Moon Cycles || Лунные циклы

Шэдоу не спал пять дней. В общем-то, ему не нужно было спать так же, как другим. Хороший двух-трехчасовой отдых был хорош, чтобы пережить день, но он спал всего, может быть, пять часов за почти целую неделю. Но даже так, отдых был последним, о чем он думал. Ему не нужен был сон. Ему нужны были ответы. Ему нужно было узнать, как избавиться от Соника, или, скорее, как заставить его уйти добровольно. Прошло несколько дней с тех пор, как все произошло, и хотя они не разговаривали в тот момент, Соник все еще отказывался покидать свою позицию. Он больше не приходил послушать, как Шэдоу читает ему днем, и не слонялся по его кабинету по вечерам. Вместо этого он просто стоял на страже у двери. Частично это было связано с тем, что в течение первых нескольких дней Шэдоу запирал за собой дверь, когда входил, заставляя Соника держаться на расстоянии. Он знал, что это было ужасно, но он не мог вынести встречи с другим из-за страха обратиться в слона в комнате. Он стал осторожен с тем, как он что-то делает, когда и куда он идет. Он продолжил свои регулярные сеансы консоли войны в своем кабинете с Наклзом, Руж, а теперь и Сильвером, но кроме этого он не выходил на публику и не виделся ни с кем другим. Он следил за каждым своим шагом, больше телепортируясь, чем гуляя, осторожный, чтобы за ним не следили. Тем не менее, что бы он ни делал, Соник вынюхивал его и стоял на страже на приличном расстоянии. В начале, Соник был более требовательным и агрессивным. Он пытался преследовать Шэдоу и загнать его в угол, но ему всегда удавалось ускользнуть. В конце концов, он понял, что Шэдоу не собирается уступать, поэтому он ослабил хватку. Вампир был благодарен за это, но все еще хотел, чтобы он полностью сдался и бросил его уже. По крайней мере, Соник снова заботился о себе. Он хорошо спал, ел и делал перерывы. Он подозревает, что это из-за того, что некий лис напал на него за то, что он физически изнурил себя до двухдневной комы. В любом случае, он использовал эти случаи, чтобы пробраться в свою библиотеку на нижнем этаже. Он не мог пойти, когда Соник был на дежурстве, потому что двери не имели замков, и он беспокоился, что оборотень зайдет и увидит, что он читает. Он искал и в спальне, и в личном кабинете, но не нашел ничего, что его интересовало, поэтому он обратился к своей более публичной коллекции. Он отчаянно бродил по высоким полкам в течение нескольких дней, пока, наконец, не нашел то, что искал — пересказ общества оборотней после Войны Судьбы. Все остальные книги, которыми он владел, были написаны до того, как они мигрировали на север. Однако у него был один журнал, который он купил столетие или два назад у странствующей водяной феи о ее путешествиях по миру. К сожалению, только небольшая часть книги напрямую ссылалась на оборотней, но это было все, от чего он мог отталкиваться. У Шэдоу оставалось всего около десяти минут до того, как Соник закончит свой обеденный перерыв, поэтому он спрятал книгу в пальто, телепортировался обратно в кабинет и засунул ее в ящик. Еще одно военное совещание должно было состояться этим вечером, так как утром прилетел почтовый голубь с новостями от Принцессы Блейз, которые нужно было обсудить, поэтому, как бы ему ни не хотелось откладывать свои выводы, он подготовился к предстоящему обсуждению. Его три назначенных генерала, Руж, Наклз и, по просьбе Блейз, Сильвер, вскоре прибыли к его двери и заняли свои места напротив его стола. Сегодня их тема в основном касалась разделения эскадронов на основе рекомендаций Наклза. Ехидна сделала полный отчет о ходе подготовки войск и помогла определить ранг и численность среди них, а также дивизию. Затем Сильвера попросили поделиться своими соображениями, поскольку он был посвящен в рыцари принцессой Блейз и капитаном королевской гвардии. «У Наклза острый глаз на технику и мастерство, но я думаю, что он, возможно, слишком много внимания уделял исключительно индивидуальной силе. Я думаю, вам следует рассмотреть, насколько хорошо войска взаимодействуют друг с другом, проведя несколько командных упражнений», — предложил он. Шэдоу задумчиво на это напевал. Это было мудрое предложение, и он был немного удивлен, что Сильвер уловил узкий взгляд Наклза и предпочтение индивидуальности. Это было то, что сам Тень, скорее всего, упустил бы из виду. Он уже вырисовывался как отличный помощник и хорошо подходящая кандидатура для королевского супруга. Блейз сделал правильный выбор. Руж сидела молча почти все время, что было необычно для ее болтливого рта. Она пристально следила за Шэдоу мудрыми глазами, посвященная в смятение, которое он переживал внутри. Но она ничего не сказала, потому что знала, что не может сделать ничего, что она уже не сделала, чтобы помочь ему. Все, что она могла сделать, это слегка подтолкнуть его, что она и сделала. «Все будет хорошо», — сказала она ему. Хотя он не рассказал ей новости напрямую, Руж не пришлось слишком глубоко заглядывать в его разум, чтобы найти причину всех его недавних тревог и беспокойств. Часть ее хотела, чтобы он пришел к ней за помощью и утешением, но большая ее часть понимала, почему он этого не сделал. Она ненавидела то, что не могла помочь ему больше, чем обещала, поэтому она посылала