Такая вот жизнь

      2002 год. Октябрь.       Все тот же маленький, ничем не славящийся, город и такой же старенький дом в довольно таки благополучном районе.       Семью Трефов все соседи знали как порядочных, образованных и очень хороших людей. Глава смейства—Сергей работал преподавателем высший математики в местом университете, а мать—Оксана, была домохозяйкой, доброй, покладистой женой, безумно любившей своего мужа.       Был у них ещё и сын, которым безумно гордилась мать. Звали его Куромаку. Довольно странное имя, но почему-то Сергей решил назвать первенца именно так.       Мальчишка рос довольно таки смышленым, любознательным и добрым, имел тягу к творчеству и с самого раннего возраста, как только научился говорить, мечтал стать художником.       Вот только его отец был другого мнения на счёт будущей проффесии сына и в целом его образования, которым занимался сам до момента поступления мальчика в школу.       Стоило только мальчику заговорить в возрасте двух лет, как его тут же начали обучать сначала грамоте, а после и математике, чего мальчишка уж очень не хотел.       Но как бы он не пытался отвязаться от постоянных занятий с отцом, тот все равно заставлял его учиться, а за непослушание мог жестоко наказать. —Я не хотю! —Хныкал маленький Куромаку, закрывая лицо руками и пятясь назад к стене.—Я иглать хотю! —Да какие игры, Куромаку?! Ты должен сейчас же сесть и повторять букву "Р", иначе тебе будет хуже.—Грозно хмурится отец, хватая сына за запястье и таща его к столу. —Нееееет. —Уже просто истерил Маку, безумно уставший зубрить ненавистную букву часами.       С многими буквами у него были проблемы, оно и понятно, ему же всего три года, но Сергей считал, что всего можно легко добиться, если просто надавить на детскую психику. —Если ты не будешь нормально говорить, то никем не станешь, когда вырастешь! Тебе оно надо?! —Он рывком сажает сына на стул, впихивая тому в руки книгу.       Куромаку шмыгает носом и утирает слезы рукавом домашней кофты, пытаясь рассмотреть текст на страницах азбуки. —Я задал вопрос. Ты хочешь быть никем? —Тихо, но тем не менее строже, спрашивает отец, сжимая кулаки, от чего мальчик вздрагивает. —Нет... —Дрожащим от слез голосом говорит он, вжимая голову в плечи и ещё раз шмыгая. —Вот и отлично. Тогда сел, и читаешь вслух текст, потом будешь учить цифры.—Грозно сообщает отец, выпрямлясь и хмуро гладя на сына.—Чего скукожился весь, как криветка? Спину выпрями!       Мальчик испуганно дёргается и тут же распрямляет спину, боясь, как бы ему не прилетело ладонью по лапаткам.       Самого Сергея растили такими же методами. Криками, угрозами, телестными наказаниями и прочим насилием, вот только он сам, став взрослым, так и не понял, что это не лучшая методика воспитания детей.       Да и впрочем, какая разница, если техника рабочая? Главное, что Куромаку был послушным, начал стабильно делать уроки и перестал закатывать истерики.       У четырём годам мальчик уже свободно читал и почти идеально выговаривал все буквы. Только вот злосчастная "Р" все равно местами портила его речь.       Он научился считать и писать, причём очень даже красиво и аккуратно. Сложно не научится, когда за каждую кривую букву листы разрывают на части, а тебе дают книгой по голове.       Оксана, хоть и прекрасно видела, что творит её муж, все равно не перечила ему. А все потому, что её так научили. Мужчина —глава в доме, значит он делает, что хочет.       В любом случае, она гордилась успехам сына, хвалила его и старалась поддерживать, хоть Сергей и постоянно твердил, что похвала разбалует мальчика. —Куро, солнце, ты такой молодец. —Мать улыбается и трепет сына по голове мокрой ладонью. Она только что мыла посуду и решила на секунду отвлечься, дабы узнать, что же хочет её чадо.       А чадо просто притащило ей тетрадь с красиво переписанным текстом, чтобы мать оценила, насколько хорошо и грамотно вышло. —Спасибо. —Мальчик слабо улыбается, склоняя голову на бок и закрывая тетрадь.       На кухню заходит Сергей и Куро тут же перестаёт улыбаться, выпрямляет спину и прижимает тетрадь к груди, стараясь спрятаться таким образом. —Оксана, не хвали его. Он ничего такого не сделал. —Хмурится Сергей, поправляя очки на носу и проходя к столу. —Милый, но он же у нас такой молодец. Так красиво все написал! —Оксана звучит добродушно, она аккуратно забирает у сына тетрадь и протягивает её мужу, чтобы тот тоже взглянул.       Он без особого энтузиазма открывает тетрадку и пробегается глазами по строчкам, с каждым словом все сильнее хмурясь.       Куромаку сжимает руки в замок, с испугом гляда на то, как лицо отца становится все злее. Он инстинктивно пятится назад. —Почему все буквы кривые, как забор? —Рявкает на сына Сергей, резко сходя с места и направляясь к нему.       Маку вздрагивает и, понимая, что наказание неизбежно, закрывает голову руками. Лучше уж пусть по ногам бьёт, но не по голове.       Сергей хватает сына за руку и тянет на себя, второй рукой давая ему два сильных подзатыльника, от которых у мальчика аж голова кружится начинает.       Оксана закрывает рот рукой, виновато и испуганно глядя на сына. Зря она, наверное, вообще привлекла внимание к этому злосчастному тексту. —Иди и переписывай. Сейчас же. —Скалиться Сергей, протягивает сыну тетрадь и зло смотря на него.       Мальчик дрожащими руками забирает тетрадку у отца и быстро убегает к себе в комнату, стараясь не заплакать.       Не смотря на то, что происходило за дверью их квартиры, на людях они оставались прекрасной семьёй, воспитывающей замечательного и послушного сына.       Сергей всем своим коллегам и друзьям всегда хвалился, что Куромаку такой умный, потому что сам он отличный педагог и все успехи сына—лишь его заслуга.       Впрочем, так и было, наверное. Но не сказать, что Маку от этого было легче.

