Таблетка

Сердце Билла пропустило пару ударов и в момент он забыл как дышать. Что, что произошло?! Тренер посмотрела на коллегу, нахмурилась: — Что такое? — Допинг. Бегом за мной. Билл неуверенно встал и на ватных ногах направился к выходу из зала. Поражённые новостью фигуристы проводили его взглядом. Ничего не понимающий Майк поспешил за братом. Он не понимал, почему вдруг, всегда же все было нормально, Билл же не употреблял ничего... Лишнего. Страшная догадка будто окатила ледяной водой, стало трудно дышать. Новое лекарство, несогласованное с врачом... А если оно было в запрещённом реестре? Понимая всю опасность и безысходность ситуации, Майк почувствовал, как земля будто бы выходит из под ног. В добавок к нехватке воздуха добавилась боль в груди, и он остановился, оперевшись о балетный станок. — Майк? — Окликнула его Елизавета Константиновна. Тогда уже и Билл, и все остальные обернулись на него. Оставив в покое юниоров, тренер подошла к нему, щелкая пальцами перед лицом мальчика. — Все хорошо, я сейчас,— Выдавил он из себя через сдавливающую боль в груди. В сердце. Билл мгновенно оказался рядом, помогая ему сесть на пол и прислониться спиной к стене. Тренер открыла окно, кто-то из девочек принёс воды из куллера. Майк не кашлял. Горло сдавливало, перекрывая кислород и сознание начало постепенно покидать его. О приступе астмы, вдобавок к боли в груди, Билл догадался первым. Достав из его кармана ингалятор, Билл заставил его разжать челюсть, но помогло не сразу. — Вдыхай,— Довольно громко сказал Билл и встряхнул его за плечи, видя, что вдох Майк делать не спешит. Аделаида Эдуардовна послала девочек за врачом, а сама села рядом с Реймонами. К этому моменту вокруг них столпились уже вся группа. Они молчали, переглядывались, не зная, что сделать. Тренер отстранила подростка в сторону и резко ладонью нажала на грудь Майка, выбивая оттуда последний воздух и заставляя его сделать вдох, и, наконец, закашляться. Вновь очнувшись, Майк почувствовал, как по щекам текут слезы от невыносимой боли, раздирающей грудную клетку изнутри. Поджав губы, Билл сосредоточенно наблюдал за этим. Приняв пластиковый стаканчик из рук Ани, он завёл руку за шею Майка, аккуратно придерживая его голову и поднёс к его рту воду. Если бы он отдал брату стакан, то в воде оказались бы они все. Его руки дрожали так крупно и довольно страшно. Аделаида выпрямилась, нахмурилась, взяла за руку Амину, Таю и Мадину, и вывела их из зала в коридор. Их попытки сопротивления были слабыми. Но все же детям смотреть на это было совершенно необязательно. — Я не хочу...— Выдавил из себя Майк, подаваясь назад. Казалось, что если в рот сейчас что-то попадёт, что грудную клетку просто разорвёт на части. — Меня не ебёт,— Прошипел Билл. Ладонь на шее сомкнулась чуть сильнее, и Майку пришлось открыть рот. Окружающие, включая тренеров, решили пропустить крепкое словечко мимо ушей, сейчас это было далеко не так важно. Аня с Серафимой привели врача. Та присела рядом, нахмурившись и осматривая Майка: — Так. Сам не дойдёт. Кто сможет отнести его ко мне в кабинет? — Она обернулась на фигуристов. Руслан, даже не размышляя, закатил глаза и с лёгкостью поднял Майка на руки. — Что с ним? — Спросила она у Билла, вставая и оттряхивая белый халат, коснувшийся пола. — Испугался чего-то. У него порок сердца и астма,— Задумчиво произнёс фигурист, вставая вслед за ними и чувствуя, как собственные руки и голос подрагивают. Порок не проявлялся с раннего детства и о нём практически забыли. Но боль в сердце не была стандартным симптомом астмы, и Билла это насторожило. — С каких пор у него порок сердца? — Медсестра косо на него взглянула и подошла к Руслану,— Не пережми ему ничего, аккуратно. Смотри, чтобы дышал. Майк уже благополучно отключился. — С рождения. Потом то ли клапан зарос, если такое вообще бывает, то ли ещё что... Ему операцию в роддоме ещё делали, несколько я знаю, и потом года в четыре,— Произнёс Билл, стараясь не запинаться. Он уже не был ни в чем уверен, ситуация выбивается из рамок обычной астмы, а значит причина может быть и в сердце. Билл хотел пойти вместе с медсестрой, но Елизавета Константиновна его остановила, кивнув в сторону малого зала. Аделаида Эдуардовна в это время завела фигуристов назад, будучи уже точно уверенной, что думать они сейчас будут о чем угодно, но не о растяжке. — Заходи, располагайся. Рассказывай, какого чёрта? — Произнесла она ровным тоном, и Билл, проходя внутрь, спиной ощутил её колючий взгляд. — Я не знаю. Я не употреблял, честно.. — Два вида психостимуляторов. Но это тебе повезло, что период внесоревновательный. А вот аминофенилмасляная кислота с мельдонием уже тебе карьеру подпортят точно. Билл, зачем? — Да не пил я ничего.... Какая доза?