небольшие телепатические сообщения, чтобы успокоить его разум и оттолкнуть плохие мысли, хотя бы на некоторое время. Тень телепатически поблагодарил ее за беспокойство и утешение, но в целом проигнорировал ее попытки во время обсуждения, поскольку сейчас было не время и не место должным образом консультироваться с ней по поводу всего произошедшего. После того, как заседание было закрыто, три генерала вышли из комнаты в зал, где Чарми стоял в ожидании с Соником, держа в руке серебряное блюдо. Пчела не закрыла за собой дверь, когда он внес поднос с едой, так как он не собирался долго ждать, а это означало, что Шэдоу пришлось на мгновение задержать взгляд Соника. Оборотень посмотрел на него угрюмыми, скорбными глазами. Он выглядел побеждённым, что было слишком неестественно и неудобно, чтобы смотреть на него. Его одежда была помятой, а его мех и иглы не были расчёсаны, и хотя у него не было никаких мешков под глазами, которые бы указывали на то, что он не спал, он выглядел истощенным. Это было похоже на то, как если бы они смотрелись в зеркало. Они оба отражали друг друга. Оба были измучены и раздираемы существованием друг друга. Он ненавидел себя за то, что сделал это с Соником. Он не мог смотреть ему в глаза. Но когда Чарми закрыла за ним дверь, он обнаружил, что меняет положение тела, чтобы мельком увидеть его в последний раз. Желание вскочить, побежать к двери и втащить Соника в комнату переполняло его, но он едва справился с этим. Возвращение Соника только приблизило бы его к смерти. «Это лучшее для Соника», — сказал он себе, полез в ящик и вытащил старый дневник. Он листал страницы, пока не наткнулся на главу об оборотнях. Марта, биограф, писала о своем путешествии на север континента, когда она искала мистические изумруды хаоса. Тень закатил глаза на это. Все знали, что изумруды хаоса были уничтожены тысячи лет назад. Их больше не существовало. Тем не менее, Марта, казалось, верила, что они все еще там. Ее путешествие привело ее в тупик, когда она достигла Северного моря, не найдя никаких следов магических драгоценностей. Но она не сдалась и решила пересечь воды, чтобы отправиться еще дальше на север, куда никто другой не осмеливался отправиться из-за суровой погоды. К счастью для нее, она была водяным духом, и ходить по воде было для нее проще простого, или, по крайней мере, она так думала. Северное море было коварным, а волны высокими. В конце концов, ее силы оказались бессильны против вод, и она была захвачена. Конечно, она не могла утонуть, но все равно была потеряна. Она не знала, как долго она была без сознания, но когда она наконец пришла в себя, то оказалась на необитаемом острове. Берега были скалистыми, песка не было видно, только гравий. Она заметила несколько других островов вдалеке, но когда она проверила свою карту, она не увидела никаких записей о них — поэтому она добавила их. Ее быстро нашли два разведчика, которые отвезли ее обратно в свою деревню в качестве пленницы, где ее держали и допрашивали. Она отметила странную внешность и обычаи, которых они придерживались, но также указала на их невероятное гостеприимство, учитывая, что она была их пленницей. Проведя там неделю, она не показалась им угрозой, но и нежеланной, поэтому они дали ей одну из своих лодок и сказали уходить, что она и сделала. Она провела там не так много времени и поэтому не смогла много узнать об острове или его людях. Все, что она знала о нем, это его название: Остров Рождества. Затем она, другим карандашным почерком, комментирует, что годы спустя она наткнулась на книгу об оборотнях и заметила сходство между людьми в историях и людьми, которых она встретила, и задалась вопросом, могли ли они быть давно потерянными племенами. Затем, в качестве последнего прощания для этой главы, она пишет, что она была счастлива, что смогла найти хотя бы одно сокровище. Шэдоу закончил главу и с гримасой пробежал по остальным страницам. Он надеялся, что найдет более конкретные ответы, но, конечно, судьба, как обычно, распорядилась иначе. Дневник был датирован примерно ста пятьюдесятью годами, что было вдвое больше возраста Соника. Возможно, его родители или бабушки и дедушки могли быть частью племени, которое заключило Марту в тюрьму, но не было никакого истинного способа узнать это, и записи не давали никаких указаний на текущее состояние этого острова. Остальная часть журнала следовала за остальными ее путешествиями по многим континентам, но больше она не документировала ни одной встречи с оборотнями. Как оказалось, последние оборотни были на этих островах, и если Соник был единственным, кто сбежал в безопасное место, то весьма вероятно, что он был последним живым. Однако было неразумно утверждать что-либо как факт, поскольку правда часто маскируется под возможность. В конце концов, Соник сбежал только с одного из островов. Многие могли бы сбежать с других и продолжить жить своей жизнью в тайне, как и он. Тем не менее, это сделало вероятность воссоединения Соника с его родней еще более сложной. Поскольку это было его целью — вернуть Соника на родину и к его семье. Это было единственное, что он мог придумать, что перевесит предполагаемые чувства оборотня к нему. Если бы он мог найти, где находятся другие оборотни, и рассказать об