Билла росло всё сильнее, по мере того, как они приближались к кабинету отца, всё так же держась за руки. Если Майк уже был в кигуруми, то отец не переодевался. Завидев близнецов на пороге, он закрыл ноутбук и кивнул им на диван. Билл подумал о том, что уже не хочет ничего знать. Хочет, чтобы ничего того, что ему нужно было бы узнать, не было. — Билл, пообещай обойтись без резких движений. Я всё понимаю, но Майку сейчас тоже довольно сложно. — Ты меня пугаешь... — Билл покачал головой и вцепился в руку брата так, как будто это бы его спасло. — Поскольку Майк признан недееспособным и не может понести полную ответственность, мы решили написать чистосердечное признание от его имени. Билл почувствовал, будто его желудок выбросили с самолёта. Чего-то подобного он и боялся. — Нет.... Нет, нет нет! — Билл опустил пустой взгляд вниз. — Нужно было удостовериться, что это на самом деле необходимо и без этого не обойтись, поэтому после суда. — То есть... Вы сказали... — Билл перевёл ошарашенный взгляд с брата на отца и обратно, — Что Майк намеренно подсыпал мне допинг?! — Да, именно это мы и сказали,— Мейсон вздохнул, — В наших интересах, чтобы все поверили в предательство Майка. С нынешнего момента и ещё пару месяцев друг с другом разговаривать вы можете только дома. При условии, что Майка не положат на принудительное лечение. На улице, на тренировках, а уж тем более напрямую перед камерами и в суде не общаться и рядом не стоять. Билл, лично тебе даже смотреть на него запрещаю, ясно? Майк, тебе можно. Близнецы переглянулись. Билл неверяще покачал головой, возвращая взгляд на отца: — Но... Не-ет.... Так не может быть... — Почему на тренировках нельзя? На улице? — вмешался Майк. Он уже, казалось, смирился с такой жертвой и образом. — Потому что ваши одногруппники тоже должны в это верить. Тренера будут знать правду. Чем меньше людей в это посвящено, тем меньше вероятность того, что все вскроется, — Отец поджал губы и склонил голову, поймав испуганный взгляд старшего из близнецов, — Меньшее из двух зол, Билл. Единственный выход, дабы спасти твою карьеру — пожертвовать репутацией Майка. И Майк на это согласен. Тот затравленно кивнул. — Но... Нет! — Билл переводил взгляд с одного на другого, очень надеясь, что это все шутка, — Так не может быть, нет! Нет, нет нет! Все будут считать Майка предателем? Не только СМИ, но и все наши знакомые?! Тебе скамьи подсудимых мало..? — Билл повысил голос и толкнул брата в плечо, чтобы получить от него хоть какие-то эмоции, но их не было. Майк не смотрел ему в глаза. Он смирился. — Тихо, не бей его, ему и так сложно. — Сложно? Сложно ему?! А из-за кого ему сложно? Можно было бы прекрасно обойтись и без этого, но ты выбрал самый лёгкий путь?! Пожертвовать Майком? — Билл уже кричал, глядя в ледяные глаза отца. Он чувствовал всё нарастающее отчаяние. Майка могут посадить, отправить на принудительное лечение, его будут ненавидеть в интернете, всё это вселяло ужас. Билл поджал губы и снова перевёл глаза на близнеца, вновь толкнув его в плечо, — Майк, какого чёрта?! — Так, — Мейсон вздохнул и шагнул к дивану. Он вздернул Билла наверх за локоть и, несмотря на достаточно активные попытки сопротивления, поднял и поставил на ноги, перекладывая одну руку ему на плечо. Билл мгновенно замер, но было уже поздно. Отец молча протолкнул его вперёд и ткнул носом в угол. Билл обернулся на него, глядя со смесью недоверия, стыда, испуга и удивления. "Это шутка такая?" — пронеслось в голове, хотя он уже понимал, что нет, не шутка. Последний раз в угол его ставили лет в одиннадцать, и после этого возраста такой способ наказания как-то вышел из обихода. — Постой, успокойся, — Мейсон отпустил его плечо и взглянул на Майка. Тот расширил глаза от удивления, но попытку что-то сделать не предпринял, оставаясь на своём месте. — Пап... — Билл обернулся, и мужчина вновь взглянул на него. — Ты забыл? — спокойно спросил он. Билл зажмурился, чувствуя влагу в глазах, но всё же повернулся назад к стенке. Конечно, он помнил правила, невыполнение которых грозило наказанием пострашнее. Стоять прямо, держать