— Билл чувствовал, что руки дрожат, а ноги вновь стали ватными. — Микро. Но это ничего не отменяет, вообще, — она мотнула головой,— Официальные результаты придут завтра. Завтра же начнутся допросы и дисциплинарная комиссия от РУСАДА, и если ты не сможешь оправдаться, ты знаешь, что будет. Билл знал. Отстранение от соревнований в худшем случае на четыре года, а если в переводе на язык группы тренерского штаба Стасевич — завершение карьеры. С позором на всю оставшуюся жизнь. Билл не готов был вот так просто перечеркнуть мечту всей своей жизни, к тому же он ведь и правда ничего не употреблял. — Меня подставили.. Они не могли ничего там найти! — Билл посмотрел на тренера с всë нарастающим ужасом в глазах. — Упаковку в руки дали? — Она присела на стул возле двери и устало посмотрела на ученика. — Нет... Все было как обычно, предложили выбрать... — Билл не замечал, как все сильнее впивался ногтями в свои же предплечья. — У остальных анализы чистые. — Эта кислота, это ведь... Фенибут, да? А мельдоний? Я не пил, точно,— Билл помотал головой, отрешённо смотря на ковёр. — Да, но не только. Брал что-либо из чьих-то рук? Пил чужую воду? — Нет... — А Майк? Он принимает? — Фенибут принимает... И стимуляторы. Нет, он не стал бы,— Билл закрыл лицо руками, отказываясь верить в происходящее. Все казалось каким-то сном, полным бредом. Сейчас она скажет, что это опоздавшая на три недели первоапрельская шутка, или он проснётся, сейчас, ну же! Но этого не происходило. — Ты знаешь, что будет,— Повторила Елизавета Константиновна и вышла из зала. В отличие от основного тренера, её поддержки Билл не ощущал. Руки начинали трястись все сильнее, а перед глазами расстилалась пелена, которую он уже не мог убрать. Выбежав из зала, первое место, щелкнувшее в голове — туалет. Заперевшись в кабинке, он дал волю слезам, надеясь, что стены толстые и его никто не услышит. Плакать тихо или вообще сдерживаться он не желал. Майк... Нет, он не мог. Ему незачем подставлять, Билл слишком хорошо его знал. Если бы его заставили отнести Биллу яд, он бы не задумываясь выпил его сам. Майк может быть безответственным, инфантильным, но никогда не стал бы так жестоко поступать с ним. Для этого не было даже причин. Билл запретил себе думать что-либо другое. И все же, Билл все ещё верил в свой рассудок, и в то, что он не употреблял вообще ничего, кроме обычных витаминов и разрешённого обезболивающего. Слезы текли градом, стекая по тонким запястьям вниз и впитываясь в тренировочную водолазку. Неприятно, да, но какое это сейчас имело значение? Его трясло, ноги подкашивались, в один момент он опустил крышку унитаза и сел на него, вновь утыкаясь в мокрые от слез дрожащие ладони и уже не обращая внимания на боль — душевная была сильнее. Липкий страх обволакивал тело полностью, затягивая в пучину такого ужаса, какого Билл не испытывал ещё никогда в жизни. Все, это конец. Он и так личность довольно неоднозначная для большинства, многие ещё помнили то роковое Первенство Мира, а теперь его возненавидят снова. Интернет об этом узнаёт и все — позор на всю жизнь. Билл знал, что от него отвернутся. Он не верил своим фанатам. Он помнил все. Помнил всех тех людей, помнил имена особо-страстно ненавидящих. Помнил, как месяцами не заходил в интернет, боясь просто потерять мотивацию. А ведь ему было всего четырнадцать. Они узнают о допинге, и даже если федерация его оправдает, это ничего не решит. В глазах болельщиков он навсегда останется предателем. А если не оправдает... Тот же позор, но ещё и отстранение. Придётся уйти из спорта. Бросить дело своей жизни, оставшись... Кем? Кто он вне катка? Он ведь больше ничего не умеет. В жизни он занимался только фигурным катанием, все силы отдавал спорту, а что теперь? Он знал что. Мысль об избавлении пришла мгновенным озарением, и Билл даже затих на секунду, постаравшись все же взять себя в руки. Слабость, сбегание от проблем, все, что он говорил Майку. Да-да, а теперь — к чёрту. "Завтра суд, и если... Нет, лучше не думать." Просто уйти из жизни ему никто не помешает.