этом Сонику, был бы шанс, что он наконец добровольно уйдет, чтобы быть с ними. Они смогли бы научить его своей культуре, своим обычаям, своему языку, своей кухне и всему, что он потерял. Они смогли бы позаботиться о нем так, как ему было нужно; так, как Шэдоу не мог обеспечить. Они спрятали бы его там, где Мефилес не смог бы его найти, где Шэдоу не смог бы причинить ему вред. Это было то, что было лучше всего. Это было то, что было необходимо. Он не рассказал Сонику о своем плане, пока не нашел точной информации и не был уверен, что воссоединение возможно. Шэдоу знал, насколько тяжелым было прошлое лазурного ежа, и не хотел причинять ненужную душевную боль. Однако его книги могли завести его только до определенного момента. За исключением того, что была еще одна вещь, которую он мог сделать, чтобы узнать больше информации. Но он не мог сделать этого прямо сейчас, ему нужно было дождаться, пока Соник уснет, чтобы верхог не последовал за ним. Остаток ночи прошел мучительно медленно, пока Тень сидел в одном из своих кресел и потягивал горячую чашку куриной крови. Она была слаще козьей и не соответствовала его обычному вкусу, поскольку он предпочитал горькое, но у него была странная тяга к сахару. Возможно, это была убывающая луна, которая мешала его чувствам. Новолуние должно было появиться в течение недели, а это означало, что Тень и многие другие ночные бродяги будут в своей наибольшей силе, включая тени. Было бы мудро с его стороны упомянуть об этом на следующем военном совещании, чтобы подготовиться к потенциальной атаке. В конце концов, для теней имело смысл двигаться в ночь бесконечных теней. Хотя, что-то в этом беспокоило Тень. Джет сказал ему, что Мефилес запланировал свое великое заклинание или что-то в этом роде на летнее солнцестояние, но это не имело никакого смысла. Летнее солнцестояние имело долгую историю религиозных церемоний, посвященных Солярису, и было единственным днем ​​в году, когда все ночные бродяги ослабевали от интенсивного солнечного света. И даже если бы он планировал сделать свой ход ночью, летнее солнцестояние в том году пришлось на полнолуние, так что он все равно был бы ослаблен луной, отражающей солнце. Если уж на то пошло, было бы разумнее осуществить свой план в зимнее солнцестояние, Хэллоуин или буквально в любой другой день. Глубокое семя страха было посажено в разум Шэдоу. Он не мог понять, о чем думает Мефилес, и это его беспокоило. Что бы это ни было, он должен был быть готов. Бледный лунный свет медленно смещался, и отбрасываемые тени танцевали в унисон, пока шли часы. Лорд вампиров сидел неподвижно, размышляя про себя, его бумаги давно забыты на столе. Его чашка стояла пустая рядом с ним с пятнами от того, где он пил, рядом с жестяным подносом с высушенным кровокорнем. Он внимательно слушал звук крови, текущей по венам человека за его дверью, терпеливо ожидая, когда Соник уйдет. Тем временем, Шэдоу сидел, уставившись на рисунок, прислоненный к сиденью напротив него, освещенный теплым светом масляной лампы на столе рядом с ним. Руж принесла ему альбом для рисования, потерянный в драке. Он был немного потрепанным и грязным, но рисунок Соника, который он сделал, был практически нетронутым. Он вопросительно посмотрел на него, как будто он содержал секрет, и попытался разгадать загадку оборотня перед ним. Он пытался избегать этих мыслей в любое время дня, занимая свое время другими, более насущными делами. Однако, когда он находил тихий момент, он всегда возвращался к нему и к этому проклятому рисунку. Это был простой рисунок, практически легкий набросок для его обычного стандарта. Он знал, что если бы у него было еще несколько часов солнечного света, он мог бы сделать его намного лучше. За столетия он сделал сотни рисунков и картин, каждая из которых была бесконечно сложнее и подробнее этой. Тем не менее, он считал, что это его лучшая работа, хотя бы из-за сюжета. Плавные изгибы его тела, тонус его мышц, мягкость его меха и его глаза; те самые глаза, в которые он смотрел, не осознавая этого, когда погружался в изумрудное море, а его дыхание медленно покидало его легкие. Тень не испытывал влечение так, как многие другие. Он мог ценить внешность другого человека, как закат или цветник, но совсем не как соблазн. Это была главная причина, по которой Тень никогда не жаловался, когда Руж просила сделать ему пикантный портрет, поскольку его никогда не беспокоило, что она так скудно одета. Точно так же он не считал Соника возбуждающим, как ему говорили его многочисленные любовные романы. Тем не менее, когда он смотрел на рисунок, и когда он смотрел на Соника, пока тот рисовал, он чувствовал трепет в груди, который не мог описать. Если бы он должен был выразить это словами, возможно, он бы назвал это теплым летним днем ​​на открытом травяном поле, где росли полевые цветы всех видов и цветов, где ветер мягко дул и переносил птиц по кобальтовому небу, а маленькие реки пели мелодии, пока маленькие животные, такие как полевые мыши, землеройки и кролики, играли свободно и счастливо. Или, возможно, он бы просто назвал это жизнью, поскольку именно это Соник заставлял его чувствовать — живым. Но с жизнью пришла смертность, а со смертностью пришла смерть. Соник и Шэдоу не должны были