руки по швам или за спиной, не поворачивать голову, и уж тем более не поворачиваться самому, не разговаривать, не выходить до разрешения, не прислоняться. От того, что метод воспитания совершенно детский, и присутствия в комнате Майка, было стыдно настолько, что Билл предпочёл бы ещё одну порку, но только не это унижение. Мейсон вернулся к Майку, всё ещё тихо сидевшему на диване. Тот не мог отвести глаз от Билла. С одной стороны он знал, что это одно из самых мягких наказаний в их семье, и Билл будет в порядке, а с другой сердце сжималось, когда он понимал, насколько сильно сейчас рушится самооценка брата. Такие дисциплинарные меры его ломали. В коридоре послышался вскрик, судя по голосу — Райли, и мужчина вынужден был выйти из комнаты. Майк проводил его взглядом и вновь взглянул на Билла. Он так и замер в одном положении, сложив руки за спиной. Майку хотелось подойти, обнять, хотя бы сказать что-то, поддержать словесно, но нет. Нельзя его трогать, разговаривать, обращать особое внимание до того, как ему разрешат выйти — за это могли наказать уже Майка. Нервы обоих близнецов уже не выдержали бы. Майк решил сидеть молча и не усложнять жизнь обоим.

***

Выйдя из кабинета, Мейсон сразу обнаружил источник звука. Лиза и Райли. Понимая, что жизни младшего ребёнка довольно явно угрожают, он в мгновение оказался рядом и растащил детей в сторону. Райли хватался за горло, кашляя, из глаз текли слезы. Лиза тяжело дышала. — Тебе вчерашнего не хватило? — спросил он у дочери, понимая, что вообще не хочет сейчас с этим разбираться. Между этими двумя стычки происходили раз в два дня стабильно, а сейчас намного важнее были близнецы. Она молчала, опустив глаза. — Что произошло? Опять её провоцируешь? — Мейсон тяжело вздохнул. Райли, зачастую, был сам виноват. Все знали, что у Лизы проблемы с самоконтролем и вспышками гнева, но этот ребёнок всё равно постоянно к ней лез и огребал за это.

***

Билл не шевелился и даже дышать старался как можно тише. В детстве настолько стыдно из-за такого не становилось, особенно перед Майком. Да что уж говорить, их и шлепали зачастую одновременно, но в пятнадцать лет, имея авторитет перед братом и оказавшись в таком положении, хотелось просто провалиться сквозь землю. Билл лишь на секунду сменил положение, чтобы вытереть глаза, и уже всем нутром ощутил взгляд Майка на себе. Билл упрямо молчал, и лишь чуть больше напрягся. Он даже на пару минут забыл о судах и ответственности, и это был единственный плюс в его положении. Жгучий стыд не давал даже вспомнить о том, почему и из-за чего он оказался в углу. Мейсон зашёл назад. — Успокоился? — спросил он у Билла. Тот промолчал, сжавшись. Казалось, что если он ответит на этот вопрос положительно — просто закопает свою гордость,— Билл, я жду. Подросток сдавленно кивнул. Майк видел всё это лишь со спины, но догадывался, чего ему это стоило. Если Майк в таких ситуациях обычно сам просил прощения и охотно шёл на сотрудничество, то Биллу выдавить из себя что-то было сложно и стыдно. Каждый раз приходилось наступать себе на горло. — Д..Да. Успокоился. Прости меня... — Билл обнял себя руками. Оставлять его в углу надолго смысла не было. Час не сработал бы лучше, чем две минуты, ведь желаемый результат был достигнут почти сразу же. Мейсон кивнул ему на диван к Майку, а сам вздохнул, вновь услышав шум из коридора. Близнецы вновь ненадолго остались наедине. Билл метнулся к брату в ту же секунду, как был отпущен. — Билл... — Майк подвинулся ближе и провёл пальцами по руке близнеца, замечая, как горят его щеки и ушки. Билл не убрал его руки, но лёг на диван и свернулся калачиком, обняв колени и спрятав лицо. — Эй, всё нормально. Ничего страшного не случилось, просто в угол поставили, — Майк сочувственно поджал губы и погладил его по плечу. "Не произноси вслух!" — хотел бы сказать Билл, но горло будто бы сдавили, не давая сказать ни слова. От этого унижения хотелось умереть. Майк реагировал на наказания проще. Намного проще. Он мог спокойно об этом рассказать, не испытывал настолько сильного стыда, не расстраивался так, в отличие от Билла.

