Contra spem spero

      Игнорирование проблем, конечно, не путь к решению этих же самых проблем. Но Рейне куда лучше думалось в спокойном состоянии души и тела. Лишь вздыхая, она решила, что игнорирование — верная подруга удачи. Слизеринцы вылили суп на голову? Игнорируй. Близнецы пристали с никому не нужными тренировками? Избегай. Аластор Грюм вместо ассистента и целостной личности считает тебя пустым местом с вечно недовольным лицом? Принимай и спи спокойно.       Но сегодня, спустя целых три недели после происшествия с супом, Вандербум словно встала не с той ноги. Со дня на день, а это вот-вот в конце сентября, некая Мунбрук, являющаяся прошлой жительницей этой комнаты, возвращалась на учебу. Эленора Мунбрук даже прислала Рейне сову с предупреждением и извинениями перед новой соседкой. Вандербум не унывала: что-что, а ей не привыкать делить с кем-то жилую площадь, а прозвище «странненькая» у будущей соседки вообще не производило впечатления.       Начиная с тарелки грибного супа на голову и заканчивая сегодняшним днем, Рейна перестала искать для себя подходящий образ, в котором её не будут трогать, ибо поняла, что в этом нет никакого смысла. Хвала Мерлину, она ещё не пришла к мысли, что и жизнь её смысла не имеет, а поэтому всё, сворачиваем лавочку. Но, нет, этой школе её не сломать. Рейна и так уже сломанная-переломанная, постигшая уйму поворотов судьбы. И да, привыкнуть всё же было лучшим решением. Вандербум казалось, что пройдет ещё точно пара-тройка дней и она, как выражаются буддийские монахи, словит дзен.       Почему же Рейна именно сегодня встала не с той ноги? Дело в том, что уже вторую неделю у ведьмы беспричинно болела голова, и с каждым днем боль, сковавшая виски, усиливалась, но к вечеру отпускала, словно тело привыкало. Сегодня же пульсирующая боль в висках не покидала её даже за завтраком, а разговоры за факультетским столом по обе стороны от неё, ощущались тяжелым грузом стократно.       Говоря про факультет, то гриффиндорцы, кажется, за исключением некоторых, привыкли к вечно тихой и неразговорчивой Вандербум. После инцидента с супом и слизеринскими занозами в заднице, к девушке обращалось всё больше сочувствующих взглядов, а иногда даже крайне уважительных. Потому что Рейна, в момент когда вслед за супом на её голове оказалась ещё и тарелка, спокойно поднялась из-за своего места, покинув Большой зал и вернулась спустя пять минут уже без супа и с мокрой копной волос, не вымолвив при это ни слова. Нельзя было утверждать, что это не выбило Малфоя и остальных из колеи, но позабавило так уж точно. И хоть девочкой для битья Вандербум быть не хотелось, та была готова стать ею, пусть даже на весь последующий год. Рейна помнит, почему в своё время та цеплялась к остальным ученикам и, поверьте, одной тарелкой супа там не обошлось. Слегка проанализировав ситуацию и прийдя к выводу, что в этом случае лучше просто проглотить и стерпеть, та не стала хоть как-то отвечать обидчикам и даже комментировать ситуацию в узком гриффиндорском кругу.       Возможно, голова болела от того, что каждый вечер две недели подряд ей пришлось проверять неимоверную гору домашних заданий по Защите от темных искусств. Чего Рейна только не увидела и чего только не прочитала. Глаз уже предательски дергался спустя дня четыре.       «Вампиры питаются кровью, потому что не могут есть обычную еду. А ещё им нравятся тёмные закоулки, чтобы пугать людей.». Конечно, именно ради этого они живут. Столетия проводят, лишь бы кого-нибудь из-за угла напугать. «Чтобы победить оборотня, нужно использовать заклинание 'Риддикулус', потому что оно заставляет его стать менее страшным…». Рейна вспомнила, как в тот момент остановилась, медленно моргнула и отложила пергамент в сторону. Оборотни, должно быть, умирают от смеха. «Патронус может быть только в виде одного животного на всю жизнь, потому что магия не меняется. Важнейшее качество заклинания — это правильный взмах палочки, а не эмоции…». Ну, раз так, то завтра можно уже выбросить всю концепцию счастья в окно. Рейна вздыхала и вздыхала, изредка начиная саму себя успокаивать и жаловаться пушистой белой морде под боком. Вандербум могла бы продолжать поиски своей сферы, найти её, впитать магию и укатить на все четыре стороны, а вместо этого она сидит каждый вечер и читает, как дети путают вампиров с бабайками.       Сегодня, как и прошедшие три недели, должно было быть однотипным. Курс Полетов на метлах закончился ещё на позапрошлой неделе и Рейна пообещала Мадам Трюк, что к концу семестра она великолепно сдаст ей экзамен, (про помощь со стороны близнецов дело не шло). От Травологии время от времени её освобождал Профессор Грюм и сегодня как раз был один из таких дней. Значило это то, что Вандербум сегодня полностью свободна и у неё есть пара часиков до занятий по Защите. Ведьма прикидывала в голове, что за час она успеет проверить работы четверокурсников, а потом, наконец-то, со спокойствием на душе, продолжит исследования школы. На повестке дня сегодня четвертый и пятый этажи и никто больше стержень её не пошатнет.       