Холодные Чёрные воды

— У тебя глаза такие холодные. Как ноябрь, — шепчет Ши Цинсюань и ведёт кончиками пальцев по щеке. Он пьян и, как обычно, не ведает, что творит: полулежит на плече и смотрит искренне-искренне. У Хэ Сюаня всё переворачивается внутри то ли от голода, то ли от тошноты, но он не находит в себе сил оттолкнуть, отстраниться. Может, он и сам выпил сверх меры? — Что тебя беспокоит каждую осень, Мин-сюн? Ты же можешь мне всё-всё-всё рассказать! Пальцы у Ши Цинсюаня тёплые и очень нежные, не знавшие тяжёлой работы и тягостей жизни. Будто шёлком они касаются холодной, давно никем не обласканной кожи, а рядом... Рядом её опаляет дыхание, горячее и живое. Хэ Сюань мог бы прямо сейчас свернуть шею небожителю, который слишком доверчиво прижался к глубоководному монстру. Мог бы — но не делает этого. Только смотрит, как Ши Цинсюань хлопает ресницами — длинными и густыми — и как он гладит, гладит по щекам и по шее, будто дорвался, наконец, до того, о чём много мечтал. А что, если...? Хэ Сюань сглатывает и с усилием переводит взгляд в сторону, смотрит за окно. Это помогает, немного. Правда ведь, помогает? — Если не хочешь рассказывать, позволь помочь тебе как-то иначе? Что я могу для тебя сделать, Мин-сюн? «Сдохнуть», — мысленно рычит Хэ Сюань. И не может сдержаться. Снова смотрит на Ши Цинсюаня, хватает его за подбородок и целует прямо в раскрасневшиеся от вина губы. Жадно и голодно, просто чтобы, наконец, Повелитель Ветра заткнулся и не звал его чужим именем. Чтобы испугался, испытал отвращение и отстал. А тот распахивает глаза, ясные-ясные, и... отвечает. Отвечает. Осознав это, Хэ Сюань в ужасе отшатывается, отталкивает от себя — и уходит, до скрипа стиснув зубы, за шумом в ушах не слышит просящего: «Мин-сюн!» Демон Чёрных Вод просыпается с рыком: захлёбывается им, в плену сна забыв, что мёртвому телу не нужен воздух. С трудом сдерживает желание выблевать это воспоминание — тошнота стоит в горле вязким комом, растекается по языку кислой винной горечью. Огонёк, почуяв неладное, зависает над головой. Снова хочет потереться о щёку, но Хэ Сюань, избегая этого, весь расползается лужей. Делает вид, что снова заснул. *** Жизнь Хэ Сюаня циклична и упорядочена. Выверена от первого шага с постели до брошенного перед сном халата на каменной скамье. Выпотрошена от всего лишнего: друзей, врагов, эмоций. Вообще от всего. И его это устраивает. Единственное, что нарушает привычный уклад нежизни Демона Чёрных Вод — отчаянный призрачный огонёк. Мелочь прячется по углам, точно спасается от холодов. Пропадает, но всегда возвращается. Жмётся к тёплым духовным огням, скачет между чашами, словно рыба в волнах. И всё чаще висит возле постели, с каждым разом подбираясь всё ближе. Иногда даже осторожно касается разлившихся по камням чёрных вод. В конце концов, снова устраивается на подушке. Хэ Сюань не возражает: подтягивает к нему чёрный лоскут себя и лениво обнимает полукольцом. Следующей зимой это повторяется. Становится новой традицией. Такой же, как посещение родины на Цинмин, праздник Середины года и вечно пустующий стол напротив. Хэ Сюань даже спрашивает имя того, кто там должен сидеть — Вечный Скиталец Идущий За Холодом, — но не узнаёт его и теряет всяческий интерес. Так продолжается несколько лет. *** Когда Хэ Сюань возвращается с охоты — сытый и уставший — дыхание зимы уже так сильно, что даже камни его чертогов кажутся ледяными. Тянут холодом, кое-где блестят острыми иголками инея и промёрзшему мёртвому телу становится некомфортно. Хэ Сюань недовольно ворчит, но притаскивает ещё несколько покрывал. И даже не раздевается, перед тем как лечь. Совсем не хочет проснуться примерзшим к собственной постели. Заставляет ярче светить золотые огни. В эту зиму Демон Чёрных Вод спит, ощетинившись костяными шипами и плавниками. Закутавшись в броню чешуи и отсыревших покрывал, спрятавшись в шёлковые лоскуты и собственные волосы. Не растекается, единожды обжёгшись ледяным огнём каменных плит. Только к исходу декабря понимает, что в безымянных чертогах стало пусто: куда-то пропал огонёк. Вставать в ледяной сумрак слишком лениво и Хэ Сюань, решив, что тот, должно быть, прячется в огненной чаше, плотнее кутается в покрывала. Слабое беспокойство стихает, стоит вспомнить, что глупый питомец и раньше иногда пропадал. *** Вот только в морозном забытье призрачный огонёк не появляется ни в следующем месяце, ни потом. Хэ Сюань больше не спит: пялится в потолок и ждёт, неделю и больше. Не дожидается. Встаёт сам — хорошо хоть, одеваться не