Moon Cycles || Лунные циклы

С Соником все будет в порядке. Лису пришлось провести интенсивный ритуал исцеления в течение четырех часов подряд, чтобы восстановить пронзенный орган и обратить вспять последствия гноящейся раны, и он должен был сделать это в полном одиночестве, чтобы не нарушить свою концентрацию; иначе заклинание разрушится, и Соник окажется в критическом состоянии. Он потерял много крови, не так много, как когда Шэдоу выпил его до смерти, но все еще достаточно, чтобы представлять серьезную угрозу его здоровью. Тейлз был на поле боя вместе со всеми остальными, хотя он был бойцом дальнего боя, нацеливаясь на атаки с неба, летая вокруг с помощью своих хвостов, поэтому он не получил никаких травм. Как только Наклз и другие начали преследовать тени, он приземлился на землю, чтобы позаботиться о раненых. Однако ему не дали много времени, прежде чем Шэдоу нашел его, истекающего кровью Соника, обхватившего его руки. Тейлз немедленно побежал с ними в свой лазарет, чтобы вылечить своего лучшего друга, и продолжил выгонять Шэдоу из комнаты. Это, очевидно, разозлило вампира, и он яростно забарабанил в дверь, почти сломав ее. Требования и угрозы впустить его стали настолько сильными, что Тейлзу пришлось наложить на дверь заклинание защиты, чтобы удержать лорда снаружи, пока он пытался сосредоточиться. Естественно, заклинание не могло сдерживать его долго, но как раз когда дело дошло до разрыва, Руж и Эми, которых нашли и призвали Блейз и ее рыцарь Сильвер, пришли остановить его и практически утащили прочь. Без каких-либо отвлекающих факторов Тейлз смог залечить раны Соника и вывести его из критического состояния. Однако даже с закрытой раной Соник все еще оставался без сознания даже без седативных препаратов в течение нескольких часов после того, как он уже выздоровел, поэтому Тейлз продержал его в лазарете еще несколько часов, пока не смог определить причину. Как оказалось, Соник просто был лишен сна и истощил свою энергию хаоса. Он был бы в порядке через день или два сна, если бы они поддерживали его водный баланс. После двенадцати часов лечения и наблюдения Тейлз снял барьер с лазарета и дал добро на то, чтобы Соника унесли в его комнату. Обычно он предпочел бы оставить Соника в своем кабинете, чтобы он мог присматривать за ним, но было много других, которые были ранены в битве, о которых он должен был позаботиться. Шэдоу прибыл к его двери, как только ему сообщили, что Соник готов идти. Удивительно, но он не стал отчитывать лиса за его предыдущие действия и отпустил его, лишь подарив ему сильный взгляд. Остальные бросились к Сонику и спросили о его состоянии, но Шэдоу проигнорировал их всех, пока нёс оборотня на третий этаж в его спальню в конце коридора. Они попытались последовать за ним, по пути умоляя дать им ответы, но он закрыл дверь у них перед носом и запер её. Он отвёл Соника к своей кровати и пошёл к шкафу, чтобы переодеть его из грязной и запёкшейся крови одежды. У него было не так много одежды, и у него был только комплект зимней пижамы. Шэдоу не хотел, чтобы ему было слишком жарко, но и не хотел, чтобы ему было холодно. Поэтому он схватил комплект нежно-голубого цвета, вернулся к кровати и снял одежду. Он изо всех сил старался не выглядеть где-либо ненадежным, пока работал, и сделал это быстрой работой. Он не мог оценить свою форму, как всего несколько часов назад, когда они были только вдвоем в саду, а не когда другой лежал там без сознания, едва не умерев во второй раз. Уложив Соника в постель, Шэдоу схватил стул и терпеливо ждал, пока Соник проснется. Он тоже устал, его кости и мышцы болели от напряжения в борьбе, а раны еще не полностью зажили. Обычно такие поверхностные порезы и царапины заживают в течение нескольких коротких часов, но Шэдоу совершил ошибку, выполнив команду смерти. Использовать свои силы для навязывания своей воли другим было очень изнурительной задачей, поэтому ему всегда приходилось тщательно подбирать слова и быть конкретным до последней точки, чтобы не допускать ошибок и не тратить энергию понапрасну. Более того, чем более требовательным он был и чем сложнее было требование к телу цели, тем больше энергии у него отнималось. Таким образом, в то время как простая команда сказать кому-то замолчать требовала всего несколько капель энергии, приказ кому-то сломать руку требовал большего количества, поскольку тело инстинктивно отказывалось причинять себе вред. Более того, приказывать кому-то покончить с собой было крайне запрещено не только потому, что это было неоправданно жестоко, но и потому, что это отнимало так много энергии, что могло убить и заклинателя. Команды смерти были запрещены среди вампиров на протяжении столетий. Фактически, Шэдоу был тем, кто запретил это после того, как его отец сделал это своей обычной формой казни, заставляя своих заключенных командовать смертью друг друга как форму болезненного развлечения. Он никогда не делал этого сам до сих пор; ни в войне против своего отца, ни в первой войне против Мефилеса. Это слишком сильно напоминало ему о жестокости Блэк Дума, и он всегда активно стремился отличаться. Тем не менее, он временно потерял себя в собственной ярости и отчаянии, когда думал, что Соник умер, и действовал импульсивно. Он мог бы легко убить эту тень другим способом, но в глубине его сердца лежало садистское желание пытать эту тень за то, что они сделали, и он, к сожалению, выпустил это на поверхность. Что бы подумал о нем Соник, если бы узнал о том, что он сделал? Он, вероятно, не знал, что у Шэдоу была возможность совершать такие зверства, так как Шэдоу старался редко использовать свои силы рядом с ним. Боится ли он его снова? Он пытался убедить себя, что сделал это, чтобы защитить его, но Шэдоу пытался отступить, и Сонику больше не грозил дальнейший ущерб, когда он это сделал. Он совершил тяжкий грех, который, как он был уверен, осудит его душу, если боги реальны и наблюдают. Не то чтобы он уже не был осужден за все остальное, что он сделал в своей жизни. Это была его вина, что Мефилес существовал, чтобы угрожать стольким жизням. Это была его вина, что многие умерли сегодня, находясь под его юрисдикцией. И это была его вина, что Соник был втянут в его беспорядок. Часть его хотела найти других виноватых, чтобы облегчить свою нечистую совесть. Это была вина Соника, что он испортил свою посылку и повредил кровавый корень. Это была вина Руж, что она убедила его взять Соника в качестве своего личного охранника, чтобы воспользоваться его природной силой. Это была вина Наклза, что он проиграл тестовый бой и не дал Сонику права на эту должность. Это была вина всех остальных. Это была его вина. Он должен был убить Мефилеса много лет назад. Он не должен был обращать Руж и позволять ей приблизиться так близко к его сердцу. Он не должен был следовать ее совету и приветствовать беженцев в своем особняке. Он не должен был строить город. Он не должен был делать ничего, что привело