Керосин

— Я реально говорю, купаться чуть подальше нужно. А тут это, сука… дно каменистое, — Киса почесал затылок. Он лениво сел прямо на песок, вытянув ноги. Надя, обернувшись в его сторону, скрестила руки на груди. Выглядел Кислов не самым лучшим образом, бледный, осунувшийся, но хотя бы не укуренный или пьяный. Хотя это ненадолго — в руке парень держал бутылку пива. Убрав падающие на лицо и выбившиеся из прически локоны, Минина фыркнула: — И без твоих советов знаю. — Правда? — Киса улыбнулся хитро (и правда будто кот) и цокнул языком, — а мне казалось, ты уже была готова начать водные процедуры. И зачем я только остановил… Он скользнул по фигуре Нади просто отвратительным и не предвещающим ничего хорошего взглядом. Девушка смутилась, но старалась сохранять нейтральное выражение лица. — Чего ты вообще здесь забыл? — Наслаждаюсь природой, — Кислов отсалютовал Мининой своей банкой, — и пляж, если че, общий. Не только для красивых девушек. Сказать, что Надя опешила, это ничего не сказать. Парни проявляли к ней интерес примерно никогда. Все внимание уделяли только Юльке. Но при разговоре с Кисой ступора, на удивление, она не почувствовала. — Ну и наслаждался бы в другом месте. — Не-е-е, мне и тут нравится, — он отпил немного алкоголя и умудрился облиться. Пенящаяся жидкость заструилась по выцветшей черной футболке с логотипом какой-то рок-группы, — да блядь… Минина едва слышно хмыкнула, но этого хватило, чтобы окончательно сбить парню весь игривый настрой. Голова резко взметнулась в сторону Нади, и из-под отросшей челки на нее уставились два темных глаза, полных раздражения. — Хорош ржать, бля. То, с какой феерической скоростью менялись эмоции собеседника, каждый раз заставляло девушку удивляться и немного напрягаться. «Наркоман он, — напомнила себе Надя, — у них у всех нервная система расшатана.» Это как в кино «Реквием по мечте», когда главный герой ссорился со своей девушкой буквально через секунду после того, как они мило обнимались. Сравнения себя и Кислова с Гарри и Мэрион Мининой решительно не понравилось, и она тряхнула головой. Во всех красках вспомнив трагичную концовку фильма, Надя невольно передернула плечами. Кислов решил воспринять это на свой счет и оскалился. — Че, ужастиков тебе про меня Ритуся с Хенкалиной успели нарассказывать? «Здесь и рассказов не требуется.» — Да так, Рита про всех краткие характеристики давала. — Краткий пиздеж и сплетни ебучие, — с подчеркнутой злостью ответил Киса, делая еще один глоток. — Мне так не показалось, — Мининой этот разговор быстро стал надоедать, но разворачиваться и уходить девушка не хотела — любимый сосед потом сто процентов весь год будет напоминать, как она слилась или «испугалась». Знала Надя похожий тип людей. Переспорить этих баранов невозможно, потому что чужое мнение они у себя на причинном месте вертели, а любая попытка собеседника просто закрыть тему списывалась на неспособность выстоять против их великого ума. — Че тебе там показалось? — перепады настроения, которые можно было сравнить с самыми крутыми американскими горками в Сочи-парке, набирали обороты. — Нихрена не знаешь, а лезешь, куда не нужно. Надя сложила руки на груди. Быдлятское «чеканье» порядком ездило по ушам. — Тогда бы не заговаривал со мной. — А нахрен ты приперлась? — Я вообще-то первая пришла! — А я первый здесь родился. Так что либо кончай мне мозг трахать, либо вали, — Кислов поморщился и поставил банку на сухой песок. Снова подул легкий ветерок, пахнущий солью и влагой. Домой к матери не хотелось, на людную часть пляжа тоже, как и слоняться по городку. Вид тоскливых старых улиц навевал воспоминания о родном Питере. На берегу хотя бы царило умиротворение. Во всяком случае, пока Киса не появился. — Как тебе у нас? — после минутного молчания сменил гнев на милость парень. На языке вертелось желание послать его нахрен, но сразу же портить отношения с будущим одноклассником — не лучшее решение, с точки зрения Мининой. Хрен знает, что у торчка в голове, может он со злости подкараулит и придушит ее где-нибудь. Был прошлой зимой такой случай с одиннадцатиклассницей из уже прошлой Надиной школы. — Тоскливо немного, — честно призналась девушка, — но море красивое. Кислов