***

      2003 год. Шестое июня.       В семье Трефов случилось пополнение, которого все так ждали. На свет появилась девочка, которую Оксана, с позволения мужа, решила назвать красивым греческим именем—Клеопатра.       Хоть Куромаку и был умным, но все равно не особо смог понять, почему же родители внезапно куда-то уехали, оставив его одного почти на восемь часов.       Но все таки он был рад, ведь теперь никто не запретит ему позаниматься своими личными делами, а не зубрить эти глупые столбики из таблицы умножения.       За восемь часов одиночества он успел многое: порисовать картинки животных и зарисовать закат, поиграть с одной из немногих его игрушек и даже посмотреть по телевизору какую-то документалку про серийных убийц.       Немного страшновато потом было ложится спать, конечно, но он смог уснуть на пару часов. Проснулся вновь от звука поворота ключа во входной двери и сразу побежал туда.       Домой зашёл как всегда хмурый отец, но на этот раз он выглядил чуть добрее и веселее, чем обычно. Похоже, случилось что-то очень хорошее. —Папа, почему ты так поздно пришёл? А где мама? —Немного заспанно спрашивает мальчик, щурясь от яркого света в прихожей. —Мама в больнице, а тебе уже давно пора спать. —На удивление, отец не звучал зло и строго, хотя обычно за несоблюдение режима Маку получал только так. —В больнице? Почему? —Куро немного испугался. Он вышел в коридор полностью и быстрым шагом направился за отцом, уходящим на кхуню. —Куромаку, иди спать. Сейчас же. —Хмурится Сергей, открывая шкаф под раковиной и доставая оттуда бутылку. —Но что с мамой..? —Спать. —Рявкает Сергей, громко ставя на стол стеклянную бутылку.       Куро вздрагивает и тут же ретируется с кухни, боясь, что сейчас точно отхватит за свое непослушание.

***

      2003 год. Восьмое июня.       За эти два дня Куромаку так и не услышал от отца нормальный ответ о том, почему же мама в больнице и когда же она вернётся. Почему-то он либо игнорировал его вопросы, либо отвечал размыто, вроде "потом скажу".       Но вот он уехал, сказав, что скоро вернётся вместе с мамой и Маку принялся ждать их с нетерпением. Увидеть маму очень хотелось, он успел так соскучиться без неё.       Проходит час, два и дверь вдруг открывается. Маку со всех ног бежит в коридор, уже готовясь обнимать маму, как застывает на месте, с недоумением смотря на свёрток ткани в руках матери.       Она смотрит на этот свёрток с таким теплом и любовью, с которой, казалось, давно уже не смотрела на сына. Становится даже как-то завидно.       Он медленно подходит к ним, встаёт на цыпочки и пытается заглянуть туда тоже, но маленький рост и не позволяет этого сделать.       Мать чуть нагибается, показывая Маку завернктую в конвертик маленькую девочку, которая тихо сопит и забавно морщится. —Смотри, Маку, это твоя сестрёнка.—Улыбается Оксана, протягивая свёрток сыну в руки.       Мальчик откачивается и делает шаг назад, не желая брать это нечто в руки. Что за живая кукла у неё в руках вообще? Почему оно дышит? —Ну сына, ну подержи ее. —Тихо смеётся женщина, наблюдая за странной реакцией сына на ребёнка. —Не хочу я... —Куро складывает руки в замок и прижимает их к груди, с опаской глядя на свёрток.       Оксана снисходительно улыбается, покачивая на руках проснувшуюся дочку.       Стоило родителям только снять верхнюю одежду, как они сразу же отвели Куро в комнату, посадили на кресло и все таки впихнули ему в руки свёрток с кряхтящей что-то сестрой.       Маку смотрел на это с ужасом, безумно боялся уронить, но при этом ему хотелось поскорее избавится от неё и отдать обратно матери, но та заставила его сидеть смирно. —Маку, улыбнись. —Просит мать и направляет на сына камеру, пытаясь поймать хороший ракурс. —Зачем? —Дрожащим голосом спрашивает Куро, с непониманием и страхом глядя то на мать с камерой, то на гусеницу из тряпок в своих руках.       Вопрос был задан сразу по нескольким причинам. Во первых, зачем ему всучили эту странную куклу, во вторых, для чего он должен сейчас смотреть в камеру и улыбаться? —Ну для фото, Маку. Давай, улыбочку! Ты же рад сестрёнке, да? —Женщина треплет сына по голове, а после вновь направляет и фокусирует камеру. —Наверное... —Он смотрит на лицо Клео и поджимает губы, боясь шевелится, чтобы она не дай боже не проснулась.       Мать делает фото и от громкого щелчка вспышки девочка, все таки, пробуждается и сразу же начинает хныкать и корчить рожецы.       Куромаку безумно сильно пугается и сам чуть ли не начинает истерично плакать. Руки начинают трястись и ему просто хочется поскорее вернуть это производителям.       Собственно, мать забирает дочку обратно и начинает покачивать её на руках, пока малышка не замолкает. Она улыбается, с теплом глядя на неё. —Теперь у нас будет ещё один маленький гений, да, Серёж?—Смеётся Оксана, переводя взгляд полный любви на серьезного мужа. —Женщины не могут быть умными, но красивой она точно будет.—Сергей протягивает руки и забирает себе дочку, качая её на руках и совсем незаметно улыбаясь.       Сергей всегда считал, что мужчины умнее женщин, и что девушки нужны лишь для создания домашнего уюта, воспитания детей, ну и чтобы глаз радовать.       Собственно, поэтому его жена была такой красивой. Темно-синие, шёлковистые, прямые волосы до середины спины, янтарно-карие глаза, аккуратные, красивые черты лица и шикарная фигура.       Пока родители возились с дочерью, Маку уже успел немного отойти от шока и, глядя на то, что отец явно в хорошем настроении, решил попытать удачу. —А... Можно я погуляю? —Тихо спрашивает Куро, осторожно вставая с кресла и готовый в случае разрешения тут же бежать собираться.       Но чуда на случается. Отец зло смотрит на него, хмуря брови. —Я тебе много раз говорил, что твоя задача—учится, а не по улице шататься. Тебе скоро в школу поступать, поэтому иди и читай.—Строго произносит Сергей, продолжая покачивать на руках Клеопатру. —Ну ладно... —Вздыхает расстроенно Куромаку, приобнимая себя за плечи.       Он уходит в комнату, в сотый раз перечитывать одну и ту же сказку, которая уже от зубов отскакивала. Читал он её только потому, что "нужно было учится заучивать информацию". —Серёж, ты не сильно с ним строг? Он же совсем ребёнок ещё... —Оксана мягко улыбается, приобнимая супруга за плечи и заглядывая в свёрток. —Оксана. Если дать ему поблажку, то он вообще перестанет хоть что-то делать. Так ему будет лучше.—Серьёзно говорит мужчина, передавая свёрток обратно жене.       Он уходит на кухню, чтобы сделать себе кофе, а Оксана печально смотрит ему в след.

