Contra spem spero

      Не нравится Рейне всё это.       От крышесносного начала Турнира до женщины, что сейчас перед ней восседала.       Комната, в которой они сидят, никак не освещена, но это не мешает Вандербум знать всё, абсолютно четко представлять, как та выглядит. От ненормально бледной кожи до сломанных и вывернутых в разные стороны пальцев на руках. Не мешает ведьме вспоминать черный, паутинистый шрам на истощенном худом лице, налитые темной энергией жилки под веками и озверевшие, красные глаза. Светлые, запутанные, слипшиеся волосы.       Именно поэтому Рейна на уроках Грюма обходила шкаф, в котором поселился боггарт, десятой дорогой. Ибо знала, что из него вылезет не страх высоты, метла или умершие друзья.       А Она.       — Расскажи им.       Голос у неё охрипший, словно изуродованная кричала. Кричала долго и громко, да так, что вопль этот застрял у неё в горле раз и навсегда. Вандербум чувствует всем телом, неумышленно отзеркаливая позу — Она сидит на стуле, вытянув вперед ноги, сложив на подлокотники руки — расслаблено, неестественно. Голова её клонится в сторону.       — Что? — переспрашивает Рейна, глядя лишь на две красные точки, светящиеся в темноте.       — Расскажи им, — хрипло повторяет женщина. — Им всем.       — Рассказать что?       Сидящая напротив мерзко улыбается, щурясь. Улыбка с каждой секундой становиться всё шире, а потом вдруг пропадает и красные глаза опускаются в пол, потерянные и пустые. Резко поднимаются обратно, выпученные и испуганные. Светловолосую поддергивает при каждом движении, а вместо ответа та издает оборванные вздохи и выдохи.       Безумный монстр сейчас сидит перед Вандербум. И зовется её именем. Носит её лицо, внешность настоящую, от других отличавшуюся. Перед Рейной — Рейна. Рейна, сидящая в оковах прошлого, одурманенная древней и хтонической мощью Темной Матери, изуродованная поступками и последствиями, являющаяся следствием, что идет за причиной. Она то, как Вандербум могла бы и должна была выглядеть, если бы не сбежала в магическую кому, поджав хвост.       — Правду, — хрипит та. — Расскажи им правду.       — Что? — слегка хмурится в ответ Вандербум.       Осиплый хохот разносится по комнате. Её голова клонится то в одну, то в другую сторону. Губы подрагивают, не решив, улыбаться ли им дальше, пока зубы отбивают похоронный марш, а зрачки одними лишь точками умоляют о помощи.       — Кто это сделал? — в моменте светловолосая шокировано выпучивает глаза.       — Сделал что? — спокойно отвечает Рейна.       — Кто натравил на Себастьяна тех волшебников на самом деле? — по комнате опять разносится хриплый хохот. А потом начинается быстрая какофония из вопросов: — Кто пытал Оминиса и довел его до самоубийства? Кто чума? Кто слизеринская чума? Кто высасывал силы из других? Кто внес раздор в семью Рэгдоллов?       Рейна прикрыла глаза, зная, что произойдет сразу же после этого. Прошлое — оно болезненно. Оно травящее, напоминающее, зацикленное в ностальгии, даже там, где её нет места.       Крик, застрявший в горле, наконец-то вырвался наружу:       — Ты! ТЫ! ХА-ХА-ХА, ТЫ!       — Нет, — открывая глаза, Рейна кривится от не прекращающегося смеха прямо в лицо. — Ты. Это была ты.       — Мы один человек, — неожиданно отвечает сидящая напротив с хладнокровным спокойствием.       — Ты не была человеком, — Вандербум вздыхает.       — Значит и ты им не являешься, — звериный оскал озаряет бледное лицо.       Рейна медленно открыла глаза, вырываясь из кошмара, срывая тонкую пленку, разделявшую ведьму и давящую тьму. Дыхание сбивалось, ладони — холодные и влажные. Комната оказалась пугающе тихой — реальность слишком быстро сменила беспокойный и наполненный криками сон. Вандербум лениво осматривалась, пытаясь сдержать едва пробивавшуюся дрожь, и, наконец, осознала, что находится там, где и должна была — в спальне.       Она чувствовала себя чужой в Хогвартсе. Отголоски сна медленно утихали, оставляя лишь пустоту, ощущение собственной временной раздвоенности, как будто её душа, по истечению времени, стала разрезанной на пугающе разных, но бесконечно связанных. Рейна коснулась своего лица, проверяя, что оно по-прежнему скрыто за пеленой чар, а не является подлинным, и с тяжёлым вздохом опустила руку.       