***

— Старшие — пятьдесят отжиманий, младшие — тридцать. Я сейчас вернусь, и не думайте, что если я за дверью, то ничего не вижу,— Аделаида Эдуардовна вышла к позвавшей её коллеге. — Допинг. В крови найдены психостимуляторы и аминофенилмасляная кислота с мельдонием. В микродозах. Тяжело вздохнув, Аделаида Эдуардовна облокотилась на стенку, переводя глаза на распахнутую дверь малого зала. За эти пять минут она уже успела первично все обдумать. История выглядела как какой то бред — Биллу пять лет подряд вколачивали в голову, насколько летально на его карьеру может повлиять употребление допинга. Что-то здесь было не так. — Какая будет официальная позиция? — Дай мне с ним поговорить для начала. Билл не стал бы,— Раздражённо бросила Стасевич. Елизавета Константиновна будто бы не переживала, по крайней мере, так казалось внешне. — Почему ты так уверена? — Почему уверена? Лиз, он мне как сын. Я его знаю вдоль и поперёк, и что я знаю точно — он не глупый. Он знает, чем это обернётся, и соблюдает все меры предосторожности. К тому же микродозы... Ты же знаешь, как это работает, либо он после одной таблетки мельдония потом выпил пачку мочегонного, и произошло это все за неделю до теста, либо здесь все не так просто. Попил из одного стакана с Майком? У него, кстати, что? — Тренер подняла глаза на коллегу. — У него? Все то же самое, только в больших количествах. Только вот мельдоний и один из стимуляторов ему доктор не прописывал. Тоже отстранят, если не принесёт рецепт на таблетки с таким составом. — Выглядит это так, как будто они с одной ложки поели. Ладно, звони отцу, пусть приходит, разбираться будем,— Она махнула рукой и напряжённо потерла виски. Думала, что уж её-то ученики не попадут в скандалы. Ага, как же. — Он в любом случае приедет, у Майка приступ. Немного помолчав, Елизавета притянула к себе женщину и обняла: — Мы выберемся. Та кивнула, механически обнимая в ответ. Мысли её сейчас были совсем не здесь. — Позвони психологу, здесь должна быть. И найди Билла, он может с собой что-нибудь сделать. Я не могу, у меня дети,— Аделаида кивнула на зал. Тренировки должны были продолжиться. То сообщение было рассылкой по тем ученикам, которые вероятнее всего понадобятся Федерации. Билл входил в их список, его проверяли постоянно. И это должен был быть обычный штатный тест, показавший чистыми всех фигуристов. Если бы.

***

Майк поежился от холода и медленно приподнял веки. В глаза лился яркий белый свет, тут же начавший очень сильно раздражать. — Где Билл? — Первым делом спросил он у медсестры, приподнявшись на локте. Все кости в теле ломило, он чувствовал невероятную тяжесть, да ещё и голова начала раскалываться сразу, как он поднял её с кушетки. Сухость и мерзкий вкус во рту всегда сопровождали приступы. Лекарство из ингалятора было мерзкого кисло-горького вкуса, и после него рекомендовали прополоскать рот и попить воды. — С тренерами. Что ж ты так распереживался-то так, ребёнок, что случилось? — К нему с тонометром и стаканчиком с водой подошла уже другая медсестра, немолодая женщина. — Да нет, все в порядке, — Майк принял стакан и выпил воды. Стало получше. Хотелось бы. Очень бы хотелось, чтобы это все оказалось сном. — Сейчас родители приедут и тебя заберут, не переживай. Давай ручку, давление померяем.

***

— Так, у нас перерыв. Амина, Тая, Мадина, Сима, чтобы ни шагу из зала, узнаю — будете отжиматься до потери пульса. Остальные тоже не бродить, лучше сидите здесь. Юлиан, Женя, за мной,— Аделаида Эдуардовна кивнула парням в сторону коридора. Её губы были сжаты плотнее чем обычно. Нервничала. Ничего не понимающие фигуристы подошли к ней, остальные остались на полу. — Аня, Диана, проследите за ними, пожалуйста, — сказала она двум старшим девочкам, а потом обратилась к остальной группе, — Телефоны с собой? Некоторые кивнули. — Сдать. Никто не понимал, что происходит, но решили не перечить. Нечто из ряда вон, это уж точно. Забрав телефоны учеников и сложив их в поясную сумку, тренер вышла. Дверь в зал захлопнулась. Фигуристы молча переглянулись, но остались на своих местах. Они и так находились в небольшом шоке после произошедшего, допинг, приступ... Заниматься нормально никто и не смог бы. — Случилось что-то ещё,— Озвучила общую мысль маленькая Амина. Все молчали. — А если Майк все же... — Закройся,— Перебила Яна начавшего говорить Влада. Все об этом думали, но никто не хотел озвучивать вслух мысль. А вдруг сердце не выдержало?

