Contra spem spero

      В конце недели, всколыхнув сотни учеников, администрация школы повесила на первом этаже вот такое объявление:       «Турнир Трех Волшебников. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу — тридцатого октября в шесть часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше».       Комната Фреда и Джорджа была привычно захламлена: свернутые носки валялись в углах, а на кровати Джордана красовалась стопка старых «Ежедневных пророков.» Ли ушел куда-то, оставив близнецов наедине.       Фред сидел на кровати, бросая в потолок пузырек от жвачки «Всепролезы», который то и дело нырял вниз в протянутые ладони. Джордж расхаживал по комнате, заложив руки за голову, словно пытался придумать, как решить сложнейшую в его жизни головоломку. И тот давно уже не думал о турнире.       Вся его голова была занята Рейной Вандербум.       — Так, слушай, — наконец не выдержал Фред, подбросив пузырек особенно высоко. — Достал. Реально. Уже неделю ходишь как привидение.       Джордж бросил взгляд на брата, но ничего не сказал, продолжая наматывать круги по комнате.       — Или делай что-нибудь, или забей на нее. У нас полно других дел! — Фред прищурился. — Например, Турнир Трех Волшебников — зелье старения само себя не приготовит. Или как найти того прохвоста с фальшивыми галеонами? На наши письма он не отвечает, а денюжка, вообще-то, иногда, важнее какой-то дамочки!       — Да не могу я забить, — Джордж резко остановился, уставившись на брата. — Ты не понимаешь просто.       — Ну, давай, просвети, что именно я не понимаю? — Фред вскинул бровь, саркастически сложив руки на груди.       Джордж стиснул зубы, а затем вздохнул:       — Я тебе рассказывал, — парень присел на край кровати, вскинув голову к потолку. То странное и неприятное слово он даже не хотел произносить. — Как так можно про себя вообще сказать? Что там случилось? Почему она себя так ведет? Я не знаю ни одной девчонки, которая бы себя так вела.       — Джордж, уточнение, — Фред закатил глаза. — Может, ты, родненький, будешь говорить это Вандербум, а не мне?       Джордж устало опустился на край кровати и провел рукой по лицу, словно пытаясь стряхнуть наваждение.       — Да не пойму я, как к ней подступиться, — тихо ответил тот. — То тепло, то холодно. То подпускает, то избегает.       Фред наклонился ближе, прищурившись:       — Так в чем проблема тогда?       — Во мне, наверное, — Джордж беспомощно развел руками, пока Фред фыркнул громко и неприятно: он надеялся, что ответом станет сама Вандербум. — Каждый раз, когда думаю об этом, у меня в голове полный бардак. Что сказать? Как вообще начать? Спрашивать прямо или сделать вид, что я ничего не помню?       — Ну… Могу опять помочь, — ухмыльнулся Фред, скрестив руки на груди. — Подойти там… Эй, Вандербум, а мой брат…       — Не надо! — уж как-то очень резко отреагировал Джордж. — Мне хватило.       — Но отлично же сработало? — хмыкнул близнец, вставая с кровати. — Знаешь, вариант «забить» с каждым твоим словом меня привлекает всё больше и больше.       — Я выйду, — цыкнул Джордж, вставая.       — Вижу, драматизмом ты уже заразился, — крикнул тому вслед Фред.       Когда Джордж покинул комнату, оставив Фреда наедине с его ухмылками в спину и грандиозными планами насчет Турнира, он бесцельно двинулся по лестнице вниз, к гостиной, в которой, кто где, расселись гриффиндорцы. Огонь в камине приятно потрескивал, но в голове у Джорджа было темно и беспокойно. Он не знал, зачем вышел сюда, и тем более не знал, почему слова Рейны все еще не давали ему покоя.       «Я ничтожество». Эта фраза звучала в голове снова и снова. Она сказала это так легко и безразлично, словно это была самая обыденная истина, не заслуживающая ни малейшего внимания. И это сводило Джорджа с ума.       Он опустился на одно из кресел у камина, подпер голову руками и нахмурился, привлекая к своей угрюмой персоне внимание однокурсников. Как можно так думать о себе?       В голове у Джорджа не укладывалось, как человек, который, на первый взгляд, так уверен в себе и так остроумен, может считать себя ничтожеством. Рейна всегда держалась отстраненно, сдержанно, будто всё в этом мире её не касалось. И в то же время она была остра на язык и непреклонна, как будто никакой удар не мог пробить ведьмино достоинство. Она даже начала его впускать в своё пространство, как бы неохотно это ни выглядело, и Джордж почувствовал, что между ними начала складываться какая-то едва уловимая связь. Дружба. Взаимопомощь.       И вдруг это.       Резкое, беспощадное признание — и не кому-то, а словно самой себе. Оно прозвучало так, словно Рейна не сомневалась в том, что она действительно ничего не стоит. Ни сожаления, ни колебаний. Джордж перебирал в голове варианты, но ничего не сходилось. Он видел, как люди расстраиваются — когда проигрывают, когда делают ошибки, когда что-то идет не по плану. Но «ничтожество» — это же не просто обида или усталость. В его голове это значит, что человек верит в это. Верит, что он не нужен, что от него нет толку. И это было совершенно чуждо Джорджу.       Как можно вообще так о себе думать?       