Холодные Чёрные воды

Чёрные воды мертвенно спокойны и неподвижны. Лежат в объятиях серых скал точно ониксовое блюдо, отполированное до блеска. И только костяные драконы, стерегущие сон хозяина, изредка мелькают у самой поверхности. Демон Чёрных Вод спит: весенними водами разливается по постели и стекает на пол. Волнуется, покрываясь лёгкой рябью — видит дурные сны, но не может проснуться. Чудовищное давление воды укрывает самым тяжёлым из одеял, вдавливает в покрывала, почти расползшиеся от сырости. Лишает воли и желания сопротивляться кошмарам. Просыпаться. Жить. Хэ Сюань сквозь муторный сон знает — чувствует — до Цинмина ещё далеко. А значит, можно ещё поспать. Затянувшаяся тяжёлая охота и проклятый Ши Цинсюань, изящно и тихо запугавший половину Небес, вымотали до предела. Настолько, что Хэ Сюань впервые за сотни лет не зашёл в усыпальницу, прежде чем лечь. И уснул, стоило только упасть в смятые — оставшиеся с прошлого года — покрывала. Где-то там, на поверхности вовсю гремит Новый Год. Празднуют все: люди, демоны, небожители. Только Хэ Сюань уже не первую сотню лет встречает его один, в тишине и сонной прострации. То и дело проваливается в глубокие сны. В одном из них Искатель Цветов безжалостно трясёт Демона Чёрных Вод за плечо и настойчиво зовёт по имени, требуя что-то сделать. Хэ Сюань шипит во сне, огрызается и почти готов отбиваться от обнаглевшего друга... И вдруг просыпается от резкого звука. Кто-то отчаянно ломится в дверь — единственную, ведущую на поверхность. Хэ Сюань вскидывается штормовой волной, но тут же опадает на постель кляксой туши. Недовольно плещется, стекая на пол, спросонок не очень понимая, что происходит. Пытается снова заснуть, но звук повторяется: становится громче, настойчивее, ужасно раздражает и нервирует. Настолько, что Демон Чёрных Вод всё-таки просыпается. С трудом находит в себе силы собрать тело — вслушивается в неутихающий шум. Нервно трёт висок и, к собственному неудовольствию, слышит в голове голос Хуа Чэна. Запоздало понимает: шум, который его разбудил, был духовной сетью. — ...ат Черновод! Да проснись же ты, дохлая рыбина! — От червивой падали слышу, — хрипло огрызается Хэ Сюань и зевает. — Наконец-то. Твой самоубийца к тебе в гости просится. — И? Твой гость — твоя проблема. Зачем нужно было будить меня ради этого? — Говорит, что в это время всегда тебя навещал, а теперь ты там один. И что если его не пустят, сам потонет. — Пусть тонет. — Забери его, а? Я больше не могу на это смотреть. И слушать его самоубийственные идеи — тоже. Гэгэ уже умаялся его успокаивать. — Нет, — флегматично отзывается Хэ Сюань, примериваясь к подушке и уже почти заваливаясь обратно в заплесневелое гнездо из покрывал. — Брат Черновод! Должен буду. Предложение звучит настолько смешно, что Хэ Сюань даже просыпается. Тело, тяжёлое после недель неподвижности, слушается с трудом. Хэ Сюань вливает в старые кости побольше энергии — встаёт. Набрасывает домашний халат, завязывает пояс, как можно дольше тянет время. Наконец, обречённо вздыхает. — Ладно уж. Только подожди, дверь открою. — Не представляешь, как я рад, что ты не прислушался к голосу разума, — невидимый Хуа Чэн наверняка ухмыляется. Демон Чёрных Вод тащит себя по холодному коридору к ведущей в Призрачный город двери. Стирает с неё защитные знаки, в порыве подозрительности обновлённые осенью. — Давай его сюда, — ворчливо разрешает по духовной связи и отступает так, чтобы точно никто не увидел. В тишину глубоководных чертогов тут же врывается праздничный шум. Треск фейерверков оглушает, слишком яркий свет режет глаза. — ...