бы их двоих к встрече и привело его к этому исключительному моменту времени. Как бы то ни было, Соник лежал на кровати, неподвижно, рядом с небольшим подъемом и падением его груди, бледный и худой. Несмотря на то, что его очистил Тейлз, он был олицетворением смерти, и Шэдоу все еще боялся, что если он отведет глаза хотя бы на минуту, то Соник умрет в одно мгновение. Его глаза отяжелели, когда его усталое тело умоляло его отдохнуть, но он отказался и заставил свои глаза оставаться открытыми. Прошло несколько часов, хотя он не знал, сколько их, пока он сидел рядом с Соником, охраняя его, как будто он был наемным охраником, а оборотень - истинным хозяином поместья. Он мог бы быть таким. Казалось жестоким, что кто-то такой добросердечный и трудолюбивый, как Соник, получил такую ​​ужасную руку судьбы, в то время как кто-то такой недостойный, жестокий и грешный, как Шэдоу, получил престиж и больше богатства, чем он знал, что с ним делать. Прошло полдня с тех пор, как Шэдоу заперся в комнате Соника, и целый день с тех пор, как верхог был зарезан. Периодически раздавались стуки в дверь, но он никогда не реагировал на них. Даже когда его звали, будь то Эми, Наклз или обычный слуга. Он игнорировал звонки с просьбой помочь разобраться с делами, запросами о социальном обеспечении или доставкой еды. Через несколько часов стало ясно, что его нельзя беспокоить, и поэтому все оставили его в покое. За исключением, конечно, Руж, которая могла телепортироваться. «Ты серьезно собираешься здесь запереться?» — спросила она его, подходя к противоположной стороне кровати и вставая в его прямой видимости. Одна рука лежала на ее бедре, а в другой она держала свечу, так как Тень не потрудился зажечь ни одну из ламп после захода солнца. Она выглядела разбитой. На ее обычно накрашенном лице был старый макияж, который не наносился и не смывался уже некоторое время. И вместо того, чтобы надеть одно из ее многочисленных изысканных платьев, украшенных золотом и драгоценностями, поскольку летучая мышь никогда не была любительницей простых нарядов, она надела простое черное платье и туфли на плоской подошве. За все годы, что он ее знал, Руж редко когда-либо отказывалась от своей внешности ради чего-либо. И когда она это делала, это обычно было признаком того, что она находится в состоянии огромного стресса. Если бы он был в лучшем состоянии духа, он бы убедился, что с ней все в порядке, и помог бы ей позаботиться, как он и обещал ей, когда обращал ее; но в таком состоянии он мог уделить ей немного внимания и заставил себя отвести взгляд от нее вниз, к своим коленям. «Оставь меня в покое, Руж», — сказал он ей, и в его голосе не было ни капли настоящей энергии или язвительности. Неудивительно, что она не послушала его, а поставила свечу на тумбочку и скрестила руки на груди. «Если сидеть тут и ничего не делать, это не исцелит его волшебным образом. Тейлз уже позаботился об этом. Блю просто устал. Он проснется через день-два», — строго, почти раздраженно сказала она ему. Несмотря на то, что она явно была сыта им по горло, Шэдоу знал, что это был просто ее способ заботиться о нем, пытаться помочь ему обрести здравый смысл и предложить ему утешение. Тем не менее, ее слова только заставили его ощетиниться. «Я сказал, уходи». «Нет», — прорычала Руж, — «Я знаю, что ты беспокоишься о Блю, но есть неотложные дела, о которых тебе нужно позаботиться. Принцесса Блейз все еще ждет аудиенции у тебя. Войскам нужны руководство и помощь. А жителям деревни нужно убедиться, что они в безопасности. Ты не можешь пренебрегать своими обязанностями только потому, что чувствуешь себя виноватой». Она замолчала, ее тон становился все более резким из-за собственного стресса, который эмоционально заряжал ее. Шэдоу сжал кулаки в своих потертых, грязных брюках, которые он еще не удосужился сбросить. Он хорошо знал, что он смешон, и что рассматриваемое дело выходит за рамки травм одного оборотня. Многие из добровольцев в его рядах были ранены и даже убиты прошлой ночью. Возможно, потенциально могли быть несколько догматов, которые также могли быть ранены. Он был небрежен и эгоистичен, отдавая приоритет Сонику. Однако в тот момент он не мог заставить себя заботиться ни о ком другом, кроме Соника. «Я сказал, уходи », — повторил он, на этот раз отдав команду, чтобы заставить Руж уйти. Заклинание было слабым и не оказало ощутимого воздействия из-за его истощения, но Руж согласилась, зная, что он не станет ее слушать в ближайшее время. «Хм, ладно, будь стервой», — она сплюнула и потопала к двери. Тень слегка поморщился и прижал уши к голове. Он ненавидел ссоры со своим лучшим другом. Несмотря на то, что они часто не соглашались, они редко позволяли этому выйти за рамки вежливой, иногда жаркой дискуссии. Однако были времена, когда они оба просто не могли видеть причину и выплескивали свои эмоции друг на друга. Он знал, что это напряжение между ними не продлится долго, оно никогда не длилось, но он все равно ненавидел то, что это произошло. Дверная ручка звякнула, когда ее отперли, а петли заскрипели, когда дверь открылась. Тень ожидал, что вскоре последует хлопок, но вместо этого он сидел в многозначительной тишине. Он подумал о том, чтобы посмотреть, что делает Руж, но она заговорила прежде, чем это стало необходимым. «С Соником все будет в порядке, милый. Так что не вини себя слишком сильно», — сказала она ему. Затем дверь тихо и осторожно закрылась, и звук шагов в коридоре затих, а его ночь продолжилась так же, как и началась, — с его хандры и жалости к себе. Он не стал вставать, чтобы запереть дверь, позволяя другим входить и выходить, когда им будет удобно. Он решил, что не сможет держать всех подальше вечно. К тому же, он был не единственным, кто хотел увидеть, как справляется верхог. Ванилла и Крим прибыли примерно через час с супом из козьей крови и булочками. Сначала они постучали, но когда он не ответил, они попытались повернуть дверную ручку и были удивлены, когда их впустили. Ванилла поставила для него небольшой столик, чтобы он мог поесть, и он поблагодарил ее, хотя он не планировал вставать, чтобы поесть. Семья кроликов на мгновение ушла, но вскоре вернулась со своей едой. Они обязательно спросили у Шэдоу, не против ли он, чтобы они ели в его комнате. Он кивнул и разрешил, хотя больше не общался с ними, хотя они пытались, особенно молодая Крим. Обычно он заботился о том, чтобы обращаться с младшими сотрудниками с особой заботой, поскольку знал, насколько чувствительны дети, но ее невинные вопросы о том, что случилось и будет ли в порядке Соник, были для него слишком тяжелы, поэтому он заперся в себе. В конце концов мать и дочь ушли, оставив у кровати вазу со свежесрезанными цветами — розовыми тюльпанами в знак добрых пожеланий. Следующим, кто вошел в дверь, был его подопечный, который пропустил битву в поместье, так как он был в городе с Руж, проверяя магазин, где он начнет свое ученичество в следующем