Ему вдруг стало тревожно. Даже немного страшно. Люди — они ведь любят себя, верно? Они стараются быть лучше, добиваются успеха, мечтают о чем-то. Даже если что-то не получается, они все равно встают на ноги и идут дальше. Так должно быть. А что, если Рейна уже устала вставать? Или хуже того — даже не видит смысла пробовать?       Джордж глубже вдавился в кресло и потер лицо руками, чувствуя себя растерянным. Он просто не понимал. Не мог понять. Как бы он ни старался, это не укладывалось в его голове.       Он не хотел сочувствовать Рейне. Сочувствие казалось каким-то неправильным. Это слово не подходило к ней. С ней не нужно было нянчиться, и она точно бы его возненавидела, если бы он попытался. Но он не мог просто закрыть на это глаза. Ведьмины слова зацепили Уизли глубже, чем тот мог ожидать. Поселились в нем и никак не давали покоя.       «Я ничтожество».       «Так бывает».       Джордж задумался: что, если она действительно в это верит? Не временно, не в минуту слабости, а постоянно. Что, если она живёт с этим ощущением каждый день?       Эта мысль ошеломила. Джордж всегда считал, что все проблемы можно решить. Если что-то не так — исправь это. Если кто-то грустит — развесели его. Но как помочь тому, кто сам себя не воспринимает? Как разговаривать с человеком, который не верит в собственную ценность?       Впервые в жизни Джордж почувствовал себя беспомощным. Он не знал, что сказать или сделать, чтобы это изменить.       — О чем задумался? — послышался знакомый женский голос, про обладательницу которого он и думал.       И потому, всё ещё погружаясь в собственные рассуждения, выпалил:       — О тебе.       А потом в следующую секунду дошло.       Джордж резко поднял голову, осознав, что сказал, и замер в кресле, встретившись взглядом с Рейной. Вандербум стояла напротив, как всегда, спокойная, с ровным выражением лица, но теперь что-то изменилось. Она не была той холодной и отчужденной, как обычно. Смотря на неё он видел лишь сгусток серой, пыльной грусти.       — Я не то имел в виду, — пробормотал он, судорожно ища в голове подходящие слова. — Просто… задумался…       Рейна, казалось, вовсе не была впечатлена его попытками объясниться. Та лишь слегка приподняла бровь, но не выразила ни удивления, ни раздражения. Вместо этого она пожала плечами, спокойно и буднично доставая из кармана (всё того же волшебного) папку, а из своей папки несколько пергаментов. Вандербум, поджав губы и бросив на Уизли лишь мимолётный взгляд, заговорила ровным тоном:       — Ты использовал «фантасмагорию» в значении «иллюзии», — продолжила Рейна, сверяясь с пергаментом, — но это не то, что подразумевалось в вопросе и самой теме. И да, — добавила ведьма, мельком глянув на него, — пол дополнительных балла ты не получил.       Джордж моргнул, едва сдерживая подступившую улыбку. Её спокойствие и будничность, словно той для полного образа не хватало прозрачных очков и строго заплетенных волос, было одновременно смешным и дезориентирующим.       — Э-э, что? — в моменте нахмурился Джордж.       Рейна привычно закатила глаза:       — У тебя «хорошо» за реферат, — ведьма протянула тому пергамент с оценкой и подписью Профессора Грюма, спрятав папку обратно в карман штанов.       Джордж взял протянутый пергамент, бегло взглянул на оценку, но думы тут же перескочили обратно к Рейне. Он собирался заговорить о том, что пожирало мысли последнюю неделю, но язык будто прилип к нёбу. Как подобрать слова? Как начать?       Парень вздохнул, собираясь с мыслями, и тут заметил странность, которая того, почему-то, поразила: Вандербум была одета не в мантию и не в школьную форму, как обычно, а в обычную одежду. Чёрный свитер, плотно облегающий хрупкую фигуру, и простые джинсы. А, также, шею её обрамляла атласная лента с подвеской в виде перевернутого полумесяца.       — Ты чего это без мантии? — выпалил Джордж прежде, чем успел обдумать.       Рейна замерла на мгновение, будто удивлённая, что тот вообще обратил на это внимание, но никак не отреагировала и лишь пожала плечами:       — А ты?       — Так выходной же, — сразу же ответил Уизли.       Вандербум многозначительно развела руками, саркастично поджимая губы:       — Правда?       Джордж прыснул, скрещивая руки на груди. Надо же, ещё и подловила. Подколола. Это точно Вандербум?       — Представь себе, — парень прищурился. — Мне казалось, что ты, как и все, упорно следующая даже негласным правилам.       — И что, мне теперь в гроб лечь к ним ко всем? — Вандербум хмыкнула, закатывая глаза.       Мерлинова борода, да как они у неё из орбит не вываливаются? И как она так всегда удачно, в тему и в своем мрачном стиле подбирает слова? Искусство. Повисло неловкое молчание, ибо Джорджу даже не было, что добавить. Тот был уже готов, что сейчас, как и обычно это происходило, Рейна уйдет, только почувствовав идеальный момент для завершения диалога.       Но Вандербум продолжила удивлять:       — Вставай.       — А? — парень удивленно приподнял бровь.       — Вставай и пошли, — повторила Вандербум, требовательно скрестив руки на груди.       — Что? — Джордж проморгался. — Куда?       — К зеркалу, покажу тебе твою кислую мину, — Рейна вздохнула. — Думаешь, не знаю, чего ты тут сидишь такой задумчивый?       