***

Мейсон вернулся в комнату спустя минут семь. Билл уже успел задремать, почти успокоившись — сказывалась сильная усталость — но ощутимо вздрогнул и проснулся, когда резко открылась дверь. Майк всё ещё не убирал руку, теперь спокойно лежавшую на боку близнеца, и почувствовал, как тот испугался. — Билл, тебе плохо? — невозмутимо спросил Мейсон, проходя к детям и садясь за стул напротив них. Билл покачал головой, поднимаясь и садясь ровно. Ему всё ещё хотелось закрыть лицо, но это выглядело бы слишком по-детски, поэтому он лишь прятал глаза. Мейсон знал, что такое наказание сделает Билла намного сговорчивее и спокойнее. Он видел, насколько Биллу стыдно — он этого и добивался. — Билл. Скажи мне, за что ты оказался в углу? Подросток вжался в диван, запрокинув голову назад и тихо захныкав. Было бы намного проще, если бы в комнате не было Майка. Который сейчас тоже не знал куда себя деть. — Повысил голос... — обречённо пробормотал Билл. — Ещё. — Пап... — Что такое? Стыдно стало? А бить его не стыдно просто так? А мне грубить при нём не стыдно? Билл молчал, опустив голову. — Я в последнее время из-за этой нервотрепки слишком многое тебе прощаю. Ты что-то расслабился, слишком многое себе позволяешь. Решил, что всё, тебе всё можно? Билл помотал головой и украдкой вытер глаза. — Пару раз я спустил на тормозах твоё поведение. Больше такого не будет, и ты должен это понимать. Билл всхлипнул и кивнул. Майк приобнял его за плечи, поджав губы. Он видел, как Биллу плохо и отчаянно хотел отгородить его от этого. — Пап, хватит... — Что? — Мейсон взглянул на Майка, заставляя его быстро отстраниться от Билла и опустить голову, — Ты с чем-то не согласен? Майк отчаянно помотал головой. Он знал этот взгляд и этот тон, который обозначал, что Майк пересёк проведённую ему черту и если прямо сейчас не сдаст назад, то будет наказан прямо на месте. — Надеюсь ты меня понял, — Мейсон вновь потерял всякий интерес к младшему из близнецов и обратился к Биллу, уже значительно смягчив тон, — У тебя есть вопросы по поводу суда? — Что может грозить за это..? — тихо спросил Билл. С таким унижением он и думать забыл о чистосердечном Майка. — Вероятнее всего аннулирование твоих результатов с какого-то момента и потом у тебя тесты будут брать чуть ли ни каждое соревнование. Майка вероятнее всего отстранят, выпишут штраф тысяч двести и положат на принудительное лечение. Я постараюсь сделать так, чтобы хотя бы клиника была хорошей, а не психушка для зэков, ну и чтобы нас туда пускали. — Аннулирование... — эхом повторил Билл. — Да. Но это лучший исход для тебя. Возможно ты лишишься только звания чемпиона мира, возможно и Европы тоже, — Мейсон встал, наклонился к сыну, взял его за подбородок и заставил посмотреть на себя, — Билл, это начало карьеры. В будущем сезоне тоже будут и чемпионат России, и Европы, и Мира, и Гран-при, и игры. И ты докажешь всем, кто на самом деле чемпион, и не важно отберут у тебя титулы или нет. Важнее всего — Олимпиада. Слышишь меня? Билл кивнул. Начинало потряхивать. — Майк, — отец перевел взгляд на второго ребенка, отпустив Билла,— Да, возможно к тебе начнут относиться по-другому. Но мы тебя всегда защитим и всегда будем на твоей стороне. Тебя никто не тронет, тебе слова никто сказать не посмеет. Если нужно будет — переведём тебя на домашнее обучение, наймем охрану. Тебя не посадят, даже не поставят на учёт в полицию. И ты будешь в безопасности. Майк обреченно кивнул. А что ему ещё оставалось?