***

— Мальчики, нужна ваша помощь. Нужно найти Билла, он куда-то исчез. — Что происходит? Какой допинг, откуда у него...? С Майком что, зачем им сидеть там? — Спросил Юлиан, сдерживая нервные смешки. Реакцией на стресс всегда была улыбка и неконтролируемый смех, что невероятно мешало в жизни. Женя хмуро молчал, скрестив руки на груди. Тренер терпеливо выдохнула: — Мы решаем этот вопрос. Сейчас я или Елизавета Константиновна поедем на экстренное собрание Федерации. Родители Реймонов тоже приедут, просто найдите Билла и убедитесь, что с ним все хорошо.

***

Билл не понял, в какой момент начал задыхаться от рыданий, и в какой момент сорвался на крик. Руки тряслись так, что даже взять салфетку он был не в состоянии. Он не мог думать, не мог рассуждать логически. Хотелось и правда лишь одного — смерти. Все больше понимая, насколько все будет плохо в любом исходе, он не мог успокоиться, и потерял счёт времени. Но внезапно он услышал голос соперника. — Билл? Юлиан уже знал, что он здесь. Было прекрасно слышно, и он уже всерьёз обеспокоился состоянием одногруппника. — Билл!— Произнёс он чуть громче, закрывая дверь на защёлку. Послышался судорожный вдох и резкая тишина. Билл зажал себе рот рукой, просто молясь о том, чтобы тот просто ушёл. Он задыхался от слез, и замолчать совсем не вышло. — Я знаю, что ты здесь. У тебя все хорошо? — Задал он самый глупый вопрос, который вообще мог задать. Конечно, у него все отлично, люди ведь от хорошей жизни запираются и устраивают истерику в кабинке туалета, пока их ищет вся группа. В ответ молчание. — Билл, пожалуйста... Мы тебя потеряли, тренеры волнуются, — По правде говоря, Юлиан совершенно не знал, что делать в такой ситуации. Ему и самому было до жути неловко, но просто уйти, сказав, что никого не нашёл, или привести сюда всю группу было не вариантом. — Билл... — Юлиан подошёл ближе. Он уже чувствовал, где тот находится: первая кабинка слева, около стены. Самая большая, и, пожалуй, самая удобная для выплескивания эмоций, — Слушай.. Я все понимаю, но давай ты выйдешь? Разговаривать через дверь очень неудобно,— Негромко, стараясь сделать тон успокаивающим, произнёс Ковальчук. Он все ещё чувствовал себя максимально глупо. — Уходи...— Послышался из-за двери слабый голос. Это единственное, что Билл смог выдавить из себя. Он был не в силах остановить поток слез и заставить голос не дрожать так сильно, хотя бы делая вид, что все не настолько плохо. Теперь, когда он сдерживал все в себе, начало тошнить. Юлиан был далеко не главной проблемой. Аудитория, допинг, отстранения... Ужасно и неотвратимо. И никто не поможет, никто. Билл и правда понимал, что никому не нужен будет. Кто он без фигурного катания, без титулов? Никто. Подросток, который не знает ничего, кроме вызубренных моментов школьной программы, неспособный себе даже яичницу приготовить, да ещё и пальцем тыкать будут на каждом углу. Даже мысли об этом были невыносимыми. Билл пару раз стукнул по стене. Звук получился глухой и тихий. — Я не могу. Ты можешь что-то с собой сделать... Мы этого не хотим. После ещё двух минут молчания Юлиан шагнул к двери: — Слушай, открой пожалуйста,— Юлиан чувствовал все нарастающее волнение,— Мне вообще плевать, как ты сейчас выглядишь, и здесь больше никого нет. Все может быть не так плохо, они могут ошибиться, такое ведь бывает, не нужно так себя доводить. Билл молчал, но Юлиан слышал его тяжёлое прерывистое дыхание и тихие всхлипы. В один момент Реймон почувствовал обострение боли в голове. Из носа хлынула кровь. Выругавшись и перестав плакать на секунду, Билл схватил салфетку и зажал нос. Белая бумага мгновенно окрасилась в алый. — У тебя там всё хорошо? — Юлиан по-прежнему не знал, что происходит, но слышал, как ситуация изменилась. Теперь казалось, что действительно лучше открыть. Слезы течь перестали, зато теперь хлестала кровь, видимо из-за резкого скачка давления. Салфетки пропитывались мгновенно, трясущимися руками сделать ничего аккуратного не выходило, поэтому пару струек стекло по руке, пропитая уже и так мокрые рукава водолазки. Благо она была чёрной. Локтем открыв защёлку, Билл вновь