***

      2005 год. Первое сентября.       Небо затянуто серыми тучами, дует холодный ветер и, кажется, скоро начнётся дождь. А ведь ещё вчера было такое тёплое лето.       Куромаку стоит в строю таких же первоклассников, как и он. Все такие красивые, нарядные и заинтересованные, с букетами в руках.       Куромаку, по сравнению со своими одноклассниками, совсем маленький. Он был одним из самых младших в классе, да ещё и невысокого роста, но это не должно было его огорчать сейчас.       Вокруг было столько народу, что становилось как-то совсем некомфортно. Он, можно сказать, впервые в месте, где столько людей разных возростов.       Мальчик держит в руках букет роз, который ему было велено вручить классному руководителю после линейки. Он с интересом оглядывает школьный двор, вставая на цыпочки. Как жаль, что его рост не позволяет позволяет получше разглядеть то, что происходит за спинами его новых одноклассников.       Все тихо переговариваются, о чем-то шепчутся и даже дерутся, как вдруг повисает тишина и из старых колонок начинает звучать гимн их страны.       Люди замолкают, выпрямляются как по команде и стоят так на протяжении нескольких минут, слушая российский гимн.       После него на сцену выходит директор школы—мужичок не сильно высокого роста, с горбатым носом и лысиной на затылке. Он что-то тихо зачитывает в слабо работующий микрофон, кажется, Маку смог услышать только пару отрывистых слов, не связанных между собой.       Директор уходит, а на его место выбегают две девицы из десятого класса, красиво одетые, с красивыми галстуками красного цвета. Странно, пионерию давно отменили, а галстуки все ещё носят.       Но как выяснилось, это было для атмосферы, ведь девушки зачитывали советские стихи про школу, учёбу и то, как важно получать знания.       Стоит им закончить, как тут же выбегают пятеро маленьких девчушек с огромными бантами на голове, они исполняют всем известную детскую песенку про школу.       Буквы разные писать, тонким перышком в тетрадь Учат в школе, учат в школе, учат в школе...       Маку очень даже вдохновился песней и ещё сильнее заинтересовался тем, чтобы хорошо учится и радовать родителей хорошими оценками.       На сцену выходит старшеклассник с колокольчиком в руках, он улыбается так ярко, как будто ему и вправду хоть немного приятно тут находится.       Вызывают одну девочку из его нового класса, она такая милая, в прикольном сарафане и белой блузке с рукавами-фонариками.       Парень-старшеклассник сажает её на плечо и вручает колокольчик. Он начинает идти по кругу, а малышка радостно звенит, улыбаясь наполовину беззубым ртом.       Куромаку провожает их взглядом, засматриваясь на взрослого парнишу, подмигнувшего юным школьникам, что явно не входило изначально в его выступление.       Маку в шоке открывает рот, смотря на то, насколько же этот парень высокий. Вот бы и ему стать таким же крутым, как он.