идти по одному и тому же пути через этот луг. Если что и должно было идти по нему порознь, так как Сонику в конечном итоге пришлось бы пересечь эту реку, а Шэдоу остался бы позади. Наступит ли это время во время войны или через сотни лет в будущем, рано или поздно он останется один, брошенный с дырой в груди, которую не сможет залатать никакое количество энергии хаоса. Он знал, что должен дать Сонику ясный ответ на его признание, но он все еще не был уверен, что сказать или сделать. Он не знал, что значит любить другого человека так близко. Он не знал, как любить кого-то с таким уровнем уязвимости; дать другому человеку столько власти над своими мыслями и эмоциями казалось ему почти невозможным, особенно после потери сестры, которая значила для него весь мир. Мария высекла место в его сердце, которое больше никогда не сможет быть заполнено; ни Руж, ни Омегой, ни даже Соником. У него было чувство, что если он поддастся привязанности Соника и позволит своим смущающим эмоциям гноиться, то в нем будет вырвана еще большая дыра, когда он неизбежно его потеряет. Единственное, что он мог сделать, чтобы избежать этой судьбы, — это никогда не позволить вырыть эту дыру. Наконец, после нескольких часов бессмысленных размышлений, около четырех утра, когда небо начало менять цвет с чернильно-черного на бледно-голубой, он услышал удаляющиеся шаги из своего кабинета, а дверь в конце коридора открылась и закрылась. Вздохнув с облегчением, Тень встал и потянулся, позволив плечам и спине хрустнуть и треснуть, и телепортировался на второй уровень своего дома. Осторожно шагая, Шэдоу прошел по правому крылу к средней двери слева и тихонько постучал. Он знал, что уже поздно, и жилец, скорее всего, спит, но он не мог позволить себе ждать до вечера. Прошло мгновение, прежде чем он услышал звук приближающихся шагов, и дверь открылась, показывая довольно усталого двухвостого лиса, который протирал усталость с глаз. «Шэдоу?» Он вопросительно зевнул. «Что ты здесь делаешь?» «У меня есть просьба». Он сказал, его голос был несколько торопливым, так как опасения покалывали его тело. Тейлз поднял бровь и положил руку на бедро, как будто прося разъяснений. «Ты можешь отвезти меня к мобиану по имени Эм?» «Эм? Зачем ты хочешь ее увидеть?» «У меня к ним есть несколько очень важных вопросов о Сонике». Глаза Тейлза расширились от удивления, когда он застыл в том, что делал. Смущение, интрига и раздражение мелькали в его глазах, пока он обрабатывал свою просьбу. Тень нервно заерзал, беспокоясь, что лис откажется и прогонит его. Он не мог его в этом винить, в конце концов, он навредил своему лучшему другу. Однако на его лице отразилось понимание, и он тяжело, смиренно вздохнул. «Ладно, подожди минутку», — ответил Тейлз и закрыл дверь своей спальни, но через мгновение снова открыл ее, показывая, что он переоделся в пижаму. Без дальнейших вопросов или комментариев Тейлз протянул руку, хорошо зная, что Шэдоу предпочтет телепортироваться, а не летать. Так было быстрее. Шэдоу схватил его за руку и позволил реальности деформироваться вокруг них, пока они внезапно не оказались в сонном мобианском городе. Прошло около пятнадцати лет с тех пор, как Тень последний раз был там, поскольку у него не было никаких дел с мобианцами. Они не были торговыми партнерами, и это место служило лишь остановкой для торговцев по пути в его особняк. Не говоря уже о том, что среди горожан распространилось множество слухов о том, что его дом проклят и населен привидениями. Ему было все равно, что они говорили, пока это держало их подальше. Рассвет уже занялся на горизонте и осветил кирпичные здания и деревянные дома. Несколько человек уже вышли на улицу, несколько уборщиков, газетчиков и пекарей, если назвать тех, кого он узнал. Тень слегка поморщился, когда солнечный свет осветил его лицо. В спешке он забыл схватить свою шляпу от солнца и был вынужден иметь дело с распространяющимся зудом, но он смирился с этим и вел себя так, будто ничего не случилось, следуя за Тейлзом по улицам. Тейлз был странно тихим все это время. Эти двое никоим образом не были друзьями, но Шэдоу заметил, что лис был необычайно тихим. Несмотря на это, он не потрудился начать разговор. Он был немногословным ежом, и когда ему предоставлялась возможность промолчать, он обычно ею пользовался. Мало того, у Шэдоу было чувство, что он знал, почему тот не разговаривал. Как будто для того, чтобы доказать правильность его подозрений, когда они свернули за угол на Мейн-стрит, Тейлз сказал ему: «Тебе стоит поговорить с Соником. Он очень расстроен из-за того, как ты все оставил». Он предполагает, что Соник расскажет своему лучшему другу о том, что произошло между ними. Он сомневается, что они что-то скрывают друг от друга. На самом деле, Тейлз, вероятно, уже знал все о прошлом Соника, чего не знал он. Тем не менее, было немного неловко, что верхог рассказал Тейлзу о его признании. Это заставило его задуматься, знал ли Тейлз уже об интересе Соника к нему. Игнорируя все это, Шэдоу знал, что его маг прав. Он сам это видел, когда случайно встретился глазами с Соником ранее в тот день. Он оставил его пустым, убежав той ночью, и осознание этого разрывало его изнутри. «Я знаю, я просто... не знаю, что сказать». Он