Сквозь деревянный факультетский стол внезапно пролетел призрак, поочередно здороваясь с гриффиндорцами. Почти Безголовый Ник. Сэр Николас был казнён тридцать первого октября тысяча четыреста девяносто второго года. Сорок пять ударов тупым топором по шее! В результате голова Ника так и не была полностью отделена от туловища и держится теперь на нескольких сантиметрах кожи. И Рейна продолжила бы спокойно попивать кофе, в голове прокручивая все варианты заклинаний, которыми она могла в прошлом зачаровать свою сферу, если бы Сэр Николас, секунду назад только что общавшийся с Поттером, резко не уставился прямо на неё.       — О, вы та самая новенькая! — галантно уточнил призрак. — Приятно, приятно…       Вандербум решила обойтись сдержанным кивком, продолжая размазывать овсянку по краю тарелки, но Сэр Николас, почему-то, задержался на подольше, упрямо всматриваясь в девичье лицо, чем успел привлечь внимание Гарри, Рона и Гермионы.       — Вы так похожи… Да… — задумчиво хмыкнул призрак. — Сто с лишним лет назад…       Рейна замерла, от ужаса раскрыв глаза пошире. Ну вот и всё. Приехали. Ей оставалось лишь медленно оторваться от овсянки, глупо позволив умершему ещё сильнее всмотреться в свое лицо.       — Слизеринка, с, простите господа за выражение, с шилом в одном месте, — Почти Безголовый Ник почесал голову, вспоминая. — Как там её… Точно! Вы очень напоминаете мне Рейну Вандербум!       Если бы земля могла провалиться под её ногами прямо сейчас, то Рейна непременно бы полетела на самое дно. Сэр Николас вскрикнул так громко, что пара голов в тот же миг обернулась в её сторону, не оставив ведьме шанса даже сглотнуть. Близнецы Уизли, оторвавшись от увлекательнейшего занятия в виде подколов в сторону Ли Джордана, буквально впились в Вандербум ошарашенными взглядами. Все это слышали. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.       Вандербум конечно знала, что она — бастилия, а той суждено было пасть, но не так же бесчестно и быстро!       Молчание затянулось и Рейне пришлось выкручиваться буквально в следующее мгновение. В голове пронеслось столько мыслей и вариантов событий, что та предательски загудела ещё сильнее. И невроз её, охвативший в один миг, не скрылся от чужих взглядов. Рейна, в попытках спастись, недоумевающе оглядела всех замерших однокурсников в ожидании, и выпалила:       — Это моя прапрабабушка, — и в ту же тишину добавила. — Меня назвали в честь неё.       В следующее мгновение Вандербум окрестила саму себя в мыслях полной идиоткой.       — О! Вот оно что! — удивился призрак, но его реакция, похоже, сняла всеобщее напряжение. — Да, вы так похожи! Правда… Да, если бы не ваше лицо, я бы никогда не подумал. И глаза у вас совершенно не такие… У той слизеринской чумы они были такими яркими, что иногда ей приходилось носить вот эти круглые темные стекляшки на глазах…       — Очки, — поправила Вандербум, стараясь даже не дышать.       — Слизеринская чума? Ничего себе прозвище, — хмыкнул Рон, переглядываясь с братьями. — Даже Малфой такого не удосужился.       — Именно! — не очень активно закивал головой Почти Безголовый Ник, вновь поворачиваясь к Рейне. — О, ну вы, как вижу, в неё характером не пошли.       Рейне, видимо, нужно было ответить хоть что-то, чтобы над ситуацией посмеялись и забыли. Она теперь сама себе бабка, черт подери!       — М, — протянула та, постепенно возвращаясь к завтраку. — Надеюсь, это к лучшему.       — О, вы определенно должны были знать, чем занималась ваша дальняя родственница, раз ваши родители решили назвать вас в её честь! — Сэр Николас, если это можно было так назвать, примостился на свободном месте за столом, воодушевившись. — Она могла быть самой могущественной темной волшебницей, живущей по сей день! Аж дрожь берет… Кстати, а как она сейчас себя чувствует?       Рейна прикусила внутреннюю сторону щеки, услышав, как гриффиндорцы зашептались после слов про темную магию. Вздохнула. Ну, по сути, терять больше нечего. Той Рейны Вандербум давно не было на всём белом свете — заснула и не проснулась.       — Умерла, — холодно ответила та, пожав плечами.       — О, простите, — призрак склонил голову. — Несмотря на то, какими ужасами она промышляла и как сложилась её судьба, ваша бабушка, на которую вы так похожи, была, всё же, очень доброй девочкой.       — А? — вот теперь уже Рейна резко подняла глаза на приведение, не веря в услышанное.       — До определенного момента, конечно же, — уточнил Сэр Николас.       — А почему её бабушку стали так называть? — включился в разговор Поттер. — Ну, слизеринской чумой?       — О, много было причин! — вновь воодушевился призрак, пока Рейна устало вздохнула. — И, поначалу, все возлагали на юную волшебницу столько надежд! А её дар! Как жаль, что всё обернулось таким образом…       — Каким образом? — нахмурилась Грейнджер.       — О, мисс Грейнджер, я бы рассказал, но, — Сэр Николас с сожалением глянул на опустившую голову Рейну. — Если Вандербум младшей не хочется слушать…       — Всё нормально, — вздыхает Рейна, слегка приободрившись. — Если так интересно, то…       — О, славно, славно, — улыбнулся Почти Безголовый Ник, заметив, как сидящие рядом гриффиндорцы приготовились слушать байки столетней давности. — Слизеринской чумой её называли потому что девчонка отравляла другим студентам жизнь, хотя, среди нас ходил слух, что за этим прозвищем стоит что-то ещё более крайне нехорошее… Так вот…       Конечно, была и другая причина такого неприятного прозвища и она действительно могла оказаться для остальных ужасной. Рейна, при всем уважении к самой себе, решила про себя не слушать. Столько есть всего, о чём надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернёшь, — надо думать о том, что ещё можно изменить. Главное — живой жизнью жить, а не по закоулкам памяти шарить.       Почти Безголовый Ник лишь мимоходом пронесся по событиям, которые сейчас смысла не имели: и как её «бабушка» студентов головой в унитаз макала за косые взгляды, и как она же «случайно» на магических дуэлях пару раз бросила в студента Империусом, и как «позорно» сбежала из школы в начале шестого курса, оставив своих друзей одних. И как после этого сложилась их судьба тоже упомянул — один связался с темными волшебниками и погиб в семнадцать, второй вскоре присоединился к ведьме, но сошел с ума, а третий как был вольным котом, так таким и остался: семья, дети и ни одного упоминания о темной магии. А сама Рейна Вандербум пропала спустя три года побега и больше про неё никто ничего не слышал.       Аластор Грюм, сидевший за столом преподавателей, а после «легко» прогуливающийся по Большому залу, навострил уши. Гермиона время от времени охала, когда узнавала такие эксклюзивные исторические подробности, ведь, как та упомянула в ходе рассказа Сэра Николаса, про такую темную волшебницу нигде ничего не было написано.       — Это потому что, скорее всего, её так названное регентство продлилось три года, — вздохнул призрак. — Всё магическое сообщество не могло прийти в себя, когда она вышла из-под контроля и сбежала… Но, когда со временем та пропала и её нигде не смогли найти, всё улеглось. Я даже, в каком-то роде, уж очень удивлен, что она пустила корни.       Рейна, не отрывая глаз от стола, буркнула:       — Двоюродная прапрабабушка.       — О, тогда всё понятно! — улыбнулся призрак. — Ох, я так долго не разговаривал со времен моей казни!       — Вандербум! — вдруг кто-то рявкнул из-за спины, заставляя Рейну обернутся. Это был внимательно слушавший рассказ призрака Аластор Грюм. — У вас, заучки, нет сегодня уроков? Тогда берите все домашние задания и дуйте ко мне в кабинет. — он хмыкнул. — Слизеринцы жалуются, что вы занижаете им оценки.       Ведьма вздохнула, допивая кофе. Отлично, ей и не хотелось продолжать слушать о том, как им всем Хогвартсом в прошлом было жаль её и сложившуюся судьбу. Хотели бы помочь — помогли бы. Хотели бы остановить — остановили бы. Она кивнула Грозному Глазу, покорно вставая из-за стола.       И только рука собиралась толкнуть огромные двери, ведущие из Большого зала в холл, как её окликнули:       — Дождик! Погоди-ка…       Догоняя, прям к ней бежали близнецы Уизли. И Рейна уже знала, что будет дальше.       — Извини, конечно, мы уже прекрасно поняли, что ты каждый раз будешь отказываться от первоклассных уроков по полетам на метле, — скрестил руки Фред, ухмыльнувшись.       — Но нас сегодня утром словила Мадам Трюк и сказала нам, что ты сказала ей, что мы первые отказались тебя учить, — дополнил за братом Джордж.       — На что мы ей рассказали, что это ты первая отказалась и теперь избегаешь нас, — расплылся в улыбке Фред. — Она была о-о-очень удивлена.       — Как не стыдно, Ван-дер-бум, — ухмыльнулся Джордж, слегка наклонившись и спрятав руки в карманах брюк. — Так когда первая тренировка?       Рейна, хоть и нельзя было сказать по её лицу, испытала огромнейший спектр эмоций. От отчаянья к удивлению и обратно. Ей, конечно, очень и очень не хотелось даже смотреть на метлу, не говоря уже о том, чтобы учиться заново летать, а тем более под руководством близнецов Уизли. Если только подходя к Вандербум, они заполняли пространство вокруг и захлестывали её своей энергией, то она даже не представляла, что произойдет, если провести с ними ещё больше времени. Рейна испытывала всё более смешанные чувства каждый раз, когда сталкивалась с близнецами Уизли. Было нечто пугающее в том, насколько крепка была их родственная связь. Понимать друг друга с полуслова, быть единым целым, но в то же время, целостными и по отдельности. Ей, по крайней мере, так показалось.       Однако по истечению трех недель она начала замечать кое-что другое. Несмотря на их постоянные выходки, они не пытались нагло проломить стену или заставить играть по своим правилам. Они просто… абсолютно всегда находились под боком. Рейна начала замечать, как эти двое, несмотря на внешнюю несерьёзность, были невероятно внимательными. Искренними. И Вандербум даже в какой-то момент захотелось согласиться.       — У меня нет времени, — ответила Рейна и, видимо, близнецы были крайне довольны и этим, а не обычным очередным «Нет».       — Мы подстроимся, — закивал Фред. — Найди час, например… м-м-м-м…       — Сегодня? — предложил Джордж, пожимая плечами. — Вечером?       Рейна чуть не фыркнула на такую наглость, но обошлась лишь саркастичным комментарием:       — Я посмотрю, будет ли в моем расписании окошко и хорошо подумаю.       — О, уж подумай, дождик, — хихикнул Джордж, махнув рыжей шевелюрой.       Рейна закатила глаза, толкая дверь от себя, тут же скрываясь в проеме, ничего не отвечая. Она фыркнула, отойдя на «безопасное» расстояние — нет, всё же, это плохая идея. От них хоть и зла ожидать не стоит, но и добра, кажется, тоже. А вдруг они лишь хотят над ней подшутить? С чего это вдруг решили самолично помогать? Хоть Рейне и кажется, что не каждый окружавший её волшебник тут преследует определенную цель, но ведь у них она должна была быть? Чего пристали-то?       — «О, уж подумай, дождик»? — переспросил Фред, поворачиваясь к брату, когда девушка скрылась в холле.       — А что? — в моменте нахмурился Джордж, обернувшись.       — Да так, — хмыкнул Фред, хитро улыбаясь. — Ничего.       — Не надумывай, — словно оправдываясь пробурчал Джордж, возвращаясь на место.       — Не буду, — ответил тому брат. — Пока что.

***

      В тускло освещённом кабинете царила тишина, нарушаемая лишь шорохом пергаментов и глухим стуком пальцев по столу. Рейна сидела прямо, погружённая в очередную пачку домашних заданий. На её лице отражалась невозмутимость, но лёгкое напряжение ощущала даже носом. Из фляжки Профессора каждый раз подозрительно и неприятно пахло. Аластор Грюм сидел напротив, тяжело опираясь на свой посох, мрачно осматривая пергаменты слизеринцев.       Они уже не в первый раз выполняли работу вместе, но каждый раз в этом не было никакой пользы. Рейна чувствовала, что этот человек, каким бы великим аврором он ни был, недолюбливал её и относился как к домовому эльфу.       — Слизеринцы снова жалуются, — пробормотал Грюм, взглянув на одну из работ. — Говорят, ты занижаешь им оценки. Мол, несправедливо с ними обращаешься.       Рейна подняла взгляд, глаза сузились от раздражения. Обиженный чем-то Малфой и тут нашел, как её достать.       — Не занижаю. Они сами пишут ерунду, — сухо отвечает Вандербум, вздыхая.       — И сами выливают тебе на голову суп, как же, — язвительно гмыкнул Грюм.       Рейна вскинула брови, словно искренне удивляясь:       — Не было никакого супа.       Грюм лишь нецелесообразно что-то пробурчал, поставив на стол перед ней очередную чашку с чаем. Да, представьте себе, с таким «добряком» и чая попить можно время от времени. Ну, точнее, пила одна Вандербум, особо не вдаваясь в подробности, что хлещет из своей фляги Грюм. Рейна кивнула, принимая, но перед тем как отпить, заметила лёгкую дрожь в руках. Последние дни выдались крайне замученными через головные боли. Она спокойно приписывала это перегрузке от учёбы и ответственности за ассистирование, но что-то в глубине подсказывало, что причина может быть иной. Однако Рейна жаловать не привыкла.       — Белесая, как смерть — неожиданно сказал Грюм, не поднимая глаз от пергамента. — В один день свалишься прямо посреди урока.       Она фыркнула, не придав его словам особого значения. Но с каждым глотком чая, с каждой минутой, каждым прочитанным ею ответом, головная боль, которая преследовала её последние дни, как будто усиливалась. Рейна не могла понять, что именно было не так. Может, силы начали покидать её еще стремительней и теперь это начало отображаться и на внутреннем состоянии.       — Эта работа не стоит и ломаного кната, — проворчал Грюм, откладывая один из пергаментов в сторону. — Если они не научатся хотя бы базовым защитным заклинаниям, сожрут их с потрохами при первой же схватке.       — Очень бы хотелось, — ответила Рейна и резко осознала, что сейчас она сказала и кому. — Извините.       Грюм резко вскинул голову, его магический глаз закрутился быстрее, сверля Рейну, как будто читая абсолютно всё, что выдают её движения и мимика. Она ощутила, как напряжение в комнате возросло. Тишина становилась почти осязаемой, тягучей, словно воздух вокруг уплотнился в раз сто.       — Очень бы хотелось, да? — хмыкнул он, опираясь на посох и нависая над столом. — Забавно слышать такие слова от такой тихони заучки.       Рейна внутренне скрипнула зубами. Эти постоянные головные боли затуманивали её рассудок. Да и эти слизеринцы… И поиски сферы. И Уизли, да, определенно они были вишенкой на червивом торте.       — Извините, — повторила она более тихо.       Грюм смотрел на неё ещё несколько долгих секунд, словно взвешивая, как реагировать на её слова. Его взгляд — или взгляды — были холодными и проникающими вот прямо туда — в душу.       — Не думаю, что ты хотела бы увидеть, что может произойти, если тёмные силы действительно решат взять верх, — наконец слегка прорычал он, голос стал тише, но от этого не менее угрожающим. — Поверь мне, ты не захочешь быть на передовой, когда это случится.       Рейна промолчала, сжимая перо в руке чуть сильнее, чем нужно. Грюм был, мягко говоря, странным. Но и в его странности было нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Она всё больше и больше задумывалась о том, что этот человек слишком скрытен даже для человека его профессии. И нервный он был до чертиков, вон, как воспринял эту глупую недо-шутку.       Грюм ещё некоторое время смотрел на неё, прежде чем снова заговорил:       — Тебя слишком беспокоят их ошибки. Если работа заслуживает «плохо», ставь плохо, Вандербум. Не забывай, что они — всего лишь дети.       