***

      Первый день в школе проходит как нельзя хорошо. Им выдают учебники, угощают в столовой мороженным и рассказывают о том, как же весело будет в школе.       В общем, создают иллюзию того, что все будет ну очень круто и здорово, а главное, что учёба—это легко. И хоть Маку уже на своём опыте знал, что ни капельки это не легко, он все равно остался доволен и уже предвкушал первый учебный день, который должен был быть завтра.       А сейчас настало время для праздника и подарков, ведь у него сегодня ещё и день рождения! Вот так вот интересно совпало, что он родился в день знаний.       Стоит ему только вернутся домой, как мать с отцом тут же вручают ему подарок. Сборник русских народных сказок, перевязанный красивой красной лентой. —Ухты, здорово! —Улыбается мальчик, разглядывая цветную обложку и пытаясь вспомнить, из каких сказок тут персонажи. —Я обязательно её прочитаю!       Он развязывает ленту и сразу открывает содержание, чтобы посмотреть, какие же сказки тут есть. Улыбка почти сразу сползает с его лица. Вот блин, все эти рассказы он наизусть уже знает. —Что-то не так, сынок? —Немного обеспокоенно спрашивает мать, подходя ближе к ребёнку и заглядывая в книгу. —Все хорошо, спасибо. —Он натягивает улыбку, стараясь сделать её как можно более реалистичной. Нельзя расстраивать маму. —Ну тогда ладно. —Она треплет сына по голове и целует его в лоб.       Раздаётся звонок домофона и Оксана быстро уходит открывать дверь. Неужели родители позвали кого-то ещё?       Спустя буквально пару минут раздаются знакомые голоса и Маку, отложив книгу, бежит смотреть, кто же пришёл.       На пороге стоят его тётя Мия—родная сестра матери, дядя Мирон—муж тети и двоюродная сестра Куромаку—Милана. —А вот и наш именинник! —Радостно воскликает тётя, подзывая мальчика к себе и протягивая ему плюшевого зайца сиреневого цвета. —Спасибо большое. —Куромаку улыбается и обнимает игрушку, смотря на пришедших гостей.       Мия проходит в комнату, разговаривая с Оксаной, и сразу же, завидев детскую кроватку, идёт к ней. —Ой, а кто это тут у нас? —Весело и ласково спрашивает тётя, заглядывая в кроватку и умиляясь с малышки.—Какая она милая! А как на тебя похожа, Оксан! —Да. Моя малышка... —Улыбается мать, попровляя одеялко дочери и смотря на неё с нежностью.       На самом деле Оксана и Мия были безумно похожи друг на друга, начиная чертами лица, фигурой и заканчивая характером. Многие даже думали, что они близняшки, но на самом деле Оксана была старше сестры на целых три года.       Их дочери—Мила и Клео—были похожи на матерей, а значит и между собой тоже были почти одикановыми внешне, за исключением каких-то маленьких мелочей, вроде того, что Милана была более лапоухой. —Доченька, взгляни. Клео так похожа на тебя в детстве. —Мия подзывает к себе Милу и показывает ей её сестрёнку.       Девочка улыбается, в восторге глядя на малышку, чем-то напоминающую очень реалестичную куколку. —Ухты... Она такая красивая! —Весело говорит девочка, вставая на мыски и смотря на мать. —Это уж точно.—Женщина ласково подталкивает дочь в сторону. —Иди пока поиграй с Куро, хорошо?       Куромаку, стоящий в проходе, очень не в восторге от этой идеи. Ему никогда не нравилось с ней общаться, ведь она была для него слишком глупа.       Она была старше его на год и ей недавно исполнилось семь. Почему-то они не ездили на её день рождения, но Маку это только радовало.       Девочка весело кивнула, схватила с дивана принесенную с собой коробочку и бодрым шагом направилась к брату. —Приветик! —Она взмахнула рукой, приветливо улыбаясь. —Привет. —Куромаку мысленно закатил глаза. Здоровались уже, вроде.       Мила заключает брата в объятия, несмотря на то, что тот явно против, хоть и старается не показывать своего отвращения.       Он зажмуривается и покрепче сжимает игрушку, надеясь, что его поскорее отпустят, но после объятий его сразу же хватают за запястье и тянут в другую комнату. —Пойдём играть! Я кое-что принесла. —Она мило улыбается, встряхивая коробочку в своих руках.       Куромаку молчит, быстрым шагом идя за довольно таки высокой сестрой. Они заходят в комнату и только там Милана отпускает Куромаку.       