Холодные Чёрные воды

Вернувшись домой, в глубоководные чертоги, Хэ Сюань гасит все золотые огни. Не может больше видеть сияние, чувствует себя бесконечно измотанным: слишком много шума, слишком много нелюдей, слишком много... всего. — Ты устал. Мне остаться? — Ши Цинсюань задерживается у двери, ведущей на поверхность. — Останься. Только молчи. Вместо ответа губы касаются щеки. Повелитель Холода идёт следом, доверяясь темноте коридоров — так же молча и тихо помогает избавиться от украшений в причёске. Когда Хэ Сюань валится на кровать, Ши Цинсюань ещё немного шуршит, раздеваясь сам. И ложится рядом, ныряет в объятия своего Чёрного бедствия. Хэ Сюань засыпает, касаясь его губ своими. *** — И всё-таки, я заинтригован, — говорит Ши Цинсюань через неделю, когда усталый сон сменяется ленивой дрёмой. — М? — Хэ Сюань приоткрывает один глаз, но всё остальное тело остаётся чёрной водой. Слишком уж приятно Ши Цинсюань щекочет её когтями. — Ты обещал мне подарок. — М-м-м. Обещал. Сейчас? — Мне любопытно. Собравшись воедино, Демон Чёрных Вод со стоном встаёт. Уходит в глубину чертогов, а когда возвращается, Ши Цинсюань сидит на кровати, нахально закутавшись в хозяйский халат. — Вот. — Хэ Сюань протягивает тщательно запечатанный сосуд. Повелитель Холода берёт его в руки, прислушивается к заключённой энергии — удивлённо вскидывает брови. — Драгоценный мой, мне очень приятно, но ты мог выразить свои чувства иначе. Необязательно было делиться едой! — Он смеётся, и Хэ Сюань живо представляет себя котом, гордо притащившим хозяину дохлую мышь. Почему-то не злится, напротив, ухмыляется шире. — Это не просто еда. Самые сильные водные демоны из оставшихся. Хочу, чтобы ты мог свободнее себя чувствовать в Чёрных водах. — А-Сюань... — Глаза, светящиеся в темноте, распахиваются широко-широко. — Спасибо, что доверяешь! Хэ Сюань ничего не успевает сказать: его сносит штормом из объятий и поцелуев, радости и бесконечных: «Люблю!». — Я тебя тоже. Бестолочь, — фыркает он, когда оглушительно приятная буря стихает. — Веди. — Куда? — Ну, где можно их съесть? Не в спальне же, — Ши Цинсюань смешно морщится и прижимает к себе подарок. Демон Чёрных Вод, признавая правоту, ведёт в пустующую комнату, назначение которой давно забыл. На всякий случай закрывает дверь — подпирает её спиной. И смотрит, как Повелитель Холода, поправив его халат, приоткрывает крышку. Выпускает первую тварь. И выгрызает ей горло. Пьёт силу, чудовищно прекрасный в своей кровожадности. Хэ Сюань материализует себе штаны. Просто на всякий случай. Просто чтобы не отвлекать... ся. *** — Теперь я понимаю, почему ты после охоты так долго спишь, — сонно бормочет Ши Цинсюань, и с его клыков капает кровь. — Но я не бу-у-у... Он широко зевает, хочет ещё что-то сказать, снова зевает и... оседает в объятия Хэ Сюаня, тут же засыпая. Выглядит совершенно умилительно — для демона, который только что изрядно объелся. — Бестолочь, — фыркает Хэ Сюань, подхватывает его на руки и несёт в кровать. Радуется возможности ещё немного поспать. *** Просыпается Хэ Сюань от невесомых прикосновений. Не открывает глаза, дремлет. Знает: Ши Цинсюань снова рисует на нём одному ему известные узоры, соединяя родинки изгибами линий. И Хэ Сюань совершенно не хочет ему мешать. — Я же вижу, что ты улыбаешься, — шепчет Цинсюань спустя вечность и повторяет путь пальцев губами. Нежно-нежно, обжигающе ласково — наполняя горячим, солнечным счастьем. — Мне хорошо. — Хэ Сюань улыбается шире, смотрит на своего бога-демона... Любуется. У Цинсюаня на щеках, на груди, плечах и шее талым льдом переливается чешуя. Спускается по рукам, изысканным украшением блестит на костяшках пальцев. Между ними полупрозрачной перламутровой плёнкой тянутся перепонки. Красиво. Демонически — непривычно — красиво. Повелитель Холода всего этого будто совсем не замечает, тянется за поцелуем — целует в губы. Хэ Сюань гладит его бёдра, и чешуя на них оказывается тёплой. Наощупь напоминает не рыбью, а змеиную кожу. — Ты прекрасен. Всегда. Но сейчас — особенно. — Хэ Сюань с восхищением касается кончиками пальцев самых тонких чешуек. Ласково гладит их, щекочет и чешет. Приподнимается, целуя россыпь льдистых пластинок на ключицах и ниже. Ши Цинсюань изгибается в его руках, подставляется самыми чувствительными местами. Стонет на выдохе, просяще прижимаясь бёдрами к бёдрам, щекочет клыками шею. Недвусмысленно намекает. — Рыбка моя. — Хэ Сюань