Керосин

— Значит так, обед уже на плите, готовый. Котлета и пюре. Все подогреешь. Гулять мы с Гришей ходили, поэтому просто посидите дома. Мультфильмы не включать, мороженое из морозилки дать можно, но только если сам попросит, — Любовь Владиславовна надела на голову широкополую соломенную шляпу с черной ленточкой, поправила волосы и удовлетворенно кивнула. При выходе в люди маме всегда нужно было выглядеть чуть ли не лучше моделей с парижской недели моды. — Поняла, — Надя слушала родительницу и старалась не обращать внимания на брата, который настойчиво тянул ее за руку и без передышки говорил только два слова: «пойдем играть». — И с ребенком заниматься, а не сидеть в телефоне. Узнаю, заберу на неделю. — Слышала? Заберет на неделю! — вторил матери Гриша. Мальчик несколько раз подпрыгнул. Прямые волосы, остриженные под горшок, взлетали ему в такт. — Играть идем! — Да погоди ты, — кое-как отцепив ребенка от предплечья, Надя обратилась к Любови Владиславовне: — Ма, ты ж к вечеру уже вернешься? — Должна. — Тогда можно будет с Риткой погулять? Она мне щас написала, — телефон, который девушка до этого крутила в руках грохнулся на пол. Надя резво его подняла под скептическим взглядом матери. На защитном стекле появилась уже третья по счету трещина. Сменяли защитку в последний раз, кстати, не так давно, около двух недель назад. — До твоего дня рождения месяц почти, ты учти. Раньше новый тебе никто не купит, — женщина продолжала прихорашиваться, смотря в отражение: — Кажется, я пополнела, — втянула живот и встала боком. Затем недовольно скривилась, — до выхода на работу нужно успеть скинуть. «Как же ловко она меняет темы», — Минина внутренне закатила глаза. — Ма, что насчет Ритки? — Это которая прошмандовка со вчерашних фото? — Любовь Владиславовна присела на одно колено и принялась возиться с ремешком легкой плетеной босоножки. Удивительно, но даже эта малость получалась у мамы как-то по-особенному утонченно. — Моя новая подруга, — с нажимом поправила женщину Надя. Гриша, которому окончатльно надоело слушать взрослые разговоры, раздраженно простонал, запрокинул голову к потолку и тяжелыми шагами потопал в свою комнату. — Я жду три минуты, — крикнул он оттуда. Это была Гришкина любимая присказка. К счастью, время засекать мелкий еще не научился, поэтому три минуты могли длиться хоть полчаса, хоть час. — Подружиться с кем-то приличным не судьба, да? — Любовь Владиславовна упорно гнула свою линию. — Можно или нет? — слушать очередную порцию возмущений совершенно не хотелось. Мама тяжело вздохнула, будто на ее плечах держался неподъемный груз, и соизволила сделать одолжение: — Ну гуляй. — Спасибо! — Надя мгновенно приободрилась и порывисто обняла женщину, снова чуть не роняя телефон. На душе царило облегчение, и перспектива сидеть с Гришей несколько часов больше не казалась невыносимой. Ну посидит немного, зато потом погуляет, экскурсию от Риты послушает. — Радости то сколько, — мать закатила глаза, — иди давай с братом играй. — Все, бегу-бегу, — уже на ходу Минина стала печатать сообщение. Сначала думала написать «меня отпустили», но быстро стерла. У мамочек здесь явно никто не отпрашивается.