Девочка плюхается на пол, открывает коробочку и вытряхивает все её содержимое на ковёр. На пол летят какие-то верёвочке, шнурочки, бумажная инструкция и еще какие-то мелкие детальки, на которые Маку не обращает внимание.       Он стоит в дверях, неуверенно глядя на то, как девочка "рушит порядок в его комнате", хотя она всего лишь достало содержимое коробки. —Маку, садись давай! —Девочка быстро хлопает ладонью по месту рядом с собой и весело улыбается. —Зачем? —Куромаку немного хмурится, оглядываясь назад и думая, не поздно ли сейчас уйти куда-то? —Мы будем плести браслеты! Я тебя научу! —Радостно говорит Мила, беря в руки инструкцию и бегая глазами по строчкам.       Куромаку огорченно вздыхает, но все таки садится рядом с ней и смотрит на кучку цветных шнурков на полу. —И для чего нам это? —Маку, скучающе, берет в руки одну из верёвочек и осматривает её, пытаясь понять, что это вообще такое, и что в этом весёлого. —Это здорово! Я уже один для тебя дома сплела, вот. —Она протягивает брату радужный браслетик, сплетенный немного неаккуратно, но явно с душой.       Он долго всматривается в фенечку, разглядывает плетение и, тяжело вздохнув, кивает. —Ладно, будем плести браслеты...       Он усаживаетсч поудобнее, откладывает фенечку в сторону и принимается слушать занимательный рассказ о том, что же и как плести.       Удивительно, неужели Милана смогла вызубрить эту инструкцию и даже смогла пересказать её от и до? Теперь она уже не кажется Куро настолько глупой. —Смотри, потом этот конец верёвочки ты заводишь сюда, потом вот так и затягивай.—Быстро тараторит девочка, плетя что-то на подобии косички, только чуть мудренее.       У Маку долго не получается, но стоит ему только привыкнуть и полностью осознать, что и куда-то нужно девать, как он тут же быстро входит во вкус.       В процессе у них даже получается разговорится с Миланой, и она рассказывает брату о том, что происходит у них дома, как они ездили на море недавно, как круто играли все лето с подружками во дворе и как она отметила день рождение.       Мальчику даже становится завидно в какой-то момент от того, что у Милы столько всего происходит интересного, а у него нет.       И на море он никогда не был, и каждый день рождения отмечает дома с родителями, и друзей у него тоже нет. Скука смертная. Разве что он может рассказать всю таблицу умножения начиная от двух и заканчивая деветью, но разве это интересно?       Спустя много-много часов общения и работы, Маку уже приловчился и делал эти браслеты даже с закрытыми глазами. Ему очень даже понравилось, и у них получилась их целая гора. —Ты можешь забрать любые браслеты, какие захочешь! —Девочка обводит руками всю кучку и улыбается, предоставляя брату выбор.       Он несколько секунд думает, а после берет несколько штук, которые кажутся ему самими красивыми и интересными: фиолетовый, радужный, серо-малиновый, зелёный и ещё парочку, чтобы просто были.       В комнату заглядывает дядя Мирон, как всегда с доброй улыбкой на лице и блестящими глазами. Он всегда был очень добр к Куромаку, потому и относился Маку к нему хорошо. —Милан, солнышко, нам домой уже пора.—Спокойно и ласково сообщает он, прикрывая глаза. —Да, папочка, уже бегу! —Девочка весело подскакивает на ноги, принимаясь тут же собирать оставшиеся верёвочки в коробку.       Мирон уходит, решив оставить детей ненадолго, чтобы те попрощались как следует, а сам тем временем уходит помочь Оксане и Мие на кухне.       Милана, собрав все свои материалы для творчества, весело улыбается и выходит из комнаты, оставляя дверь открытой, чтобы Маку шёл за ней.       И он идёт, потому что надо бы попрощаться и проводить родственников. Пока дядя Мирон на последок пожимает руку Сергею, Мила быстро обнимает брата. —Пока, Маку! —Она улыбается, взмахивает рукой на прощание и выходит из квартиры вместе с матерью.       Дядя Мирон буквально через две минуты тоже покидает квартиру, потрепав перед этим именинника по голове.       Вечер заканчивается и Куромаку прогоняют спать, ведь завтра рано вставать в школу, а он и так засиделся тут.