И вот тут Рейна в который раз доказала, что встала сегодня точно не с той ноги. Вандербум знает, к чему приводят те или иные ошибки, и речь сейчас далеко не об оплошностях в домашней работе. И ей бы очень хотелось, чтобы в прошлом, раз уж на то пошло, кто-то указал ей на свои. Она практически рявкнула в ответ, нахмурившись:       — Они не просто дети. Некоторые из них уже сейчас принимают решения, которые будут стоить им или кому-то другому жизни.       Грюм на миг замер, будто её слова пробудили в нём нечто, что он не ожидал услышать от каменнолицей. Его магический глаз вновь закрутился, и он откинулся на спинку стула, а в выражении лица мелькнуло что-то, чего Рейна не могла прочитать.       — С волками жить — по-волчьи выть, — сказал тот тихо, почти про себя.       Рейна почувствовала, как её сердце предательски застучало быстрее. Что он имел в виду? Неужели он что-то подозревает? Или это внезапно развившаяся паранойя?       — Я знаю историю, — спокойно пояснила Вандербум. — И, по наблюдениям, ничем хорошим это не заканчивается.       Грюм смотрел на неё ещё несколько секунд, прежде чем снова налил ей чая. Она сделала глоток, пока тревога всё сильнее оседала на дне её сознания. Уж лучше вообще не разговаривать.       — Или на личном опыте знаешь, Вандербум?       Ещё секунда и чай бы оказался на пергаменте Гермионы Грейнджер. Рейна поворачивалась к Профессору так медленно, как только могла. Даже не моргала, чтобы уж наверняка понять, что он в этот раз имел в виду.       Но Аластор Грюм решил, видимо, оставить этот разговор незавершенным.       — Ты мне сегодня не нужна, — хмыкнул тот, отвернувшись. — Свободна.       — Зачем тогда освободили от Травологии? — недоверчиво нахмурилась Рейна.       Грюм медленно выдохнул, его настоящий глаз устало прищурился.       — Не задавай лишних вопросов, — отрезал он. — Слишком много думаешь.       Рейна молча поставила чашку на стол. Она медленно поднялась. Было что-то тревожное в том, как его магический глаз не отрывался от неё даже тогда, когда мужчина уже отвернулся. Вандербум окрестила себя самыми ужасными словами во всем мире — это ж надо было! Вызвать какие-то подозрения у аврора! У аврора, Рейна!!!       — Ну что ж, — сухо сказала Рейна, поправляя на плече свой рюкзак. — До завтра, Профессор.       Грюм лишь кивнул, не удосужившись больше взглянуть в её сторону. Оставаться в этом кабинете было мучительно: каждый раз словно балансировала на краю ножа. Что-то в Грозном Глазе вызывало у неё напряжение — не только его угрюмость или тяжелая, не подпускавшая манера общения. Нет, в нём была какая-то затаённая угроза.       — И, ты, Вандербум младшая, — вдруг произнёс он, когда Рейна уже покидала кабинет. — Осторожнее с тем, что говоришь и кому. В этом замке даже картины всё понимают.       Дверь за её спиной мягко закрылась, и как только она оказалась в коридоре, дыхание перекрыло знатно.       Он знает. Он точно знает.       Уходя прочь от кабинета, Рейна чувствовала, что с каждым шагом она непроизвольно ускоряется.       Что делать? Что теперь делать? Успокоится — это точно, но, а после? Бежать к Дамблдору, узнавать, нормально ли это? Там этот старикашка точно всё держит под контролем? Вандербум же не глупая, она теперь точно уверена в том, что Грюм что-то заподозрил. Нет! Он знает наверняка! И всё бы было ничего, но он же аврор, преподаватель по Защите от темных искусств, а Рейна перед ним буквально лучший экземпляр для Азкабана. Самый сочный улов.       — Эй, куда спешишь?       Рейна обернулась, хотя узнала и по голосу. Виделись уже — близнецы Уизли.       — Ты подумала над тренировкой? — улыбнулся ей Джордж, нагоняя.       — Проблемы, Уизли? — фыркнула на них Вандербум. — Не сейчас.       И продолжила покидать коридор так быстро, как только могла. Фред и Джордж, видимо ошарашенные эмоциональным диапазоном большим, чем у зубочистки, переглянулись. Пожали плечами.       — А когда? — крикнул ей в след Фред.       — Решите сами, — почему-то, совсем не отдавая отчет своим действиям, крикнула та в ответ.       Близнецы вновь переглянулись, позволив девушке сбежать.       — Она… согласилась? — переспросил Джордж.       — Ага, — ответил Фред. — Ну, надеюсь.       Спустя два часа близнецы встретили её в коридоре на пятом этаже. Рейна всё это время не находила себе места, слоняясь то тут, то там. И хоть она решила отвлечься и, наконец-то, поискать свою сферу, ей самой казалось, что стресс усиливает ненужную невнимательность. Она даже не запомнила, какие кабинеты проверила, а какие нет. В итоге последние полчаса ведьма просидела на подоконнике, упираясь лбом в колени. Время ту успокоило — имел бы на неё глаз Грюм, точно бы уже доложил.       Фред, оценивая ситуацию, отрицательно замахал брату головой, на что Джордж понимающе кивнул. Они прошли мимо, лишь кратко сообщив: «В пять вечера, на поле для квиддича» и скрылись в тени коридора. Рейна подняла голову с колен лишь спустя пару секунд. Пусть даже грандиозный провал, пусть самая неисправимая ошибка — всё лучше, чем вообще не попытаться.       Кто же знал, чем обернется этот безобидный урок, правда?