«Сегодня после обеда полностью свободна»

«Ураааа! Тогда часиков в пять готовься к туру по местным достопримечательностям» Ответ Кошиной был щедро справлен разными эмодзи с поцелуйчиками и сердечками. Ритка поспрашивала про то, как прошел день, скинула кружочек со своей кошкой Снежкой вроде бы персидской породы. Пушистая, белая и с безразличным выражением лица. Прямо как бабушкины питомцы. — А мама сказала тебе со мной играть! — разговор о какой-то охрененной увлажняющей маске для лица, которой Кошина тыкала в камеру, отодвинув Снежку из кадра, прервал Гриша. — И три минуты давно прошли! Надя с сожалением оторвалась от переписки. — Может, ты один? — почти взмолилась Минина. — Неа, — брат замотал головой. Деваться было некуда: если Гриша решит наябедничать (а он обязательно это сделает), мама мало того, что гулять не выпустит, так еще неделю «хамское отношение» припоминать будет. Сначала мелкого следовало накормить. Пока еда разогревалась, Надя поболтала с ним о новом мультике, трансформерах, Гришка блеснул своими знаниями в области динозавров и флоры и фауны Африки. Умный, конечно, (не зря папа с ним читал детские энциклопедии перед сном) но с ого-го каким характером. Надя же в детстве была божьим одуванчиком. Спокойная, неконфликтная, плакала тоже редко. Характер у нее «испортился» в третьем классе, когда из другой школы к ним перевелась Юлька, быстро ставшая лучшей подружкой и самым важным человеком в жизни Мининой. Девушка поставила перед Гришей тарелку и полезла за телефоном в карман шортов. Проверила чат с Юлей. Странно, ни одного сообщения за весь день. Даже доброго утра в ответ не пожелала. С Германом ситуация аналогичная. Неясная тревога заскреблась в сердце. «Так быстро забыли? Да не может такого быть», — Надя быстро напечатала обоим по паре вопросов, а подруге кружок с обзором на кухню и поедающим котлету братом. «Наверное, заняты. Или на вечеринке в честь начала лета набухались, а теперь с похмельем мучаются», — решила про себя Минина. Дурацкое предчувствие, однако, никак не хотело покидать голову. Рука постоянно тянулась к телефону, чтобы проверить, прочитали ли друзья сообщения и заходили ли в сеть. Гришу, с которым они уже начали играть в конструктор, такой расклад не устраивал, и мелкий пару раз даже пытался конфисковать устройство, за то получил слабый, но показательный подзатыльник: — Сколько раз говорить, не трогай мои вещи, — процедила Надя. — А ты играй, — обиженно ответил Гришка и сложил руки на груди, — маме нажалуюсь, и будешь дома сидеть. — Тогда я ей расскажу, как ты в прошлый раз своего тупого Влада Бумагу вместо мультиков смотрел. Думаешь, мама обрадуется? — это была козырная карта во всех спорах. Любовь Владиславовна очень строго следила за увлечениями младшего сына, запрещала в сторону всех «кривляющихся циркачей с глупыми лицами» даже поглядывать. Так что когда мелкий в силу своего возраста и детского упорства начинал командовать, волшебная угроза помогала умерить пыл. Гриша насупился, но выделываться перестал. — Ладно, — пробубнил он недовольно и опустил голову, возвращаясь к кубикам лего. Надя Гришкиному грустному выражению лица противостоять почти никогда не могла, поэтому через некоторое время отложила телефон и вернулась к игре. Через какое-то время снизу раздался оглушительный хлопок. Опять Кисловы буянят. Только странно, комната Кисы находилась под Надиной, а у Гришки все равно слышно. Вслед за грохотом послышались женские крики. Мать семейства на кого-то страшно и надрывно кричала. Протеста со стороны обвиняемого не было, так что Минина быстро сообразила, что навряд ли проштрафился ее новый знакомый. Разобрать всю речь не представлялось возможным, Надя поняла только обрывки — «зачем ты это делаешь», «я же просила» и еще миллион других попыток выяснить какую-то причину. — Вчера тоже ругались, — подал голос Гриша. Мальчик выглядел обеспокоенным, он вообще руганки плохо переносил, даже если они не касались членов семьи, — мама сказала, они ненормальные. — Просто поссорились, — попыталась подбодрить притихшего брата Минина, — наши родители тоже не всегда ладят. — Но папа никогда не доводит маму до слез. А тетя внизу вчера плакала. Надя поджала губы. Блин, и что говорить? Крики резко стихли, будто соседи перешли в другую комнату. Слава всем возможным богам. — Видишь, уже не ссорятся, — Надя потрепала Гришку по голове. Мелкий отмахнулся: — Вечером опять начнут. Кажется, их папа сильно провинился, — мелкий со знанием дела указал пальцем вниз, — прямо как ты, когда тройку по контрольной в прошлом году получила. — Эй, это огонь по своим! — рассмеявшись, Минина легонько нажала брату на нос, — посмотрим, как ты учиться будешь. — На одни пятерки. — Да-да… все так говорили… Тут со стороны входной двери послышался долгожданный звук поворачивающегося в замке ключа. Надя мгновенно передала Гришу под мамину юрисдикцию, посмотрела на время, поняла, что до встречи осталось полчаса, и начала собираться в ускоренном