Джордж прищурился. Задумался опять, но лишь на мгновение.       Что-то с ним не то. Не так. Джордж Уизли всего на мгновение, но ощутил себя не в своей тарелке. Эта девушка одним своим существованием выбивает его из колеи, заставляет задумываться и переживать о вещах, о которых тот никогда не переживал и не задумывался. И искать решение проблемам, его не касающихся. Всё его внимание перебрасывать на одну только себя.       Как она это делает? Не умышленно же?       — Хватит об этом думать, — развеяла паузу Рейна. — Сказала и сказала. Настроение у меня такое было.       — Не думаю, что дело было только в настроении, — словно переключившись по щелчку пальцев, Джордж заговорил абсолютно уверенно и серьезно.       Та на секунду затихла, глядя прямо в глаза напротив. И как бы Джорджу не нравились все светлые оттенки глаз, глаза Вандербум были больше похожи на взгляд мертвой рыбы, чем на озерную воду, облачное небо или серебряный блик на столовых приборах. Глаза без выражения. Остеклевшие. Затуманенные и безразличные.       Словно и не её вовсе.       — Если мы вдруг обнаруживаем собственное ничтожество, то куда бежать от него? — спустя время ответила Рейна, легко пожав плечами. — От унижения бежать можно только вверх. Дальше.       Джордж долго смотрел на неё, пытаясь осмыслить такие странные, меланхоличные слова. Они будто цеплялись за что-то внутри, о чём он раньше не задумывался, но что ощущалось пугающе знакомым.       И вдруг Рейна снова прервала тишину.       — И всё же, вставай, — спокойно, но настойчиво повторила та.       — Что, опять? — Джордж фыркнул, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.       Рейна закатила глаза:       — Вставай и пошли.       — Куда на этот раз? — спросил он, поднимаясь на ноги.       — В зал Кубков, — хмыкнула Вандербум, разворачиваясь к выходу из гостиной. — Хочу показать тебе кое-что.       Что на уме у этой ведьмы? И чего такого Джордж там мог не видеть? Он на отработках столько этих кубков передраил, со стольких фотографий пыль сдувал. Скука. Но Уизли пошел. Конечно, он бы по-любому пошел, куда бы сама Вандербум не предложила.       Головоломку ведь так хотелось разгадать.       Зал Кубков был тихим и почти пустынным. Чарующий свет от факелов мягко освещал полки, уставленные наградами и кубками за прошлые достижения учеников Хогвартса. Рейна шагала уверенно, будто знала здесь каждый уголок. Она без промедления направилась к одному из дальних стеллажей и принялась искать взглядом нужный ей кубок.       Джордж стоял рядом, заинтересованно наблюдая за ведьмой.       — Вот он, — тихо сказала Рейна, наклонившись к одному из нижних рядов. Она указала на трофей и выпрямилась. — Квиддич. Слизерин. Тысяча восьмисотый год. Пятый курс.       Джордж слегка нахмурился, разглядывая красивый, резной трофей.       — Но это не то, — спокойно хмыкнула Вандербум, вскинув палочку.       Та направила её над кубком, к верхней части стеллажа, почти под потолок. Там висела старая, запылённая колдография. Одним движением палочки и тихим «акцио» Рейна сняла её, поднесла ближе и аккуратно протёрла рукавом свитера.       На фото были изображены подростки в спортивной форме Слизерина, стоящие рядом с квиддичными мётлами и гордо держащие трофей. С боку, между двумя высокими парнями — низкая, облаченная в старую школьную форму, девушка с прямыми светлыми волосами и черными, круглыми очками. Взгляд её за ними казался ярким и блестящим, но губы кривились в холодной усмешке.       Рейна показала фотографию Джорджу, молча указав на девушку с боку.       — Это — Рейна Вандербум, — девушка как-то нехорошо вздохнула. — Ну… Старшая.       Врать было тяжело. Но занозу из души так просто не вытащишь. Нужно победить боль, отогнать её, притвориться, что больше не думаешь о ней, но и это притворство требует усилий.       — Ей тут всего пятнадцать и она ещё не знает, что произойдет в следующем году, — Вандербум ухмыльнулась, довольно горько. — Не знает, к чему приведет прозвище «Слизеринская чума» и почему оно станет таким роковым. Не знает, что друзья её умрут, а сама она станет врагом всея и всех.       Джордж молчал, всё ещё разглядывая колдографию — Слизеринская чума уж очень по-доброму трепала волосы своим ещё живым друзьям, смеясь. В голове роилось много вопросов, но он не знал, как задать их, не обидев или не задев. Видя её выражение лица, он почувствовал, что эта тема была для теперешней Вандербум болезненной.       За каждым словом пряталась личная боль.       — Тебе, наверное, всё же нелегко с таким наследием, — осторожно проговорил Уизли, подбирая слова.       Вандербум фыркнула, возвращая колдографию на место. Было неприятно смотреть на улыбчивых и живых Себастьяна и Морригана рядом.       — И как не почувствовать себя ничтожеством, когда все резко решили о нём вспомнить? — ведьма вздохнула, поежившись от сквозняка. — Тяжело. Неприятно.       Джордж внимательно смотрел на неё, желая ответить и хоть как-то поддержать, переставая быть молчаливым наблюдателем, но она, опередив его, вдруг добавила:       — Дерьмо случается, жизнь продолжается, — бросила Рейна чуть устало, заметив задумчивое выражение лица напротив. — И я не хочу, чтобы из-за моего личного дерьма кто-то неделю безлицым ходил.       