горестно вздохнул. «Простое «да» или «нет» — это, вероятно, хорошее начало». Тейлз ответил просто, как будто это было легко и очевидно. «Не думай слишком много, просто будь честен». Шэдоу подавил желание закатить глаза от этого совета; как будто это было так просто. Такого никогда не было. Он не был каким-то подающим надежды холостяком из любовного романа, влюбляющимся в местного лорда. Слишком много переменных и слишком многое поставлено на карту, чтобы рисковать, позволяя привязанностям Соника отвлекать его или позволять расти своим собственным. Тейлз провел их через мост через тихую реку к старому, ветхому зданию тенета. Они вошли без проблем, главная дверь была открыта, и поднялись по трем лестничным пролетам в тесный коридор и направились к одной из дверей справа. Стены были тонкими, и звуки храпа, движения и приглушенного говора были слышны как сверху, так и снизу. Однако из комнаты не доносилось никакого шума, как будто никого не было дома. После того, как Тейлз указал ему нужную комнату, Шэдоу отправил его восвояси. Незачем было держать его там, когда он мог спать в своей теплой постели в поместье. Как только лис сбежал вниз по лестнице, он постучал в дверь и отступил назад, ожидая ответа. Раздался приглушенный шорох, и через мгновение дверь открылась, и появилась сморщенная старая белка, завернутая в рваную одежду. «Добрый вечер, Мисс. Меня зовут Шэдоу, могу я войти?» — тепло поприветствовал Шэдоу, стараясь казаться максимально дружелюбным, чтобы его не прогнали. Не то чтобы он не был готов проявить некоторую требовательность, если бы ему отказали, но он предпочел бы не использовать свои силы на мобианцах, если это возможно. Эм подозрительно посмотрела на него и оставила дверь слегка приоткрытой, как будто собираясь закрыть ее в любой момент. «Я была бы дураком, если бы приветствовала вампира», — сказали она, фыркнув и ухмыльнувшись, прежде чем открыть дверь. «Но я давно потеряла рассудок. Заходите». Шэдоу улыбнулся в ответ и вошел в комнату. Она была маленькой и тесной. С двумя маленькими матрасами и несколькими самодельными кроватями, сделанными из одеял. В одном углу была ржавая печь, а в другом у окна был пустой котел, недавно опустевший из-за запаха. В настоящее время там не было никого, кроме Эм, но было очевидно, что в комнате жили по меньшей мере десять человек. Шэдоу было трудно поверить, что это были прежние условия жизни Соника, и он почувствовал большее понимание ежа. Ему придется позаботиться о том, чтобы отпустить его с кучей денег, чтобы ему больше не пришлось так жить. Эм доковыляла до одного из матрасов и осторожно села, их старые колени скрипели при этом. Шэдоу последовал за ними, но остался стоять, обеспокоенный тем, что там могут быть клопы или вши, учитывая, насколько грязным все выглядело. Не то чтобы он винил жителей, если бы они были. Очевидно, что существовала проблема с жильем и компенсацией рабочим, если люди этого города были вынуждены жить в таких позорных условиях. Тень мог только представить, насколько хуже было для тех, кто жил в больших городах. «Ты ведь приютил Соника, да?» — спросила Эм. «Это так», — подтвердил он. Старая белка улыбнулась, мягко и по-доброму, как родитель своему ребенку. Это немного застало Шэдоу врасплох. Хотя у него не было негативного прогноза относительно этого человека, и он не знал, чего от нее ожидать, он был поражен тем, насколько они были теплы, особенно к такому незнакомцу и ночному бродяге, как он сам. Хотя, учитывая, что она быаи посвящены в истинную природу Соника и не выдавала его, или обращалась с ним по-другому, это должно было многое сказать об ее характере. «Примите мою благодарность. Я рада, что он наконец может жить свободно, как он всегда хотел», — сказала она с облегчением. Шэдоу решил утаить новости о войне и смертельной судьбе Соника. Судя по всему, белка не задержится в этом мире надолго; лучше бы она умерли, веря, что Соник счастлив и здоров в поместье. «У меня есть несколько вопросов, которые я хотела бы задать вам о Сонике». Он последовал за ней, остановившись на мгновение, чтобы Эм ответила, на что она кивнула головой, позволяя ему продолжить. «Вы знаете, где он родился?» Эм покачала головой. «Нет, я нашла его ребенком в Солеанне». «Вы знаете, откуда он взялся?» «На севере, я думаю. Хотя я не уверена, где именно». Его глаз слегка дернулся, когда он сдерживал растущее разочарование. Он совсем не был расстроен из-за Эм, он не могла помочь тому, чего не знал, но он продолжал попадать в тупик за тупиком, ходить по кругу и ничего не показывать. Он все больше отчаивался и, хотя старался не выходить из себя, начал повышать голос. «Он давал вам какие-нибудь намеки?» — спросил он почти умоляюще. «Он когда-нибудь говорил о своем доме?» К счастью, Эм не отреагировала негативно на изменение поведения Тени и сохраняла спокойствие, когда они снова покачали головой. «Не совсем, он не очень много рассказывал о своем доме, похоже, не очень хорошо его помнил». Они ответили, но затем поднесла костлявую руку к подбородку и на мгновение задумались. «Хотя он упоминал, что спрятался на корабле, так что мог жить за морем». На его лице от этой информации появилась волнующая улыбка, но он не позволил себе зайти слишком далеко вперед и остался