льно наведаюсь! — громко обещает кому-то Ши Цинсюань, которого чьи-то добрые руки толкают в проём. Вваливается в коридор, и дверь захлопывается. Снова воцаряется блаженная тишина. Хэ Сюань щурится, разглядывая внезапного гостя. Ши Цинсюань пьян и наверняка не ведает, что творит. Живого в нём сейчас — только румянец и течение крови, без которого невозможно напиться. Небесного не осталось совсем, демонического... Хэ Сюань облизывает взглядом острые уши, открытые из-за высокой причёски и украшенные серёжками из чёрных жемчужин. — С Новым годом! Пусть все твои желания сбудутся! — Ши Цинсюань улыбается, как весеннее солнце, и немного покачивается. Слепит искренней радостью. — Моё единственное желание — чтобы тебя здесь не было. Но, к сожалению, ты здесь. — Но я уже здесь... Можно останусь? — Протрезвей сначала, — ворчит Хэ Сюань. — А... обязательно? — Обязательно. — Ладно. — Ши Цинсюань кивает, от этого чуть ли не падает и, почти повиснув на своём посохе, закрывает глаза. Ведёт по лицу изящными — наверняка очень холодными — пальцами, а когда снова смотрит, в нём не остаётся и намёка на хмель. — Теперь не прогонишь? — Не прогоню. Хэ Сюань снова зевает и, держась за стену, неуклюже бредёт обратно в спальню, даже не глядя на своего гостя. Загривком чувствует, как тот сверлит взглядом его сутулую спину. Слышит, как шаркает следом, постукивая посохом. — Я собираюсь спать. Делай, что хочешь, только не разгуливай по чертогам, — хмуро сообщает Хэ Сюань и по привычке развязывает пояс халата. Задумчиво поднимает взгляд на Ши Цинсюаня, с любопытством трогающего края каменных чаш и золотой огонь. И завязывает обратно. Ложится, не раздеваясь. — Если позволишь, я просто полежу рядом. У тебя тут так тихо и хорошо. — Мне плевать. Кивнув, Ши Цинсюань шуршит одеждами, складывает на скамью верхний халат и украшения. Демон Чёрных Вод прикрывает глаза, но сна нет. Только вязкая муть путает мысли, словно он перебрал вина. Вслушивается в шорох — остаётся почти бесстрастным, когда звук медленно приближается. Из любопытства — подозрительности — смотрит сквозь ресницы. Обнаруживает, что Ши Цинсюань действительно просто лёг лицом в сырые подушки. Волосы, больше не убранные в хвост, рассыпались по плечам и полуистлевшему шёлку — в свете духовных огней седина в них кажется золотой. И нет ничего человеческого: ни дыхания, ни даже движения. Ещё один мертвец в безымянных чертогах. Хэ Сюань хмыкает и вновь пытается уснуть. Вязнет в болоте бессвязных мыслей и образов, вспоминает дурашливый огонёк и золото волчьих глаз. Почему-то чувствует привкус божественной крови на языке, холод изящных рук и губ. Что-то двигает его в сторону, тревожит потерявшее форму тело, и Демон Чёрных Вод выныривает из дремотного омута. Хочет рыкнуть, чтобы непрошеный гость вёл себя тише — понимает, что Ши Цинсюань ни при чём. Это он сам привычно растёкся чёрной водой по постели, совсем забыв, что рядом кто-то есть. — Больше не повторится, — хрипло бросает Хэ Сюань и усилием воли возвращает прежнюю форму. Отворачивается, крепко обхватив себя руками. Так, будто это может помочь удержать тело материальным. От слишком резкой смены состояний ломит кости, но это не имеет значения. Демон Чёрных Вод всё ещё чувствует на себе — всем собой — запах благовоний, пороха и вина, пропитавший одежды Ши Цинсюаня и его волосы. Чувствует текстуру его кожи и шрамов. И холод, укрывшийся глубоко внутри, тоже чувствует как свой собственный. — А жаль, — бормочет Ши Цинсюань сквозь сон. — Так было теплее. Хэ Сюань ничего не говорит. Только сдвигается чуть ближе, касаясь спиной чужого плеча. Невидяще смотрит в стену: духовные огни трепещут в стоячем воздухе спальни, освещая ползущие по камням мхи. Выхватывают из темноты плесневые язвы, гоняют дрожащие тени по углам. Снова вспоминается огонёк, примостившийся в чёрной воде. Скачущий между чашами, висящий над брошенным на скамью халатом... Сон вползает в сознание незаметно, не прерывая череды воспоминаний. Накрывает приливной волной и не спешит отступать. А тело, вновь вырвавшееся из-под жёсткого контроля, растекается по всей постели. И вновь укрывает Ши Цинсюаня — словно одеялом, заботливо подоткнутым матерью. Проскальзывает под лоб, разделяя отсыревшую и местами подгнившую подушку и кожу — держит словно в ладонях. Обнимает плечи, стекает по шее за ворот нижней рубашки — льнёт к телу, словно ищет тепла. Находит там холод — сам невольно становится немного теплее. Согревает. *** — Хэ Сюань? — тихий голос звучит в пустоте спальни так непривычно, что сразу вырывает из сна. Чёрная Вода недовольно бурлит, сжимает крепче, безмолвно просит: спи, бестолочь. Но Ши Цинсюань, неизвестно когда перевернувшийся на спину, улыбается и поглаживает