Джордж хмыкнул, не ожидая от неё такой прямоты, и в уголках его рта мелькнула тёплая, чуть ироничная улыбка.       — Заботишься? — поддразнил он, сложив руки на груди. — Как трогательно.       Рейна закатила глаза, тяжело вздохнув.       — Не льсти себе, Уизли, — отозвалась та лениво. — Просто душенька моя так переживает за твою кислую мину, что не может этого вынести.       Джордж усмехнулся, шагая рядом, пока они неспешно выходили из зала кубков. Их шаги тихо отдавались эхом в пустых коридорах, и в воздухе повисла лёгкая, непринуждённая тишина.       — Душенька, говоришь? — протянул Джордж, искоса посмотрев на неё с озорной улыбкой. — А она у тебя есть?       В этот момент раздался громкий звук колокола, созывающий студентов на обед. Джордж и Рейна одновременно остановились, на мгновение обменявшись взглядами, а затем как ни в чём не бывало направились в сторону Большого зала.       — Не-а, — пожала плечами Рейна, прикрыв глаза. — Ты всю высосал.       Джордж усмехнулся в ответ. Он ничего не сказал, но вот взгляд задержался на ведьме чуть дольше, чем обычно. Впрочем, долго раздумывать ему не пришлось — они уже дошли до Большого зала, пересекли широкий дверной проем и оказались среди сотен разговаривающих студентов.       Вроде выяснили. Вроде у Джорджа отлегло. Но вот это «вроде» не просто так маячит перед вашими глазами. Где-то там, внутри, юного Уизли мысль эта покидать не будет. Он всё так не оставит и уж тем более не выкинет из головы после одного около неловкого разговора.       Ему было очень приятно, что Рейна поделилась хоть чем-то. С ним. Своим.       Но о друзьях, он, заведомо, переживать не перестанет. Может, так всегда бывает, когда люди с другими людьми. Может, люди, которых ты считаешь друзьями и близкими, иногда показывают тебе Мир таким, каким ты его видеть не хочешь.       Почему?       Едва они шагнули внутрь, как с гриффиндорского стола раздался громкий кашель. Это был Фред Уизли, который, завидев их вместе, подавился чаем и сдавленно закашлялся, привлекая к себе внимание ближайших студентов.       Джордж уселся рядом с умирающем в припадке кашля Фредом, лениво развалившись на скамье, в то время как Рейна села рядом с Эленорой, молча притянув к себе тарелку с супом. Эленора кивнула ей в знак приветствия, Рейна кивнула в ответ.       Обхватив ложку пальцами и только собираясь зачерпнуть первую порцию, Рейна чуть не повторила судьбу Фреда, подавившись, ибо громкий, резкий окрик разорвал небольшой островок спокойствия:       — Вандербум!       И голос этот был настолько неприятным и властным, что Рейна инстинктивно поморщилась. Она медленно повернулась и увидела за спиной Профессора Грюма. Ну… Того, кто им был. Он стоял в своём неизменном, грубоватом образе — его магический глаз вращался туда-сюда, и ведьма задумалась, не укачивает ли самозванца под ненастоящей личиной.       Они не разговаривали неделю. Молча здоровались, молча переглядывались на уроках, молча обменивались проверенными работами и молча расходились.       — Ко мне, — коротко бросил он, подзывая её к себе указательным пальцем.       Рейна тяжело вздохнула, с тоской посмотрев на свою ещё не тронутую тарелку.       — Давай, дождик, — подал голос Джордж с другого конца стола, явно наслаждаясь шокированным видом брата близнеца. — Я в тебя верю.       За столом кое-где зашептались. Особенно девчонки, сидящие поодаль. Рейна лишь бросила на парня обреченный взгляд, не находя в себе сил ни на остроумный ответ, ни на усмешку. Она устало поднялась и поплелась к Грюму.       Фред Уизли склонился над Джорджем:       — Должно быть, я пропустил что-то важное.       Джордж саркастично фыркнул, оборачиваясь к брату:       — Ешь давай и смотри не подавись.       Фред скривился, передразнив близнеца. Джордж в ответ боднул того коленом под столом, наклонился и что-то зашептал на ухо.       — И зачем портить мне обед? — сухо спросила Вандербум, подойдя к Профессору.       — Поговорить надо, — буркнул Аластор, оглядываясь, словно проверяя, чтобы никто не слышал. — Идём.       Он развернулся и пошёл вперёд, не ожидая от ведьмы возражений. Рейна, мысленно проклиная всё на свете, последовала за ним, ощущая на себе любопытные взгляды студентов. Вдруг, Грюм остановился и указал рукой на дверь, пропуская девушку вперед. Рейна такой щедрости и доброты не оценила, тихо вздохнув.       Пройдя вперед, Вандербум скрылась первой. Грюм, смотря ей в след, хмыкнул. Неприятно. Оценивающе.       Эленора, тихо наблюдавшая со стороны, аж дернулась. Такой оценивающий взгляд, смешок и мерзкая улыбка напомнили ей кое-кого. Не самого приятного, если так можно вообще сказать о возрастном мужчине, жадно смотрящего на бедра молодых девушек.       Нога под столом нервно задергалась.       Грюм остановил Рейну недалеко от лестницы, ведущей на верхние этажи. Ведьма стушевалась, думая, что тот захотел поговорить в кабинете или нагрузить ещё какой-нибудь ненужной волокитой, но Профессор остановился, заговорив на пол тона тише:       — С завтрашнего дня ты не приходишь на уроки.       