месяце. Когда новости о нападении достигли города, Руж повела городскую стражу, чтобы установить периметр для защиты жителей деревни. И когда тени отступили к городу, она сражалась на передовой, пока не прибыл Наклз с кавалерией. Омега тоже сражался, но он тоже был ранен. Тень, возможно, позаботился о том, чтобы его подопечный был должным образом обучен бою, но знание того, что делать, и фактическое выполнение этого были совсем разными. Хотя он не был ранен слишком сильно, Омега получил ужасный укол в челюсть. Его уже вылечил местный маг, и на тот момент остался только тонкий шрам, показывающий, что порез когда-либо существовал. Руж, по-видимому, сказала ему остаться и спрятаться в магазине, но он не послушал и получил ранение, защищая ее от шального снаряда. Его пришлось лечить в городе, так как его нельзя было передвигать, и он вернулся в особняк только несколько часов назад. И Шэдоу чувствовал себя ужасно из-за того, что ничего об этом не знал. «У тебя были другие приоритеты, на которых нужно было сосредоточиться. Ты не виноват», — сказал ему Омега, когда Тень извинился. Он знал, что его подопечный, как всегда, делает вид, что он ему мешает. Омега ненавидел чувствовать себя на пути. Тролль, возможно, заставил себя присоединиться к драке, и, возможно, это было хорошо для его самооценки, но он не мог не представить, насколько он был не в себе. Тень должен был быть рядом с ним. По крайней мере, он должен был проверить его после битвы, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Как его благодетель, он был обязан обеспечить безопасность Омеги. Поэтому он не пытался выгнать Омегу из комнаты и позволил ему торчать там столько, сколько он хотел, что в итоге и заняло почти весь остаток дня. Он также беспокоился о Сонике и сидел, ожидая, когда он тоже проснется. Он не искал никаких разговоров, кроме нескольких вопросов и просьб объяснить, что произошло, и за это Шэдоу был благодарен. В середине дня Омега проголодался и заказал для них ужин. Шэдоу съел несколько кусочков, чтобы успокоить его, но он все еще почти не притронулся к еде. Хотя компания и история Омеги помогли Шэдоу приземлиться в нынешней реальности и напомнили ему, что он нужен в другом месте, он все еще не мог заставить себя уйти. Поэтому, когда часы достигли четырех утра и Омега встал, чтобы вернуться в свою комнату, чтобы отдохнуть, Шэдоу не последовал за ним и продолжил присматривать за Соником. Прошел целый день. Дыхание Соника было ровным и гладким. Раны на его теле заметно затянулись, поскольку энергия хаоса вокруг него была поглощена и переработана изнутри, ускорив его самоисцеление. Он был в безопасности и был жив, но как долго? Судьба была чем-то, что было почти невозможно изменить. Она не была высечена на камне, но даже камень можно было сдвинуть, если приложить к нему достаточно силы. Тем не менее, будущее было трудно прочитать и понять, и, пытаясь избежать его, он мог случайно вызвать его. Шэдоу не знал, что нужно было сделать или что можно было сделать, чтобы предотвратить мир, в котором Соник погиб. Более того, он не знал, избежал ли он уже этого мира. Соник едва не погиб в тот день. Тейлз сказал ему, что если бы он опоздал на пять-десять минут, органы Соника отказали бы. Это был близкий случай, но был ли он достаточно близок, чтобы оправдать изменение времени? Этот вопрос съедал его изнутри. Он не мог наслаждаться тем фактом, что Соник благополучно вышел из битвы, потому что был шанс, что в конце концов все закончится не так. В конце концов, Тень больше не мог держать себя в руках, цепляясь за сломанный кусочек надежды посреди моря неопределенности. Встав со стула, он подошел к табличке с колокольчиком в углу комнаты и позвонил Эми. Была поздняя ночь, так что она, скорее всего, была у себя в комнате и могла быстро ответить на вызов. И как он и предсказывал, она так и сделала. После легкого стука по дереву Эми вошла. Она, как и Руж, выглядела уставшей, но, возможно, даже более. Тень всегда возлагал на нее большие надежды как на управляющую своим поместьем, но, похоже, он воспользовался ее преданностью делу и трудовой этикой. Эми придвинула стул и села рядом с ним. Ее глаза задержались на Сонике на долгое мгновение. Ее взгляд был сложным и непроницаемым, кроме определенного взгляда тоски и беспокойства. «Как он?» — спросила она. «Он в порядке. Тейлз, как всегда, проделал замечательную работу». Он ответил, хотя его похвала казалась и звучала пусто. Он действительно имел в виду то, что сказал, но каким-то образом возникло ощущение, что он заставил себя это сказать. «И все же мне нужно знать наверняка, изменилось ли будущее». Эми понимающе кивнула, как будто она задавалась тем же вопросом. Протянув руку, он увидел таинственный хрустальный шар, как это делал ее молот во время битвы. Это было простое заклинание хранения, которому Тейлз научил ее несколько лет назад, чтобы помочь ей следить за всем своим имуществом. Вставая, она подошла и села на край кровати, и схватила руку Соника, чтобы положить туда кристалл. Шэдоу заметил, как ее прикосновение задержалось на его руке и как она потерла большим пальцем ладонь. Он почувствовал необычную форму раздражения, вспыхнувшую в нем, но он проигнорировал ее, так как решил, что это часть ритуала. Затем Эми пробормотала себе под нос тихую молитву, и хрустальный шар начал светиться и показывать размытые, неопределенные изображения. Шэдоу наклонился, желая узнать больше. Там была темная комната, как та, о которой Эми упоминала ранее, с алтарем в центре, стоящим под прожектором. Соник лежал на земле рядом с ней. Он не казался мертвым, но и живым его тоже не было. Было трудно увидеть что-либо из окружающей обстановки, чтобы получить представление о том, где он находится, и изображение не давало никаких дополнительных подробностей о том, что привело к этому моменту. «Я не уверена…» — пробормотала Эми, больше себе, чем ему, «Линия жизни на его ладони не перерезана, но мой кристалл говорит об обратном. Его окружает облако смерти, но я не могу быть уверена, является ли это просто возможностью или судьбой». Тень поморщился и застонал, все больше злясь, но не на Эми, а на ситуацию в целом. Казалось, что все становится еще хуже. И в этой досаде он случайно позволил себе несправедливо огрызнуться на фею. «Так он умрет или нет?» — потребовал он ответа. «Я сказала, что не знаю!» — парировала Эми, ее взгляд был острым и обиженным. «Этого недостаточно!» — Тень пошел дальше, пересекая, как он знал, запретную черту. Он пожалел об этих словах, как только они вылетели из его уст, когда лицо Эми вытянулось, а уши прижались к голове. Она тихонько заскулила, словно сдерживая рыдания. Ее слабость была больным местом, учитывая ее прошлое, и он знал, что перешел черту, даже если он этого не хотел. «Мне жаль. Мне не следовало этого говорить», — извинился он. Эми шмыгнула носом и вытерла слезы, прежде чем они успели пролиться, и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Схватив