By the way

      – Йо, Гин-сан, и ты тут? – удивляется Хасегава, забираясь под шторку небольшой повозки. Гинтоки поднимает голову от стола и смотрит плывущим взглядом, тратит какое-то время, чтобы сфокусироваться, затем на его лице расползается улыбка, и он кивает:       – Хасегава-сан, какими судьбами? Эй, хозяин, налей моему другу шочу.       – О, Гин-сан, неужели ты сегодня при деньгах? – удивляется тот, Гинтоки только отмахивается и ухмыляется, оборачивается на посетителя справа от него. Хасегава тоже смотрит, но в полутьме очков не может рассмотреть лица, полагает, что пристально всматриваться в людей невежливо, и бросает свои попытки.       – Гин-сан всегда при деньгах, – довольно кивает Гинтоки.       Посетитель справа раздраженно вздыхает и с громким стуком ставит бокал на столик.       – Напомни, когда это было правдой? – произносит он, его голос кажется Хасегаве знакомым, однако он не может вспомнить, сколько не пытается, в голове всплывает образ, но словно то и дело уплывает, стоит попытаться его схватить.       – Ой да ладно тебе, похитители налогов не обеднеют от одного стакана, – возмущается Гинтоки. Хасегава согласно кивает, хотя посетитель справа, скорее всего, не видит этого, он слышит, как тот пьет и с раздражением спрашивает:       – Почему это я всегда плачу?!       – Потому что ты проиграл.       – Я не всегда проигрываю!       – Кому какого дело до прошлого, Хиджиката-кун? Настоящий мужчина должен смотреть только перед собой и видеть будущее!       – Да у тебя глаза в кучку собираются, ты дорогу не увидишь, какое, к черту, будущее?!       Хасегава кивает сам себе, принимает стакан от хозяина лавки, благодарно кивает, думая, что у Гинтоки действительно есть знакомые и друзья везде, он вспоминает, где слышал имя посетителя справа, и не удивляется тому, насколько далеко заходят круги связей. Втайне он мечтает быть таким же, привлекать людей чем-то, чего он не до конца понимает, как не знает ни единого способа достичь подобного, ведь все его попытки быть лучше и как-то измениться приводят к неуклонному падению вниз. Размышляя над этим, он смотрит в стакан и в пол уха слушает перепалку под боком, впрочем, не может понять, о чем идет речь. Гинтоки как-то резко замолкает, растягиваясь на столе с довольной улыбкой, вероятно, выйдя победителем, подтягивает стакан к себе поближе и выпивает остатки, смешно пытаясь не опрокинуть его и в тоже время не поднимая головы, закрывает глаза и укладывается на руку. Стакан все же катится по столу. но пустой, Хасегава подхватывает его и посмеивается, зачем-то обращает внимание, что Гинтоки все это делает одной левой рукой.       – Эй, – толкает его Хиджиката, – ты серьезно спать собрался?       Вместо ответа Гинтоки зачем-то выдает вежливо-стандартное “пожалуйста, позаботьтесь обо мне” и прикрывает глаза.       – Тебе еще не надоело? – тянет Хиджиката с нотками обреченности и утомления, поглядывая как-то странно и, по мнению Хасегавы, говорит непонятно о чем.       – Эй, – продолжает он, – я даже сигареты достать не могу.       – Считай это отличным поводом бросить, – отвечает Гинтоки, его голос звучит приглушенным рукавом кимоно, в которое он уткнулся носом.       – Я серьёзно, – все продолжает тот с повышающимся градусом напряжения в голосе.       – Никто не обращает внимания, Хиджиката, – бубнит Гинтоки, затем резко поднимает голову, поворачивая влево. – Да, Хасегава-сан?       Хасегава натурально давится своим шочу и сквозь кашель выдавливает:       – А? Что?       – Вот видишь, – пожимает плечами Гинтоки, укладывая голову на сгиб локтя обратно. – У меня слишком кружится голова, чтобы думать.       – Да ты в принципе не думаешь, – шепчет Хиджиката в свой стакан.       