Рейна оживленно заморгала, сделав вид, что неправильно расслышала.       — Извините? — переспросила та, краем глаза наблюдая за проходящими мимо учениками.       — Школа подготавливается к Турниру, — как-то неохотно сообщил Грюм. — Дамблдор решил, что все помощники и ассистенты будут заняты другим.       — Чем?.. — Вандербум недовольно скривилась.       — Будете помогать завхозу драить замок, — злорадно захрипел Грюм. — Шучу, тушканчик, выдохни.       — Где начиналась шутка? — девушка еще более недовольно поджала губы, смерив мужчину недовольным взглядом.       — Где-то примерно с твоего дня рождения, — хмыкнул Аластор Не-Грюм. — Этот лесничий сказал мне, что у Запретного леса видели серебряных волков. Ты промышляешь?       Рейна не только не успевала за потоком информации вперемешку с издевательствами, но и осознавать происходящее. Так ей надо приходить на занятия или предстоит драить столетние (прям как она, ха) портреты?       Серебряные волки? Это шутка?       — Серебряные волки, Профессор, это выдумка, — сухо ответила Вандербум, сжавшись. — При чем тут я?       — Да так, не знаю, — оперевшись на посох, Грюм прокрутил магический глаз по кругу и обратно. — Подумаешь на досуге, пока бездельничаешь.       И с этими словами, оглянув Вандербум с ног до головы, ещё раз неприятно фыркнув, Профессор Хрен-Знает-Кто зашагал прочь, оставив её одну в полном недоумении. Рейна застыла, глядя на пустое место, где ранее стоял мужчина. И это… всё?       Вандербум даже не пришлось лихорадочно вспоминать, что это за серебряные волки такие. Знала, чьи посланники. И как нежданно-негаданно, но в видении та тоже видела волков. Слышала грозный и голодный вой. Но вот описанных выше особей не видели уж очень давно. Серебряные волки, они же лунные, луноликие — посланники скорых неприятностей, фамильяры одной давным-давно умершей ведьмы.       Матери.       Не родной, хвала Мерлину.       Это, что, Не-Грюм только что… помог? Раз слухи о необычных пёсиках ещё не ходят всей школой, то значит, и знают об этом пока что немногие. И как эта информация могла пригодиться Рейне, если единственный, кто мог бы ей помочь, и слушать не стал? Ведьма вздохнула, устало протерев лицо. Пылью было быть намного приятнее.       Обед ещё не закончился, прошло от силы буквально минут пять. Та вернулась, молча присаживаясь обратно за стол. Эленора как-то странно и нервно на неё поглядывала, но Вандербум, казалось, спустя несколько минут отсутствия, была как выжатый лимон, поэтому пропустила это мимо глаз, пододвигая почти остывший суп поближе.       Гарри, Рон и Гермиона сидели все бледные, что-то тихо обсуждая. Рейна нахмурилась, спокойно наклонившись в их сторону.       — Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась ведьма. — После четверга.       — А что было в четверг? — тут же вскинул брови Фред, глядя на младшего брата.       — Урок у Грюма, — выдавил из себя Рон, заедая беконом.       — Что такое? Паучка испугался? — хмыкнул Джордж.       — Профессор Грюм на уроке использовал на нас Империус, — тихо и подавленно ответила Гермиона.       Фред и Джордж переглянулись с удивлением, а Рон, пожав плечами, пробормотал:       — А ещё сказал, что это для нашей же пользы. На Гарри он пробовал больше двух раз, — добавил Рон, глядя на друга с обеспокоенным выражением. — У него почти получилось сопротивляться.       Рейна нахмурилась, сжав губы. В свинцовом взгляде прослеживалась доля вины. Ведьма просто-напросто не знала, что этот псих до такого додумается и ещё прикроется воспитательными методами. Вздохнула, кинув извиняющийся взгляд на троицу, медленно возвращая внимание к тарелке и уже взялась за ложку, когда за её спиной раздался строгий голос:       — Мисс Вандербум.       Рейна сдержала тяжёлый вздох и нехотя обернулась. К столу подходила Профессор МакГонагалл, держа в руках небольшой сверток.       — Профессор Грюм уже сообщил вам новости? — сухо спросила та.       Рейна закусила внутреннюю сторону щеки, покачав головой:       — Не думаю.       МакГонагалл сложила руки на груди и подошла ближе.       — В день прибытия делегаций и на церемонии открытия Турнира Трёх Волшебников вам предстоит сидеть за учительским столом, — сообщила Минерва. — Ваша роль требует соответствующего вида, поэтому зайдите ко мне на этой неделе. Я вам… помогу.       Рейна кивнула, стараясь не подать виду, что новость её озадачила. Где-где?       — Хорошо, Профессор, — Вандербум вздохнула, словив на себе заинтересованные взоры гриффиндорцев.       — Прекрасно, — Минерва хмыкнула, поворачивая голову. — Мунбурк.       Эленора подпрыгнула, уставившись на деканшу.       — Вас ищет Профессор Стебель, — объяснила МакГонагалл, тщетно вздохнув.       — О, да, спасибо вам огромное, — Эленора тут же оживилась, закивав. Девушка вихрем вскочила со своего места, подобрав вещи и кинулась прочь.       Минерва окинула стол и присутствующих внимательным взглядом, затем развернулась и удалилась, оставляя за собой флёр непоколебимой уверенности.       — А ты, погляжу, теперь цаца важная, — усмехнулся Фред, подперев рукой подбородок, но та удачно соскочила со стола, когда Джордж незаметно того пнул.       