скептиком. За морем к северу от Солеанны был целый другой континент, и найти хотя бы одну стаю оборотней было бы все равно что искать иголку в стоге сена. Не говоря уже о том, что острова, о которых писала Марта, не были указаны ни на одной карте, кроме той, что была у нее, и которая была сильно повреждена водой. «Что-нибудь еще?» — спросил он, надеясь получить хотя бы самую маленькую крошку, которая поможет ему составить представление о том, куда идти, но, увы, ничего не получил. «Нет, извини. Как я уже говорила, он не любил говорить о своем прошлом». Эм извинилась. «Понятно…» — Тень сокрушенно вздохнул. «Спасибо за помощь, Эм». «Не упоминай об этом», — сказала Эм, отмахиваясь от него, когда они закончили, но затем задержала его руку, чтобы удержать Шэдоу там еще на мгновение. «Как Соник? Мальчик не писал мне целый месяц». Он помедлил, прежде чем отвернуться, зная, что не сможет избежать гримасы на вопрос. Он не хотел отвечать, зная, что его заставят солгать, но было бы более жестоко уйти, ничего не сказав. Поэтому он решил быть кратким. «...С ним все хорошо», — ответил он. «Просто немного озабочен». Шэдоу немедленно ушел, не желая задерживаться дольше, и поскольку Эм знала, что он вампир, он не стал дожидаться, пока он окажется за пределами города, чтобы воспользоваться своими силами, и телепортировался прямо из жалкой квартиры в свою собственную спальню в особняке. Он сомневается, что она поверила хоть одному его слову, но он также не хотел подтверждать это. Вздохнув, он снял пальто и бросил его на спинку одного из кресел, вытянув руки над головой, направился к гардеробу, чтобы переодеться в одну из своих многочисленных пар пижам и поспать несколько часов, прежде чем продолжить поиски. Хотя он не узнал столько, сколько хотел бы, это дало ему хорошую отправную точку, откуда можно было бы начать. Лучшим решением было бы послать кого-нибудь на поиски на севере, но его силы были редели из-за войны, и было неразумно отправлять кого-либо из своих разведчиков по личным делам. Что бы он ни делал, он разберется во всем после полудня. Расстегнув верхнюю часть, Шэдоу сбросил одежду на пол и приветствовал свежий утренний воздух, скользящий по его меху. С любопытством он быстро понюхал и поморщился от запаха. Он слишком долго пренебрегал собой, и завтра ему придется обязательно принять ванну. Потянувшись за брюками, он вдруг услышал прочищающий горло голос, и он резко развернулся и принял оборонительную позицию, готовый сразиться с незваным гостем. Однако, как только он обернулся, зажглась масляная лампа, освещая Соника, сидящего в кресле напротив него, крепко прижав руку к груди и глубоко нахмурившись. … Шэдоу убежал куда-то посреди ночи. Соник не знал, когда он ушел или куда он пошел. На самом деле, он не осознавал, что ушел, пока не пришел Тейлз и не разбудил его, чтобы сказать, что Шэдоу ушел и скоро вернется. Естественно, он начал паниковать. Он умолял Тейлза рассказать ему больше подробностей о том, куда он пошел и почему он об этом знает, но лис не рассказал ему ничего больше, чем он уже сказал. Однако он продолжал уверять Соника, что Шэдоу скоро вернется в целости и сохранности, скорее всего, в течение часа. Тем не менее, услышанное не слишком успокоило его опасения. Неохотно Соник отпустил Тейлза, чтобы тот пошел спать, и поблагодарил его за то, что он дал ему знать. Тем временем, ожидая возвращения упрямого вампира, он пошел в спальню Шэдоу, чтобы посидеть и подождать. Зная его, он сразу же пойдет в свою комнату, как только вернется, поэтому лучшим способом противостоять ему было бы уже быть там. Он пока не стал зажигать ни одну из ламп, так как хотел иметь элемент неожиданности на случай, если Шэдоу попытается убежать от него, как он делал всю неделю. Они оба ничего не сказали друг другу с той ночи, когда Соник проснулся от комы и бездумно дал волю своим чувствам. Он не собирался признаваться той ночью, честно говоря, он вообще не думал, что признавался, но страх быть изгнанным и никогда больше не увидеть Шэдоу подтолкнул его к краю, и он действовал, не думая. И теперь он жалел, что вообще произнес эти слова. Он на самом деле не думал, что Тень ответит ему взаимностью, и хотя, возможно, небольшая часть его надеялась, он ожидал, что тот просто мягко его отпустит и скажет, что они просто друзья. Вместо этого он остался один на один с ужасной мигренью и разбитым сердцем. Соник оставил его одного на следующий день, зная, что ни один из них не готов встретиться лицом к лицу после предыдущей ночи, но на второй день он пошел в кабинет Шэдоу, чтобы поговорить с ним, но дверь была заперта. Он стучал и звал, но не получил ответа. Он ушел и вернулся, чтобы попробовать еще раз позже, ожидая окончания заседания генерального совета, чтобы он мог проскользнуть внутрь, пока Наклз и остальные уйдут, но как только его глаза встретились с рубиново-красными, вампир телепортировался прочь. Так продолжалось в течение следующих нескольких дней. Соник преследовал его по всему поместью, пытаясь загнать в угол, чтобы они могли нормально поговорить, но что бы он ни делал, Шэдоу всегда ускользал от него. В конце концов, Соник отказался от попыток заставить Шэдоу встретиться с ним лицом к лицу, но он не отказался от своего