Du bist mein Licht

Когда простым и нежным взором Ласкаешь ты меня, мой друг, Необычайным цветным узором Земля и небо вспыхивают вдруг. Веселья час и боль разлуки Хочу делить с тобой всегда, Давай пожмем друг другу руки И в дальний путь на долгие года. Мы так близки, что слов не нужно, Чтоб повторять друг другу вновь, Что наша нежность и наша дружба Сильнее страсти, больше, чем любовь...

      — Я тоже люблю тебя, Альбрехт Штайн, — Фридрих был вне себя от счастья. — Люблю, как никого никогда не любил.       Действительно, как тогда еще назвать то сладкое и одновременно томительное чувство, запoлнившее, казалось, всю грудь? Так вот почему он испытывал такую радость, находясь рядом с другом, вот почему так тосковал по нему и так боялся за него, вот почему так неистово забилось сердце, когда Альбрехт вернулся и ему захотелось больше никогда не отпускать друга от себя, оберегать и защищать пусть даже ценой жизни. Фридрих никогда не испытывал ничего подобного и даже не подозревал, что такие сильные чувства вообще могут существовать.       — Спасибо тебе. Я так хотел узнать, что такое любовь, и тут судьба послала мне тебя. Поцелуй меня, Фридрих. Меня еще никто никогда не целовал, и я хочу разделить этот миг с тобой, только с тобой.       Фридрих не мог бы пожаловаться, что он обделен вниманием девушек. Еще в школе девочки, видя его широкую улыбку и лучистые глаза, начали приглашать подростка погулять по улицам, вместе сходить в парк. Мальчик застенчиво отмалчивался, а потом начались боксерские тренировки, а на следующий год работа, и ему стало не до прогулок. Фридрих не всегда мог выкроить время даже на то, чтобы погулять с лучшим другом или приятелями из школы или гитлерюгенд. Он рос и все чаще получал внимание от девушек, но, уже вступив в пору юности, не проявлял особенного рвения к прогулкам с противоположным полом — так, сводил пару раз двоих особенно настойчивых девушек в парк, и то ненадолго, ясно дав понять, как он занят на тренировках и работе и не может все время гулять.       А потом к нему проявила сильный интерес сестра друга, Марта, которую Фридрих видел несколько раз в детстве, затем девочка уехала на несколько лет к тете, в другой город, а когда вернулась, она была уже юной девушкой и сразу с интересом взглянула на юного Фридриха. Интерес распространился до такой степени, что девушка то и дело просилась гулять с Фридрихом и Максом, стараясь спровадить брата, затем открыто сказала, что хочет гулять только с Фридрихом и стала приходить в боксерский клуб. Юноша замечал, что среди тех, кто хотел посмотреть на их показательные матчи, часто мелькает ее рыжая головка. Девушка стала приходить и к ним в котельную под предлогом того, что хочет принести брату обед, а на самом деле для того, чтобы еще хотя бы раз увидеть его. Однажды она принесла больше провизии.       — Привет героям труда, — улыбнулась девушка. — Я вам тут обед принесла.       — А мы уже заждались, давай скорее, — проголодавшийся Макс с предвкушением вкусного обеда нетерпеливо выхватил из рук сестры вкусно пахнущую корзинку.       — Да на здоровье. Фридрих, я и для тебя приготовила.       — Спасибо, не стоило беспокоиться, мне мама...       — Какое беспокойство. Что тебе там мама положила, тебе нужно больше есть, у тебя еще и эти твои тренировки.       — И все же не стоит беспокоиться обо мне, Марта, — Фридрих был несколько сконфужен таким знаком внимания. — У вас еще две сестры есть, о них подумай.       — Ладно, пойдем обедать, Фрид, — Макс нетерпеливо потянул друга за собой, чтобы помыть руки и умыться перед обедом, а то они были все чумазые от сажи. — А ты иди, — сказал он сестре.       — Подожди, Макс, — ответила девушка. — Позволь похитить у тебя друга на несколько минут.       — Марта, ну что такое? У нас только сорок минут перерыв, и мы должны работать дальше. Дай пообедать спокойно! Фридрих, который проголодался ничуть не меньше друга, мысленно озвучил его просьбу — ему было несколько не по себе от такого пристального внимания девушки.       — Я хочу сказать Фридриху несколько слов, только наедине. А ты иди пока умывайся, — попросила она.       — Что это еще такое? Что ты хочешь сказать ему, о чем не должен знать я?       — Иди, Макс, иди! Оставь нас на пару минут, — настойчиво попросила та.       — Выйди, Макс, — повторил и Фридрих, чем скорее девушка скажет ему то, что хотела, тем скорее они сядут наконец обедать, друг пожал плечами и вышел. Макс знал — раз сестре взбредет в голову что-нибудь, ее не переубедить. Он догадывался, зачем она попросила оставить ее наедине с другом — у девушки в последнее время только и было разговоров, что о Фридрихе. Ну да, нашла время и место изливать ему свои мысли и чувства.       Фридрих и Марта остались одни, и девушка пристально взглянула на него. Ему стало несколько неловко от такого взгляда.       — Фридрих... — вздохнула она.       — Ну что ты хотела мне сказать? Я жду. Говори, пожалуйста.       — Фридрих, — решилась она. — Брат говорит мне, что у тебя постоянно нет времени, и все же я хочу спросить сама. Ты когда-нибудь встречался с кем-нибудь?       — Марта, у меня действительно нет времени, чтобы с кем-нибудь встречаться, Макс прав.       — А хотел бы с кем-нибудь встречаться?       — Я занят, — прямо сказал юноша. — Не до того мне.       — Но неужели тебе не нравился никто из девушек? Ни о ком не думаешь?       — Нет, никто и ни о ком. Но даже если бы было по-другому...       — Ты никого не целовал? — спросила она.       — Нет, никого.       — А я вот постоянно думаю о тебе, Фридрих, — просияла Марта. — И хочу первым поцеловать именно тебя.       — Марта, пожалуйста...       — Ты мне нравишься, — решительно сказала девушка.       — Марта, не надо, прошу тебя, — она подошла к нему очень близко, так что Фридрих был вынужден отступить на шаг. Тогда девушка сделала еще шаг, Фридрих опять шагнул назад и скоро почувствовал, что уперся затылком в стену — дальше отступать было некуда, а девушка, по всей видимости, твердо решила выполнить свое намерение.       — Надо, — выдохнула она. — Ты что, стесняешься?       — Марта, я же весь чумазый, в саже, не видишь разве?       — Пусть! Мне все равно. Раньше я не могла поймать тебя, а теперь не могу упустить такой момент.       — Я не умею!       — А я умею? — был ответ. — Научимся!       Девушка склонилась к нему так близко, что на ее порозовевших щеках стали отчетливо видны крапинки веснушек. Фридрих отчаянно крутил головой направо и налево, пытаясь избежать этого столь неожиданного поцелуя — к такому он готов не был, момент был абсолютно неподходящий. Не то чтобы Фридрих совсем этого не хотел и не то чтобы ему абсолютно не нравилась сестра друга, но не так он представлял себе свой первый в жизни поцелуй, не в таких обстоятельствах и не с этой девушкой. Фридрих иногда, проходя по вечерним улицам, видел, как целуются парочки, и испытывал естественное любопытство — а что же чувствует человек, когда целуется? И разве целоваться нужно не только с тем, кого любишь? Юноша попытался сказать это настойчивой девушке, только ее лицо приблизилось уже почти вплотную, так что он выдохнул эти слова ей в губы, а в следующее мгновение ее губы коснулись его, Фридрих снова повернул голову, так что поцелуй пришелся в уголок губ. И тут появился Макс — как раз вовремя, по мнению Фридриха.       — Фрид, что тут у вас? Иди умыва... — юноша так и застыл, увидев, что сестра наконец решилась в такой неожиданной обстановке выразить чувства к его другу. — Нашли время, нечего сказать.       — О, Макс, а вот и ты, — Фридрих c облегчением вздохнул и легонько отстранил девушку. — Извини, Марта, нам действительно нужно пообедать и продолжать работу.       Так случился первый поцелуй в жизни Фридриха — незадолго до того, как юноша поступил в академию, где произошла такая судьбоносная встреча. А теперь... теперь все было по-другому. Фридрих не мог даже представить, что его посетит такое сильное чувство. Теперь он был уверен, что перед ним тот самый человек, которого хочется, так хочется поцеловать не из-за интереса, а как же это происходит, а по зову сердца.       — Поцелуй меня, — повторил Альбрехт, — я хочу этого только с тобой.       Юноша решительно наклонил свое милое лицо, сам приближая к другу раскрытые частым дыханием полные губы, по-девичьи нежные и яркие. Мысль о том, что он будет первым, кто коснется их, привела Фридриха в трепет.       — Я тоже хочу, чтобы мой первый настоящий поцелуй стал таким... — ответил он.       Фридрих сначала обвел кончиком пальца нетронутые мягкие губы Альбрехта, а затем заключил его лицо в ладони и склонился к нему. Секунда, еще секунда — и вот он коснулся губ друга своими, и этот миг был просто чудесен, они оба ощутили словно мелькнувшую между ними легкую искорку, которая с каждым мгновением разгоралась ярче и ярче.       Фридрих сначала коснулся губ друга осторожно, словно боялся спугнуть хрупкую бабочку или коснулся нежных лепестков цветка, с которыми он как раз в этот момент сравнил губки Альбрехта, такие восхитительно мягкие и отзывчивые. А затем, еще сильнее отдавшись этому удивительному ощущению, что эти губы теперь слиты с его собственными, нажал на них сильнее, чувствуя в тот же момент, как они доверчиво раскрываются ему навстречу. Это было... нет, Фридрих не мог бы найти слов. Ему показалось, что земля уходит из-под ног и одновременно он взлетел выше самых высоких деревьев, в ногах появилась слабость, сердце отстукивало бешеный ритм и сладостно кружилась голова. Судя по всему, Альбрехт испытывал те же ощущения, потому что крепче прижался к нему, видно, чтобы не упасть от переполняющих его ранее неизведанных чувств, а Фридрих сильнее привлек к себе юного друга и теперь уже возлюбленного. Так прошло несколько мгновений... или вечность? Они не осознавали, полностью растворившись в сладости своих ощущений.       Очнулись и оторвались друг от друга юноши только тогда, когда на лица обоих упали крупные капли начинающегося дождя — день был пасмурный и ветреный и по небу неслись облака, сейчас сгустившиеся, потемневшие и готовые вот-вот пролиться дождем.       — Бежим! — воскликнул порывистый Фридрих — не хватало еще, чтобы его Альбрехт, его хрупкое сокровище, простудился и заболел.       — Не успеем, — покачал головой тот. — До дождя не успеем добежать до замка. Придется переждать дождь.       Фридрих судорожно оглянулся по сторонам — где бы спрятаться, они же в лесу? И тут Альбрехт заметил в некотором отдалении раскидистое дерево, нижние густые ветви которого шатром спадали почти до земли и касались ее, это дерево было сейчас лучшим укрытием от дождя.       — Туда! — Альбрехт указал в сторону своей удачной находки и схватил Фридриха за руку. Быстро, как только могли, юноши помчались к дереву, успев по дороге несколько промокнуть, и только они успели юркнуть под густые ветви, как дождь полил стеной.       Юноши синхронно выдохнули. Фридрих увидел, как вздрагивает тонкое тело Альбрехта и тотчас же привлек его к себе.       — Тебе больше никогда не будет холодно. Я согрею тебя своим теплом.       — Sonne... — прошептал Альбрехт. — Обними, обними меня покрепче. Да, Фридрих, сильный и лучезарный Фридрих действительно стал его солнцем, к свету которого он тянулся словно выросший в неволе, а теперь распускающий лепестки под теплым и ласковым светом цветок.       — Liebsten... — выдохнул Фридрих в ответ. Да, теперь появился тот, которого он мог назвать любимейшим и самым дорогим на свете. Фридрих положил ладонь на голову Альбрехта, погружая пальцы в мягкие и немного влажные от дождя темные волосы, и мягко поцеловал друга в ясный белый лоб и глаза, чувствуя под губами трепет длинных ресниц, затем поцеловал кончик носа и полные розовые щечки, сцеловывая с них просачивающиеся сквозь листья капельки дождя, с восторгом чувствуя ответные теплые трепетные поцелуи, покрывающие его лицо.       Вскоре они, не в силах вынести этой томительной сладости первой любви, снова горячо прижались к губам друг друга, сливаясь не только губами, но и всей сущностью. Фридрих в полной мере осознал все различие — как это, когда целуешься именно с любимым, когда это не только прикосновение губ, но нечто большее, прикосновение сердец и душ. Остановились они, только когда обоим уже стало не хватать воздуха.       — Фридрих...       — Да, Альбрехт? Говори все, что хочешь сказать.       — Фридрих, это было прекрасно.       — Да, ты прав... Нет ничего слаще твоих губ. Раньше я не знал, а теперь знаю, как прекрасно целовать того, кого любишь.       — Подожди, ты сказал, что со мной у тебя первый настоящий поцелуй... ты имел в виду, что уже раньше целовал кого-то, я прав? — посерьезнел Альбрехт, и каплю дождя на его щеке в этот момент можно было принять за слезинку.       — Тише, тише, только не надо грустить, что это за печаль на твоем прекрасном личике? Я расскажу.       — Расскажи, только скажи правду, — попросил Альбрехт.       — Конечно, как же я могу обмануть тебя.       — Я верю тебе, — Альбрехт выжидательно посмотрел на Фридриха.       — Да, я целовался, но только один раз.       — Только один? Серьезно? Не может быть, Фридрих, ты ведь такой красивый. Девушки, наверное, не давали тебе покоя.       — Не преувеличивай, прошу.       — О чем ты, стоит только посмотреть на тебя.       — Ладно, Альбрехт, девушки приглашали меня погулять, но мне было не до них. А потом...       — Что? Кто был тот человек, добившийся твоего внимания? Это ведь была девушка?       — Да, это была девушка. И мы поцеловались — по ее инициативе, не по моей. Она прохода мне не давала, приходила и в мой клуб, и к нам на работу. Она буквально зажала меня в угол, когда я как раз был на работе, и сама поцеловала меня, это старшая сестра моего друга. С ней это было совсем не так, не так, как с тобой.       — А Макс? — внезапно спросил Альбрехт.       — Что?       — Он хотел бы, чтобы ты встречался с его сестрой? Или, может быть, он сам испытывал к тебе какие-то чувства, Фридрих? Так легко поверить в это.       — Альбрехт, ну что ты такое говоришь. Макс просто хороший друг, а к его сестре я не испытываю никаких чувств, даже тени тех чувств, которые испытываю рядом с тобой. Я только тебя люблю, веришь? И только тебя хочу целовать, быть рядом только с тобой.       Альбрехт просто не мог поверить своему счастью, что он мог вызвать такое сильное чувство — сначала желание дружить, затем любовь у такого замечательного во всех отношениях человека. Он решил сделать все, чтобы быть достойным Фридриха. Теперь уже его пронзил прилив отчаянной невыносимой нежности, и он приник к губам друга и любимого в новом горячем и трепетном поцелуе.       Вскоре они осознали, что пока они давали волю чувствам, дождь совсем прекратился и сквозь листву дерева, давшего им приют, даже пробился луч осеннего солнца.       — Сколько же прошло времени?       — Не знаю, но дождь прекратился. Нужно идти, чтобы успеть просохнуть до ужина и чтобы нас не хватились.       — Хорошо, пойдем.       И юные влюбленные, счастливые как никогда, выглянули из-под ветвей. Облака уже начали рассеиваться, между ними виднелось голубое небо и сквозь них проглянуло солнце. Обнявшись, Фридрих и Альбрехт пошли к выходу из леса, доверив ему свою тайну.