***

Из-за суда над Биллом всех на всякий случай выгнали из комплекса. Отменили тренировки у абсолютно всех спортсменов. "Хорошо хоть не выселили" — подумал Юлиан, направляясь на кухню. Была уже почти ночь. Юлиан вернулся с интервью около двадцати минут назад крайне уставший, но заглянувшая в комнату Вероника решила нарушить его планы на поспать. Ладно, на самом деле это были планы просыпаться каждый час и обновлять новости. Он уже написал Биллу с вопросом о том, как он себя чувствует и как всё прошло, но тот даже не заходил в сеть. Войдя в на кухню, он застал там половину группы. Женя воспользовался моментом и ушёл куда-то вместе с Дианой, Реймоны судились, Ярика просто никто не звал. Как и юниорок, поэтому Тая, Амина и Илона смотрели мультики в своей комнате. Кухня представляла собой большое помещение с белыми стенами, несколькими плитами и холодильниками, раковиной, нескольким столами и стульями и два кресла с диваном и журнальным столиком перед плазменным телевизором. Команде редко удавалось собраться вместе из-за вечных тренировок, съёмок, соревнований и интервью, но они старались собираться так хотя бы раз в месяц. Жившие не в общежитии Руслан и Яна тоже были здесь. — Привет, у меня сразу много новостей. Фигуристы замолчали, обращая теперь уже всё внимание на Юлиана. — Кароче, есть просто новость, плохая новость и ещё одна так-себе-новость, хотя возможно некоторые позлорадствуют. С какой начать? — Юлиан прошел вглубь комнаты и сел на пол рядом с Аней. Услышав о новых сплетнях, фигуристы отложили карты, а Руслан поставил фильм на паузу. — С предыстории. И объедини их в одну,— кладя голову на коленку, сказала Яна. — Ну кароче. Вы же знаете, что я сегодня был на интервью. Так вот, я там был не один, нас пригласили вместе с Савранским. Его выписали — это первая новость. Должны были позвать ещё и Реймона, но, как вы знаете, он сегодня занят. В общем, две другие — у него разводятся родители, отец дал ему и его матери сутки на то, чтобы они свалили из квартиры. Это так-себе-новость, — Юлиан сделал паузу. Фигуристы переглядывались, явно не зная, как на это реагировать. Тимура вся группа откровенно не любила, он никому не нравился, и всё же информация действительно была не из лучших, — Плохая новость: он переезжает сюда со дня на день. Влад издал испуганный вдох, и все обернулись на него. Он ещё с первой новости начал чувствовать подвох, и вот теперь ему, видимо, срочно нужно было подыскивать себе новый тренерский штаб, потому что жить рядом с Тимуром наверняка ещё более невыносимо, чем тренироваться рядом. Тут ведь не будет Реймона, сознательно или бессознательно переключающего внимание Савранского на себя. — Понятно... Это он сам тебе сказал? — нарушила Яна всеобщее молчание. — Что? Нет конечно, он не снизошёл даже до приветствия. Я разговор подслушал, — с невозмутимой улыбкой ответил Юлиан, — А, да, и я сказал на интервью, что он занимается травлей в коллективе. Влад почувствовал, что зря глотнул сока, потому что мгновенно закашлялся, понимая, что ему точно конец и Тимур ещё как на нём отыграется. — Что ты сказал? — пораженно спросила Сима, пересаживаясь на пол рядом с Юлианом. Про фильм все внезапно забыли. — Что он травит других фигуристов. Помните Лёшу, Антона? Помните, что было с Биллом? А он? — Ковальчук показал рукой на Влада, — Мне задали вопрос про отношения в коллективе, я честно ответил. — Но это не правда... Лёша и Антон не справлялись с тренировками, поэтому ушли, Билла травил не Тимур...