Холодные Чёрные воды

Юное апрельское солнце липнет золотом к чёрным одеждам, согревая мёртвое тело. Искрит в серебре вышивки, тёплыми лучами трогает болезненно бледное лицо. Лёгкий ветерок пахнет травой, человеческим бытом и почти выветрившимися благовониями. Хэ Сюань недовольно морщится, словно пахнуло помоями, и отступает в тень руин храма Повелителей Воды и Ветра. Издали смотрит на суетящихся людей, скрыв свою сущность и давя растущее в груди раздражение. А потом трёт висок и покидает сырую уютную тень. Следуя собственному ритуалу, обходит деревню. Разглядывает место, где когда-то стоял его дом. Теперь там — цветочная лавка. И ни одна струна души не отзывается больше. Мрачно заглядывает за ограду богатого дома, где расстались с жизнью его сестра и невеста. Не сдержавшись, пророчит дорого одетому господину, пьющему чай на террасе, скорые несчастья. Секундное удовлетворение чужим ужасом тонет в бездне безразличия. Неподалёку от тюрьмы — как же постоянны люди — в неизвестно каком по счёту, но всё таком же дрянном трактире без всякого удовольствия съедает несколько мисок риса. Кажется, больше четырёх. Плевать. Последняя точка маршрута — старое кладбище. На небе уже давно раскинула крылья ночь, а бледная луна безучастно лежит в рыхлом облаке. Едва поблёскивает щербатым боком сквозь прорехи. Но среди могил светло как днём: сотни свеч мягко освещают землю и серые камни. Бумажный пепел устилает молодую траву серостью, чёрными хлопьями лежит на белых горках риса, разложенного по десяти плошкам. Хэ Сюань взирает на кладбище издалека — так же, как на деревню утром. Но ближе не идёт. Знает, что в могиле его семьи никого нет, как и в его собственной. Все мертвецы семьи Хэ покоятся в чёрных урнах под толщей проклятых вод — и ещё один, пережив всех врагов, разгуливает среди живых. Хэ Сюань улыбается, а внутри всё корчится и ноет от острого, как меч, приступа голода. *** Чёрные воды мягко обнимают мёртвое тело своего господина: забирают тяжесть неуклюжего тела, смывают запахи человеческого мира, прячут от солнца и ветра в своих тёмных глубинах. Хэ Сюань удовлетворённо прикрывает глаза, прислушиваясь к тихому гулу глубины и всё нарастающему сухому треску: заскучавшие питомцы почуяли хозяйскую ци. Костяные рыбы окружают его кольцом. Радостно щёлкают клыкастыми пастями, вьются вокруг, голодно сверкая потухшими глазницами, лезут под руки в поисках ласки. Драконы чинно плавают рядом, и лишь подрагивающие хвосты выдают щенячий восторг мёртвых тварей. Хэ Сюань фыркает. Чешет лобастые черепушки, гладит рогатые головы и щедро делится ци. Зажигает в провалах глазниц свежие огни, внимательно осматривает скелеты: подмечает сколотые и выломанные кости, выпавшие клыки. Хмурится: глупые люди портят всё, чего касаются. Особенно перед смертью. Хэ Сюань качает головой. И погружается глубже: к скрытой от глаз — и игральных кубов — мастерской. Туда, где рождаются новые рыбы и свирепые драконы. Туда, где повреждённым питомцам Хэ Сюань кропотливо вытачивает рёбра и плавники из акульих, человеческих и китовых костей. Туда, где Демон Чёрных Вод топит время в тягостном ожидании зимы. *** Призрачный город пылает огнями фонарей, гремит и ревёт демоническим разноголосьем, то и дело взрывается цветными искрами фейерверков и кровавыми брызгами яростных драк. Воздух пахнет благовониями, дымом и железом, гудит от смертоносной ци, даже ощущается плотнее и гуще. Вынырнув из реки, Хэ Сюань раздражённо поджимает губы и брезгливо морщится. Идёт к Дому Блаженства самым коротким путём. Праздник уже вовсю гремит, хотя до полнолуния ещё почти сутки: демоны и призраки готовятся к своему самому главному дню в году с таким размахом, с каким люди никогда не встречают даже Праздник весны. Добравшись до чужой резиденции, Хэ Сюань трёт висок и чувствует себя ужасно уставшим. Он бы с удовольствием провёл этот — и все остальные дни — в своих владениях, но... Есть предложения, от которых невозможно отказаться. И приглашение Искателя Цветов — одно из них. Единственное, что немного примиряет Демона Чёрных Вод с суровой действительностью — в Призрачном городе всегда вкусно кормят, а компания Хуа Чэна и его супруга почти не раздражает. Настолько, что Хэ Сюань даже дарит Его Высочеству в честь праздника один из самых интересных мечей, затонувших возле Чёрных вод в этом году. И очередной духовный артефакт в коллекцию Искателя Цветов под Кровавым Дождём. Безразлично замечает напротив — там, где никогда его не было, по левую руку от Принца Сяньлэ — новый стол для почётного гостя. Пустующий. И даже так, временами растекаясь вязкой тьмой по дну черномраморной купальни — своих «покоев» в самом глубоком подвале Дома Блаженства — Хэ Сюань с трудом выносит неделю гуляний. И сбегает в свои чертоги сразу же, стоит только отгреметь последнему взрыву фейерверка. Ложится на дно, вязнет в тревожном забытьи. *** Сентябрь наступает внезапно. Шумит штормами над головой, слепит двойников огнями Праздника середины осени. Хэ Сюаня почти тошнит, когда Небеса в который раз взрываются гулом при виде очередных — какая неожиданность — трёх тысяч фонарей. Стремясь подавить неприятное чувство, Хэ Сюань всплывает на поверхность. Прихватив с собой несколько питомцев, отправляется в обжитые воды — и топит, топит один за другим корабли. Устав, оставляет рыб и драконов перетаскивать в Чёрные воды то немногое, что определил ценным. И, заметив первые снежинки, тающие в солёной воде, отправляется трапезничать. *** Тишина глубоководных чертогов встречает, как прежде. Хэ Сюань, чувствуя, каким тяжёлым становится тело, с трудом водружает себя на кровать. Расползается по ней прямо как лёг, по диагонали — последним усилием вытаскивает шпильку из волос. И засыпает, глядя в каменный потолок. Странное чувство будит его на изломе зимы. Маячит ощущением чужого присутствия, вырывает из блаженного небытия. Хэ Сюань не утруждает себя собиранием тела: прямо так смотрит на Небесные чертоги глазами двойников, но видит только бессмысленную суету Весеннего фестиваля и пару новых дворцов. Почти засыпает снова, но чувство никуда не исчезает. Насторожившись, Хэ Сюань сгущается, сразу собирает голову, плечи, руки и когти. И видит призрачный огонёк, робко устроившийся на краю каменной скамьи поверх домашнего халата, брошенного туда в прошлом году. — Ты, — то ли шипит, то ли булькает Хэ Сюань не до конца сформированным горлом. Зло щурит бесцветные глаза, скалит острые рыбьи зубы. Целое мгновение собирается всё таки сожрать обнаглевшую дрянь, не то снова увязавшуюся следом, не то поселившуюся с прошлой осени в его чертогах. Но не двигается. Короткая вспышка гнева выжигает все силы, оставляя после себя абсолютное безразличие. Хэ Сюань вновь растекается по постели. Смотрит на слабое трепетание вспорхнувшего огонька и обещает себе сожрать его весной. Или выгнать, если будет не лень. А пока — спать.