У Рейны скоро начнут болеть глаза от вечных закатываний. Ведьма лишь вздохнула, наконец вкушая суп. Холодный.       Спустя пару мгновений, Вандербум, отличившаяся сегодня разговорчивостью, вновь наклонилась к трио и близнецам. Был один небольшой вопросик, мучивший уже почти месяц.       — Так, нужна пояснительная бригада, — начала Рейна, указывая на опустевшее рядом место. — Почему её считают странной?       — О, это все знают, — ответил Рон, отодвигая от себя пустую тарелку. — Ну, кроме тебя, естественно.       — Исчезни, — пробурчал младшему брату Джордж, скривившись.       — И правда, чего такую важную персону обижаешь? — подхватил теперь уже Фред, иронизируя. — А Мунбрук… Однажды, на уроке Защиты она так сильно испугалась своего боггарта, что начала читать молитву вместо заклинания.       — Это и неудивительно, — оборвала того Гермиона. — У неё отец священник.       Рейна помолчала, переваривая услышанное. И всё?       — Что ж, если вам это показалось смешным, — вновь вклинилась в разворачивающийся разговор Вандербум, перемешивая суп ложкой. — То странные вы, а не она.       Повисла неловкая пауза. Что, ей уже нельзя говорить, что думает? Или слишком резко было?       — А что за боггарт? — развеяла тишину ведьма, вскинув бровь.       — Давно это было, — Фред пожал плечами. — Вроде, какой-то мужчина.       — Ага, — кивнул Джордж, что-то припоминая. — В черном плаще и с белой горловиной.       — Это католический, — внезапно добавила Грейнджер. — Священник.       — Тогда два попадания из одного, — разведя руками, Фред захихикал.       Рейна переваривала услышанное, задумчиво постукивая ложкой по краю тарелки. Она представила, как Эленора, дрожа, шепчет молитву перед лицом чего-то, что пугает её до глубины души. И это что-то — мужчина в церковном одеянии. Это выглядело в воображении не комично, а… жутко.       — По-моему, не особо смешно, — тихо протянув, Вандербум чуть склонила голову в сторону близнецов.       Джордж уловил нотку раздражения в голосе и, пожав плечами, негромко заметил:       — А мы и не смеялись.       Фред ухмыльнулся:       — Чем больше о ком-то узнаёшь, тем больше скелетов в шкафу находишь, — парень всё же подпер подбородок кулаком, опасливо поглядывая на брата близнеца. — Разговорчивая ты сегодня.       Рейна лишь хмыкнула, не удостоив его ответом, и снова уткнулась в тарелку, перемешивая ложкой холодный суп, походящий на неразборчивое месиво.       — Или терпит ради супа, — поддразнил Джордж.       Рейна с лёгким прищуром бросила на того взгляд:       — В основном ради супа.       За столом раздались смешки, и атмосфера наконец разрядилась. Разговор вернулся к чему-то более будничному — обсуждению домашки и грядущих уроков, а сколько разговоров началось о предстоящем Турнире. Везде и все — о нем. Вандербум скоро стошнит.       И ведьма сидела молча, погружённая в мысли. Эленора Мунбрук не казалась ей странной. И им бы, пообщавшись с ней, тоже.       Доев наконец-то этот проклятый суп, задумчиво стукнув ложкой о край тарелки, Рейна предалась очередным рассуждениям. Впервые за долгое время у неё был свободный выходной, и мысль о том, что можно провести его в одиночестве, приятно щекотала разум. Но стоило ей только решить, что сегодня она наконец продолжит поиски сферы, как её снова окликнули.       — Эй, ты! Вандербум! — услышала она откуда-то сбоку.       Рейна обернулась и встретилась взглядом с двумя девочками со Слизерина: одной постарше, явно главной, и её младшей напарницей, которая стояла чуть позади с насмешливой ухмылкой. О, она их уже видела. С Малфоем. Одну, вроде, звали Паркинсон. Или это была фамилия? Кличка? Погоняло?       — Сколько раз ни смотрю, не перестаю удивляться, — протянула старшая с ядовитой усмешкой. — Принарядилась, а все равно невзрачная.       — Да уж, что-то друзья новые не постарались, — подхватила младшая, злобно хихикнув. — Видимо, до тебя просто не доходит.       Рейна спокойно глянула на них, никак не реагируя. Таких нападок она пережила уже десятки. Сколько раз за последний месяц она слышала подобное в спину — уже даже не сосчитать. Но на неё это не действовало, и ведьма отвернулась, будто перед ней были не живые люди, а назойливый шум в голове.       Заметив краем глаза, что за соседними столами некоторые гриффиндорцы явно начинали раздражаться от происходящего, вдохнула — Фред и Джордж переглянулись, а Гермиона тут же неодобрительно нахмурилась, готовая вмешаться.       И тут она — идея. Смелая, опасная и — если всё сработает — гениальная. Всё же, её это достало. И сегодня Рейна в ударе, ностальгии и состоянии «поболтать». Вандербум снова развернулась к слизеринкам, на её лице появилась чуть заметная кривая улыбка.       — Выйдем? — голос прозвучал так спокойно и уверенно, что это застало обеих слизеринок врасплох.       Ладно, не только их. Близнецы Уизли в один голос присвистнули, уже готовясь принимать ставки и кричать: «Дра-ка! Дра-ка!».       — О? — старшая приподняла бровь, решив, что Рейна просто подыгрывает. — С удовольствием.       Вандербум легко поднялась с места и кивнула в сторону выхода. Слизеринки, переглянувшись, последовали за ней, уверенные, что в этот раз всё же сумели довести недо-слизеринку до нервного срыва. Ха… Смешные.       