— Вероника обернулась на фигуристов, желая услышать поддержку хоть от одного человека, — Влад, скажи, что это не правда...! — Ник...— Аня сочувственно положила руку ей на колено. Тимур не трогал девушек. Не бил, не обзывал, не подставлял, но всё же особо внимательные фигуристки замечали отношение Тимура к парням. Либо восхищение, чего удостоен был лишь Руслан, либо презрение, либо ненависть и желание задавить. Тимур с Вероникой состояли в отношениях уже какое-то время. Она не могла сказать, что он был нежным и заботливым, скорее отстранённым, но она явно не могла подумать, что он способен самостоятельно травить людей. Влад отвёл глаза, а потом резко поднялся на ноги: — Я не хочу говорить об этом, ясно? Фигуристы проводили его взглядом. Никто не останавливал. Влад ушёл к себе в комнату. — Юль, он же тебя возненавидит... — Аня покачала головой. — А то сейчас он меня любит. Да и что он мне сделает? Все будет в порядке, — Юлиан взял её за руку и заглянул в глаза. Девушка грустно улыбнулась.

***

Близнецы сидели в комнате у Билла. Тот молчал, опустив голову. — Что мы будем делать? Что будет дальше? — А точнее, что будешь делать ты. — Что?.. Билл вдруг рассмеялся: — Какой же ты глупый, Майк, так и не понял одну вещь. Ты один. Ты всегда был один. — Что? Билл перестал смеяться и взглянул на него со снисходительной улыбкой: — Ты больной. Ты это знаешь, но не догадываешься насколько. У тебя Шизофрени-ия, — протянул тот. С каждым словом его голос менялся, и хоть во внешности деформаций не происходило, Майк чувствовал, что это уже не Билл. Это уже не его любимый человек. Это что-то иное. — Что? О чем ты?... — Ты до сих пор не догадался. Я твоё подсознание. Меня не существует. Никакого Билла никогда не существовало. Ты живёшь в своей реальности. Ты всегда был один, — голос изменился до неузнаваемости, и начала меняться внешность. Поменялся взгляд, а кончики волос опали на пол, как будто их одним быстрым движением срезали катаной. Теперь перед Майком стоял он сам. Жуткая его версия. — Я всего лишь твоё подсознание. Твоё желание быть любимым, — существо перед ним снова рассмеялось. Майк в ужасе сделал шаг назад, потом ещё и ещё. Упершись в дверь, он прикоснулся к дверной ручке, но его рука прошла сквозь неё и стукнулась о дверь. — Ты сам меня создал. Так чего же ты боишься? — жуткий голос прозвучал прямо над ухом. Ледяные пальцы впились в плечо и Майк закричал. Он подскочил на кровати. Сознание потихоньку возвращалось. — Это за что? — послышался заспанный голос Билла рядом. При своём бурном пробуждении Майк заехал рукой ему по лицу. Ненамеренно, а потому не сильно, но Билл проснулся, и только потом понял, что слышал крик. — А? — Майк резко обернулся и спрыгнул с кровати. Споткнувшись об ножку кресла, он резко налетел на стол, но развернулся, совершенно