Осторожное шевеление рядом заставило перевести свинцовый взгляд на соседку по комнате. Эленора мягко ворочалась во сне, а тихое дыхание образовывало в комнате тёплое, обволакивающее спокойствие. Рейна опустила взгляд и, сдержанно вдохнув, подвинулась ближе. Спали они сегодня вместе. Как и вчера. Как и всю предыдущую неделю после начала Турнира Трех Волшебников. Прижавшись к Мунбрук, Вандербум ощутила, как та сквозь сон, ни на миг не пробуждаясь, обняла её в ответ.       Погрузившись в свои мысли, Рейна прислушивалась к тихому и размеренному дыханию соседки. Ведьма пыталась унять собственное смятение, но вместо этого ощущала, что её преследует неясное чувство утраты. Нос Мунбрук уткнулся ей в плечо. Этот почти невесомый жест вернул Вандербум к реальности — тёплой и тихой. Вдохнув запах вымытых волос, почувствовав девичью близость, ведьма едва заметно улыбнулась, позволяя себе хоть на мгновение расслабиться, заземляясь между двух скомканных одеял и мягких подушек.       Ведь было кое-что, что пугало Рейну сильнее кошмаров. Зачет по Полетам на метле в первых числах декабря. И времени на подготовку осталось у неё чуть больше трех недель.       Когда Вандербум тихо и победно засопела, Мунбрук аккуратно открыла глаза, утыкаясь взглядом в бледную шею. По её мнению, было ещё кое-что более пугающее, чем зачет.       Рейна говорила во сне. И то, что она говорила, слегка ошарашило.

***

      Соседка Эленору не пугала. За свои несчастные шестнадцать Мунбрук успела вкусить некоторое дерьмо, перманентно происходящее в жизни. Пугали вещи и события, что кружились вокруг Вандербум. Прижавшись спиной к каменной стене, что разделяла внешние коридоры школы и внутренний двор, делая вид, что что-то незамысловато черкает у себя в книге, Эленора подслушивала.       — Эребус… — Рейна гневно прищурилась, скрестив руки на груди.       — Рейна? — парень вздернул бровь, ухмыльнувшись.       — Эребус, — повторила Вандербум, нахмурившись.       — Рейна, — ответил Эребус с полным энтузиазмом.       — Эребус! — ведьма сдержалась, чтобы не прикрикнуть на него.       — Ты так запоминаешь, как меня зовут? — поджав кулаками подбородок, шармбатонец усмехнулся. — Вот те на, деменция…       — Почему весь Хогвартс трещит о том, что я твоя «тётя»?       Парень засмеялся, откинувшись на холодную спинку скамейки. Во внутреннем дворе бушевали студенты. Белая кошка Никки, устроившаяся рядом с ними, лениво махнула хвостом, недовольно поглядывая на двоюродного брата.       — Понятия не имею, — разводит руками Рэгдолл. — Я практически никому не рассказывал.       — Будешь и дальше себя так беспечно вести, я напишу письмо твоей матери, — обреченно процедила та, прикрыв лицо рукой.       — Она сожжет его ещё в тот момент, когда увидит, от кого, — хихикнул Эребус, отмахнувшись. — Рейна, я не Гиппи, за мной не нужен двадцатичетырехчасовой уход. Как ты вообще его оставила одного? Нет, не так. Как он вообще тебя отпустил?       — Гипнос взрослый парень, — Вандербум привычно закатила глаза, снова переключив внимание на лениво потягивающуюся Никки.       — Гипнос? Взрослый? — Эребус приподнял бровь, словно только что услышал самую нелепую шутку за всю свою жизнь. — Ты точно про моего двоюродного брата говоришь?       — Он гораздо серьёзнее тебя, — небрежно бросила Рейна, поглаживая белую шерсть кошки. Никки удовлетворённо замурлыкала.       Эребус усмехнулся, задумчиво глядя на фонтан в центре двора:       — Знаешь, мне кажется, это просто твои стандарты серьёзности завышены.       — Может быть, — тихо отозвалась Вандербум, устало разглядывая пустой клочок земли у себя под ногами.       Их спокойный разговор нарушили громкие голоса, разнесшиеся по двору. Эленора стушевалась, пару раз обводя в книге выписанное ранее имя «Гипнос» и закрыв её, двинулась прочь.       Рейна, чуть нахмурившись, подняла голову. Во внутреннем дворе завязалась перепалка. Эти же голоса, смешанные с насмешками, эхом разносились под высокими сводами:       — Эй, чемпион, куда спешишь? Дай интервью!       — Как насчёт автографа? Или ты занят тренировками?       — Не забудь пригласить нас на свои похороны, Поттер!       Ведьма не сводила глаз с происходящего. Лицо оставалось бесстрастным, но внутри она ощущала странное, неприятное жжение. Она бы могла вмешаться. Это было бы правильно. Чёртов Турнир. С самого начала что-то в нём казалось неправильным. Праздничная атмосфера открытия лишь усугубила это ощущение, словно кто-то пытался заглушить правду под громкими речами и яркими огнями. И Вандербум знала кто.       