Хасегава, честно говоря, ничего не понимает. Он чувствует, как что-то трясется и понимает, что это Хиджиката на той стороне лавочки стучит ногой в сумасшедшем темпе.       – Да серьёзно?! – возмущается Гинтоки, резко поднимая голову. – Ты и часа продержаться не можешь, никотиновый маньяк?       – Не хочу слышать ничего подобного от человека, который каждый раз ноет, что хочет сладкого.       – Сладкое не вызывает зависимости! – парирует Гинтоки.       – Вообще-то вызывает, – зачем-то встревает Хасегава, тут же жалея о своем решении, когда Гинтоки оборачивает свой разъяренный взгляд в его сторону:       – Мадао, ты должен был быть на моей стороне!       – Прости, Гин-сан, я не на чьей стороне! Я даже не понимаю, о чем вы спорите!       – Ты думаешь, я понимаю?! – выдает Гинтоки. Со стороны Хиджикаты раздается еще один раздраженный выдох.       – Один раз захотелось сделать что-то по-нормальному! – продолжает причитать Гинтоки.       – У тебя не бывает по-нормальному, – припечатывает Хиджиката.       – Эй, эй, – встревает Хасегава снова, – давайте не будем ссориться, ладно? Я уверен, что у вас нет причин для того, чтобы правда ссориться!       – Как будто нам нужны причины! – все возмущается Гинтоки. – Кто тебя вообще спрашивал, не лезь не в свое дело! Взрослые мужчины сами могут разобраться в своих проблемах!       Он резко дергается, пытается вскочить с места, но запинается об лавку и кубарем валится на землю, Хасегава покрывается ему помочь, но из Гинтоки все так и сыпется поток непоследовательных оскорблений, что Хасегава не может понять, в какую сторону тот воюет.       – Старик, – говорит Хиджиката, закуривает сигарету и блаженно прикрывает глаза, – просто смирись. Игнорируй, пока само не исчезнет.       Зато Хасегава понимает, наконец, почему тот держал стакан в левой руке, переводит взгляд с Гинтоки на Хиджикату, а ситуация ни разу не проясняется.       – Эм, – начинает он неуверенно, – вы ребята только что… держались за руки?       Хиджиката ломает сигарету, затем вздыхает и обреченно опускает голову.       – Аманто, – поясняет он. – Это должно пройти до полуночи. По крайней мере, тот ублюдок обещал, что пройдет.       – Что пройти?       Хиджиката кривится еще больше.       – Придурошный аманто внушил этому идиоту идею, что мы встречаемся. Он сказал, что это должно пройти, когда “нераспознанная любовь явит себя” или типа того, – поясняет Хиджиката и скалится, его взгляд темнеет и отдает холодом. – Пришлось над ним немного поработать и он согласился на полночь. Наверное, не стоило разбивать его вазу, но это случайно вышло, да и вообще…       Хасегава не слишком хочет знать, что это был за аманто, что эти двое ему сделали, что означало это “поработать”, хватает одного воображения, учитывая, как долго длится знакомство с Йородзуей, но снова смотрит на них поочередно, Гинтоки поднимается и зло отряхивает одежду, Хиджиката вынимает из пачки новую сигарету и выкуривает половину в две затяжки, хозяин закусочной молчит и задумчиво кивает, словно уже слышал эту историю.       – Аманто? Серьёзно? Такие тупые отговорки у тебя, Хиджиката-кун? – возмущается Гинтоки. Хасегава не знает, кому из них верить.       Хиджиката его полностью игнорирует, продолжая прерванный разговор:       – Я подумал, что набуханный он не будет создавать столько проблем. Потом мы поспорили, кто будет платить, и я проиграл в джанкен. Затем он начал причитать, что “истинные возлюбленные обязаны держаться за руки” ну и… остальное ты видел.       – Эй, хозяин, – тянет Хасегава, не зная куда деть себя от всей этой информации, – сколько времени?       – Почти полночь, – отвечает тот. Гинтоки недовольно цокает языком, опирается коленом об лавку и забирает свой стакан, выпивает залпом.       – Как удобно, – возмущается он, – твоя отговорка так хорошо вписывается в факты!       – Действительно похоже на аманто, – хмыкает Хасегава, – Гин-сан, конечно, своеобразный, но не настолько.       – Теперь и ты на его стороне?! – звереет Гинтоки и хватается за меч. Хиджиката перехватывает его руку, и отчего-то тот сразу останавливается.       – Полночь, – извещает хозяин лавки. Гинтоки несколько раз моргает, словно только проснулся, рассматривает блуждающим взглядом участников перепалки, опускает глаза на руку Хиджикаты на своем запястье, и резко дергается в сторону, вырываясь.       – Никогда больше, – шепчет он, резко разворачиваясь.       Хиджиката вздыхает, кидает деньги на прилавок и поднимается, чтобы двинуться в противоположном направлении.       – Разве, – начинает Хасегава, пока Хиджиката не ушел, – не нужно за ним присмотреть? Мало ли какой еще эффект у этого аманто?       И сразу же жалеет об этом, видя каким страшным становится взгляд напротив.       – Хватит на сегодня альтруизма, – говорит тот. – Меня никто об этом не просил, а он даже спасибо не скажет, что я его терпел столько времени.       Хасегава кивает, смотря Хиджикате в спину, и поднимается, чтобы, наверное, свою долю альтруизма перевыполнить.       Гинтоки он находит в другом баре, тот смотрит в стакан задумчиво и, заметив Хасегаву, начинает говорить:       – Думаешь, это проклятье?       Хасегава, честно, не имеет ни малейшего представления и только пожимает плечами.       – Знаешь, что сказал тот аманто? – усмехается Гинтоки, – “Ты настолько слеп, что судьбу свою не замечаешь”.       Он какое-то время продолжает полировать взглядом стакан, затем резко вливает его в себя и наигранно, нервно смеется:       – Это же шутка была, да? Просто глупая шутка? Эй, Хасегава-сан, скажи, что это была шутка!       – Конечно, Гин-сан, это просто розыгрыш!       – Ты говоришь это, чтобы меня успокоить? Я слышу, знаю, что ты в это не веришь! Какого черта эти аманто вторят, что им вздумается?!       Хасегава аккуратно постукивает его по плечу, ощущая себя невообразимо трезвым для выслушивания подобных историй, пафосно изрекает со знанием дела:       – Если это действительно судьба, то ее можно только принять, Гин-сан.       – Не хочу я такую судьбу принимать! Не сдалась она мне! Если хочешь, забирай.       – Но это твоя судьба!       – Была моя, стала твоя.       – Судьба так не работает!       – Не существует никакой судьбы, это все отмазка для ленивых людей, которые не хотят менять свою жизнь! “Ох, это просто судьба, ничего не поделаешь” вот что они говорят! Я не такой, я не позволю решать, как мне жить, я сам знаю, что мне делать и кого выбирать!       Гинтоки заканчивает тираду злобным требованием от бармена повторить, и вливает в себя еще один стакан. Хасегаве кажется по запаху, что Гинтоки пьет чистый спирт, и это его беспокоит, он пытается докопаться до истины:       – Гин-сан, чего это так тебя задело?       – Потому что! – огрызается Гинтоки и внезапно с силой ударяется головой об стол, затихает в таком положении. Хасегава осторожно трогает его за плечо и сжимает в жесте поддержки.       – Гин-сан, это всего лишь розыгрыш.       – Я знаю.       – Он не имеет влияния на твою жизнь.       – Я знаю.       – Ты можешь выбирать кого захочешь!       – Я знаю! – гаркает Гинтоки, не поднимая головы, и бьет по столу кулаком. Хасегава понимающие улыбается и гладит по спине, пока тот кроет матом все, что только может, начиная аманто, кинотеатром, данго и майонезом, заканчивая сакэ, джанкеном, золотыми тесемками и въедливым запахом сигарет. Хасегава не задает вопросов и не дает советов, он думает, что Гинтоки вполне способен разобраться самостоятельно. Возможно, на трезвую голову.