потянулся за салфеткой, заодно стараясь не встретиться с соперником взглядами. Та была уже насквозь мокрая, кровь сочилась по рукам, а сильнее сжав салфетку, Билл только поспособствовал этому. Распахнув дверь, Юлиан тут же оценил обстановку, взял его за локоть и оттащил к раковине, все же стараясь действовать аккуратно. В других обстоятельствах Юлиан никогда не стал бы трогать его и уж тем более прикладывать силу, но ситуация требовала. Билл даже не сопротивлялся. Пока тот промывал нос, руки, глаза, которые уже плохо открывались, Юлиан принёс стаканчик с водой. Билл снова плакал. Остановить слезы, сделать хоть немного менее жалкий вид и сохранить гордость не выходило. Попить Билл так и не смог, просто расплескав полстакана на пол. Питьевая вода смешалась с брызгами крови, оставляя довольно жуткие разводы на полу. В кабинку вообще лучше было не заглядывать — создавалось ощущение, будто там кого-то убили с особой жестокостью. От всего этого начало мутить. — Так, слушай,— Юлиан взял его за запястья, развернув к себе. Но разговора не вышло: — Я сейчас,— Билл вырвался из его рук и метнулся к ещё одной кабинке. К горлу подступила тошнота. Это было больно. Сначала вышел завтрак, потом желудочный сок. Юлиан прислонился к стенке рядом, смотря на одногруппника, сидевшего на коленях перед унитазом, и хлопал глазами. На его памяти так себя ещё никто не доводил, но самое ужасное было в том, что Юлиан не чувствовал себя в состоянии помочь. Дверь в коридор попытались открыть, потом послышался голос Жени: — Эй? — Все нормально, мы скоро придём,— Крикнул Юлиан, уже подумывая о том, что не придут, и что он ужасно не хочет видеть смерть Билла. Чувство создавалось такое, будто он покинет этот мир прямо здесь. — Слушай, зачем ты так? — Мягко начал он, — Зачем ты до такого состояния себя доводишь, ещё ведь даже официальных результатов не пришло. Елизавета Константиновна ведь может ошибаться. Что если они там что-то напутали? Будет обидно, если ты умрёшь, а завтра окажется, что они перепутали твою пробу с чьей-то ещё,— Юлиан знал, что Билл его не услышит. Он в таком состоянии не способен воспринимать информацию. Подойдя к окнам, Юлиан открыл нараспашку все, чтобы выветрился запах и зашёл свежий воздух. Рвотные позывы кончились, и теперь Билл просто тяжело дышал, не в силах даже поднять гудящую голову. Остатки слез скатывались по щекам, но Билл понимал, что все, их больше не осталось. Как и сил. Юлиан подошёл ближе и провёл рукой по его спине, уже в полной мере осознавая, насколько все плохо. Водолазка была мокрая насквозь. — Вставай,— попросил он. — Пожалуйста, уйди...— Билл закашлялся, чувствуя, как от желудочного сока болит горло, — Дай мне привести себя в порядок,— Голос был совсем охрипшим и тихим, но Юлиан все же смог разобрать. — Ты уверен, что если я уйду, ты ничего с собой не сделаешь? — поджав губы, спросил Юлиан. — Блять, Ковальчук,— Билл вновь закашлялся и попытался подняться. Не вышло,— Съебись по-хорошему. Дай мне успокоиться. Билл ненавидел сейчас вообще все. Этот туалет, Юлиана, своё состояние, в котором он выглядел более чем жалко, и вообще весь мир. — Хорошо. Я буду недалеко, если что,— с этими словами Юлиан вышел из туалета, а Билл смог подняться только спустя несколько минут. С отвращением оглядев кабинку в целом, Билл, чувствуя жуткую тяжесть в теле, подошёл к раковине и включил холодную воду. Была бы его воля — остался бы там. Неприятный запах, кровь вокруг, просто осознание того, что это кабинка туалета, были полной ерундой по сравнению с тем, что его ждало дальше. Прохладный ветер из окна пробирал до костей, но так действительно было лучше. Зеркала Билл старательно избегал, и так примерно представляя, как сейчас выглядит. Смазанная кровь, пот, слезы, синяки под красными глазами, отеки... Ужасно. Прополоскав рот и горло и, наконец, умывшись, он подумал, что стоило бы сходить в душ и привести себя в порядок. Хорошо хоть волосы в хвостике он не запачкал, хотя голову все равно придётся мыть. О причинах произошедшего он старательно не думал. Сейчас это не важно. Не здесь, не в общественном месте. Истерика отступила.