Но вмешиваться? Нет. Рейна слишком хорошо знала, как опасно тянуть руки к тому, чего касаться не следует.       Турнир — не её дело.       Поттер не её друг, не её забота. Он не обратился к ней за поддержкой. И вмешательство… Предчувствие у Рейны было, как никогда, гадким. Волки, сны, Лес, Аластор Грюм — и как тут не захлебнуться?       — Дурость какая, — прервал её мысли Эребус, наблюдая за сценой с лёгким прищуром. Голос был почти равнодушным, но ведьма уловила нотку мимолетного раздражения.       — Я была такой же, — тихо хмыкает Вандербум, отворачиваясь.       — Ну-у-у, на это же были причины? — замялся Рэгдолл, глянув на ведьму.       — Когда привычный мир сжат в жесткие рамки порядка, нельзя допустить ни тени сомнения — всё разложено по полочкам и сглажено под нужды каждого, кто способен устроиться в правила, — ведьма вздохнула, окончательно потеряв интерес к происходящей потасовке. — Но мне было душно, мне нужен был наивысший хаос. Моей трагедией и праздником был поиск смысла там, где другие видят гладкое «ничего». Они такие же. Это присуще каждому ребенку, что начинает познавать мир и самого себя. Кажется, что всё крутиться вокруг твоей оси, что ты главный герой, а твое слово имеет вес.       Эребус, при всей серьезности сказанного, прыснул, прикрыв лицо ладонью.       — Скажи честно, на каком году жизни ты дошла до таких высот самопознания? Пятидесятый? Или, быть может, сотый? — продолжил парень, не скрывая весьма заразительного смеха.       — На девятнадцатом, — холодно парировала та, но взгляд оставался бесстрастным.       — Ужас, — легко вздохнул Эребус, проведя рукой по изящным завиткам. А потом добавил с неподдельной серьезностью. — Хаос — штука заразная. Людям, которым нужен хаос, иногда просто хочется второго шанса.       — Второго шанса? — Вандербум приподняла бровь, внимательно глядя.       — Ага, — Рэгдолл пожал плечами, откинувшись на спинку скамейки. — Ну, ты сама сказала — порядок не для всех. Иногда ты ошибаешься. Иногда бунтуешь, не понимая, что творишь, и оказываешься там, где не хотел быть. А потом думаешь, что бы ты сделал, если бы мог всё начать заново.       — Я не верю во вторые шансы, — Рейна отвела взгляд.       — Почему?       — Потому что люди редко меняются. Большинство остаётся такими, какими есть.       Эребус замолчал на пару секунд, пристально глядя на женский профиль. Перевел темные глаза на белоснежную кошку, что так же завороженно глядела на «хозяйку». Вновь посмотрел на ведьму.       Калипса Рэгдолл, его мать, при любом удобном случае обзывала Рейну Вандербум самыми погаными и ужасными словами, что мог представить себе не познавший мир ребенок. И что она предательница. И что она хитрая эгоистичная сволочь. И что она не понимает, почему Нюкта с мужем, родители Гиппи и Никки, всё ещё заботятся о практически бездыханном теле, почившем на чердаке. Что Рейна — разделила их семью уж очень много лет тому назад и всё ещё продолжает этим заниматься. И что погибли родители Никкеи и Гипноса из-за неё, хоть это уже было совершенной неправдой.       Рэгдолл вздохнул, расплывшись в легкой улыбке.       — Знаешь, — начал парень, прерывая возникшую паузу. — Я хоть его и не знал, но думаю, что прапрапра бы дал тебе второй шанс.       — Он всегда давал людям второй шанс, потому что всегда давал его себе, — горько усмехнувшись, Рейна кивнула Эребусу.       Парень несколько секунд наблюдал за ведьмой, пытаясь понять, что сказать. Грусть явно её не красила, да и разговор этот начинал погружаться в неприятные дебри. Решив, что серьёзности на сегодня достаточно, он, как всегда, свернул на привычную тропу:       — Ну ладно, бабуль, не грусти так, а то ещё морщины появятся. Кто тогда поверит, что ты шестикурсница?       — Эребус! — строго шикнула Вандербум.       — Что? — невинно пожал плечами парень. — Я же только за твоё благо переживаю.       Рейна обреченно покачала головой, не найдя слов, чтобы достойно ответить на его очередную подколку.       — Как у вашей кандидатки с Турниром? — сглаживая острый угол, ведьма потянулась, разминая спину.       — Да так себе. Первое испытание уже через полторы недели, а мы ничего не знаем, — Эребус воскликнул почти возмущённо: — Даже Мадам Максим пока что ничего не выведала.       Вандербум, скрестив руки на груди, спокойно и тихо ответила:       — Драконы.       Эребус замер, округлив по-совиному глаза.       — Что? — Рэгдолл недоверчиво уставился на неё. — Откуда ты знаешь?       — Я одной ногой в учительском составе, — сдерживая усмешку, она невинно заправила прядь волос за ухо.       Парень открыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого просто тяжело выдохнул.       Рейна, небрежно поправив складку на мантии, краем глаза заметила знакомые рыжие макушки у противоположного края двора. Близнецы Уизли как раз оживлённо спорили о чём-то, размахивая руками. Ненароком их взгляды пересеклись — Джордж, поймав свинцовый взгляд, словно пулю, замер, а потом едва заметно улыбнулся.       Медленно моргнув тому в знак приветствия, она тут же отвернулась. Однако внутри проскользнуло странное ощущение, а на языке фантомно отобразился вкус сливочного пива.       Громкий удар колокола, раздавшийся над двором, избавил её от ненужных размышлений. Без лишних слов Эребус кивнул тётушке, на пару с пушистой белой кошкой скрываясь в противоположном коридоре, пока Вандербум, стремительно развернувшись на пятках и заскользив по влажной траве, направилась в сторону оранжерей. Профессор Не-Грюм сегодня её от этой участи не избавил.       У оранжерей собрались шестикурсники. Знакомые лица гриффиндорцев мелькали среди собравшихся, и, конечно же, рыжие шевелюры Уизли невозможно было не заметить. Вандербум привычно старалась их игнорировать, надеясь занять место подальше, но близнецы, как всегда, нарушили её планы.       К этому уже можно было привыкнуть. Рейне просто не нравилось нарушать свое спокойствие и умиротворение, именуемое одиночеством, так часто.       — Эй, Вандербум! — весело окликнул Фред, нагоняя вместе с Джорджем. — Чего такая кислая?       — Может, настроение поднять? — подхватил Джордж, усмехаясь.       Ведьма даже не повернула головы, но с невозмутимым лицом бросила через плечо:       — Нет, пусть валяется.       Фред громко рассмеялся, а Джордж хмыкнул, оставшись полностью довольным её ответом. Иногда, всё же, она умеет шутить. Весьма неплохо, как для новичка.       — Беспощадна, — протянул Фред, обменявшись взглядом с братом.       Легкий ветерок играл с листьями вьющихся растений, которые цеплялись за арочные окна теплицы, словно пытаясь вырваться наружу. В воздухе ощущался тонкий запах земли и зелени, смешанный с едва уловимой сладостью экзотических цветов.       Вандербум, оставшись стоять в стороне, скрестив руки на груди, искала глазами кого-нибудь, с кем можно было бы объединиться в пару, пока профессор Стебель ещё не начала перекличку. Она заметила Эленору — почему-то в последнее время часто пропадающую в облаках, чьи голубые меланхоличные глаза сейчас казались особенно яркими на фоне тёмной мантии.       Мунбрук, заметив Вандербум, одарила ту лёгкой, почти мимолётной улыбкой и махнула рукой. Казалось, соседка была готова составить ей компанию, но затем, словно передумав, Эленора повернулась и ушла в противоположную сторону, присоединившись к группе студентов Пуффендуя у другого края теплицы.       Рейна нахмурилась, но быстро подавила раздражение, пожав плечами.       Профессор Стебель, пухленькая женщина с мягкими чертами лица, но твердым голосом, наконец, появилась перед входом, хлопая в ладоши, чтобы привлечь внимание:       — Доброе утро! Сегодня нас ждёт увлекательное задание! — она оглядела учеников с улыбкой. — Мы будем работать в парах, так как работа потребует как ловкости, так и терпения. Я вам разрешаю даже громко ругаться, если в конце занятия вас покусают.       Рейна внутренне поморщилась.       — Ваша задача проста, — продолжила Стебель. — Сначала аккуратно собрать удобрение с помощью наших… хм, не самых дружелюбных растений, а затем применить его на молодом ростке ядовитой тентакулы, которую мы проходили уроками ранее. Цель — вырастить здоровое, красивое растение и собрать стручки.       Вандербум прикрыла глаза. Тентакула способна и задушить свою жертву. В критических случаях разрешается даже использовать заклинание Диффиндо, чтобы от неё избавиться. Толпа зашумела, кто-то тихо хихикнул.       — Так, тишина! Никто не посинеет и никто не умрет! — строго заметила профессор, но в женском голосе слышалась доброта. — Я уже распределила пары. Так что без споров.       Профессор начала зачитывать список. Рейна внимательно слушала, стараясь понять, с кем ей придётся работать. Было бы неплохо, если с Мунбрук — как ведьма заметила, соседка у неё с растениями на «ты».       И вдруг:       — Вандербум и Уизли.       