***

      Рейна не знала, как это произошло, но она оказалась на поле для полётов с метлой в руках, а перед ней стояли ухмыляющиеся Уизли. В голове пробежали тысячи мыслей, но все твердили лишь одно: «Помогите». Заразительный энтузиазм вызывал у неё странную смесь раздражения и тревоги. На протяжении трёх недель они преследовали по пятам и уговаривали её выйти на тренировку, и вот наконец — нечаянно — она согласилась.       — Ну, Вандербум, готовься, — начал Фред. — Достаточно просто поверить в неё, и она тебя послушает.       Рейна посмотрела на свою метлу с подозрением. Уж лучше бы Вандербум поверила в себя. Каждое предыдущее столкновение с этим проклятым предметом заканчивалось полным провалом. Это только сейчас метла просто отказывалась её слушаться. Раньше ведьма неплохо летала, пока собственная метла не скинула её с себя на такой высоте, что Морриган еле успел её поймать за два метра до земли.       Вот, в чем была проблема — страх. Если бы Рейна сейчас взглянула в лицо своему страху, там бы с девяносто процентной вероятностью была метла. Но она, конечно, Фреду и Джорджу об этом не расскажет. Засмеют же, белки летяги хреновы.       — Ну, дождик, поднимай, — добавил Джордж.       Будет позориться час, и всё закончится. Вдох. Выдох. Вандербум выдохнула, выставила руку вперёд и негромко произнесла:       — Вверх.       Метла слабо шевельнулась, но не поднялась. Рейна крепче сжала губы, исподлобья глядя на терпеливо ждущих Уизли. Было унизительно.       — Слушай, всё нормально, — заговорил Джордж, заметив мимолетное напряжение. — Метлы иногда вредничают. Просто покажи, кто тут главный.       Да Рейне уже даже не кажется, что в своей собственной жизни она главная, не то что тут. Джордж аккуратно подошёл ближе, мягко касаясь её плеча. Рейна немного напряглась от этого жеста, не привыкшая к прикосновениям. Любым. Ведьма хотела уже сейчас начинать возмущаться, прочитав лекцию про личное пространство, но потом взглянула на близнецов ещё раз. И правда, какое тут пространство в принципе?       — Ещё раз, — тихо сказал тот.       Рейна вновь выставила руку и повторила команду:       — Вверх.       Метла неожиданно взметнулась в воздух и оказалась у неё в руке. На мгновение Вандербум замерла, не веря, что это получилось. Нет, не могло. Так быстро?       — Вот это другое дело! — радостно воскликнул Фред, наблюдавший с боку. — Я же говорил — дело в настрое!       Ведьма вполоборота повернулась ко второму Уизли, нахмурившись:       — Что ты сделал?       — Ничего, — лучезарно улыбнулся тот, отходя. — Это магия, прикинь.       Вандербум не поверила. Не в магию, нет. Не могло так быть. Не могла эта швабра со второго раза так взять и подняться. Рейна невольно хмыкнула, всё же, чувствуя себя немного лучше. Обычно она сохраняла холодное, отстранённое выражение, но сейчас позволила себе лёгкий намёк на удовлетворение. Впервые за день, ну надо же. Может, не всё так плохо с этими двоими?       — Теперь только дело за малым — взлететь, — подмигнул Джордж, почему-то заходя той за спину.       Вандербум вскинула брови, слегка не поняв. Охватило странное чувство. Ей казалось, что сегодня на подъеме точно всё закончится.       — А теперь давай полетаем, — с усмешкой заявил Фред.       Рейна только сейчас заметила, что метла Фреда зависла в воздухе рядом с ним и тот довольно странно придерживал её за основание. Та нахмурилась, понимая, что близнецы задумали что-то крайне неприятное. В следующий момент Джордж неожиданно подбежал к ней и схватил под локти.       — Эй, что вы делаете?! — воскликнула она, пытаясь освободиться, но Джордж был сильнее, чем казалось на первый взгляд.       Кошмар, кошмар, кошмар, кошмар. Рейна оглянулась в поисках помощи, но на поле, кроме них троих, никого не оказалось.       — Немного ускорим процесс! — заявил Джордж, таща её ближе к метле. Фред держал её готовой для полёта, а Вандербум уже ясно видела, чем всё это закончится.       — Пусти меня! — Рейна пыталась вырваться, но близнецы действовали слаженно: Фред крепко держал метлу, а Джордж уже силой подсаживал ведьму на неё.       И вот в следующее мгновение она почувствовала, как ноги отрываются от земли. Метла под ней дрогнула, сначала поднимаясь неуверенно, а потом резко взлетела на несколько футов вверх. Рейна панически сжала ручку метлы, но не смогла удержать равновесие.       