свой хрустальный шар, она нежно провела по нему рукой и посмотрела на него на мгновение, прежде чем вздохнуть и отослать его. «Ты правда думаешь, что я не волнуюсь? Я сделала все, что могла, чтобы предсказать будущее», — сказала она тихим и мягким голосом. «Я знаю», — ответил он. Он не мог винить ее, он не мог винить никого, кроме себя. Жизнь жестоко обошлась с ними, и им нужно было придумать, как с этим справиться. Шедоу почти желал, чтобы Хаос и другие боги были реальны, чтобы он мог проклясть их за злую и извращенную судьбу, которую они подарили не только Сонику, но и ему. Казалось, что каждый раз, когда Шэдоу находил кого-то, с кем он мог сблизиться, его отнимали у него. Он был словно болезнью, и любой, кто к нему прикасался, заболевал. Он должен был знать лучше, чем позволять Сонику подлетать слишком близко к солнцу. Он сумел удержать Руж и Омегу на расстоянии вытянутой руки, несмотря на их тесные связи, и все же он не смог сделать то же самое с Соником, и теперь ему пришлось заплатить за это цену. Однако, хотя это и не было идеальным, неопределенное будущее было лучше, чем высеченное в камне. Это облако смерти могло предназначаться для кого угодно, может быть, не только для Соника. Был шанс, что он сможет найти способ спасти его. «Мы найдем способ», — сказал он. Он найдет его, чего бы это ни стоило, даже ценой собственной жизни. Эми промычала в знак согласия и повернулась к Сонику. Нерешительно она протянула руку и снова схватила его за руку, но на этот раз она просто держала ее. Этот всплеск раздражения вернулся к действию, но он все еще ничего не сделал, так как не понимал, что именно его раздражает. Через короткое мгновение Эми отпустила его и встала. «Отдохни немного. Соник, вероятно, проснется завтра. Ты же знаешь, он расстроится, если узнает, что ты пренебрег своим здоровьем из-за него». Шэдоу хмыкнул и слегка кивнул ей. И с этим Эми ушла. Было уже очень поздно, и все в доме легли спать. Шэдоу подумал о том же, но он пока не хотел спать, боясь, что кто-то снова прокрадется и украдет Соника во сне. Он не мог поверить, когда это произошло. На самом деле, он почти не заметил, как вокруг Соника образовался бассейн тени, когда солнце опустилось достаточно, чтобы тень от глицинии накрыла его. Через несколько секунд после его появления Соник начал тонуть, обреченный быть украденным и телепортированным туда, куда хотел его отправить заклинатель. Как только он отвел взгляд от своего рисунка, с улыбкой на лице, когда он развернул холст, чтобы показать Сонику законченный рисунок, он ужаснулся, не обнаружив ничего, кроме его плеч и лица, торчащих из тени. Шэдоу немедленно телепортировался к нему и начал вытаскивать его, но бассейн умбры был слишком силен, и он обнаружил, что не может спасти его. Он умолял Соника держаться и не сдаваться, но сам начал бояться. Прямо тогда тени начали формироваться из теней в саду и все бросились на него. Но он отказался отпустить Соника и использовал свою энергию, чтобы выпустить мощный хаотичный взрыв, который отправил их всех назад. Затем, сосредоточившись настолько, насколько это было возможно, учитывая обстоятельства, он отправил телепатическое сообщение всем в зоне вторжения. Ему пришлось продержаться в одиночку несколько минут, пока не прибыли остальные на помощь. Он сражался одной рукой, замораживая тени, которые мог видеть, бросая копья хаоса и периодически выпуская взрывы, чтобы держать тех, кого не мог видеть, позади себя. Через несколько минут он почувствовал, что Соник расслабился и начал выскальзывать. Поспешно Шэдоу сосредоточил все свое внимание на верхоге и выдернул его. Ему это удалось, и он сумел безопасно вытащить Соника из бассейна с тенью, но у него не было времени праздновать или отдыхать, так как атаки продолжали на него обрушиваться. Он был рад, что смог защитить Соника, но он все еще не мог понять, почему Мефилес использовал бассейн умбры, чтобы попытаться похитить Соника. Это не имело смысла, но это делало это еще более тревожным. Он планировал кого-то, и ему нужно было либо убрать Соника с дороги, либо для себя. Шэдоу мог попытаться изучить заклинания, связанные с оборотнями, чтобы попытаться найти ответы, или он мог бы увести Соника как можно дальше от особняка. Ни то, ни другое не было идеальным вариантом, найти заклинание на оборотнях было все равно, что искать иголку в стоге сена, поскольку у них не было письменности, и они хранили свои магические секреты для себе подобных; не говоря уже о том, что Соник никогда бы не согласился просто уйти. Тем не менее, он должен был попытаться, и лучше было попробовать оба варианта, если он хотел сказать, что в конечном итоге сделал все, что мог. В конце концов, он все-таки вышел из комнаты, но только для того, чтобы справить нужду в ванной комнате по ту сторону коридора. Пока он был там, он решил умыться и сделать несколько глотков из крана. Как только вода коснулась его языка, он понял, насколько он пересох, и начал глотать столько воды, сколько мог. Насытившись, он отстранился и выключил кран. Шэдоу вернулся в комнату сразу после этого, отсутствуя всего пять минут. Ничего не изменилось, лампы все еще мерцали, Соник все еще спал в кровати, а лунный свет все еще светил через окно и отбрасывал глубокую тень в комнату. Она была почти полной, завтра ночью Соник сместится, хотя было неясно, должен ли он бодрствовать, чтобы сделать это. Подойдя к маленькому чайному столику, Шэдоу потянулся за брошенной булочкой и осторожно откусил от нее. Его желудок сердито заурчал, в ярости от того, что он так долго отказывался кормить его, но у него просто не было аппетита. Он окунул хлеб в козью кровь для питательных веществ, но вкус был слишком интенсивным для его подавленного подбородка и вызвал тошноту. Положив хлеб обратно на тарелку, Шэдоу вернулся на свое место рядом с Соником. По мере того, как шли часы, и солнце начало целовать горизонт, Шэдоу чувствовал, что его глаза становятся все тяжелее, и становилось все труднее бороться с усталостью. С тоскливым вздохом он встал и подошел к окну, чтобы закрыть шторы, чтобы защитить себя от входящих лучей. Когда в комнате стало восхитительно темно, Шэдоу вернулся к своему креслу и закрыл глаза. Это было не очень удобно, но это казалось каким-то запретным — лежать в постели с Соником. Хотя он обнаружил, что хочет этого. Когда он проснулся, солнце уже садилось. Было семь вечера, и он проспал весь день, что было совсем не похоже на него. В любом случае, он чувствовал себя помолодевшим, хотя и немного вялым. Его желудок снова разозлился, поэтому он схватил выброшенную булочку и доел ее. Этого было недостаточно, чтобы утолить голод, но этого было достаточно, чтобы немного успокоить желудок. Он допил остаток супа, хотя он был холодным, так как теперь он мог переварить его вкус. Это помогло восполнить недостаток крови в его венах, но этого было недостаточно, чтобы восполнить его энергию хаоса. Ему