ухмыляется, ловит в объятия и прижимает к себе близко-близко. Только колено вклинивает между неприлично длинных и соблазнительных ног. — Дохлая? Ши Цинсюань щекочет шею звонким смехом и поцелуями. Трётся пахом о бедро — легко царапает живот когтями, спускаясь ниже. — Ядовитая, — фыркает Хэ Сюань и переворачивается. В мгновение ока оказывается лежащим на спине под Ши Цинсюанем. Улыбается хищно, жадно касается узких бёдер, сминает в ладонях ягодицы: наслаждается контрастом прохладных чешуек и тёплой гладкой кожи. — Тебе нравится. — Когда Ши Цинсюань тянет руку, чтобы коснуться пальцами чужих губ, тыльная сторона блестит радужным жемчугом. — Оближи. Хэ Сюань открывает рот и обхватывает сразу два пальца. Обвивает их языком — с удивлением чувствует новый, смутно знакомый вкус... Смотрит на Цинсюаня с нескрываемым желанием и откровенным восторгом, когда понимает. Его возлюбленный демон ещё не осознал этого, но теперь тоже не нуждается в маслах и смазках. Меж тем Ши Цинсюань вынимает пальцы из мягкого плена языка, мажет ими по губам. Склоняется ниже, грудью к груди: прохладная чешуя ощущается безумно приятно. Заводит руку за спину, чтобы подготовить себя — трётся горячим членом о член. Так остро и будоражаще, что несдержанный стон срывается с губ Непревзойдённого. Хэ Сюаню иногда кажется, что им двоим не по несколько сотен лет, а всего по семнадцать. Но, видят Чёрные воды, ему плевать. Потому что хочется — снова и снова. Хочется брать и отдавать — и насытиться за все века одиночества. И Хэ Сюань гладит покрытую чешуёй — свидетельством власти над водами — и шрамами кожу. И позволяет творить что угодно своему демону, ставшему теперь ещё ближе. *** — Как ты себя чувствуешь, Цинь-Цинь? — спрашивает Хэ Сюань, когда они оба приходят в себя. — Сильнее, — Цинсюань ухмыляется хищно и потягивается в объятиях. Серьёзно заглядывает в глаза: рыбьим золотом в рыбье золото. — Хочу в Чёрные воды. На глубину. — Делать там нечего. Там темно, холодно и нет ничего. Вообще ничего на многие ли вокруг, — ворчит Хэ Сюань, но объятия размыкает, позволяя встать. — Там будешь ты. Значит, мне точно понравится. — Вот это то меня и пугает, — бубнит Демон Чёрных Вод и поднимается следом: накидывает на плечи халат, подбирает волосы и хмуро смотрит на Цинсюаня, беззаботно подвязывающего волосы. Вместо обычного выхода Хэ Сюань идёт к двери на поверхность. Открывает её на берегу Чёрных вод, полунасмешливо кланяется, пропуская Цинсюаня вперёд. Хмурится, замечая, что тот озаботился только штанами, и мысленным приказом разгоняет всю живность вокруг. — Перестраховщик, — выдыхает Ши Цинсюань у самого уха. А когда выходит наружу, солнце рассыпается радужными брызгами по его чешуе. Хэ Сюань опирается спиной о тёплый камень, секунду назад бывший дверью, и смотрит. Смотрит, как Цинсюань потягивается с хищной грацией охотника. Как сверкают солнечные лучи на его коже, как разлетаются радужные искры по волосам, редкими брызгами оседая на серой гальке. Смотрит, не отрываясь ни на секунду. Смотрит и не может налюбоваться самым дорогим своим сокровищем. Смотрит... А потом Цинсюань, обернувшись и махнув рукой, ныряет в волны. Исчезает в них так стремительно, что только Демону Чёрных Вод и под силу догнать его. — Не рискуй. Если почувствуешь, что вода слишком сильно давит, всплывай, — просит Хэ Сюань, зависнув на месте и любуясь тем, как его прекрасный бог крутится и рассматривает себя в косых лучах солнца. Чешуя стала заметнее, переливается перламутром — так же, как и тонкие плавники, раскрывшиеся на руках и спине. — Я не дурак, — Цинсюань глядит сквозь полупрозрачную перепонку между невозможно длинными пальцами. — И слишком тебя люблю. Хэ Сюань качает головой и хмурится, а его персональное бедствие ныряет глубже. Погружается в темноту Чёрных вод уверенно — всё равно иногда останавливается, чтобы прислушаться к себе. Спускается, проверяя новые способности, пока не исчезает даже тусклый свет. Пока не наступает кромешная темнота — и плывёт дальше. Хэ Сюань удивлённо следует за ним, со странной смесью удовольствия и тревоги отмечая, что безымянные чертоги всё ближе и ближе. Цинсюань останавливается, когда до них остаётся меньше двух ли. Зависает в густой черноте — Хэ Сюаню в Чёрных водах не нужен свет, чтобы видеть его задумчивое лицо — и поднимается выше. Немного. — Невероятно, — шёпот в мыслях звучит приглашением, и Демон Чёрных Вод ловит свою добычу в