В глазах потемнело, а воспоминание пронеслось в этой же темноте: она, раненная в бок, летит как можно выше и дальше. Ей всего какие-то несчастные восемнадцать, а Оминис погиб пару минут назад. И Вандербум панически пытается сбежать, набирая высоту и тут метла начинает брыкаться, не вывозя такой нагрузки. Юная темная волшебница еле держится одной рукой и всё же предательски соскальзывает, падая в пропасть. И вся жизнь, темная, неприятна, ужасная — проносится перед глазами. Земля всё приближается и приближается. Морриган, летевший за ней следом срывается на высокий крик: «Рейна!», а та уже ничего не слышит. Она вот-вот умрет полной тварью и неудачницей, поджавшей хвост. Морриган ловит её в последнюю секунду, но равновесие не удерживает и спустя пару секунд они кубарем катятся по земле.       А дальше полный туман в голове. Ей аж действительно поплохело.       — Держись, держись! — засмеялся Джордж, наблюдая, как Вандербум панически болтается в воздухе.       Но страх вскоре взял верх. Метла начала крениться в сторону, и прежде чем Рейна успела что-то предпринять, та соскользнула с неё. Джордж, среагировав моментально, успел поймать ведьму прежде, чем та проехалась лицом по газону, но удар был резким, и Рейна буквально чувствовала, как сердце бешено колотится в груди.       — Эй, всё нормально, — говорит Джордж на выдохе, крепко держа, но Рейна застыла, как притворяющийся мертвым опоссум.       Она почти упала. Нет, она упала.       — Отпусти, — резко и холодно процедила та, оттолкнув от себя Джорджа.       Потребовалось время, чтобы достичь равновесия и на земле. Фред стоял рядом, всё ещё улыбаясь, но видя такое выражение лица, его улыбка начала медленно угасать.       — Это же шутка, — начал он, но ведьма уже отошла на шаг назад, пытаясь восстановить дыхание. — Мы просто хотели помочь.       — Вы хотели помочь? — слегка прикрикнула Вандербум, а голос почти предательски дрожал. Она метнула недовольный взгляд на затихшего Джорджа.       — Мы не думали, что ты так испугаешься, — тихо сказал Джордж, делая шаг вперёд, но она остановила его холодным взглядом.       — Да вам даже не было интересно, почему я боюсь летать, — отчеканила она, чувствуя, как её раздражение только усиливается. — Только подойдите ко мне, идиоты.       Она резко развернулась и пошла прочь, оставив близнецов в недоумении. Вот чего-чего, но точно не в Хогвартсе она ожидала получить ураган эмоций. И уж точно не от шестнадцатилетних дебилов. Почему дети такие жестокие? И почему их, в таком случае, нельзя бить?       Когда ведьма скрылась, оставив за собой явный след возмущённого молчания, который аж запах в воздухе первой надвигающейся грозой, Фред и Джордж стояли посреди поля, обменявшись недоуменными взглядами. Некоторое время близнецы молчали, обдумывая произошедшее.       — Ну, это точно не так, как мы планировали, — медленно проговорил Фред, первым нарушив тишину. Он убрал руки в карманы, наблюдая, как фигура Рейны удаляется вдали. — Какая неженка.       Джордж хмыкнул, качнув головой. Он всё ещё смотрел в сторону, куда ушла Рейна, словно пытаясь понять и осознать все ловкие мысли в её странной, замысловатой головушке.       — Мы её слишком сильно подстегнули. — ответил Джордж.       Фред вздохнул, прислонившись к своей метле.       — Думаешь, недо-слизеринка нас теперь возненавидит? — спросил тот, глядя на брата.       Джордж пожал плечами, но во взгляде мелькнула неуверенность, что была довольно редкой гостьей у Уизли в принципе. Обычно оба близнеца были в ладу с собой и с окружающими, легко находя общий язык с кем угодно. Но Рейна была какой-то уж слишком другой. Холодная, загадочная, спокойная, с таким количеством слоёв кожи вокруг себя, что её невозможно было просто так пробить.       — Ну… — Джордж замялся, не зная, как подобрать слова. — Я не думаю, что она нас возненавидит. Мы переборщили.       Фред, почесав затылок, кивнул.       — Точно. Надо было действовать помягче.       Казалось бы, решили, но нет. Джордж кивнул в ответ, но в мыслях закралось что-то необычное.       — Ей просто нужно больше времени, — задумчиво сказал Джордж, поворачиваясь к Фреду. — Кажется, у нас тут проблемы с доверием.       Фред посмотрел на брата с лёгкой усмешкой, но в его глазах появилась нотка понимания. И тот не мог промолчать и в этот раз:       — Эй, Джорджи, а ты сам как? — поддел он, ухмылка на лице становилась шире.       — Нормально, — неоднозначно пожал плечами Джордж, прищурившись.       — Уверен? — Фред ухмыльнулся ещё больше, склонив голову на бок.       И Джордж всё понял.       — Чего? Нет! — быстро выпалил тот, но его реакция была слишком быстрой, чтобы казаться убедительной. — Точнее, да. Уверен.       Фред прищурился:       — Ну-ну, я тебя знаю.       Джордж отвернулся, скрывая какую-то непонятную розовину на лице, называвшуюся румянцем. Он даже не знал, почему сам так на это реагирует.       — Ладно, ладно, — засмеялся Фред, подбирая метлы. — Просто давай в следующий раз попробуем не так резко на неё давить. Раз проблемы с доверием есть, то нужно через них пробраться.       Джордж вздохнул, пожал плечами и усмехнулся.       — Ну что ж, вызов принят.       Близнецы обменялись короткими ухмылками. План был ясен.       Рейна бурей залетела в комнату, хлопнув дверью. Тут же упала всем телом на кровать, лицом в подушку и пушистый белый хвост, завыв. Её тело буквально вибрировало от раздражения. Почему она вообще согласилась на эту чёртову тренировку на метлах? Это было очевидно — ничего хорошего из этого не вышло.       Пушистая Никки обеспокоенно мяукнула, высвободив из-под ведьминого лица свой хвост и осторожно потянув за её рукав лапой.       — Никки, отстань, — пробормотала Рейна, не поднимая головы.       Никки замурлыкала, стараясь успокоить «хозяйку», но Рейна продолжала завывать от злости в подушку, словно кошка была единственным слушателем этой песни умирающего кита.       — Вот так всегда, Никки, одни идиоты гиперактивные вокруг, — Рейна тяжело вздохнула и перевернулась на спину, продолжая говорить в пустоту. — Мне столько лет, а я боюсь гребанной метлы! Я вообще ни черта не понимаю! Все прикопались и ждут, что я буду послушным хвостиком за ними бегать… а я, твою мать, убива…       — Прошу прощения…       Рейна резко замерла. Мгновение и фраза «убивала людей», была бы фатальной. Незнакомый, мягкий голос заставил её подпрыгнуть на кровати. Вандербум резко поднялась на локтях и обернулась к двери.       На пороге стояла девушка, одетая в выглаженную школьную форму. Она была миловидной, но в то же время с вытянутым, худым, драматичным лицом, со светлыми волосами, завязанными в аккуратный, но распушившийся от влаги хвост, и грустными глазами, хотя выражение её лица было более смущённым. Выглядела девушка перед ней взросло, Вандербум на секунду показалось, что даже взрослее самой Рейны. Ведьма почти сразу поняла — это та самая «страненькая» соседка по комнате.       — Эленора? — выдохнула Рейна.       — Да, — ответила Эленора с лёгким кивком, проходя в комнату глубже. Её шаги были почти неслышными, а улыбка мягкой. — Прости, что так неожиданно. Я присылала тебе сову, видела? Я только что приехала, и… э-э… кажется, я застала тебя в довольно неловкий момент.       Злость, скопившаяся за весь этот проклятый день, начала понемногу спадать, уступая место неловкости. Никки, между тем, осторожно подошла к краю кровати, недоверчиво оглядывая новоприбывшую.       — Всё нормально, — быстро ответила Рейна, выпрямляясь и пытаясь вернуться в своё обычное спокойное состояние. — Не ожидала, что приедешь так резко.       — Да, долго была в отъезде. Это… семейное, — Эленора пожала плечами и чуть склонила голову, будто извиняясь за своё опоздание. — Но вот я здесь!       Она широко улыбнулась, явно радуясь знакомству. Рейна же почувствовала странную смесь раздражения и удивления. О нет. Противоположность. Ещё одна!       — Классная кошка, — добавила Эленора, внимательно посмотрев на Никки, которая всё ещё с легким прищуром глядела на всю эту трагикомедию.       Рейна на мгновение окинула Эленору изучающим взглядом. Высокая. Худая. В комнате повисла лёгкая пауза. Она вспомнила, как в первый день другие девочки настоятельно не рекомендовали жить с ней вместе, считая странной. Ну, а Рейна, что, не странная? Ещё какая.       — Её зовут Никки, — кратко ответила Рейна. — И это не моя кошка. Она сама по себе.       Эленора снова улыбнулась, но на этот раз в её глазах мелькнуло что-то чуть более нешуточное, как будто она подметила больше, чем следовало. Рейна незаметно закатила глаза — говорила же, будут проблемы.       — Мы можем начать с начала, если хочешь, — предложила Мунбрук неожиданно. — Меня зовут Эленора. И я надеюсь, что тебя не потесню.       — Рейна, — вздохнула Вандербум. — Можно попросить тебя о кое-чем?       — О, да, конечно, — кивнула Эленора, присаживаясь на край свободной кровати.       — Не разговаривай со мной.