поста. Что бы он ни говорил, Соник отказывался бросать свой долг и стоял на страже у двери его комнаты, кабинета и везде, куда бы он ни пошел. Шэдоу пытался напасть на него, телепортируясь в разные места в доме и запираясь там, но Соник мог вынюхивать его и следовать за ним на расстоянии, что пока было нормально. В конце концов, если бы тени напали, он бы не колеблясь сломал дверь, чтобы защитить его. Однако, тайком выходить ранним утром, чтобы творить хаос неизвестно что за его спиной, выходило на совершенно другой уровень, который Соник не мог так легко проигнорировать. До сих пор он позволял черному ежу его уединение, он уважал его желание дистанции, и он не жаловался, когда эти две вещи стали вредить их отношениям или тому немногому, что от них осталось. Но как только Шэдоу телепортировался обратно в его спальню, отчетливый запах мобиана на его пятнистой, выжженной солнцем шерсти, Соник был сыт по горло. Соник включил масляную лампу рядом с собой, возвещая о своем присутствии. Шэдоу ответил, переместившись в боевую стойку, готовый защищаться, хотя он был полуголым и явно измотанным, с глубокими мешками и темными кругами под глазами. Соник сузил глаза и стиснул зубы от разочарования. Вампир был явно не в форме, чтобы должным образом защитить себя, и все же он подумал, что это хорошая идея — отправиться в город мобиан, где его могли бы сжечь или повесить, если бы обнаружили. Как только Шэдоу понял, кто сидит в кресле, он расслабил позу, но не напряжение в мышцах. Он ничего не сказал и отвернулся в сторону, на стене, даже не признавая присутствия Соника. Его лазурные иглы резко поднялись от вопиющего неуважения, когда горячий гнев закипел в его жилах, и он едва мог говорить внятно и не кричать на другого. Вместо этого он скрестил руки на груди и сравнял его с землей жестким взглядом. «Где ты был?» — потребовал он ответа. «Ничего это не твоя забота», — ответил Шэдоу, просто отвернувшись от него и повернувшись лицом к противоположной стене. Он продолжил вести себя так, будто Соника там не было, полез в свой шкаф и вытащил ночную рубашку и халат, что только сильнее разозлило Соника. «Конечно, это моя забота. Я твой охранник!» — заявил он, вскакивая со своего места на ноги. Шэдоу продолжал натягивать через голову свою сиреневую ночную рубашку и просовывал руки в рукава бордового халата. «Я полагаю, что освободил тебя от этой обязанности», — сказал он, снимая брюки и сохраняя приличия, поскольку мантия и халат полностью скрывали его. Соник не хотел глазеть или восхищаться красотой Шэдоу или чувствовать себя взволнованным от наблюдения за таким интимным и скандальным актом. Он был слишком раздосадован, чтобы сосредоточиться на чем-либо, кроме того, насколько невероятно раздражающим был вампир. «И я думаю, что сказал нет», — возразил он. Шэдоу поморщился и заворчал, подбирая грязную одежду с пола и относя ее в корзину для белья в углу, чтобы горничная могла забрать ее и постирать вечером. «Я прекрасно справлюсь сам, Соник». Он спорил, бросая взгляд через плечо. Соник нахмурился в ответ, отвечая ему тем же. «Конечно, в обычных ситуациях это возможно, но не тогда, когда вот-вот начнется настоящая война!» — он почти закричал от раздражения, все больше раздражаясь из-за того, насколько излишне упрямым был другой еж. «А что, если с тобой что-нибудь случится?» «Со мной ничего не случилось». «Очевидно, но это не значит, что чего-то не будет. Ты не можешь просто уйти сам по себе». Шэдоу рассердился на комментарий, явно недовольный тем, что ему говорят, что делать, поскольку это, вероятно, не то, к чему он привык. Соник, возможно, не знает Шэдоу так хорошо, как ему бы хотелось, но он знал, что тот вырос в привилегированном и могущественном месте, месте, в котором он находится и по сей день, и поэтому не привык быть ниже кого-либо. Это сделало его требовательным и немного узким. Обе эти причуды Соник научился справляться и иногда мог их ценить, но в тот момент это просто работало против него и заставляло его задуматься, как, черт возьми, он влюбился в такого придурка. «Я хозяин этого дома. Я могу и буду делать все, что захочу», — сказал Шэдоу холодным и властным тоном. Отказываясь терпеть его глупости дальше, Соник подошел прямо к Шедоу, схватил его за воротник мантии и дернул вперед, чтобы поставить прямо к своему лицу. Шедоу пискнул от того, что его грубо обошлись, и его глаза расширились от того, что его притянули так близко. «О, слезь со своей чертовой лошади!» Он выругался, что было совсем на него не похоже, но что так хотелось вырваться. «Сначала ты бросил меня без ответа. Потом ты игнорируешь меня целую неделю . А теперь ты злишься на меня за то, что я пытаюсь делать свою работу?!» Теперь пришла очередь Шедоу стиснуть зубы, прижав уши к голове и схватив запястье Соника, чтобы вырвать его из ошейника. Однако он не отпустил его, а вместо этого протянул руку и схватил его за другое запястье, удерживая его на месте. «Ну, а что мне еще делать? Ты отказываешься слушать доводы разума и уходишь, хотя это может спасти тебе жизнь!» — закричал он, его голос дрогнул на последней ноте, когда он тоже потерял самообладание. Соник вздрогнул, вспомнив о своей внушительной гибели. У него было достаточно времени, чтобы подумать о