***

Только покинув помещение, Юлиан нервно рассмеялся, стараясь сделать это тихо. Отойдя на достаточное расстояние, он просто сложился пополам, выпуская эмоции. По-другому он не умел. — Ага,— послышался голос Жени сбоку,— То есть прям вот настолько все плохо? Истерический смех в конце чуть не перешёл в слезы. Недовольно вздохнув, Женя приобнял его за плечо и похлопал по спине: — Ну все уже, давай без этого. Не хватало нам тут второй истерики, че стряслось? Юлиан был ниже почти на двадцать сантиметров, поэтому облокотиться затылком на Женино плечо было довольно удобно. — У меня, кажется, психологическая травма,— почти уже успокоившийся Юлиан снова рассмеялся, а Женя обеспокоенно поджал губы. Такое с Юлианом происходило крайне редко. Они уже несколько лет жили в одной комнате общежития и были лучшими друзьями, но Женя видел подобное лишь пару раз. — Воды принести? — спросил Женя, и Юлиан качнул головой: — Не надо, — он глубоко вздохнул, вытирая выступившие слезы и наконец успокаиваясь. Юлиан понял, что все то время, пока пытался успокоить Билла, не улыбался, что было настолько непривычно, что осознание даже ввело его в ступор. Возможно ли, что все дело было в том, что Билл не смотрел на него? Тем не менее такой "выход из образа" привел к тому, к чему привел. — У него истерика. Потом кровь, потом его тошнить начало... — проговорил Юлиан, оборачиваясь на дверь туалета в конце коридора, по прежнему закрытую. На лицо вернулась прежняя нервная улыбка. — Странно это все. Мне кажется, его подставили...— Женя скептически мотнул головой, тряхнув рыжими кудряшками. — Мне тоже. Он не мог... Не мог же, — Юлиан покачал головой. Он был в шоке, и больше даже не от ситуации, а от того, что увидел Билла в таком состоянии. Они никогда не общались близко, и наверное дело было в этом, но Билл всегда старался держать себя в руках. Даже если все плохо — особенно, если все плохо — поднятая голова, надменный взгляд. Никогда Юлиан не видел его истерик. — Не думаю. Возможно федерация решила задвинуть, но зачем им это? — Да бред. Слушай,— Юлиан повернулся к нему и потер глаза пальцами,— Давай ты уйдёшь? Ты же знаешь, как он к своей гордости относится. Сделай вид, что ты ничего не слышал и тебя тут не было, ладно? — Да без проблем. А ты? Ты ж видел,— Женя усмехнулся, отводя глаза. — Не знаю, — Подождав секунду, Ковальчук подтолкнул его в сторону лестницы: — Давай-давай, вали. Когда Женя все же ушел, Юлиан сел на подоконник, вздыхая. Улыбка сошла с лица, нужно было все это переварить. К Биллу у него всегда было особенное отношение. Он всегда вызывал восхищение, и часто ему даже ничего не нужно было делать для этого.

***

— Что произошло?— С порога спросил Мейсон у хореографа, будучи не в лучшем расположении духа. Его выдернули со съёмок Лизы и пришлось оставлять ее одну на то время, пока не приедет менеджер, что было опасно из-за психического состояния дочери. — У Майка приступ, у Билла допинг,— Сразу сказал тот. Мейсон замер на месте: — Допинг? — Да. Сразу несколько запрещённых веществ в крови. Дисциплинарная комиссия и допросы начнутся завтра. Проследите за Биллом, если он не вскрылся сейчас, то с удовольствием займётся этим вечером,— С непроницаемым лицом произнёс хореограф. — Прослежу. Где он? — Мейсон глубоко вздохнул и надел маску безразличия, вспоминая номер своего юриста. Он старался оставаться спокойным, хотя внутри все бушевало. После этой прекрасной новости он вскипел ещё больше, чем был до. "Везде проблему найдёт. То Майку таблеток не даст, то сам примет, придушил бы..."