нужно — и обходит покои одни за другими. Даже опускается до того, чтобы позвать свой огонёк вслух. Не дозывается. Не находит. Шипами на хребте чувствует: что-то случилось. Кашляет от подкатившей к горлу тошноты: чувство бессилия, забытое сотни лет назад, поднимается липким холодом и царапает изнутри мёртвую грудь. Впервые за долгую нежизнь — за последние годы, проведённые в сомнительной компании огонька — понимает, что даже не потрудился дать своему питомцу имя. Демон Чёрных Вод раздражённо меряет шагами спальню и злится. Призрачные огоньки не имеют ни запаха, ни устойчивой ци, ни отличительных черт, если не считать таковой навязчивую тягу к окончательной смерти. Но этого всё равно мало, чтобы найти тот самый среди тысяч других. Этого мало даже для того, чтобы отправить на поиски какую-нибудь мелкую нечисть или небесного двойника. Мало, мало, мало... Хэ Сюань рычит и разбивает об стену пустующий стеклянный фонарь, всё ещё висящий у изголовья. Покидает безымянные чертоги, поддавшись слишком человеческой тревоге, и ищет. Ловит каждый попадающийся под руку призрачный огонёк, долго разглядывает сияющие искры — и пожирает с мрачным осознанием: «снова не тот». Ищет в Чёрных водах: костяные рыбы и драконы приносят немногих пойманных. Ищет на Небесах: двойники смотрят и слушают — не находят. Ищет по землям людей, по озёрам и рекам — даже в столице. Почти не замечает времени, ест, только чтобы не отвлекаться на голод... Наконец, на исходе марта Хэ Сюань решает прибегнуть к последнему средству. Обращается к мысленной связи. От произнесённого вслух пароля шарахается случайный прохожий. — Дело есть. Срочное. Буду должен. — О, всё настолько серьёзно? — Хуа Чэн смеётся, и почему-то кажется, что он уже что-то знает. — Сейчас открою дверь, подожди. Мгновением позже распахивается ближайшая калитка, и Хэ Сюань ныряет в неё. Выныривает в рабочих покоях Дома Блаженства. Искатель Цветов под Кровавым Дождём сидит за столом и сосредоточенно переписывает что-то. Судя по обилию изорванной в клочья бумаги — очередное задание Его Высочества. В другой ситуации Демон Чёрных Вод посмеялся бы, не упустив возможность побольнее поддеть «брата», но сейчас молчит. Ему действительно нужна помощь. — Голоден? Хэ Сюань прислушивается к себе и с удивлением понимает: сейчас не до еды. — Нет. — Сразу к делу? Не ожидал. Значит, действительно срочно. — Искатель Цветов откладывает кисть и Хэ Сюань отчётливо видит на его лице облегчение. Смешно. — Это прозвучит совершенно по-идиотски, но... Ты не видел в своих владениях призрачный огонёк? — Их здесь тысячи. Или ты ищешь какой-то особый огонёк? — Интонация, с которой Хуа Чэн задаёт вопрос, напрягает. До тянущего чувства пустоты под рёбрами предвещает недоброе. — Наглый. Бесстыжий. Ищущий окончательной смерти, очень слабый... дурацки-милый. — Подожди. Глаза Хуа Чэна на несколько мгновений мутнеют: общается с кем-то по духовной сети. Ещё чуть позже открывается дверь, и через неё проходит Его Высочество Наследный Принц, пряча в рукаве игральные кости. — Саньлан мне рассказал, кого вы ищете. — Вместо приветствия произносит Се Лянь, и Хэ Сюаню очень не нравится его серьёзность. — Мне нужно обещание, что вы никому и ничему не причините вреда, когда узнаете правду. Демон Чёрных Вод напряжённо застывает. Переводит злой тяжёлый взгляд с божества на Искателя Цветов и обратно, лихорадочно пытается разгадать замысел Наследного Принца. К собственному разочарованию не может даже предположить: слишком раннее пробуждение и иррациональная тревога мешают думать. — Я не планирую ввязываться в конфликты. Мне нужен мой огонёк, и всё. Се Лянь и Хуа Чэн переглядываются, а когда принц поворачивается, Хэ Сюань видит сочувствие в его глазах. И это бесит так сильно, что впору зарычать, но убийственная аура Искателя Цветов — достаточный аргумент, чтобы держать себя в руках. — Обещание. — Его Высочество непреклонен. — Будь по вашему. Я обещаю не причинять никому вреда, когда узнаю правду, — сквозь зубы цедит Хэ Сюань. Мысленно добавляет: «но это не помешает мне сделать что угодно после». Наследный Принц переводит взгляд на Хуа Чэна, и тот еле заметно кивает. — Хорошо. Саньлан, проводишь нас? — С удовольствием, гэгэ. — В воздухе сверкают игральные кости, Хуа Чэн ловит их и кивает на дверь. — Скройте своё присутствие, — просит Его Высочество, хватаясь за ручку. Хэ Сюань, всё больше недоумевая, выполняет просьбу. Идёт вторым. И оказывается на склоне холма неподалеку от места, которое не забыл бы даже спустя тысячу лет. Богучжэнь.