Ведьма резко подняла взгляд. Так и хотелось сказать: «Какой из?».       — Джордж, — добавила Стебель с улыбкой. — А вот Фред — ты с мисс Мунбрук.       Фред с преувеличенным страданием схватился за сердце.       — Вы разлучили нас! — театрально воскликнул он, указывая на Джорджа. — Не знаю, как я это переживу, профессор.       — Переживёшь, — отрезала Стебель с приятной улыбкой, глядя поверх очков.       Джордж, которому в пару досталась не самая приветливая и уж точно самая загадочная Рейна, неспешно подошёл ближе, маневрируя между рабочими столами, сдерживая ухмылку.       — Надеюсь, не потесню, — произнёс близнец, легко наклоняя голову.       Рейна только закатила глаза, размеренно произнеся на выдохе:       — Ну, если опять шандарахнусь, то есть гарантия, что кто-то меня уж точно словит.       Кажется, взглянув в зеркало, Уизли сам бы удивился такой лучезарной улыбке на своем лице. С каждым днем лед уже не оттаивает, а упорно трескается. А может, и не было там никакого льда? Джордж рассмеялся, никак не отвечая, ловко забирая у профессора корзину с инструментами.       Рабочие места были расположены вдоль длинного деревянного стола, на котором уже были выложены ингредиенты и небольшие горшки с крошечными ростками неприятного, кусачего растения. По идее, чтобы правильно выполнить задание, нужно ускорить процесс выращивая стручков фасоли. Посередине перед каждым рабочим местом стояла пущая клумба с густо переплетёнными растениями, шевелящимися при малейшем движении.       — Это клещевидные хищные лозы, — объяснила профессор Стебель. — Они крайне не любят, когда их тревожат. Но удобрение, которое вы получите из их корней, идеально подходит для тентакулы.       Рейна внимательно слушала, стараясь не думать о том, как её новый напарник с нескрываемым интересом разглядывает ожившие лозы. Вот же затейщик.       — Отлично! — Джордж потер руки. — С чего начнём?       — Ты — с того, чтобы не трогать ничего без предупреждения, — холодно ответила Вандербум, наклоняясь к своей корзине.       — А ты — с того, чтобы перестать быть такой серьёзной и не лезть первой, — с усмешкой заметил Джордж. — Оттяпают тебе руку и как ты будешь крутить пальцем у виска, видя нас с братом?       — Я так никогда не делала, — мгновенно ведьма нахмурилась, оборачиваясь на близнеца Уизли.       — Но хотела ведь? — расплывшись в самодовольной улыбке, фыркнул тот.       Та фыркнула в ответ, игнорируя подначки, сосредотачиваясь на работе. Рейна аккуратно взяла нож, чтобы срезать корень, но лозы, будто почувствовав приближение, резко дёрнулись, пытаясь схватить ту за руку.       Джордж мгновенно среагировал, ловко отбив наступающую лозу лопаткой. Ожившие лозы трепетали и шевелились, словно предупреждая о своей недружелюбности. Джордж, чуть склоняя голову к плечу, прищурился, наблюдая, как Рейна сосредоточенно действует ножом, вновь стараясь срезать корень.       — Руки мне не оттяпали, — сухо заметила она, бросив взгляд на напарника.       — Пока что, — усмехнулся Джордж, все так же держа лопатку наготове.       — Дальше сам.       Она ловко положила извлечённый корень в ладонь Джорджа. Пальцы почти соприкоснулись.       — Растирать, пока не превратится в кашицу, — добавила, кивая на чашу.       — Как скажешь, — улыбнулся он, сжимая корешок в руке.       Джордж взялся за дело с неожиданной серьёзностью, хотя мельком бросал взгляды на клумбы, где Эленора Мунбрук работала вместе с его братом. Рейна повернулась к профессору Стебель, которая в этот момент объясняла следующий этап.       Эленора действительно справлялась на удивление легко. Она ловко управлялась с инструментами, и даже капризные растения не осмеливались её дразнить. Её движения были точными и уверенными, а результат — почти идеальным. Даже Фред, который обычно только веселился, сейчас стоял рядом с Мунбрук с выражением неподдельного восхищения.       — Что-то мне кажется, что Фред сейчас согласился бы быть её вечным напарником, — с заметным весельем произнёс Джордж, не поднимая головы от чаши. — Я даже ревную.       — Ага, — коротко отозвалась Рейна, уже направляясь к клумбе, где рос волчий аконит. — Я тоже.       Джордж на секунду замер, глянув той вслед.       Цветы волчьего аконита были красивыми, почти гипнотическими: их глубокий фиолетовый оттенок притягивал взгляд. Рейна, надев перчатки, аккуратно срезала несколько цветков и положила их в специальную корзинку, вернувшись к Джорджу. Поставив корзинку рядом с чашей, та придвинула к себе разделочную доску, аккуратно отбрасывая волосы за плечи.       — Знаешь, почему этот цветок так зовётся? — спросил Джордж, наблюдая за ней.       — Удиви, — ответила ведьма, не поднимая глаз. Она-то знала.       — Легенда гласит, что он вырос из капель яда Цербера, когда Геракл тащил его из подземного мира, — величаво произнёс Джордж, будто лекцию читал.       — Их шапочки напоминают шлемы, поэтому ещё его называют «борцом», — равнодушно заметила Вандербум, но всё же мельком взглянула на улыбающегося близнеца.       — А теперь ты, — Джордж бросил вызов взглядом. — Скажи что-нибудь, чего не знаю.       У-у-у-у… Да тут можно что угодно сказать. От «мне сто девятнадцать лет» до «Профессор Грюм попивает оборотное зелье на досуге».       — Об аконите? — уточнила ведьма, высыпая нарубанное растение в чашу.       — Можно и о нём, — усмехнулся Джордж, принимаясь перетирать ингредиенты.       Рейна сделала вид, что задумалась, аккуратно укладывая в чашу мелко нарезанные лепестки аконита. Она медленно выдохнула, будто сдерживая усмешку, и холодно произнесла:       — Его шапочки напоминают шлемы не только формой, но и целью. В древности из аконита делали яд для стрел. Одной капли хватало, чтобы свалить быка.       Джордж поднял взгляд, прищурившись.       — Пугающе хорошо осведомлена, — заметил тот, растирая порошок. — Случайно, не для личного использования?       Рейна смерила его взглядом, чуть приподняв бровь, но не удостоила ответом.       — Профессор Стебель говорила добавить полынь, — сухо напомнила она, протягивая ему очередную порцию трав.       Джордж продолжал растирать ингредиенты, время от времени поглядывая на Рейну, которая, казалось, полностью сосредоточилась на работе. Её движения были точными и аккуратными, но он не мог не заметить, как губы изредка подрагивали — то ли от раздражения, то ли от едва заметной улыбки.       — Кстати, — вдруг произнёс он, слегка наклоняясь к ведьме, — Что насчет тренировок? Слышал, зачет в начале декабря, и, кажется, у кого-то тут большие проблемы.       Рейна отодвинулась на полшага, скрестив руки на груди:       — А что насчет резко упавших оценок за рефераты?       Джордж едва заметно усмехнулся, вытирая руки о фартук.       — Это моя тактика, — беззаботно пожал плечами Джордж, возвращаясь к ступке. — За юмор ведь оценки не снимают. И я упорно лью воду, как кто-то меня и учил.       — А вот за некомпетентность — вполне, — спокойно парировала Рейна, беря щепотку нарезанной полыни и добавляя её в смесь. — Ты академический стиль доводишь просто до абсурдности.       Джордж усмехнулся, явно наслаждаясь таким недовольным и серьёзным тоном.       — Хорошо, мисс Вандербум, — наклонившись поближе, тот зашептал. — Если вам будет легче, на следующей неделе я напишу реферат, от которого вы растае…       — Наивно полагаешь, что я могу «растаять»? — перебила его Рейна, подняв бровь.       — Ну, чудеса случаются, — без тени смущения подмигнул тот.       Вандербум фыркнула, вернувшись к своим обязанностям, стараясь игнорировать эфирную тень улыбки, что всё же мелькнула на её губах:       — Твоё стремление действовать мне на нервы почти восхищает.       — Почти?       — Почти.       И прежде чем Джордж успел придумать очередную шутку, их внимание отвлёк лёгкий шум — в другой части оранжереи Эленора что-то быстро объясняла Фреду, а тот, судя по всему, по ошибке добавил в смесь неверный ингредиент.       — Как думаешь, Фред выживет? — с усмешкой спросил Джордж, наблюдая за растущей паникой на лице брата.       Рейна пожала плечами, не отрывая глаз от тентакулы.       — Если Эленора не превратит его самого в удобрение — шансы есть.       Джордж тихо рассмеялся, явно довольный её колкостью, и продолжил работу, уже не пытаясь скрыть улыбку. Их «подопечное» растение выглядело вполне мирным, но Рейна знала: стоило ему почувствовать себя в безопасности, как оно сразу же начнёт проявлять характер. Вандербум только фыркнула и сосредоточилась на том, чтобы равномерно распределить удобрение вокруг корней тентакулы.       — Так… — начал Джордж, придерживая лепестки, надев на руки защитные перчатки. — Что насчет…       — Вот напишешь мне реферат на «превосходно» на следующей неделе и хоть в космос меня на своей швабре запускай, — отрезала Рейна, нахмурившись.       Джорджу дважды повторять не нужно было. Карие глаза загорелись уж слишком авантюрными огоньками.