усмехнулся. — А в Питере типа не пиздец уныло? — Ты там был? — Неа. Но я, короче, новости недавно видел. Про трупак и канал Грибоедова че то. Минина закатила глаза. — Город большой, народу много живет, поэтому больше жути происходит. Между прочим, северная столица России. — Охуеть, ну теперь я точно завидую, — съехидничал Киса, — и часто ты в Третьяковку мотаешься? — Третьяковская галерея в Москве. В Петербурге Эрмитаж. — Да похуй, — парень отмахнулся, допивая пиво и утирая губы тыльной стороной ладони, — везде ж картинки и вся херня. Надя уже открыла рот, чтобы возразить, но сдержалась. С дураками спорить бесполезно — не переубедишь. — У нас зато вон, песок, пляж, водичка. И стремные пещеры есть. — Ты про катакомбы? Утвердительно кивнув, Кислов поднялся с песка и отряхнул спортивки, два раза чуть не запутавшись в своих ногах. — Мы когда с классом ходили, я, короче, потерялся, и меня училка с пацанами искали. Потом мать в школу вызвали, — он как-то невесело хмыкнул, — замечание в дневник ебанули, на мозг капали, что я мог там сдохнуть и классную руководительницу типа в тюрягу бы упекли, — парень замолчал, но, заметив непонимающее выражение лица Мининой, добавил: — Это давно было. Лет десять назад. Щас я уже большой и самостоятельный. Киса рассмеялся, и Надя про себя решила, что в его улыбке действительно было что-то кошачье. Как у Чешира из «Алисы в Стране чудес» или что-то в этом духе. — Ее правда посадить могли вообще-то, — девушка чувствовала себя как минимум душнилой, но беззаботность, с которой говорил новый знакомый практически обо всем, начинала подбешивать. — Так старухе охуевшей и надо, — резко оборвал ее Кислов, — сама жила на три копейки, а на других пиздела. Судя по неприязни в голосе, с преподавателем у парня были личные счеты. Киса прошел мимо Мининой и, засунув руки в карманы штанов и сощурившись, уставился куда-то в сторону солнца. Чтобы не позволить разлиться неловкой тишине, Надя быстро ответила (хотя рядом с ним, на удивление, не приходилось вымучивать из себя продолжение диалога): — А у меня хорошая учительница в началке была. Уроки примирения устраивала, если кто ссорился, по праздникам всем пирожные или печенье приносила. — Уроки примирения? — Кислов усмехнулся, поворачивая голову на Надю. — Хуйня какая-то. Ее б в наш класс, посмотрел бы я, бля, на эту мать Терезу. — Мать Тереза, между прочим, особой добротой не отличалась. — Не пизди, она ж святая или че то такое, — Киса, уверенный в своей правоте, отмахнулся. «И мама еще говорила, что я зря читаю статьи про всякую жуть», — Минина, иногда (почти всегда) любившая поумничать и блеснуть знанием случайных фактов, заправила волосы за уши и с некоторой долей самодовольства покачала головой: — Кто еще тут пиздит. Ее больницы были сущим адом. Даже назывались «Дома Умирающих». — Значит, ты Терезу эту с кем-то перепутала. Нахуй столько лет психопатке поклоняться? Надя чуть ли не задохнулась от возмущения. Как можно отрицать правду? — Я тебе серьезно говорю. Никакой настоящей помощи больным не оказывали, почти не лечили… — Хорош заливать уже. Думаешь, я совсем тупой? — Киса, не сдающий позиций, чуть повысил голос и нахмурился. В глазах читалось нешуточное раздражение, будто из него тут дурака пытаются сделать. «Это пиздец»,— Минина чуть ли не взвыла вслух. — С тобой невозможно разговаривать, — девушка едва сдержала порыв рассерженно притопнуть ногой. Дурацкая привычка с детства, которую Надя переняла у мамы. — Ну и съеби тогда нахрен, — Кислов распалялся все больше и едва не скрежетал зубами от очередного припадка бешенства. — Сам съеби, — в тон ему сказала Надя, — ведешь себя, как невменяемый. «Ничего себе, откуда такая смелость, Наденька?» — впору подивиться своей небывалой отвагой, но думать о чем-то кроме того, как же бесит парень напротив не представлялось возможным. Юлька всегда говорила, что раздраконить Минину можно только двумя способами — пытаться переспорить ее, если дело доходило до доподлинно известных фактов, или вести себя откровенно по-мудацки. Кислов отлично справлялся с обоими направлениями. — Че ты там сказала? — протянул Киса, опасно щурясь. Кто-то пару минут назад собирался не портить отношения с