том, что ему сказали, пока он стоял один в коридорах на той неделе, и он даже пошел к Эми, чтобы подтвердить это. Это было трудно понять, и часть его все еще не верила, что это реально, не то чтобы он сомневался в способностях Эми. Смерть не была для него чужой, на самом деле, ее можно было считать старым другом. Но смерть приходила только к тем, кто был рядом с ним, и даже в самых невероятных обстоятельствах ему всегда удавалось ее избежать. Он знал, что он смертен, он знал, что смерть была вероятным завершением жизни, которую он выбрал для жизни, но он не мог этого постичь. Он не хотел умирать. Он никогда не умирал. Даже когда жизнь стала адской и едва ли стоила того, чтобы пытаться, он никогда не желал смерти, только возможности по-настоящему жить как он сам и как он хотел. И теперь он, наконец, получил это. У него были друзья, которые понимали и заботились о нем. Ему больше не нужно было жить в страхе быть обнаруженным, раскрытым и убитым. Он встретил кого-то, кто сделал его день немного ярче и каждый момент немного слаще. Несмотря на то, что он был наемным слугой, он никогда не был более счастливым и свободным. Он не мог смириться с тем, что это скоро закончится, он не примет этого. Итак, хотя побег мог бы потенциально спасти его жизнь, он отказался это сделать, потому что он бы умер в любом случае. Он не мог вернуться к прежней жизни. Он нашел бы способ обмануть судьбу, даже ценой своей души. «Нет никакой возможности узнать, что уход что-то изменит. Но ты отказываешься искать какое-либо другое решение!» — возразил Соник. «Какое еще решение есть?!» — выпалил Тень, убирая руки с запястий и перенося их на бицепсы, крепко держа их. «Сражаться вместе!» — ответил Соник и схватил Шедоу за плечи. «Позволь мне остаться рядом и помочь тебе!» — сказал он, слегка наклонившись. Шэдоу на мгновение замер от их близкого соседства, их положения, отголоска ночи, когда Соник почти поцеловал его. Тысяча и одна эмоция пронеслась над ним так быстро, что даже быстроногие не смогли угнаться. Осторожно, словно избегая травм, Шэдоу высвободился из объятий Соника и отступил. «Я и сам справлюсь с Мефилесом, ты мне только помешаешь», — сказал он и, пройдя мимо Соника, направился к его кровати. Затем он сделал вид, будто его здесь нет, и приготовился ко сну, откинув простыни и забравшись под них, прежде чем выключить лампу, молча попросив Соника уйти. Он смотрел, как он уходит, с грустными глазами и болью в груди после того, как его отвергли во второй раз. Хотя это было больно, он не возражал бы так сильно, если бы только Тень сделал это правильно. В первый раз он просто телепортировался, не дав ему ответа, а теперь он даже не признавал, что это вообще произошло. Это было нормально, если Шэдоу не любил его в ответ, это не требование, но он, по крайней мере, заслужил, чтобы его подвели с уважением и честностью. «Неужели мысль о том, чтобы быть со мной, так тебя отвращает?» — спросил он в темноте. Ответа не последовало, и он молчал целую минуту или две, пока он оставался неподвижным на своем месте, полный решимости дождаться, когда другой заговорит. Ему нужно было знать, он заслужил это. Было слишком жестоко оставлять его в недоумении. В конце концов, две минуты превратились в три, а затем три превратились в пять. Время продолжало идти, пока он стоял там пустой и страдающий, и он решил наконец уйти, потеряв счет. Он подошел к двери тихими шагами и потянул за дверную ручку. Услышав щелчок, он открыл дверь, но прежде чем он успел выйти в коридор, его ушей наконец достиг тихий голос. «Это не вызывает у меня отвращения... Я просто не чувствую того же самого», — пробормотал Шэдоу и натянул одеяло выше подбородка, глубже зарываясь щекой в ​​подушку. Соник знал, что он лжет, его голос было легко разглядеть, но, как всегда, он не мог понять, почему. Он был для него загадкой, неважно, как много он думал, что знает о вампире, всплывало что-то еще и доказывало, что он ничего не знает. Для него это должно быть просто и естественно. Они оба чувствуют друг к другу нечто большее, чем платонические чувства, поэтому имело бы смысл исследовать их и узнать, что лежит между ними. Но Шэдоу продолжал отказывать ему, не только его чувствам, но и ему целиком. Он пытается избавиться от него, он это знал; он говорит, что это для спасения его жизни, но у Соника возникло чувство, что на самом деле он хотел сбежать. Но так не пойдет. Соник отказывался от него отказываться, и он не позволял Шэдоу сделать то же самое. «Ладно...» — сказал он и вышел через дверь. «Тогда мне просто придется заставить тебя влюбиться в меня». Он сразу же закрыл дверь, стараясь не обращать внимания на то, как горели его щеки и уши, когда он возвращался в свою спальню. Отныне он не позволит Шэдоу избегать или игнорировать его. Он бы силой вторгся в его жизнь, если бы пришлось, и потребовал бы уважения и внимания, которых он заслуживал. Он знал, что не может просто действовать так, как раньше, слишком многое изменилось между ними, но он найдет новый баланс и динамику для работы. До летнего солнцестояния оставалось меньше месяца, так что у него было совсем немного времени, чтобы очаровать асоциального ежа, но по какой-то причине он чувствовал, что сделать это не составит большого труда