обнявший его кокон изнутри. Не унимается. — Выпустишь меня? «Вот ещё. Спи», — хочет ответить Хэ Сюань, но у него нет ни головы, ни даже рта. Приходится потратить силы на то, чтобы собрать воедино хотя бы часть тела — медленно, нарочито неторопливо. Ши Цинсюань, откинувшись на сырые подушки терпеливо ждёт. Раздражённый пробуждением, Хэ Сюань зависает головой прямо напротив его лица. — Чего тебе? — Я ненадолго заглянул. Мне надо идти. Зимой всегда много дел. Секундный страх, что всё это — сон, растворяется в янтаре сияющих глаз. Отпускать очень не хочется, Ши Цинсюань это наверняка чувствует. И это злит не меньше, чем второе непрошенное пробуждение за зиму. — Я бы хотел навестить тебя позже... Если позволишь. — Не позволю. Проваливай. Скрипнув зубами, Хэ Сюань стекает с худого тела, обнимать которое так быстро привык. Намеренно ранит словами: отлично понимает, что ему не всё равно. И пытается снова заснуть, не замечая перемещения гостя по спальне — как не замечал свой призрачный огонёк. *** Хэ Сюань открывает глаза накануне весны. Вслушивается в разговоры небесных бездельников, вспоминает до странности реалистичный сон, приснившийся зимой. Лениво возвращает себе подобие формы: потягивается, разминая задеревеневшее от неподвижности тело, и не торопится вставать. ...натыкается пальцами на что-то холодное и очень напоминающее шпильку. Недоверчиво рассматривает находку — холодеет от ужаса. Осознание, что всё случившееся не было сном, давит на виски. Распирает голову болезненными видениями из фрагментов реальности и давнего кошмара. Хэ Сюань упирается лбом в мокрый камень. Безжалостно потрошит собственный разум и память своих двойников, выискивая хоть малейший намёк на причины произошедшего. Что-то, что объяснило бы странное и мучительное чувство, засешее под рёбрами. Находит воспоминания из прошлой жизни. Вот Мин И помогает Повелителю Ветра с делами. Вот — вместе с ним обедает в человеческом ресторане и слушает беспечный щебет. А вот — нехотя разгребает накопившиеся молитвы, а под рукой — заботливо принесённые Ши Цинсюанем чай и закуски. Молча сидит рядом, не вслушиваясь в дурацкую болтовню про всё на свете. Помогает выбирать платья. Выпутывает шпильки. Всё время оказывается рядом: слишком тесно, слишком близко, слишком... Находит воспоминания из жизни нынешней. Вот Хэ Сюань рассказывает Повелителю Ветра правду. Вот — даёт шанс спастись, уцелеть. Чуть не проклинает, когда тот снова бросается спасать кого угодно, кроме себя. А вот — лишает его сил и безжалостно рушит то, что осталось от небожителя. Бросает в самом сердце столицы, искренне желает поскорее сдохнуть. Переродиться. Лезет всё глубже, не обращая внимания на раскалывающую виски боль. Находит пустоту, поселившуюся в душе после свершившейся мести. И больше ничего. Лишь серый смазанный калейдоскоп времён года, застывший только тогда, когда в безымянных чертогах поселился призрачный огонёк. Демону Чёрных Вод хочется выть, и он воет. Не сдерживаясь, до боли в мёртвом горле, до разорванных связок и исчезновения голоса. Воет так, что ужасающее эхо ещё долгое время мечется в плену каменных стен, пока не осыпается ледяной пылью на древних камнях. Стеклянными крошками треснувших фонарей. Вопросы вьются в голове, словно косяк рыб. Мельтешат яркой чешуёй, сияют гладкими боками, дразнятся. Раздражают. Их слишком много, и ни на один из них Хэ Сюань не знает ответа. Зачем бывший Повелитель Ветра, рискуя собой, лез к нему так настойчиво? Зачем ластился, словно потерявшийся щенок? Зачем строил статуи, хранил заслуги, искал встречи? Зачем позволил себя целовать? Зачем вломился посреди зимы, зачем обнимал? Демон Чёрных Вод тонет в тысячах «зачем», захлёбывается собственным непониманием, давится им, словно стылой водой. Обессиленно растекается по постели, измотанный и разбитый. Мысленно тянется к духовной сети, хватаясь за единственный — призрачный — шанс разобраться. — Брат. — С пробуждением. Как спалось? — Хуа Чэн издевается так откровенно, так плохо скрывает рвущийся смех, что Демон Чёрных Вод почти готов огрызнуться и бросить свою затею. Но... — Приходи... завтра. Дело есть. — Даже так? Заинтриговал. Жди.