нужен был кровавый корень, но для этого пришлось бы выйти из комнаты, так как было бы слишком скандально есть, когда Соник был в комнате с ним. Тем более, что он уже попробовал кровь верхога. Его клыки покалывало от одной только мысли, возбужденный и отчаянно желая большего. В свое время он пробовал много разных видов крови, и ему было стыдно сказать, что эта кровь была ему не чужда. Тем не менее, было что-то в крови Соника, что было настолько восхитительно. Она была сладкой и густой, не слишком густой и не слишком водянистой, и содержала идеальное количество железа, так что она не казалась тяжелой при проглатывании. Даже несмотря на то, что он был не в здравом уме, когда питался Соником, он все еще мог отчетливо вспомнить ощущение его шеи на своих губах, мех под его лапами и вибрации их мурлыканья. Это была самая приятная еда, которую он когда-либо ел. Тень почувствовал, как температура его тела слегка поднялась, он оживился. Чтобы прочистить разум, он встал и подошел к окну, чтобы подышать свежим воздухом. Ветер был относительно теплым по сравнению с предыдущими неделями и нес уникальный аромат новой жизни, поскольку растения вокруг поместья цвели и достигли полной зрелости. Тем не менее, было немного прохладно, учитывая их расположение в предгорьях большой горы. Со своего насеста он мог видеть сады. Они были вытоптаны и разрушены по большей части. Несколько участков различных цветников здесь и там казались нетронутыми, но их было мало и они были далеко друг от друга. Тень поморщился от состояния своего сада. Это была его гордость и радость в течение многих лет, как его последнее напоминание о Марии. Мария была такой болезненной девочкой. Она почти никогда не могла выйти из своей комнаты. Но когда она могла, она любила находиться в саду с цветами. Это было ее любимое место в поместье, и он нарисовал для нее много картин с цветами. Все они до сих пор находятся в ее комнате, запертые там, где ему не нужно было их видеть. Иногда было больно смотреть на цветы, но еще больнее было видеть, как их уничтожают. Долгое время после смерти Марии он пренебрегал садом. В поместье были только он и Руж, а летучая мышь не знала основ садоводства. Поэтому он позволил клумбам засохнуть и зарасти сорняками. Возможно, это был способ наказать себя, а может быть, это была попытка избежать боли. В любом случае, ему потребовалось десятилетие, чтобы снова взглянуть на сад, и еще пять лет, чтобы наконец нанять кого-то, кто пересадил бы его и ухаживал за ним. С тех пор Тень следил за тем, чтобы сад Марии выглядел так же, как при ее жизни; так, как она его любила. Раздался легкий стук в дверь, который он едва не пропустил, потому что был так глубоко погружен в мысли. Тень вытащил голову из окна и вернулся внутрь, чтобы заглянуть в разум того, кто был по ту сторону, но прежде чем он успел это сделать, дверь открылась, и вошла Блейз. Она была одна, без своей охраны, и одета относительно небрежно — настолько небрежно, насколько это вообще возможно для королевской особы. «Тебя трудно прижать к стенке», — сказала Блейз, скрещивая руки на груди. Тень тихонько вздохнул и сел на мягкое сиденье у окна. Признаться, среди своего внутреннего смятения он почти забыл, что она была там. «Прости меня, Блейз. Я сейчас не в настроении обсуждать наш союз», — ответил он, воздерживаясь от любых почтительных обращений, когда они остались наедине. «Я так и думала». Блейз задумалась и пошла дальше в комнату, игнорируя его подразумеваемую просьбу оставить его в покое. Ее взгляд скользнул в сторону Соника, удобно спящего на кровати, и задержался на долгое мгновение паузы. «Он особенный для тебя?» — спросила она. Шедоу посмотрел на нее с недоумением, не понимая, что она имела в виду. Конечно, Соник был важен для него, но сказать, что он был особенным, казалось... недостойным. Он знал Соника так мало времени. Прожив сотни лет и имея перед собой целый промежуток вечности, пять месяцев были совсем не таким уж большим сроком. Это было едва ли мгновением по сравнению со всем остальным, что было до этого. По всем расчетам, для него не имеет смысла так сильно заботиться о нем. И все же он сделал. Он сделал так много, что это его поразило. Это не имело никакого логического смысла, но он не мог отрицать, насколько он стал заботиться о мужчине. «Я... полагаю, да», — нерешительно ответил он. «Ты кажешься не очень уверенным», — многозначительно ответила Блейз. Тень издал невнятное ворчание. Блейз никогда не знала, когда прекратить давить, и она часто знала, на какие кнопки давить. В этом она была очень похожа на Руж, хотя, казалось, делала это не с юмором. «Я в ответе за него. Я тот, кто привез его сюда. Это моя вина, что он оказался в центре этой войны», — торжественно объяснил он, снова отводя взгляд в окно. Он не мог видеть, как Блейз подошла к нему сзади, но он мог слышать приглушенный стук ее каблуков по ковру, приближающихся к нему. Он не двинулся, чтобы должным образом рассмотреть ее, а она не заставила его сделать это. Хотя они не были особенно близки, они оба испытывали большое уважение друг к другу как общие правители, игнорируя тот факт, что правление Блейз было более официальным. Они также разделяли сходство в жизни и сталкивании с тяжестью короны в слишком юном возрасте из-за войны. Блейз, снова, отличалась в борьбе с пиратами, но война была жестокой и смертоносной в любом случае. Эти трудности привели к тому, что оба стали холодны по отношению к другим, как к средству самозащиты, но в отличие от него, Блейз сумела исцелиться от своих шрамов до такой степени, что они больше не влияли на ее отношения в какой-либо значительной степени. «Как ты думаешь, он винит тебя?» — спросила она. «Не понимаю, почему бы ему этого не сделать», — пробормотал он, положив морду на скрещенные руки на подоконнике. «Ты читал его мысли, чтобы узнать, что он чувствует?» Тень покачал головой. «Я обещал ему, что не буду этого делать. Я использовал свои силы на нем несколько месяцев назад и напугал его. Я не хочу сделать это с ним снова», — признался он. «Понятно». Она мудро промычала. В ее голосе слышались нотки интереса, любопытства и веселья. Блейз подошла ближе и села на подоконник рядом с ним, сохраняя между ними приличное расстояние. Тень мельком взглянул на нее краем глаза. «Я могу подождать еще один день, прежде чем мне придется вернуться в свое королевство. Я оставлю Сильвера здесь, с тобой». «Разве не будет неразумно путешествовать без охраны?» — спросил он. Блейз хихикнула: «Сильвер теперь больше, чем просто мой охранник. С прошлой осени мы официально начали ухаживать. С тех пор он изучает дипломатию, и я считаю, что это будет отличным уроком для него как моего будущего супруга». Она призналась. У Тени отвисла челюсть, а глаза расширились от удивления. Он не знал Сильвера так же хорошо, как Блейз — не то чтобы они были друзьями, просто дружескими торговыми партнерами — но он никогда бы не подумал, что белый ёж