одноклассниками. Маршрут, видимо, перестроен. «Если ты споришь с дураком, значит вас уже двое,» — как нельзя кстати в памяти всплыло одно из любимых назиданий отца. Надя еще раз окинула Кислова взглядом, начиная от спутанных волос и колких карих глаз и заканчивая полуразвалившемся кроссами. Стоит ли он потраченных нервов? — Домой мне, говорю, пора. Можешь начинать наслаждаться ясным небом и шумом волн, — Минина не стала дожидаться ответа собеседника и пошла к выходу с пляжа. — Погодь ты! — сиюминутно послышался шуршащий звук песка, отлетающего от чужих ботинок. — Издевается? — беззвучно спросила у самой себя Надя, а потом уже громко добавила: — Что опять? — Не опять, а снова, Надюха! — Киса поравнялся с ней и слегка вытянул шею, чтобы заглянуть в лицо не сбавляющей шага девушке. — Куда так полетела то? — Хотел же один остаться, я твое желание исполнила. — А я не люблю, бля, когда за меня все решают, — он усмехнулся, потом картинно стукнул себя ладонью по лбу, — еба, нам же по пути даже! Это точно судьба, Надюх! От наигранного (или нет, в возможностях быстрой смены эмоций парня Минина уже убедилась) энтузиазма у Нади хорошего настроения не прибавилось. А Кисе она в моменте даже немного завидовала — такие, как он, легко могли испортить настрой всем вокруг, сразу же переключиться. Проблема только в том, что другие так быстро забывать события минутной давности не умели. И это бывший лучший друг Хэнка. У Бори титаническая выдержка. — Потому что мы соседи, — сухо ответила Надя, — кстати, спасибо за музыкальное сопровождение ночью. Моя мать мечтает свернуть тебе шею. — Недалеко от моей ушла, — хмыкнул Кислов. Снова улыбался, заглядывал в глаза, словно заставляя девушку продолжать разговор. — Она на вас чуть ментов не вызвала. Благо, папа остановил. — Ага, никто бы не приехал. — Почему это? Киса на пару секунд сжал челюсть, словно сама тема разговора выводила его из себя, а потом усмехнулся уголком рта: — Много ты вопросов задаешь. У нас, может, типа секреты от новеньких. Тайны, покрытые мраком, — парень понизил голос и подмигнул, — тебе, между прочим, с соседями повезло. — Какое счастье! — Надя закатила глаза. Попробовала чуть ускорить шаг, но подвыпивший Кислов не сдавался и в покое ее оставлять не планировал. — У нас, короче, на пятом глухая бабка живет, все время телек на максимум врубает и смотрит херню по «Русскому роману» до утра, — они вышли с пляжа и пошли по улицам города, которые постепенно наполнялись людьми. Многие были одеты в купальные костюмы и несли в руках большие сумки и надувные круги или матрасы. Плавать, значит, идут. Минина завидовала им белой завистью, у нее пока что даже купальник куплен не был, — а на четвертом мужик со злой псиной. Не ебу, че за порода, но агрессивная пиздец. «Не хуже тебя», — вертелось на языке. Телефон в кармане шорт завибрировал. От матери пришли разом три сообщения. «Надя, ты куда пропала?» «С братом кто сидеть будет?» «Быстро домой.» — Че, Хэнк написывает? Надя быстро убрала устройство обратно, подальше от чужих глаз. — Задаешь много вопросов, — передразнила его Минина. Во дворе Кислов остановился, не доходя до подъезда. Пошарился по спортивкам и выудил зажигалку и пачку сигарет. Благо, не травку. — Беги, Надюха, а я тут еще посижу. От запаха дыма, который распространился после первой Кисиной затяжки, Надя поморщилась. — Не куришь? — спросил скорее удивленно, чем насмешливо. — Не понимаю, в чем кайф. И пахнет отвратительно, — девушка пожала плечами. Кислов хмыкнул. — Скучно ты живешь, Надюха. — Сигареты укорачивают жизнь. — Лучше уж коротко, но ярко, — Киса отсалютовал Мининой сигаретой. — Спасибо, предпочитаю долго, но тихо. Кислов лениво посмотрел на Надю и погрузился в свои мысли. Парень легко держал сигарету между длинных тонких пальцев, слегка запрокинув голову и облокачиваясь о кирпичную стену. Перспектива быть пойманным за куревом родителями Кису, видимо, не пугала. Поняв, что разговор он продолжать не намерен, девушка молча, не попрощавшись, пошла в сторону дома. Мама и так долго ждет, а ей еще в детский сад идти, Гришку пристраивать. Легкое чувство разочарования, которое Минина испытала, когда вошла в дверь собственной квартиры, она постаралась игнорировать.