By the way

      Гинтоки не знает, что забыл здесь до сих пор. Машины Шинсенгуми уехали, и он мог бы уехать вместе с ними, в конце концов, его волновало состояние Мицубы не меньше, однако…       Он все еще здесь.       Ему кажется, что Мицуба за два неполных дня увидела его самого насквозь, и сам ощущает, будто бы знал ее вечность. Он сказал Оките, что пришел только из-за их “ненастоящей дружбы”, но вспоминает слова Мицубы и невольно улыбается.       Гинтоки не нравится мысль, что с Хиджикатой они похожи даже в этом – в глупом желании делать вид, что ничего не происходит, и скрываться за показным равнодушием. Он сам делает это постоянно, буквально пару часов назад воспользовался невероятно рабочей схемой, и думать о подобном Гинтоки совершенно не нравится, со стороны кажется таким абсурдом, хотя он и не собирается меняться, осознание его бесит. Его также бесит, что и Хиджикату он понимает, хотя не думал об этом тогда, в больнице, когда говорил Мицубе, каким придурком нужно быть, чтобы оставить такую женщину. Он даже понимает Ямадзаки и причину его желания так легко рассказывать то, что должно было быть секретом этого тупого замкома. Гинтоки сам взвалил на себя ношу человека, помогающего всем, кто попросит, но все чаще ему стало казаться, что люди надеются, что он поймет их без слов. Беда в том, что Гинтоки действительно понимает. Но не всегда знает, что именно ему следует сделать. Как и в тот раз, он думает, изменилась бы ситуация, если бы он вмешался раньше. Гинтоки не любит размышлять над условностями, и знает, что жизнь требует от него двигаться вперед, однако… часть его грызет мыслью, что все могло бы быть не так.       Впрочем, все это не отвечает на изначальный вопрос.       Он слышит стук дурацкого костыля, который выдали Хиджикате медики, и на секунду думает, что следует уйти до того, как его обнаружат, как что-то заподозрят, но желания двигаться Гинтоки не находит ни капли. Он думает, может, получит ответы, если останется.       Хиджиката проходит мимо и чуть не падает, споткнувшись от неожиданности, вцепляется в свой костыль как в единственный источник стабильности. В том числе и эмоциональной.       – Ты что тут забыл?! – возмущается он, и Гинтоки может представить, как заполошно, должно быть, стучит его сердце. Глаза у него кошмарно красные, Гинтоки, в целом, думает, что его синяки под глазами мало чем отличаются, видит столько возможностей для шуток и подколок, но не может решить, какая подойдет больше.       – Я же сказал, – поднимается Гинтоки, отряхивает кимоно, – просто проезжал мимо.       – Ты такой лжец, – усмехается Хиджиката, зажигая сигарету.       – От лжеца слышу, – парирует Гинтоки, замечая как пальцы вокруг сигареты заметно трясутся. Он думает все же забросить удочку очередной глупой шутки, как уже делал чуть раньше в доме того ублюдка, но останавливает себя. Отчасти Гинтоки чувствует себя виноватым и за тот раз, но признавать вслух этого не собирается.       – Хочешь выпить? – предлагает он, почти что внезапно даже для себя. Хиджиката бросает на него сомневающийся взгляд и выгибает бровь.       – Я плачу, – добавляет Гинтоки, с необъяснимым удовольствием наблюдая, как брови Хиджикаты от удивления ползут еще выше.       – Не думал, что когда-нибудь услышу от тебя подобные слова.       Гинтоки хочется сказать: “Я тоже”, но он молча улыбается. Все это так и не отвечает на его изначальный вопрос, но он начинает думать, что слишком много размышлений не идут ему на пользу. К тому же, в кой-то веки Хиджиката его не бесит, так что грех этим не воспользоваться.