Рейна шла молча, уверенно и спокойно, ведя своих «оппоненток» в ближайший женский туалет. В кончиках пальцев приятно покалывало. Всё же, «молодость» иногда тоже полезно вспомнить. Как только они вошли внутрь, та проверила, чтобы никто больше там не прятался, и закрыла дверь.       — Ну что, — лениво начала старшая слизеринка, опираясь на раковину и скрестив руки. — Выкладывай.       — М-м-м, — начала Рейна, не теряя самообладания. — Объясните мне одну вещь. Почему каждый раз, как вы меня видите, вам непременно нужно меня задеть?       Старшая слизеринка усмехнулась:       — Тебя это всё-таки волнует? Смотри-ка, вот как оно бывает.       — Ты бы сказала спасибо за внимание, — добавила младшая, фыркнув. — Или такое пристальное тебя напрягает?       Рейна обреченно вскинула брови ко лбу и сделала шаг вперёд.       — Вы меня не напрягаете, — ответила ведьма. — Но мне просто интересно: зачем вы снова и снова пытаетесь меня задеть?       — Ты правда думаешь, что нам есть до тебя дело? — фыркнула младшая.       — Верно, — подхватила старшая, ухмыльнувшись. — Мы просто развлекаемся. Такие, как ты, даже не стоят внимания.       Рейна хмыкнула, как будто её этот ответ вполне устроил. Она медленно прошлась вдоль стены, а потом начала действовать. Внезапно, та резко схватила саму себя за волосы.       — Эй! Ты что творишь?! Отпусти! — Вандербум закричала как резанная, словно действительно кто-то из девчонок держал её.       Они замерли, ошарашенно уставившись на спятившую ведьму.       — Что за чёрт…? — пробормотала старшая, озадаченно глядя на эту странную сцену.       Рейна продолжала, теперь будто сопротивляясь невидимой руке, словно её действительно держали за волосы:       — Ты что, больная?! Прекрати!       Она направилась к унитазу, как будто её толкали туда силой.       — А-а-а, помогите!       А потом, с поразительным спокойствием и точностью, погрузила голову в воду вниз лицом. Вынырнула. И ещё раз. И ещё. Не переставая кричать.       Слизеринки застыли в оцепенении. На их лицах читалось недоумение и страх.       — Что она творит?! — прошептала младшая, хватаясь за локоть старшей.       — Совсем поехавшая, — прошипела та, но в голосе уже звучала неуверенность.       Когда Рейна, однако, задержалась в таком положении дольше, чем можно было ожидать, паника охватила обеих девочек. Младшая в ужасе заёрзала на месте:       — Эй, вытащи её!       Старшая слизеринка шагнула вперёд, схватила Рейну за воротник мантии и рывком вытащила её голову из унитаза. Мокрые волосы прилипли к лицу Вандербум, но та даже не пыталась отдёрнуться или вытереться. Она выглядела совершенно спокойной, как будто всё это было самым обычным делом.       Воняло теперь, правда, прилично.       И в этот момент дверь туалета распахнулась с грохотом.       На пороге стояли профессор МакГонагалл, Гермиона и несколько других девочек из Гриффиндора. Минерва сурово обвела взглядом происходящее.       — Что здесь происходит?! — резко спросила она, поджав губы.       Слизеринки застыли на месте, не выпуская из рук внезапно напуганную и несчастную Вандербум, выглядевшую как утопленный котенок.       Оправдания так и застряли в горле:       — Мы… Мы ничего не делали! Она сама…       — Сама? — холодно переспросила МакГонагалл, а голос стал опасно тихим. — Вы хотите сказать, что мисс Вандербум решила самостоятельно окунуть себя головой в унитаз?       Анджелина Джонсон, стоявшая позади, бросила язвительный взгляд на слизеринок. Остальные девочки, притихшие, переглянулись, выражая крайнее беспокойство. МакГонагалл, глядя на замешкавшихся слизеринок, которые ещё держали Рейну за шиворот, будто пойманную жертву, становилась всё яростнее.       — Я жду объяснений, — продолжила МакГонагалл, голос был таким ледяным, что сама Рейна неприятно заерзала       — Она… она сама сунула голову в унитаз! — выпалила младшая слизеринка, её голос дрожал от растущей паники. — Мы ничего не делали!       — Ага, конечно, сами понимаете, как бывает, — с ядовитой насмешкой подала голос Анджелина Джонсон. — Вот просыпаешься утром и думаешь: «Почему бы мне не утопить себя сегодня?».       Вандербум закрыла глаза, сдерживая смешок, признаваясь, что иногда, но такие мысли у неё действительно всплывали. За спиной Минервы девочки из Гриффиндора прыснули, а одна из них прикрыла рот рукой, стараясь не рассмеяться слишком громко.       — Довольно! — резко остановила их МакГонагалл, не отрывая взгляда от виновниц. — Мне всё понятно. Вы увели ученицу, и, ассистента преподавателя, подвергая такому унижению. Остальные мне всё рассказали, особенно, про суп и очень красноречиво. И теперь вы хотите убедить меня, что мисс Вандербум сама решила окунуть голову в унитаз?       — Профессор, это недоразумение! — запаниковала старшая слизеринка, чувствуя, как ситуация выходит из-под контроля.       Вандербум ликовала. Сработало.       — Недоразумение, — медленно повторила МакГонагалл так, что губы сжались в тонкую линию. — Я очень и очень разочарована, мисс Паркинсон и мисс Фарли. Вы же бывшая староста!       