способен преследовать принцессу. Хотя, если быть честным, то, скорее всего, его преследовала Блейз. Отведя голову от окна, Тень наконец повернулся к ней лицом, чтобы похвалить ее. «Поздравляю, я не получил эту новость». Блейз одарил его легкой, почти грустной улыбкой, которая быстро сменилась хмурым выражением лица. «Мы пока держим это в тайне. Многие при моем дворе недовольны моим решением, поскольку он не благородной крови. Еще одна причина, по которой я даю Сильверу шанс проявить себя», — сказала ему Блейз, вставая с подоконника и разглаживая складки на платье, готовясь уйти. «Я вернусь через месяц. А пока желаю тебе удачи в твоем собственном ухаживании». Он отпрянул от шока и практически вскочил со своего места, едва не споткнувшись из-за своей быстроты. «Боже мой, что?» — пролепетал Шэдоу, голос его скрипел, а лицо покраснело. «О чем ты говоришь?» Блейз одарила его понимающей кошачьей улыбкой и застенчиво приподняла одну бровь. «Я думала, ты знаешь», — сказала она и повернулась, чтобы выйти за дверь, оставив его одного разбираться с последствиями ее слов. Он не понял, что она имела в виду, когда сказала это. Ну, очевидно, понял, но он не мог понять, почему она это сказала. Что могло навести ее на мысль, что у него был какой-то романтический интерес к Сонику? Почему она казалась такой уверенной в своей правоте, даже когда он это отрицал? И почему эта мысль заставила его сердце забиться быстрее? Хотя Шэдоу абсолютно обожал идею романтических отношений, он никогда не думал о том, чтобы испытать это сам. Было время, когда он был молод, что он думал о том, чтобы когда-нибудь найти партнера, когда его отец начал делать приготовления к его помолвке с ребенком одного из его союзников, так как он хотел, чтобы Шэдоу женился, как только ему исполнится пятьсот, но война помешала всему этому. И в результате всего, что произошло, он потерял эту идею из виду, и она больше никогда не возвращалась к нему. Веками он был доволен собой, и он все еще доволен. Шэдоу не чувствовал потребности вступать в отношения. Хотя, возможно, это могло быть желанием. Он понятия не имел, как будут выглядеть отношения с кем-то, не говоря уже о Сонике. Скорее всего, это сделало бы их текущую ситуацию неоправданно сложной и потенциально могло бы отвлечь их от более важной проблемы. Тем не менее, несмотря на то, что может думать Блейз, он не верил, что на самом деле чувствовал то же самое к Сонику. Конечно, он сформировал с ним тесную связь и принял его как друга, но на этом его чувства закончились, или должны были закончиться. В глубине души Шэдоу знал, что дружба, которая у него была с Соником, была совершенно не похожа на ту, что была с другими, такими как Руж или Эми. Хотя, что именно делало ее другой, было трудно сказать. Она просто была. Это не было романтично, но и не было платоническим. Он не мог сказать, что это было семейным. Шэдоу не думал о Сонике так же, как о Марии, которую он видел как сестру. На самом деле, он не думал о Сонике так же, как о ком-либо еще. Это было совершенно уникально для верхога, и это было опасно. Хотя Шэдоу еще не выходил из комнаты, за исключением того, чтобы справить нужду, он наконец-то мог признать, что то, что он делал, было неправильным. Он ставил одну жизнь выше всех остальных. Он был эгоистом. У Шэдоу был долг как господина перед своим народом, и он не мог позволить себе больше их оставлять. Если бы этим странным эмоциям позволили разрастись и разрастись больше, чем они уже есть, то вся военная операция могла бы оказаться под угрозой. В конце концов, его личные чувства пришлось отложить в сторону. Он поступил бы правильно, освободил бы Соника от его долга и увел бы его от битвы. В конце концов, ему не было места в их войне. Не говоря уже о том, что Соник никогда не сможет его полюбить. Не после всего, что сделал Шэдоу. Солнце скрылось за горизонтом, окрасив небо в черный цвет. Войска, прятавшиеся в палатках, вышли волнами, чтобы размяться и выставить охрану по периметру на случай, если будет организовано еще одно нападение. Вдалеке Тень слышал шум движения на нижнем этаже, когда его сотрудники собрались, чтобы позавтракать. Он знал, что никто не придет его беспокоить, не сегодня вечером, но все же встал и пошел запирать дверь. Когда солнце зашло, лучи полной луны проникли сквозь оконные стекла в темную комнату, укрывая Соника, словно одеяло, и преображая его. В его понимании, грехом было для посторонних смотреть на оборотня, когда он трансформировался, так как это был священный ритуал, который был дорог их культуре. Это было похоже на освящение вампирами своих клыков, которые обнажались только во время кормления, когда никто не мог их видеть. В том же свете кормление также было отделено и проводилось в частном порядке. Когда он проводил время среди оборотней со своей армией ренегатов, оборотни и вампиры держались в основном сами по себе и не смешивались больше, чем необходимо, вне битвы. Он сблизился с несколькими товарищами, но не настолько, чтобы они доверяли ему свое превращение, а он не доверял им свое кормление. Однако Соник был странным случаем. У него не было никаких чувств, которых придерживались другие оборотни, и он не знал свою собственную культуру достаточно хорошо, чтобы уважать ее. Тем не менее, за те месяцы, что он учил Соника читать, он подобрал несколько книг, документирующих общество оборотней с точки зрения разных путешественников. Эти книги были не такими поучительными, как могли бы быть записи от их собственного народа, поскольку многие из записей содержали явные предубеждения и иногда противоречили друг другу, основываясь на различных недоразумениях, которые были у путешественников с отдельными стаями, которые они посещали. Тем не менее, Сонику удалось получить некоторое небольшое представление о том, каков был статус для его предков и что они считали правильным и неправильным. Несмотря на это, он не проявлял никаких колебаний, чтобы трансформироваться для Шэдоу во время их общих ночей в полнолуние. Теперь, когда он был в своем истинном теле, Соник мог поглощать большее количество энергии хаоса более эффективно и быстро, и он начал дергаться во сне, что было признаком того, что он скоро проснется. Вопрос был в том, насколько связным он будет, когда проснется. Он, возможно, перестал атаковать Шэдоу во время полнолуния, но он все еще не был тем, кто разговаривает. Это оказалось так, когда верхог наконец открыл глаза после почти двух полных суток сна. Он оглядел комнату, озадаченный и ошеломленный, и когда его взгляд остановился на Шедоу, он не удостоил его никакими словами; но и не проявил никакой агрессии. Вместо этого на его лице расплылась широкая улыбка, и он начал громко мурлыкать, лениво виляя хвостом по кровати. Шедоу почти издал смешок из-за поведения Соника, но у него не хватило эмоциональной энергии, чтобы сделать это, и это вышло как короткий вздох воздуха. По какой-то причине он был рад, что Соник еще не