***

      Несколько дней подряд, которые уже успели превратиться в очередную неделю, Мунбрук проводила в отдаленном уголке библиотеки. Мадам Пинс, ко всему удивлению, видимо, уже успела привыкнуть ко вкусу Эленоры в книгах: весь читательский лист с начала третьего курса был вдоль и поперек исписан различными вариациями исторических письмен, учебников и научных работ. И в этот раз заведующая библиотекой вопросов не задавала, хоть и направление во вкусах резко изменилось. Эленора читала жадно, не разочаровывая строгую библиотекаршу: исторические хроники, труды по магии, биографии известных волшебников — всё это давно стало её привычным репертуаром. Однако на этот раз Мунбрук не занималась изучением древних ритуалов или исследований артефактов. Её внимание внезапно переключилось лишь на одну личность.       Рейна Вандербум.       Это имя, шепотом произнесённое самим духом Хогвартса, звучало странно, как самая неуместная нота в знакомой мелодии. Эленора не могла объяснить, что именно её беспокоило. Может быть, загадочные события, произошедшие вскоре после её появления? Или выражение лиц тех, кто, казалось, пытался вспомнить, кто такая эта Вандербум, но быстро отводил взгляд, будто забывая на ходу?       Мунбрук была практически уверенна в том, что никто Рейну и не помнил два года назад. Что её тут не было.       Но как так-то?       Она начала с очевидного — перечитывания школьных списков, известных имен чистокровных семей. «Вандербум» звучало, как фамилия, которая должна была бы встретиться в старинных свитках, рядом с Малфоями, Ноттами, Мраксами или хотя бы Краучами. Но ничего. Ни одной строчки.       Сначала она думала, что просто упускает что-то важное. Может, Рейна из старинной, но малочисленной семьи, затерявшейся среди более влиятельных родов? Или её линия семьи была давно оборвана? Однако ответов не находилось.       Однажды за завтраком, вполуха слушая разговор призраков, Эленора наткнулась на нечто странное. Сэр Николас рассказывал историю о «слизеринской чуме Рейне Вандербум» — которая училась здесь когда-то давно. Мунбрук помнила, как взгляд скользнул к нынешней Рейне. Та, не моргнув глазом, отмахнулась от этого замечания: «Это моя прапрабабушка. Меня назвали в честь неё». Но что-то в её тоне тогда показалось странным.       Не сказать, что Мунбрук до конца поверила. До прошлой недели она и не помнила об этом моменте.       Погрузившись в архивы, волшебница отыскала последнее упоминание имени той самой Рейны Вандербум, упомянутой призраком. Конец тысяча восемьсот девяностого года. Шестой курс. Удивительно, но никаких следов её дальнейшей жизни обнаружить не удалось. Ни сведений о том, что она окончила школу, ни записей о её родственниках. Ничего.       Это просто невозможно.       Мунбрук потратила часы, просматривая старинные документы и мемуары. Обычно о магически одарённых семьях оставались хотя бы упоминания: связи, подвиги, преступления. Но «Вандербум» будто не существовало вовсе.       Ещё больше вопросов вызвал факт, что даже сама Рейна из девяностых годов прошлого века не оставила никакого заметного следа. Эленора ожидала встретить упоминания о её силе или даре, о которых глаголил Николас, возможно, о злодеяниях, если она всё же была связана с тёмной магией. Но та выглядела тенью, растворившейся в воздухе.       Информации, по крайней мере там, где она искала, не было. Её стерли.       Мунбрук на миг замерла, осознав, что застряла. Она собрала все возможные крупицы информации, но ни одна из них не соединялась в цельную картину.       Эленора быстро начала перебирать в голове. Что ещё такого было странного? Кошмары? Плачь во сне? Разговоры про какие-то убийства? Её нездорово-партнерские отношения с Профессором Грюмом и его взгляды, мерзкие и противные? Ассистирования, которые смысла не имеют? Какая-то черная штука на спине? Серебряные волки, с которыми разбиралась почему-то Вандербум?       Стоп.       Девушка застыла, мысли в её голове закрутились как вихрь. Серебряные волки.       Она взглянула в окно, на огромную луну, медленно поднимающуюся над горизонтом. Её мягкий свет заливал тёмную библиотеку, и в этот момент Эленора погрузилась в воспоминания.       Когда мама была ещё жива, она часто рассказывала сказки. Но одна из них особенно засела в памяти Мунбрук. Сказка о прекрасной ведьме-воительнице, покровительнице ночи и луны, чья магия была настолько чистой и мощной, что её считали самой великой. Она была защитницей всех ведьм, воплощением силы, свободы и древних знаний.       — Они называли её по-разному, — говорила мама, аккуратно перебирая волосы маленькой Эленоры. — Богиня-Мать, Тёмная Мать, Триединая Богиня… Но чаще всего её звали Гекатой.       — А волки? — Эленора всегда загоралась, услышав про её фамильяров.       — Они были её верными спутниками. Серебряные волки, рожденные из света луны, как и хранители, верные помощники в мире магов, — мягко улыбалась мама. — Они защищали её и приносили вести из мира, где тьма встречается со светом.       Эти сказки были особенными для Эленоры. После смерти матери они стали едва ли не единственным воспоминанием, связывающим её с тем временем, когда жизнь казалась простой и счастливой.       Теперь же, глядя на луну, она вспомнила не только рассказы матери, но и недавние события. Тот волчонок, которого подобрали Грюм и Вандербум после похода в лес. Слова директора, сказанные вскользь: «Думаю, это просто новый хранитель». Их разговор с Гермионой по этому поводу.       Хранитель.       Эленора замерла, почувствовав, как сердце вдруг ускорило ритм.       Хранитель?       Если они существуют, если сам директор подтвердил их реальность, то и древняя магия, связанная с ними, тоже должна быть реальной. Древняя легенда должна быть реальной. Рожденные в свете тройной луны, на стыке — тоже.       Она медленно поднялась из-за стола, пока руки слегка дрожали от осознания. Всё начало складываться в единую цепочку. Прошлая Рейна Вандербум. Таинственное исчезновение. Дар, о котором рассказывал сэр Николас.       Эленора закрыла глаза, пытаясь удержать поток мыслей, что так и рвались наружу. Если Рейна из прошлого века была последним известным Хранителем, её пропажа объясняет многое. Возможно, сила, которую она носила в себе, была настолько значительна, что за ней начали охотиться.       Или она за кем-то? Может, после её злодеяний о Хранителях говорить и перестали?       Так значит Рейна, ну, нынешняя, праправнучка… Хранительницы? И она молчит? Отмахивается от родства?       Что же там произошло?       Эленора прикусила губу, чувствуя, как мелкие шестерёнки в её голове вертятся всё быстрее. Всё это было настолько масштабным, что у неё слегка кружилась голова. Та оглядела ряды книг, стоящих аккуратными колоннами, словно надеялась, что одна из них вдруг раскроет свои секреты. Но ответы не появлялись. Если информация о Гекате, её ковене и древней магии где-то и хранилась, то точно не здесь.       Запретная секция.       Мунбрук знала, что именно там могла скрываться нужная информация. Однако доступ туда был ограничен, и любая попытка проникнуть без разрешения могла обернуться катастрофой. Она мысленно пробежала список возможных вариантов. Убедить профессора? Нет. Слизать разрешение? Тоже плохая идея. Может, воспользоваться каким-нибудь отвлекающим манёвром?       С этими мыслями Мунбрук покинула библиотеку, медленно направляясь в свою комнату. Эленора чувствовала напряжение в каждой клетке, будто её голова была готова взорваться от всех возможных догадок и предчувствий.       Однако её размышления резко прервались, стоило ей переступить порог комнаты.       — Мерлин побери всех безмозглых идиотов на свете! — яростный голос Рейны ударил по ушам. — Собака! Просто безмозглая идиотина! Су-ка-а-а!       Эленора застыла на месте, наблюдая за сценой: её соседка мерила комнату большими шагами, держа в руке свёрнутый пергамент, будто готовилась швырнуть бумагой в стену. Вандербум вся горела, а изящные пальцы, обычно такие сдержанные, судорожно комкали бумагу.       — Всё в порядке? — осторожно спросила Эленора, решив, что это подходящий момент, чтобы попытаться разговорить соседку.       Рейна резко обернулась, словно только сейчас заметила блондинку. Её глаза сверкнули, и она молча сунула пергамент Эленоре, едва не ткнув его ей в лицо.       — Смотри, — произнесла она через сжатые зубы.       Эленора аккуратно развернула свёрнутый лист и увидела там реферат. На первой странице крупно красовалась подпись автора — Джордж Уизли. А внизу стояла оценка: Превосходно. Но самое поразительное — эта оценка была подписана самим профессором Грюмом.       — И? — сдержанно уточнила Мунбрук, чувствуя, что пропустила какой-то важный контекст.       — «Вот напишешь мне реферат на «превосходно» на следующей неделе и хоть в космос меня на своей швабре запускай», — раздражённо выпалила Рейна, передразнивая саму себя. Снова яростно зашагала по комнате. — Да как он умудрился?!