Минерва резко вскинула палочку, и в воздухе зазвенел тихий звук, будто невидимая цепь щёлкнула на замке:       — Минус двадцать очков со Слизерина. С каждой.       Младшая слизеринка охнула, а старшая побледнела, наконец отпустив воротник свитера Рейны, да так резко, что ведьма ловко шандарахнулась на пол.       — Теперь марш в кабинет профессора Снейпа. И пусть он разберётся с вашим поведением.       Паркинсон и Фарли, растеряв все остатки своей бравады, опустили головы и поспешили покинуть туалет, под пристальными взглядами МакГонагалл и собравшихся студентов. Как только слизеринки скрылись за дверью, гриффиндорки тут же окружили Рейну.       — Ты как? Всё в порядке? — спросила Анджелина, бережно поднимая её за плечи.       — Давай, переоденемся и пойдём к медсестре, — предложила другая девушка, вроде, Алисия, оборачиваясь на Гермиону за поддержкой.       — Не переживай, — добавила Гермиона, её голос звучал твёрдо. — От тебя не так уж и сильно воняет. Смоется быстро.       Рейна ответила не сразу, обводя взглядом лица вокруг. Её дыхание было ровным, но где-то глубоко внутри колотилось смешанное чувство усталости и странного удовлетворения. Всё сработало так, как она и задумала.       Её больше не будут трогать. А всего-то надо было окунуться головой в унитаз пару раз и покричать! Вот оно что!       Из коридора доносились приглушённые голоса. Ученики уже начали собираться у входа в туалет, подслушивая и обсуждая произошедшее. Кто-то перешёптывался, кто-то тихо смеялся, и вскоре слух о том, что слизеринки пытались утопить Рейну Вандербум в унитазе, тут же разлетелся по всей школе.       Профессор МакГонагалл бросила строгий взгляд на собравшихся за дверью:       — Всем, кто не относится к этой ситуации, разойтись немедленно! — отрезала она.       Медленно и нехотя толпа начала рассеиваться.       — Профессор, я могу её проводить, — предложила Анджелина, слегка подбадривая Рейну постукиваниями по спине.       — Да, идите, — согласилась Минерва, устало вздыхая.       Уходя из туалета, она краем глаза заметила, как Гермиона бросила на неё долгий взгляд — цепкий, подозрительный, будто не совсем верила в простую версию произошедшего.       И Рейна быстро-быстро, чтобы никто, кроме Грейнджер, не заметил, подмигнула.       Гермиона прищурилась. Рейна позволила девочкам проводить её чуть дальше по коридору, терпеливо снося их заботливые взгляды и вопросы. Но, пройдя несколько метров, она замедлила шаг и остановилась.       — Спасибо вам за помощь, правда, — сказала Рейна тихо, обернувшись к Анджелине и остальным. — Но дальше я сама. Всё в порядке.       — Точно? — Анджелина прищурилась, заметно сомневаясь.       — Точно, — кивнула Рейна, натянув спокойное выражение лица. — Мне просто нужно немного отдохнуть.       Девушки нехотя обменялись взглядами, но, видя её настойчивость, все же решили её отпустить.       — Если что-то нужно, найди нас, ладно? — добавила одна из них, на что Рейна кивнула, благодарно улыбнувшись.       Они развернулись, и буквально через несколько шагов пересеклись с Фредом и Джорджем Уизли, которые шли в их сторону, выглядя крайне озадаченно.       — Что за переполох? — Фред бросил взгляд на Анджелину, немного приподняв бровь.       — Удивительно, что вы это пропустили, — усмехнулась та, скрестив руки на груди.       — Слизеринки макнули Вандербум головой в унитаз, — добавила одна из девушек, с явной неприязнью произнося последнее слово.       — Что?! — громко возмутился Джордж, с явным недоумением глядя на уходящих девушек.       — Праздник жизни в женском туалете, а мы даже не приглашены, — с наигранным отчаянием подхватил Фред.       Фред и Анджелина на долю секунды встретились взглядами. В их глазах мелькнула смесь иронии и чего-то более личного, но никто из окружающих не придал этому значения. Джордж только закатил глаза, будто видел такое тысячу раз.       Помахав, гриффиндорки удалились, оставив трио «Разные и Несчастная» одних.       Рейна, устало вздохнув, снова почувствовала, как от её мокрых волос неприятно попахивает. Вода из унитаза, как бы она ни старалась не думать об этом, явно дала о себе знать.       — Ну что, как ощущения? — спросил Джордж, заглядывая в лицо Вандербум с лёгкой улыбкой. — Освежилась?       — Прекрасно, — съязвила она, выжимая воротник свитера. — Но, как видите, жива-здорова.       — Молодчина, — подбодрил её Фред, но, увидев, как волосы Рейны сползают по её лицу мокрыми и слегка слипшимися прядями, добавил: — Ну, за исключением внешнего вида. Может, в следующий раз они решат тебя хотя бы шампунем полить?       Рейна закатила глаза, но сдержала усмешку.       — Да, о шампуне я не подумала, — вздохнула ведьма, устало потирая шею.       — Ты не подумала? — переспросил Джордж.       Рейна подняла глаза на близнецов, выдержав паузу. Подловили.       И, расплывшись в легкой недо-улыбке, Вандербум подмигнула и им, разворачиваясь. Ретируясь. Очень и очень быстро.       Близнецы Уизли переглянулись, разинув рты.       — Джордж, — первым прервал тишину Фред. — Это то, что я думаю?       — Ага, — ответил пораженный Джордж. — Перед нами был гений и Дьявол во плоти.       — Тогда забудь про то, что я тебе говорил, — Фред хлопнул брата по плечу. — Бери её в жены. Благословляю.