совсем пришел в себя. Хотя он знал, что не может отсрочить неизбежное, он был рад, что ему, по крайней мере, пока не придется с этим сталкиваться. Сидя на кровати, Соник неожиданно протянул руки к Шедоу и схватил его. Шедоу напрягся, ожидая, что его бросят со смертельной силой, но был поражен, когда его крепко прижали к бледно-голубой груди и крепко держали в руках. Хотя он бы яростно отрицал это, если бы кто-то спросил, он бы пискнул от удивления. Он попытался вырваться из хватки оборотня, но он не мог сравниться с его силой. После целой минуты неудачных попыток вырваться он смирился со своим положением и лежал там, подчиняясь, с глубоким нахмуренным лицом. Он думал о том, чтобы использовать свои силы, чтобы снова заставить Соника уснуть, но он знал, что это позорно — использовать его способности без его согласия, особенно когда он не способен его дать. Соник теперь ничего не делал, держа вампира в своих объятиях, только лежал там, счастливо мурлыча. Шэдоу неохотно принял свою судьбу. Он позволил своим глазам скользнуть, хотя бы для того, чтобы избавить себя от небольшого смущения от необходимости смотреть на голую грудь оборотня. Он не мог бороться с румянцем, который залил его лицо от интимных объятий, и не мог успокоить свое бьющееся сердце. Мурлыканье Соника звучало как глубокий, громкий грохот в его ушах, что мешало сосредоточиться на чем-либо еще. Тем не менее, мягкость меха оборотня на его щеке была серьезным соперником. Время шло медленно, и луна, казалось, никогда не заходила, за что он был одновременно благодарен и расстроен. По общему признанию, не так уж и плохо, когда тебя так нежно держали. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то обнимал его так нежно, с тех пор, как он потерял Марию. Он никогда не был сторонником физического контакта. Его отец не был очень любящим, и он никогда не знал свою мать, поэтому он не понимал эту концепцию за несколько сотен лет, которые он прожил с отцом, или за столетия своих скитаний. Единственной, кто держала его так близко и нежно, была Мария. Война против Блэк Дума была ужасной. Смертей стало слишком много, чтобы сосчитать, и он потерял многих друзей, которых знал в юности, когда они разъехались по разным городам и королевствам, так как пребывание в поместье слишком ужасно напоминало им о том, что и кого они все потеряли. Что было хуже, Мефилес быстро стал проблемой после окончания войны, и Шэдоу посвятил почти столетие своей жизни его охоте. Он не мог вспомнить точных подробностей того, что произошло, когда они наконец встретились, но Шэдоу получил травму тупым предметом прямо в голову, которая стерла почти всю его память. Какое-то время он думал, что ему снова триста лет, и вернулся в поместье, чтобы найти своего отца. К его удивлению, семья из двух человек поселилась в его доме, пока он отсутствовал. Он был зол на них, подозревая их как убийц или воров, когда увидел дом разграбленным и пустым. Он пытался убить их, но был слаб по прибытии и в итоге потерял сознание. Мария всегда была добросердечной до изъяна, черта характера, за которую он позже будет ругать ее как за беспечность, но она не решила убить своего нападавшего, пока он спал, а вместо этого занялась его ранами. Когда он пришел в себя, ему объяснили, что она и ее дедушка приехали всего месяц назад, чтобы спастись от снежной бури, и они обнаружили, что место пусто, и подумали, что оно заброшено. Сначала Тень отнесся к этому с подозрением, но когда он прочитал ее мысли, то понял, что она говорит правду. Чувствуя себя виноватым за то, что действовал так грубо, Шэдоу пригласил их остаться так долго, как они захотят. Оказалось, что это будет до конца их жизни, но, конечно, в то время он не осознавал, что так будет. В то время, когда она была с ним в особняке, она помогла научить его вещам, которым он никогда не учился. Таким вещам, как эмпатия, сострадание и связь. С ее помощью его сердце начало смягчаться и исцеляться от его прошлой сердечной боли. Она помогла ему справиться, когда его воспоминания медленно возвращались к нему и продолжали двигаться вперед. Она была такой блестящей и вдохновляющей, как звезды и цветы, которые она всегда любила. Конечно, она была убита, когда его прошлое наконец настигло его, заплатив цену, которую она никогда не должна была платить. Он не мог позволить Сонику сделать то же самое. В конце концов, после того как часы пролетели как по маслу, луна скрылась за горизонтом, а солнце поднялось над деревьями. К счастью, солнце было с другой стороны особняка, поэтому свет, который касался его через окно, не слишком сильно зудел и его можно было легко игнорировать. Как только луна полностью поглотила солнце, Соник уменьшился до своей меньшей формы, теперь полностью восстановившись, как будто ничего не произошло. Несмотря на это, Шэдоу обращался с ним, как с хрупким лепестком, и осторожно снял себя с него, когда он начал просыпаться, усаживаясь обратно в кресло, как будто они не только что обнимались. Соник, должно быть, заметил, что тяжесть на его груди исчезла, когда он издал слышимый вой. Его лицо сморщилось, когда он начал приходить в себя, и он устало открыл глаза. Комната была еще не слишком хорошо освещена, но было достаточно светло, чтобы, когда Соник повернул голову в сторону, он смог сразу узнать, кто был рядом с ним. «Шэдс…» Он зевнул, устало потирая глаза. На его лице была большая глупая улыбка, но она исчезла, как только он сел, и стук в голове стал ему знаком. Он поморщился и уронил голову на руки, схватившись за виски. Шэдоу быстро потянулся к нему, поддерживая его вес и помогая ему лечь обратно. Он поспешно сказал Сонику подождать немного, а сам встал и телепортировался на кухню внизу, чтобы наполнить стакан и кувшин водой, прежде чем телепортироваться обратно в комнату, чтобы предложить ее Сонику, что верхог с благодарностью принял. «Я здесь», — сказал он ему, положив руку на лоб, чтобы убедиться, что у него не лихорадка. Когда Соник допил весь стакан, он поставил чашку на тумбочку и сел обратно, на этот раз медленнее и осторожнее. Он выглядел довольно бледным, а его глаза были слегка расфокусированы, но в остальном он выглядел хорошо. Тем не менее, Шэдоу беспокоился, что он может испытывать боль из-за своей двухдневной комы. «Я рад, что с тобой все в порядке», — с облегчением сказал Соник. Внезапно что-то в Шэдоу сломалось. Он хотел быть спокойным и заботливым по отношению к Сонику, когда тот проснется, зная, что тот только что пережил сильнейшую боль, но тот факт, что он беспокоился о Шэдоу , а не о себе, сломал его. Это был звонок для пробуждения, показывающий, насколько серьезной стала ситуация. Соник был готов пожертвовать собой ради Шэдоу, чтобы питаться им несколько месяцев назад. Он чуть не погиб во время первой битвы, чтобы защитить его, и когда он наконец проснулся, находясь на пороге смерти, он даже не подумал спросить о себе, только о Шэдоу. Он наконец понял, что убьёт Соника. Ему