не почувствовав боли, чтобы не терять кровать из поля зрения. Билл, абсолютно сбитый с толку, привстал, непонимающе глядя на брата: — Ты чего? — Нет! Нет... — Майку казалось, что его парализовало. Один только вид Билла вызывал в нём такой ужас, что уже через пару секунд он осел на пол и начал задыхаться. Билл не успел встать, как дверь в комнату распахнулась. Это была мама, в наспех накинутом на плечи шёлковом халате. — Что здесь..? Увидев Майка, она резко вдохнула воздух и схватила ингалятор со стола. — Я хочу уйти, пожалуйста... — Майк вцепился в плечо матери. Она загораживала ему обзор на комнату, и становилось как-то спокойнее. — Пойдём. Объяснишь что случилось? — Фиона помогла ему подняться, как только ему стало легче. Когда они выходили из комнаты, Майк бросил взгляд на кровать. Она была пуста. Тогда он перевёл взгляд на того, кто держал его за руку и вновь закричал, не в силах сдерживать эмоции. Его руку крепко сжимал он сам. — Успокойся. Поверил мне, верно? Поверил, что Билла не существует?, — он засмеялся. Майк почувствовал слезы, катящиеся по щекам. — Кто ты?! — Нет никакого "ты". Мы — один человек. Билл Реймон. — Что? — Тебя нет, Майк. Майка Реймона никогда не существовало. Есть лишь Билл, — он почувствовал внезапную небольшую деформацию на лице. Прикоснувшись к волосам, он понял, что они стали длиннее, — Ты абстрагировался от себя. Решил, что это всё происходит не с тобой, а с твоим братом. Так проще, верно? Родители в пьяном угаре выкинули на улицу в три года лишь одного ребёнка. Знаешь почему? Второго никогда и не было. Знаешь, почему лишь одного из вас замечают родители? Потому что ты, Билл, болен. Тебе подыгрывают, но не хотят, чтобы это стало большой проблемой. Тебя не существует, — "Майк" приблизился к нему и последние слова выдохнул прямо в лицо, улыбаясь лишь одной стороной лица. — Нет! — вскрикнул подросток, отпрянул назад и чуть не полетел в бездну. Они стояли на крошечном клочке пола, что раньше был коридором. Около метра со стенами, дальше пол обрывался, открывая перед собой зияющую пропасть. Они поменялись телами. Он вновь увидел перед собой Билла, а не Майка. Себя. Толчок в грудь, и Майк полетел вниз. Внезапное приземление на пол. Майк подскочил и обернулся по сторонам. Его обступили со всех сторон, но он видел лишь их тёмные силуэты. Взгляд был прикован лишь к одному человеку, будто светящемуся изнутри. Хрупкое телосложение, бледная кожа, светлые волосы чуть ниже плеч, обеспокоенные ореховые глаза, до боли знакомые черты лица. На него смотрел... Он сам? — Майк, что случилось? Почему ты кричишь? Майк..? Кто это? — Я кричу? Он не узнал свой голос. Он был будто тише и мягче, чем обычно. Тише и мягче, чем у человека перед ним. — Майк! Крик растворился в воздухе. Стоило моргнуть, как перед ним оказался совершенно другой человек. Черты лица деформировались, на лице расцвела жуткая улыбка. С ужасом он понял, что тоже улыбается. — А ты думал, что это сон? — существо перед ним рассмеялось. Голос был деформирован так же, как и лицо. Резко отпрянув назад, он наткнулся на кого-то, и это прикосновение обожгло спину нестерпимой болью. Или ему лишь так показалось? Он сорвался на крик, но уже его не слышал. Тысячи рук разом схватили его и дернули наверх.