***

Билл вышел из туалета с поднятой головой, стараясь не показать нервную истощенность. Юлиан и так уже слишком много видел, а ведь они даже не друзья. Билл честно старался выкинуть из головы то, что он узнал. Допинг... В любом случае это стоило бы не решать в одиночку. Подождать отца... Он может быть и накажет, но обязательно встанет на его сторону. Так всегда было. Только вот поможет ли это?.. В кабинке он все же попытался прибраться, не оставляя этот ужас на обозрение уборщиц и других спортсменов. — Все нормально? — Обеспокоенно спросил Юлиан, подпиравший стенку и смотрящий в окно до его прихода. Юлиан и сам бын на нервах, но при виде Билла, улыбнулся машинально. — Да.— Коротко ответил Билл ровным голосом. Он уже успокоился и сейчас ему нужно было срочно добраться до душа. Настолько грязным он себя ещё никогда не чувствовал, да и эту одежду стирать придётся отдельно от остальных вещей. — Зайди к медсестре потом, возьми успокоительное, ладно? Это не нормально... — Немного неуверенно улыбаясь произнёс Ковальчук, глядя на Билла. Он выглядел таким.. Юлиан не мог подобрать нужного слова. Стальным, и, одновременно возвышеным, будто не от мира сего. Как и всегда. Это никак не вязалось с тем, что ещё десять минут назад он ревел в кабинке туалета и выблевывал там же собственные лёгкие. Билл резко повернулся на него, и Юлиан был вынужден сделать шаг к стенке, нервно улыбаясь. Взгляд был страшным, хоть и Билл даже в обычной жизни, а тем более сейчас, угрожающе выглядеть был не должен. Кто станет всерьёз шугаться светловолосого мальчика ростом метр с кепкой? Никто. Но Юлиан почему то вздрогнул и сделал шаг назад. — Значит так, слушай,— Билл шагнул на него с враждебным выражением лица,— Ты ничего не видел. Ничего этого не было, ясно?! Если ты кому-то расскажешь, я тебя урою. Ненавижу, когда меня жалеют. Не смей этого делать. Юлиан поднял руки в примиряющем жесте, понимая, что нет, Билл не успокоился. Надел маску спокойствия, убедил в этом сам себя, но не успокоился. — Я тебя не трогаю. Ничего не видел, никому не скажу, и жалеть не стану, просто сочувствую... Билл, это нормально. Для любого спортсмена положительный тест — то, что снится в кошмарах. Ты имеешь право проявлять эмоции, но не срывайся на мне, пожалуйста,— Юлиан опустил руки, чувствуя, как взгляд соперника смягчился, а потом он и вовсе отвёл глаза: — Ладно.. Извини. Пойдём, нас ищут,— Билл кивнул в сторону лестницы. Возможно это выглядело странно. Кумир миллионов не может нормально общаться ни с кем, кроме семьи. Он не знал, как вести себя с Юлианом, и изначально воспринимал его не то, чтобы враждебно, как его учили, но как соперника. Того, от кого ждёшь подставы в любой момент, кому уж точно нельзя доверять. Они нормально сосуществовали рядом уже пять лет, но этого внутреннего убеждения было не изменить. — Пожалуйста, можешь меня послушать? — Теперь Юлиан действовал аккуратнее. — Слушаю. — Пожалуйста, сходи к медсестре, возьми таблетку. И попроси померять давление, это важно. Кровь из носа просто так не течёт. Сомневаюсь, что сейчас ты пойдёшь домой, скорее всего допрос будет, только внутренний, и силы тебе ещё нужны. Билл молча кивнул.

***

Душ показался раем. Наконец-то снять мокрую и липкую одежду и смыть с себя пот и кровь под струями обжигающе-горячей воды, что может быть лучше? Раны уже затянулись и теперь при касании с водой не особо беспокоили, но Билл все равно старался не лить воду лишний раз на повреждённую кожу. Раздевалка была полностью пуста. Оно и к лучшему, не хотелось сейчас никого видеть. И чтобы кто-то видел его. Молча переодевшись в запасной комплект одежды, Билл вышел из раздевалки и направился к медицинскому кабинету, куда обещал сходить Юлиану. — Добрый день снова. Медсестра заполняла какие-то бумаги. — Добры.. Бо-оже... — Не успев поздороваться, протянула она, поворачиваясь к фигуристу,— Что случилось за эти полчаса? — Я так плохо выгляжу? — Вымученно улыбнулся Билл, проходя внутрь. — Ну как тебе сказать... Давай руку сюда, давление будем мерять,— Включив прибор, она оглядела лицо Билла ещё раз. Душ помог слабо, все равно он выглядел максимально замученным, бледным, и казался ещё меньше, чем обычно, а белки глаз до сих пор оставались красными,— Отец твой приходил, Майка забрал. Злой был очень. Минут пять назад.

***

— Ало. Да, Сергей Михайлович, я скоро буду. Не могла учеников оставить. Да, я предупредила Реймона о допросе завтра, он знает. Аделаида прижимала телефон к уху плечом, доставая ключи от машины. Парковка спортивного комплекса была полупустой, как и обычно. — Мы настаиваем на том, что это ошибка, я вам ещё раз повторяю. Наконец сев в машину, она отключила звонок. Нервы ей ещё потреплют, сомневаться не приходится. И она-то ладно, переживёт, но вот как переживёт Билл она не знала, и на самом деле волновалась за него. Ребёнок с неустойчивой психикой и ещё более психически неустойчивым родителем, можно только посочувствовать.