объятия. Чувствует чужую улыбку, восторг. И сам улыбается. Цинсюань этого, конечно, не видит. Только обвивает холодными руками, щекочет когтями, прижимается теснее. — Спасибо, — раздаётся в голове одновременно с нежным, целомудренным почти поцелуем. — Что поделился со мной этой потрясающей глубиной. — Для тебя — всё что угодно. Всё, что у меня есть — твоё. А главное сокровище удалось, наконец, затащить на глубину Чёрных вод. — Мой щедрый и прекрасный дракон... В кромешной темноте вспыхивает и тут же гаснет яркая искра: Цинсюань пытается зажечь духовный огонь. Пробует снова, но толща воды не позволяет ци сконцентрироваться. Хэ Сюань, повинуясь внезапному порыву, ловит слабую искру губами. Проглатывает крошечный осколок божественно-демонических сил и сам себе скалится, довольный затеей. Концентрируется, растворяет в Чёрных водах такой лишний халат и... — А-Сюань, ты.... Ох. — Цинсюань смотрит, широко распахнув глаза. И с трудом верит им. Потому что «проглоченная» Хэ Сюанем искра духовного огня пылает в нём. Просвечивает сквозь пергаментно-тонкую кожу, как сквозь рисовую бумагу. Слабо пульсирует и покачивается в узкой клетке неподвижных рёбер. И освещает десяток чи вокруг мягким золотом. Наполняет чернильную мглу мириадами искрящихся бликов — свет отражается от рассеянной в воде силы. Зачарованный Ши Цинсюань ведёт пальцами по груди, очерчивает контуры рёбер. Чешуя на руке отливает червонным золотом. — Священный дракон, проглотивший луну. — Снова ты говоришь стихами, — ворчливо отзывается Хэ Сюань, но вопреки своим словам улыбается, сверкая клыками. Красуется, не скрывая этого, наслаждаясь восторгом в глазах своего демонически прекрасного бога. Цинсюань целует тёмный абрис ключиц, устраивает ладонь напротив проглоченного света — поднимает взгляд, улыбается солнечно. — Ничего не могу поделать. Ты сам как стихи. — Такой же вычурный и сложный? — спрашивает Демон Чёрных Вод, явно недовольный таким сравнением. — Красивый, сложный, глубокий... Невероятный. Но, в отличие от стихов, только мой. Хэ Сюань ничего не отвечает. Только глаза закатывает, выражая своё отношение к очередному слишком цветистому комплименту. Но вместе с тем улыбается широко и довольно. Наслаждается восторгом своего демона. — Подними нас повыше. Здесь всё-таки пока слишком много тратится сил, — просит Цинсюань немногим позже. На мгновение заволновавшись, Хэ Сюань проверяет его состояние. Убеждается, что Ши Цинсюань предупредил задолго до того, когда стоило бы переживать — и подхватывает его на руки, как сделал бы на земле. Не тратит времени на лишние расспросы и разговоры. Просто прижимает покрепче к груди и... отталкивается от абсолютной пустоты, словно ото дна. Не плывёт — парит в толще вод так же, как костяные драконы и рыбы. Практически идёт по слоям холодной тьмы, наполняющей всё вокруг, поднимается выше к свету. Ощущается не просто хозяином этих мест — сам является всеми окрестными Чёрными водами в этот миг. А ещё Хэ Сюань отчётливо чувствует, как вода ластится к Цинсюаню. Как льнёт к его бледной коже, как путается в изящных пальцах, словно шерсть большого зверя. Как целует щёки и плечи, колени и локти. Каждой каплей обнимает и нежит единственного, кого ей доверили беречь. Демон Чёрных Вод позволяет ей это. И вдруг понимает, насколько доверился ему Цинсюань. Сам нырнул на глубину: не мог ведь не чувствовать, как сильна здесь власть князя демонов. Не боится совсем — только смотрит влюблённо, пользуясь золотистым светом. Гладит очертания рёбер, скользит губами по ключице — будто сам весь тоже растворяется в Чёрных водах. Будто действительно готов в них остаться. *** Костяные рыбы выпрыгивают из воды и скачут в волнах, поднимая сонмы искрящихся брызг. Греются на солнце, пытаются дотянуться до ласковых рук. Ши Цинсюань позволяет им это, гладит покатые лбы — сам улыбается ярче, чем то самое солнце. Смеётся, когда под колени тычется носом костяной дракон. Сам сидит на спине у второго, только чудом не соскальзывая в море. И, играясь, кидает рыбам и драконам «мячики» из демонической ци. Нежить кидается врассыпную, догоняет, возвращается — и всё повторяется снова. Хэ Сюань стоит рядом — прямо на воде — и ворчит иногда, что Цинсюань совсем питомцев разбаловал. Но не возражает: слишком радостно видеть своего бога-демона таким. Счастливым, поладившим с Чёрными водами и их обитателями. Не собирающимся никуда исчезать. Очень надолго, похоже, своим.