***

      2005 год. Ноябрь.       Как бы Куро не старался, подружиться с одноклассниками у него не вышло. Ребята прикалывались над ним из-за всего, из-за чего только можно было.       Называли малолеткой из-за возраста, коротышкой, потому что ростом не вышел, из-за цветных браслетов, которые он не снимал даже в школе, считали странным из-за имени и цвета волос.       Ребята, будучи выше и сильнее Куромаку, часто могли даже толкнуть его или ударить просто ради забавы. Как и бывает во многих классах, его выбрали в качестве главного предмета насмешек, потому часто отбирали портфель, пенал, тетради.       Маку не пытался это терпеть, он сразу же пошёл к отцу, дабы тот помог, защитил его, но Сергей лишь отругал его за то, что постоять за себя не может. —Ты мужчина, в конце концов! Ты не сможешь вечно просить у кого-то помощи, это ты должен быть защитой и себе, и окружающим.—Натсавлял его отец строгим тоном, испепиляя взглядом.—Вытри слезы, сними уже эти тупые браслеты и иди учи уроки.       Куро хотел бы что-то ответить, но слезы перекрывали горло и он не мог выдавить и слова. Чтобы окончательно не разревется, он встал и ушёл в комнату. Хотел получить поддержку, а ему сделали только хуже.       На уроках в школе он полностью перестаёт слушать, постоянно находясь где-то в своих мыслях. Интерес к учёбе проподает совсем, как и вообще желание находится в школе.       Ему постоянно делают замечания учителя, в дневнике появляется все больше и больше красных надписей "не слушал на уроке" и "не делает домашнее задание".       Родители, которых из-за этого уже не первый раз вызывали в школу, безумно злились на сына, особенно Сергей       За свое поведение Маку стал все чаще получать от отца, но уже не просто книгой по голове, а ремнем, куда только дотянется отец. —Да как ты вообще смеешь?! Что из тебя вырастет то, а?! Позорище! —В ярости орёт Сергей, сверкая глазами, полными гнева.       Он покрепче сжимает в руках ремень, замахивается и ещё раз ударяет сына по плечу.       Куромаку вжимается в стену позади себя, закрывает лицо руками и тихо, протяжно воет после каждого удара. Он закусывает губы, лишь бы не заорать и не спровоцировать отца ещё больше. —Ничтожество! Я столько сил и денег в тебя вкладываю, а ты ведёшь себя, как тварь последняя! —Продолжает скалиться на сына Сергей, замахиваясь, от чего Маку вздрагивает и всхлипывает, но он больше не ударяет.       Видя, что на местах удара уже появляются красные пятна, Сергей решает прекратить. Не хватало ещё, чтобы на них полицию вызвали с такими методами воспитания. —Ещё хоть одна такая выходка—выпорю тебя так, что на жопу не сядешь, понял меня?—Грозно хмурится Сергей, заправляя ремень обратно в брюки. —Мгм... —Маку сглатывает комок слез, чувствуя, как же сильно болят руки, ноги и спина.       А ещё больше болит где-то внутри, в районе сердца. Наверное, душа побаливает от обиды, а может просто уже дышать от слез нечем.       Мужчина уходит из комнаты, громко хлопнув дверью. Он оставляет сына одного, чтобы тот ещё раз хорошенько обдумал свое поведение и понял, что же сделал не так.       Все таки, методы воспитания Сергея казались Оксане слишком уж жестокими, и ведь они с каждым годом становились все жёстче и жёстче, как будто с возрастом сострадание к сыну все уменьшалось.       Но перечить мужу она не могла, да и не хотела, ведь любила его без памяти, а все его подобные скачки агрессии списывала на проблемы в семье в детстве, и на тяжёлую юность.       Сергей и сам рос в строгой семье, но его, хотя бы, не били за каждую провинность так, как он лупасит сына. Со своим отцом у него тоже отношения были не из лучших, и хоть выхватывал он редко, но плоды это давало.       С родителями он оборвал всю связь где-то в шестнадцать лет, когда случайно узнал свою национальность и из-за этого поругался с родителями.       Живя в советском союзе и не видя других условий, он был патриотом и очень любил свою страну. Все остальные страны Сергей считал либо врагами, либо ничтожными.       Больше всего он ненавидел Германию, считал всех немцев поголовно нацистами и мечтал отомстить за своих родственников, погибших на войне.       А когда ему исполнилось шестнадцать, родители решили рассказать ему кое какую правду о его национальности. Оказалось, что он и сам был наполовину немцем, а на вторую—евреем.       Почему-то его это безумно сильно задело и разозлило. Возможно, потому что не любил он этот народ, а возможно потому, что ему не рассказали правды раньше.       В любом случае, это сильно ударило по его психике, что повлияло и на вспышки агрессии во взрослом возрасте. Так же свой отпечаток оставили проблемы с алкоголем в юности, уход из дома, а в будущем и новость о том, что его мать погибла.       Наверное, поэтому то он и был так жесток с женой и сыном, но разве его можно оправдывать из-за этого? Наверное, нет, но Оксана все равно пыталась.       Как бы то не было ужасно, но методы Сергея действительно "вразумили" непослушного мальчишку, и он вновь начал учится, стараясь игнорировать одноклассников.       Но проблемы то от этого никуда не делись, а потом их ещё и прибавилось, когда из-за постоянного чтения и зубрения уроков он посадил зрение, и ему выписали очки.       Теперь насмешек стало больше в два раза. Его как только не называли: очкарик, ботан, заучка и это только малая часть.       Его постоянно пытались как-то задеть, обидеть или оскорбить, что на самом деле у них легко получалось сделать, хотя мальчик старался не подавать виду. —Хаха, посмотрите, очкарик сейчас заревет! —Гогочет противным голосом один из его одноклассников, довольно таки высокий для своих семи с половиной лет пацан.       Маку сидит на коленях на грязном школьном полу, еле сдерживая слезы. Ну вот почему он такой слабый и не может за себя постоять? —Пхаха, реально! —Поддакивает второй задира, кидая к Куромаку и отбирая у него сильной очки.—Смотрите! Он теперь вообще слепой! Хахаха!       Вокруг все смеются, а вот мальчику вообще не до шуток и смеха. Черт, очки же стоят, как два завода, а вдруг они их разобьют?! —Эй, а ну верните! —Дрожащим голосом просит Маку, чувствуя, как горлу подкатывает ком слез. —А что ты нам сделаешь? —Смеётся все тот же мальчишка, держащий в руках его очки.       Он со всего размаху кидает их на пол, на тупая после. Слышится треск стекла и оправы очков. —Упс, уронил. —Хихикает он, закрывая рот рукой.       Куро опускает голову, тихо шмыгая носом и понимая, что вечером ему точно будет конец от отца.