темпе. Девушка успела надеть яркий розовый топик и решить, что целесообразнее будет пойти в джинсах и прихватить кофту, чтобы комары не слишком доставали, когда в дверном проеме показалась Любовь Владиславовна. — Стучаться надо, — на автомате сделала замечание Надя. Мать привычно отмахнулась и принялась рассказывать о своем походе в детский сад. Мелкого пристроила, успела даже в местное экскурсионное агентство зайти и резюме отнести. Женщина крайне недовольно отметила, что его даже не читали — просто поздравили с получением должности гида и уточнили, знает ли она материал про катакомбы, музей Волошина и не против ли проводить за дополнительную плату короткие морские туры к Золотым Воротам. — Кадров у них не хватает. Я собиралась только по городу группы брать, но раз предлагают, грех отказаться. — Ну да. Лишних денег не бывает, — Надя собрала кудри в высокий хвост. — Твоих репетиров скоро опять оплачивать. Не думай, что я забыла. На следующей неделе всех обзвони и договорись о датах. ЕГЭ уж через год, нечего сидеть просто так и с подружками гулять. — Помню я. Сама звонить собиралась. — Это сколько в неделю уроков будет? — Русский, английский и математика. Три, получается. Мама удовлетворенно кивнула и ушла на кухню, напевая какой-то народный мотив. Надя слегка подкрасила ресницы и закончила сборы. Об экзаменах сейчас думать не хотелось. И так весь год на профмат пахала и пробники по английскому нарешивала, можно же на пару недель про них забыть? Ритка написала, что ждет ее на детской площадке. Получив еще несколько предупреждений и просьб не гулять до поздна, Минина покинула квартиру. Спустившись на первый этаж, на секунду задержала взгляд на двери с тусклыми рельефными цифрами, складывающимися в число тринадцать. Словно надеялась, что снова пересечется с Кисой. Хотя не должна была даже думать о нем. Вот вообще не должна. Сейчас из-за двери не раздавался шум, но девушка в некотором роде переживала за Кислова. У Германа родители постоянно цапались, пока наконец-то не развелись спустя долгие пять лет, на друге напряженная атмосфера в доме всегда плохо сказывалась. Наверное, у соседа дела обстоят не лучше. «Если не хуже», — подумалось Наде. У Германа оба родителя его очень любили и как могли старались не втягивать сына в выяснения отношений, а вот Кисе от матери перепадало. Как только Минина вышла из подъезда, то сразу заметила Ритку. Кошина сидела на облезлых качелях, вокруг носились дети, а какая-то девочка кидала в ее сторону красноречивые взгляды, будто просила уступить. Рита немое возмущение полностью игнорировала, не поднимая глаз от телефона и слегка раскачиваясь одной ногой. — Привет! — О, я уж тебя заждалась! — Кошина подскочила с деревянного сидения и обняла Надю. Поджидавшая удобного момента девочка проворно заняла освободившееся место, чуть ли не сбивая девушку с ног. Рита закатила глаза, но ничего не сказала. Деловито взяла Минину под руку и потащила в известном только ей направлении. — Ты че мне не сказала, что Кисой в одном падике живешь? Увидел, стал бы докапываться, — как только они оказались на тротуаре уже ожившей внешней улицы, Кошина слегка дернула Надю за предплечье. — А по названию улицы и номеру дома ты не догадалась? — Блин, ты реально думаешь, я Кисловский адрес помнить должна? — Рита почти по-детски надулась. — Сдался он мне. — Ну прости, я даже не подумала, — Минина смутилась и почувствовала, как краска заливает щеки. В самом деле, не могла догадаться, что ли? Или забыла, как Киса с Хэнком чуть глотки друг другу не перегрызли, когда даже ненадолго пересеклись? Перед Кошиной стало невероятно стыдно, будто Надя не просто про соседство с новым одноклассником сказать забыла, а всю ее семью до десятого колена матами покрыла. Еще одна дебильная привычка в копилку — чувствовать вину перед каждым встречным. Это так, приятное дополнение к неловкости. По авторитетному источнику в виде Юльки, которая была подписана на всех популярных психологов на Ютубе, такой расклад — результат жизни с «требовательным и авторитарным родителем». Насколько правдивыми были умозаключения подруги Надя судить не решалась. Проблему все равно не убавит, а жить под одной крышей с мамой придется как минимум до конца одиннадцатого класса. — Да забей, — Рита, очевидно, заметила, как Минина поникла, и снова потянула за руку: — Я ему не по зубам. Кошина подмигнула и картинно поправила волосы. Они у нее были светлыми, холодного оттенка и завитыми на концах. Ритка улыбчивая, яркая и открытая. Наде невольно сравнивала девушку с Юлькой. Не по внешности, потому что Юля была ниже сантиметров на десять (а новая знакомая была не только выше самой Мининой, но еще и носила босоножки на каблуках), с короткими черными волосами и острыми чертами лица. Но от обеих исходило столько позитива, что Надя завидовала обеим белой завистью. — У нас тут прикольного ничего почти нет. Из развлечений набережная, парк, кафешки, для мелкотни дельфинарий и аквапарк, — Кошина