***

— Елизавета Константиновна? — Юлиан зашёл в зал и замер, не ожидая увидеть кого-то ещё. Напротив тренера сидел отец Билла. — Эээ... Здравствуйте,— Неловко улыбнувшись, поздоровался он, проходя внутрь. — Здравствуй. Где Билл?— Сразу спросил мужчина. — У медсестры. У него была истерика и я побоялся, что он... — Ладно,— Раздражённо прервал его тот. — Юлиан,— Елизавета Константиновна подозвала его ближе,— Остальных я отпустила и они уже знают. Ты тоже можешь идти, на сегодня тренировки окончены. Но ты ведь знаешь, что информация не должна утечь в интернет? — Да. Знаю. Я ни слова...— Юлиан серьёзно кивнул, стараясь скрыть улыбку. Разрушать карьеру Билла не было никакого желания, хоть он и лишился бы тогда самого сильного конкурента. Гарантия золота на всех чемпионатах была хоть и привлекательной, но уж точно не такой ценой. Если Билла отстранят — Юлиан вряд ли когда-либо сможет радоваться победам. — Я могу на каток пойти? Он свободен? — Второй свободен, на первом хоккеисты, на третьем и четвёртом девочки. Все, иди,— Тренер отмахнулась. Как только за подростком захлопнулась дверь, Мейсон повернулся к ней: — Ну так вот. Мы должны сделать все, чтобы это не вышло за пределы России. ИСУ узнаёт — и все, пиши пропало. — Федерация не будет его отстранять. Билл один из лучших, на Олимпиаде фаворитом будет он. Предварительно, не обнадеживайтесь,— Одернула она изменившегося в лице Мейсона,— Но им нужно убедиться, что допинг не будет обнаружен на международных пробах. Докажете, что это ошибка, пусть ваша, а не лаборатории, у Билла возьмут ещё одну пробу. Будет чистая — не отстранят. Проблемы будут, не избежите, но все же. — Микродозы во внесоревновательное время это ведь несерьёзно? И вымоется эта доза к вечеру, у него метаболизм хороший. — Пап? — Взрослые повернулись на вошедшего Билла. На ногах он держался плохо, хотя честно старался показать, что все отлично и ничего не было. — Можно мы на минутку,— Мейсон встал и, взяв сына за руку, вытащил из зала. Билл даже не сопротивлялся. В соседнем зале все так же было пусто. Мейсон отпустил его сразу, как за ними захлопнулась дверь, и Билл от резкого рывка чуть не потерял равновесие. — Вдох-выдох, давай. Расклеился. Не хватало ещё, чтобы слухи пошли, что ты слабак и эмоций сдержать не можешь,— Бросил он, проходя внутрь. Билл обнял себя руками и судорожно вдохнул,— Не смей реветь мне. Наплакался уже, хватит. Кто виноват-то, скажи мне? Что ты там принял? Тебя предупредили, в чем была проблема? Приключений в жизни мало? Экстрима захотелось? — Последние фразы отец практически прошипел ему в лицо, схватив за плечо. Билл ничего не ответил, старательно не поднимая взгляд. Он был ужасно уставшим, не хотелось ничего объяснять и в целом разговаривать, но от этого тона отца перед глазами вновь возникла пелена влаги. Отец отпустил его и отошёл к окну: — Билл, как ты мне надоел, честно. Почему ты не можешь нормально выполнять свои обязанности и делать то, чего от тебя требуют. Мне кажется, будто ты назло все это делаешь, но не понимаешь того, какие последствия это может иметь. Как ребёнок маленький. Билл видел, что отец нервничал и злился. Были бы они дома, ему бы наверняка досталось... А сейчас? Вопрос времени? Или все же не станет, старые синяки же ещё не зажили? — Ты знаешь, чем это может обернуться? Тебе травли в двадцатом году не хватило, ещё раз хочешь? Или фигурное катание надоело, решил уйти эффектно? Откуда ты мельдоний-то взял? — Мейсон обернулся к нему, требовательно взглянув на него. — Я не знаю, пап... Я ничего не пил, честно... Зачем мне это, я не стал бы лишать себя... Всего...— Билл съехал по стенке вниз, обхватывая голову руками. Ожидая успокоения и защиты от взрослых, он получил вот это. Ну да, было ожидаемо. — Билл,— Вздохнув, мужчина подошёл и присел на корточки рядом с ним, уже подуспокоившись,— Не может быть такого, что оно само попало к тебе в организм. Вспоминай, что было. Из чьих рук бутылку с водой взял? Ещё что-то. — Пап. Реймоны обернулись на вошедшего в дверь Майка. — Проснулся уже? Майк кивнул и взглянул на Билла, мгновенно уводя затравленный взгляд вновь на отца: — Это я во всем виноват. Из-за меня у Билла нашли допинг.