***

      2006 год. Тренадцатое июня.       Маку выходит на улицу вместе с мамой и Клео, благо отец разрешил ему хоть немного отдохнуть от вечной учёбы.       Так как мама была занята с сестрой в песочнице, Куромаку стал бесцельно шататься по площадке в поисках какого либо развлечения.       Вдруг на глаза попался мальчик, которого тут он раньше не видел. Парнишка сидел на лавке и катал туда-сюда детскую коляску.       Маку стало очень интересно, и он решил подойти познакомится. Мало ли, его в этот раз не оттолкнут и получится с кем-то подружиться? —Эмм... Привет. —Немного смущённо и тихо произносит мальчик, смотря вниз и ковыряя носком кроссовка песок.       Ему было немного страшно, хотя он сам не знает, почему. Вроде бы этот парнишка не выглядел зло, скорее немного уставшие. —Ну привет. —Без особого энтузиазма отвечает парень, продолжая качать коляску. —Как тебя зовут? —Уже чуть живее спрашивает Куро, склоняя голову на бок и с интересом разглядывая нового знакомого. —Пик. —Он почти сразу отводит взгляд в сторону, всматриваясь куда-то в даль. —Здорово, а я Куромаку. Может, будем дружить? —Маку неуверенно улыбается, с надеждой смотря на нового знакомого. —Ну давай... —Вздыхает он, закрывая глаза.       Куромаку счастливо улыбается, вскидывает руки вверх, а после хлопает в ладоши, размахивая яркими браслетами. —Ура! А сколько тебе лет? Мне скоро семь будет. —Весело говорит Маку, склоняя голову на бок и смотря уже на друга с ещё большим интересом. —Мне девять.       Куромаку радостно улыбается. Почти ровесник! —А где твои родители? А в коляске твой брат, да? —С интересом спрашивает мальчик, заглядывая в коляску. —Мать дома. Да, брат. —Пик хмурится и заметно напрягается, вот только Куро не знает, почему. —Понятно, а я тут с мамой и сестрой. Клео ещё маленькая, поэтому мама следит за ней. —Куро присаживается рядом с ним на лавку, разглядывая его профиль. А он красивый. —А в каком ты классе? —В пятом. Ты, наверное, ещё даже в школу не пошёл? —Пик смотрит на мальчика, на секунду встречается с ним взглядами и Куромаку быстро отворачивается, глядя в землю. —А-а вот и нет, я иду уже во второй, хотя мне исполнится только семь первого сентября! —Мальчик улыбается и вновь поворачивается на нового друга, щеки его её много розовеют.       Почему от этого взгляда стало так стыдно? С ним точно что-то не так. —Ты родился в день знаний? —С лёгкой улыбкой спрашивает Пик, покачивая коляску с братом. —Ага! Здорово, правда? —Мальчик болтает ногами, раскачиваясь взад-вперёд. —И что, нравится учится? —Он перескакивает с темы на тему, спрашивая все, что приходит первым в голову. —Ну... Не особо. —Вздыхает уже печальнее Куро, смотря в землю. —Расскажешь? —Предлагает Пик, склоняя голову на бок. —Конечно!       За разговором время летит незаметно. Говорят обо всем, о чем только можно. Куромаку вспоминает все темы, которые только может, рассказывает все, что знает.       Время близится к вечеру, на улице ещё не темнеет, но солнце уже постепенно катится к горизонту. Разговор мальчишек прерывает голос женщины откуда-то с другого конца площадки. —Куро, нам пора домой! Клео спать уже хочет. —Окликивает Оксана сына, беря на руки уставшую дочь. —Сейчас, мам! —Кричит в ответ Маку, вставая с лавки и нервно оглядываясь то на мать, то на друга. Но вдруг его лицо озаряет улыбка.—Придумал! Давай обменяемся браслетами? Так мы всегда найдём друг друга!       Пик кивает, а Куро наскоро снимает с руки одну из цветных фенечек, тут же протягивая её другу. —До скорой встречи! —Куро быстро обнимает друга, тот даже не успевает никак отреагировать, как мальчик уже убегает, махая ему рукой на прощание.       Тактильным он никогда не был, но именно с этим мальчиком ему бы хотелось обниматься по чаще. Странно.

***

      Все лето Куромаку всеми правдами и неправдами вырывается из дома, чтобы гулять с Пиком. С ним так комфортно и приятно проводить время.       Он не обижает Маку, рассказывает интересные вещи, слушает его рассказы, а главное рядом с ним хочется улыбаться.       Они гуляют почти каждый день, и за эти пару месяцев случилось столько всего, сколько не происходило за всю жизнь Куро. Ему так хочется, чтобы лето не кончалось, так хочется остаться с другом навсегда.       Но ничего не вечно, и это лето, к сожалению, тоже. На дворе конец августа, а именно тридцатое число. —Когда мы вырастим, мы все равно будем дружить, обещаешь? —Весело спрашивает Маку, ярко улыбаясь. —Конечно обещаю.—Искренне отвечает ему мальчик, заключая друга в объятия. —Затвра мы снова пойдём гулять! Ты в одиннадцать сможешь? —Куро не спешит разрывать объятия и уходить, слишком уж не хочется, чтобы этот день заканчивался и им снова пришлось расходится. —Конечно смогу.—Он улыбается, заправляет прядь пепельных волос за ухо мальчику и выпускает его из обнимашек. —Тогда до встречи! —Взмахивает рукой мальчишка, делая шаг назад от друга. —Пока.—Пик дублирует жест Куро, наблюдая за тем, как мальчишка торопливо бежит в сторону дома.

***

      Следующим утром Куро просыпается совершенно невыспавшимся и уставшим. Разбудила его возня за стенкой и разговоры родителей.       Он встаёт, морщась от того, насколько холодный пол, и бежит в комнату к родителям, посмотреть, что происходит.       Оксана спешно собирает вещи по чемодана, проверяет, ничего ли не оставила га полках, и что-то бубнит себе под нос. —Мам, что такое? —Сонно спрашивает Маку опираясь о дверной косяк. —Мы переезжаем. Собирай вещи. —Без какой либо эмоции говорит женщина, ещё раз хмуро оглядывая помещение.       Куромаку так и застывает в шоке. Сон как рукой снимает. —Как? Куда?! Я же не сказал об этом Пику! —Быстро тараторит мальчик, представляя, как расстроится друг, если он просто так уедет. —Какой ещё Пик? О чем ты? Все, не морочь голову! —Раздражённо кидает обычно спокойная мама, поднимая с пола какую-то упавшую шмотку. —Я же успею с ним встретиться? Да?! —С надеждой спрашивает Маку, складывая руки на груди и грустно смотря на мать —Мы уезжаем в восемь. —Вклинивается в разговор подошедший Сергей, вставая позади сына. —Но... —Никаких но. Живее. —Командует мужчина, указывая рукой в сторону комнаты Куро.       Тот уходит и принимается собирать вещи, пребывая в неком трансе. Ему чертовски обидно, что ему даже попрощаться не разрешили.       А что подумает Пик? Вдруг он обидится на него? Вдруг подумает, что Куро просто перехотел дружить, и поэтому пропал?       Когда они садятся в машину, и отец выруливает со двора, на глазах Маку появляются слезы. Он даже не успел предупредить.