говорила почти без остановки, делая паузы, только чтобы перевести дыхание. — Моему брату понравится, — Надя уже прикинула и осознала неизбежность посещения шоу с морской живностью и водных горок. Мать подобные мероприятия терпеть не могла, отец уже вышел на работу и в выходные предпочтет дельфинам телевизор, так что запрягут развлекать младшенького конечно же бесплатную няньку-старшую дочку. — Ой, а ты про него не рассказывала. Как зовут, сколько лет? — Гришке пять недавно исполнилось. Рассказывать особо нечего. Как все дети любит динозавров, животных и выносить мозг, — Минина усмехнулась. — Очаровашка какой. Я маленьких люблю, они все хорошенькие такие… а вырастают козлы. Обе девушки рассмеялись. Потом Надя показала пару Гришиных фоток. Ими была забита половина галереи. Рита умилялась и жаловалась, что у нее родных братьев и сестер не имелось: — Есть папина дочь от первого брака. Но она в Севастополе живет с мужем и сыном. В стоматологичке, кажется, работает. Мы толком не виделись никогда, только когда я еще в школу не ходила. Я на ее канал в телеге подписана, она там свою идеальную жизнь выкладывает. А меня с днюхой третий год не поздравляет, — в голосе Кошиной зазвучали грустные нотки, — батя ее идеальной жизни сто проц мешает. А я прицепом. Они подошли к небольшому парку у побережья. Купили в ларьке по сливочному мороженому и сели в тени деревьев на ближайшую лавочку. Рита притихла. Она грустно крутила в руках начавший таять пломбир, пока с него не сорвалась капля, приземлившаяся ровно на красную юбку. — Твою то мать, — Кошина простонала, — руки из жопы. — У меня салфетка есть, — Надя вручила Рите свою порцию и стала рыться в сумочке. Спасибо маме, что всегда учила «главному женскому правилу» — с собой всегда должно быть все самое необходимое, начиная от таблетки от головы, заканчивая средствами личной гигиены. — Надя, ты спаситель, — Минина передала Кошиной упаковку влажных салфеток, и девушка принялась оттирать ткань, — причем уже второй раз. Сначала от плохого настроения, а теперь от испорченной одежды. — Юбка бы отстиралась, — опять смутилась, но это смущение было уже приятным, теплым. — Зато ходила бы по городу, как дура, — Рита закончила ликвидировать ущерб от мороженого и снова улыбнулась. Немного криво и печально, словно прошлая тема разговора еще не исчерпала себя и ей хотелось чем-то поделиться. Надя несколько раз откусила мягкий пломбир, холодящий губы. Хрен знает, имеет ли она право лезть в чужую личную жизнь. Может, лучше начать издалека? — Мы с Гришей один раз играли, а он раскружился сильно и башкой ударился. Плакал сильно, орал. Ну мама сразу прибежала. И знаешь кто был виноват? Я. И это всегда я. Я Гришу очень люблю, но поверь, быть сестрой очень сложно. Кошина вздохнула: — Да знаю я. Просто иногда… Только не смейся, ок? — Не буду. — Ты слушатель такой классный, — Рита повернулась к ней и прикусила губу, — прям сразу хочется тебе все секреты вывалить. Опасный человек ты, получается. Надя склонила голову на бок: — Я тут ни с кем кроме тебя не общаюсь. Ну с Хэнком два раза болтали. Твои тайны останутся при мне. Через минуту раздумий Кошина осторожно начала: — Иногда ощущение бывает, что я совсем одна. Народу так много, Фаридка, Анжела, Валерка там. А все равно че-то не то. Я всегда себе сеструху хотела, типа двойняшку. Лучшие подружки навсегда, короче. — Вы бы скорее грызлись все время, — Минина положила руку ей на плечо. И этот жест не ощущался дурацким, в голове не билась мысль, что они едва знакомы. Казалось, Надя точно знала, что говорить, как действовать, будто Ритку всю жизнь знала. — Знаю. Но мирились бы, правда? — как-то жалобно спросила Кошина. — Конечно. Рита быстро заморгала и продолжила уже с привычным весельем: — Так, никакого больше депрессивного вайба. Че то я разнылась, а обещала тебе город показывать. Тряхнув головой, Кошина поднялась с лавочки и уперла руки в боки: — Подъем, подъем! Ты еще наши катакомбы не видела, самолет и смотровую площадку. — Самолет? — Надя встала вслед за Ритой. — Ага, рядом с заброшенным парком аттракционов. Он не летает уже, весь в граффити… короче, увидишь, — Ритка опять продолжила рассказывать о городе, одноклассниках и особенно о Меле. Яркое солнце уже покинуло свой пик и катилось вниз по небосклону. Людей на улицах заметно прибавилось. Было жарко, пахло морем и сладкими риткиными духами, которыми она, видимо, облила себя с ног до головы. У Нади в голове не было бесконечных мыслей о производимом впечатлении, экзаменах, замечаниях матери и игноре Питерских друзей. Ей было радостно и легко. Так легко, как не было очень давно. И Мининой очень хотелось, чтобы этот беззаботный день длился долго-долго, растянулся на целый месяц или на несколько. «Это лето будет незабываемым», — пообещала себе Надя, смотря на морские волны и перегибаясь через заборчик набережной. Переезд в Крым перестал казаться душной тюрьмой и каторгой. И пока не ясно, к лучшему это было или все же нет.