***

      Сколько они ехали, Маку не знает. Он не следил за временем, не разговаривал с родителями и совершенно не слушал, о чем они говорили.       Все это время мальчик печально глядел в окно, стараясь сосредоточиться на быстро мелькающих пейзажах, но выходило плохо.       Он был зол на родителей, жутко расстроен из-за того, что ему пришлось уехать, и уже очень сильно скучал по Пику.       В груди все ещё теплилась надежда, что они смогут встретится и вновь погулять. Где-то в середине пути от тряски по кочкам Куромаку отключился.       Снился волшебный, просто прекраснейший сон, в котором он гулял с другом и все было хорошо. Он не уехал, Пик не пропал. И все было так реалистично, что Маку даже подумал, что это и не сон вовсе.       Но он проснулся, когда машина остановилась. Открыв глаза, он увидел в окне совершенно не знакомый ему двор. Такой чужой, вроде похожий на их, но совершенно другой.       Все выходят из машины, мать забирает уснувшую Клео на руки и покачивает, пока Сергей достаёт сумки из багажника.       Куро выползает на улицу, морщась от того, как затекли ноги и спина от неудобной езды. Он оглядывает двор.       Старый, ветхий дворик с двумя хрущевками, стоящим напротив друг друга, советской детской площадкой, так не похожей на ту, что была в их дворе, и несколько деревьев.       В груди щемило от обиды. Все ещё. Так хотелось вернутся домой, но возможности не было. Он взял в руки свою сумку, накинул её на спину, обнял плюшевого зайца и стал ждать указаний отца. —Нам туда. —Мужчина указывает на один из подъездов.       Куро, не дожидаясь ещё каких-то команд, быстро шагает туда. Обычная металлическая дверь серого цвета так и навевала тоску по дому. У них в подъезде такая же была.       Быстро подтянулись все остальные. Отец открыл дверь и пропустил вперёд сына, а затем и жену с дочкой на руках.       Они всей гурьбой поднимаются на третий этаж. Пахнет в подъезде не очень притяно: затхлостью, старостью и сигаретами. —Так, Куро, сумку подержи. —Мужчина протягивает сыну на вид тяжеленную сумку чёрного цвета.       Куромаку, как бы он не хотел, приходится держать эту махину, пока отец открывает дверь в квартиру.       Она была больше, чем их предыдущая, это уж точно. На некоторое время мальчик даже забыл свои переживания, и с интересом побежал рассматривать помещение.       Он считает количество комнат, повороты коридора и рассматривает интерьер. Светлые обои, тёмные деревянные полы и мебель.       Около входной двери, справа, ванная комната. Коридор идёт углом вправо. Прямо от входной двери находится одна из спален, наверное, она будет родительской. Слева от спальни, на углу коридора, достаточно большая кухня. А если завернуть в коридор, то будет ещё две комнаты.       В комнатах уже расставлена мебель. Не та, что была в их квартире—всю её они оставили там, в прошлом городе. Осталось только разложить вещи.       Единственное, что по прежнему напрягало мальчика, так эта причина столько резкого переезда. Это было странно и непонятно, поскольку обычно родители не любили столь импульсивные решения.       Но завеса тайны открывается этим же вечером. Куромаку, как бы не вертелся, уснуть в новой комнате не мог. То матрас слишком твёрдый, то постельное белье какое-то слишком синтетическое, то жарко до безумства, как окно не открывай.       Он тихо, на цыпочках, чтобы никого не разбудить, покрался по тёмному коридору к кухне, чтобы попить воды, ибо жажда мучала невыносимо.       Проходя мимо приоткрытой двери в комнату родителей, он мельком слышит их разговор и остаётся дослушать. —Все таки я переживаю, мы же там все оставили... —Тихо и горестно причетает Оксана, сидя на кровати и приобнимая себя за плечи.—А тут все чужое. Другой город, квартира, школа, люди... —Не стоит так убиваться, Оксан. —Мужчина склоняется над женой и осторожно целует её в висок. Сухо, без каких либо эмоций, больше для вида.—Зато здесь работа намного лучше и прибыльнее, чем у нас. Заживём ещё лучше. —Мы и так неплохо жили, Серёж. А теперь и Куро сложнее будет, и нам. Он же только освоился в новом классе... —Не унимаеися женщина, закрывая лицо руками. —Все, хватит. Ты и сама поймёшь, что так будет лучше. Да и твоя сестра поближе к нам живёт, буквально через пару улиц, разве не здорово? —Что удивительно, Сергей улыбнулся. Довольно таки по доброму, даже с какой-то лаской, что ли. —Наверное, ты прав... —Вздыхает и наконец сдаётся Оксана, поднимая глаза на мужа. —Давай уже спать.—Мужчина вновь целует жену, на этот раз более нежно, чем до этого, и садится рядом.       Дальше Куро смотреть не стал, мало ли, что увидит. Он прошёл на кухню и старался как можно лучше скрыть свое возмущение.       Ничего криминального или интересного. Ничего такого, из-за чего бы ему действительно нужно было бросать лучшего и единственного друга.       Все таки, взрослые—очень странные люди. Ради каких-то там денег готовы бросить все, что было им дорого. Дураки, не меньше.       Выпив целый стакан воды, он возвращается в комнату и ложится обратно в кровать. Она по прежнему кажется неудобной, но сейчас Куро думает не об этом.       В голову все ещё лезут мыслей о Пике. Как он там? Понял ли, что Куромаку не хотел его бросать? Вряд-ли. Скучает ли он? Скорее всего, да. А может и нет. Кто его знает? Может быть, уже забыл про его существование...       От такого количества вопросов в глазах начинает плыть, веки становятся тяжёлыми, а думать сложнее. Постепенно он засыпает.