не нужно было видение будущего, чтобы увидеть это. Это был он. У Соника не было чувства самосохранения. Он заботился только о защите Шэдоу и был готов умереть, чтобы сделать это. Не было никакого способа, которым он выживет в том, что должно было произойти с таким ходом мыслей. Во всем действительно виноват Шэдоу. «Ты уволен». Лицо Соника мгновенно приняло выражение полного замешательства и недоверия, словно он не мог поверить в то, что только что услышал. И, честно говоря, Шэдоу не хотел этого говорить. Он хотел мягко сообщить новость, но слова вылетели прежде, чем он успел их уловить. Тем не менее, он не предпринял никаких усилий, чтобы взять свои слова обратно, и стоял на своем. «…Что?» — прошептал Соник дрожащим голосом. «О чем ты говоришь?» Шэдоу не мог вынести, услышав горечь в голосе и на лице другого. Он не хотел причинять ему боль, хотя и знал, что именно это он и делает. Он чувствовал, как его горло начинает сжиматься, и ему пришлось физически заставить себя расслабиться, чтобы не звучать так же расстроенно. «Ты сделал более чем достаточно, чтобы вернуть деньги, которые ты должен. Я не вижу причин держать тебя здесь. Я с тобой покончил». Он попытался отпустить его легче и предложить ему позитивный аспект, за который можно быть благодарным. Но это не имело значения, поскольку Соник не обратил внимания на намерение и сосредоточился только на плохо сформулированных словах. «Покончил со мной?» — повторил он, быстро начиная злиться. « Покончили со мной? Ты просто использовал меня все это время? Я что, ничего для тебя не значу?!» «Я не это имел в виду», — возразил Шэдоу. Соник усмехнулся и закатил глаза, вскинув руку в знак раздражения. «О, ну тогда объясни, пожалуйста ! Расскажи мне, как я значу для тебя так мало, что ты можешь просто выбросить меня, когда закончишь!» «Перестань искажать мои слова! Я просто освобождаю тебя от твоего долга. Разве ты не этого хотел?» — возразил Тень, напрягаясь и волнуясь. Он просто хотел помочь ему и не мог понять, почему Соник доставляет ему столько хлопот. Конечно, он мог понять, если Соник расстроился, потому что не хотел оставлять Тейлза и всех остальных, но Соник даже не поднял эту тему. Единственное, из-за чего он был явно расстроен, это Шедоу, что не имело никакого смысла. «Да, но не так!» — закричал Соник и в отчаянии дёрнул свои иглы. Шэдоу вздрогнул, опасаясь, что может пораниться. «Я не понимаю, зачем ты это делаешь. Разве мы не друзья?» Шэдоу открыл рот, чтобы ответить, готовый согласиться, но остановил себя. Это было фактом, что они стали друзьями, но, возможно, в этом и была проблема. Шэдоу знал, что Соник будет скучать по остальным, но он не думал, что будет скучать по нему . Естественно, Шэдоу тоже будет скучать по нему, но его чувства в данный момент не были важны. Поэтому, даже несмотря на то, что это причиняло ему боль и он знал, что это причинит боль и Сонику, он отрицал это. «Нет... мы не друзья». Соник отпрянул, как будто его ударили. Его лицо исказилось в шокированном и болезненном хмуром взгляде, и он уставился на него в недоумении. Хотя он не мог прочитать его мысли, Шэдоу мог сказать, что разум другого суетился кругами, неистово бегая. Он почувствовал, как его желудок упал, и он отчаянно захотел взять свои слова обратно, но он заставил себя оставаться твердым. Лазурный ёж стянул с себя одеяла и перекинул ноги через край кровати. Он столкнулся с Шэдоу лицом к лицу, его глаза пронзали его душу. Он долго смотрел на него, не мигая, заставляя Тени чувствовать себя неуютно и отворачиваться. «Лжец», — тихо сказал он. «Я не лжец», — возразил Тень. «Да, ты такой!» — внезапно закричал Соник, вставая с кровати и нависая над Шедоу. Он немного покачнулся на нетвердых ногах. Вампир вздрогнул, ожидая, что его придется поймать, но в остальном остался неподвижен, когда Соник приблизился к нему. «Чего я не понимаю, так это почему?» Шэдоу еще больше вжался в свой стул, съёжившись, как будто стул собирался поглотить его целиком и унести прочь. Забавно, что изначально он был настроен остаться рядом с Соником, а теперь все, чего он хотел, это уйти. Соник все больше расстраивался и огорчался, пока Шэдоу продолжал молчать. Его сердце колотилось так, что это было нездорово для его ослабленного тела, и он практически задыхался, поскольку его тело дрожало от беспокойства. «Расскажи мне!» — потребовал он. «Потому что ты умрешь!» — наконец разрыдался Шэдоу. Неконтролируемые слезы текли из его глаз против его воли, когда он пытался не дать эмоциям, которые гноились внутри него, вырваться наружу. Но им нужен был выход, и после того, как они так долго держались внутри, они накопили достаточно давления, чтобы вырваться наружу взрывом разрушения. Как только слезы начали течь, они не останавливались, и Шедоу остался плакать в его руках, в то время как Соник просто стоял там, слишком ошеломленный, чтобы говорить. Именно так Шэдоу и не хотел, чтобы все прошло. Он хотел оставаться спокойным и сильным ради Соника. Он хотел утешить его и отпустить с как можно меньшим количеством обид. Но все пошло не так. Он остался в кресле, икая, вытирая слезы с глаз и глубоко дыша, чтобы успокоиться. Соник тупо уставился на него, пока тот медленно начинал переваривать ужасную новость, по большей части не обращая внимания на рыдания Шэдоу из-за шока. Прошло больше минуты, и Шэдоу смог успокоиться настолько, чтобы отдышаться, а Соник смог нормально формулировать слова. "Что…?" Шэдоу шмыгнул носом и потер сопливый нос рукавом грязного пальто. Он больше не мог это скрывать. Как бы ему ни хотелось просто стереть этот момент из памяти Соника и вести себя так, будто его никогда не было, верхог заслуживал знать правду. «Эми предвидела это... Ты скоро умрешь. Вот почему мне нужно, чтобы ты ушел». Соник смотрел на него еще мгновение, а затем сел на край кровати, уставившись на свои колени, где он держал руки вместе. Он ничего не говорил некоторое время, но он также не плакал и не вел себя как-либо иначе. Единственное, что заметил Шэдоу, это то, что он сжал свои руки. «Нет», — наконец сказал он. «Я не собираюсь бросать тебя и остальных». Конечно, он все равно этого не получит. «Сейчас не время своевольничать, Соник», — простонал Шедоу, потирая лицо рукой. «Пожалуйста, уходи. Я хочу, чтобы у тебя был шанс прожить свою жизнь и умереть от старости». Соник открыл рот, а затем закрыл его. Он сделал это еще два раза, прежде чем просто встал и пошел вперед, чтобы встать на колени перед Шедоу. Протянув руку вперед, он взял руки вампира в свои, потирая большим пальцем костяшки пальцев. Шедоу покраснел от прикосновения, резко вдохнул сквозь зубы и проглотил дыхание. «Но ты не составишь мне компанию, когда я состарюсь», — прошептал Соник. Немного приподнявшись, Соник оперся коленом о кресло и положил руки по обе стороны от головы Шэдоу, фактически заперев вампира на его месте. Глаза Шэдоу расширились от внезапного и вызывающего положения, а его тело стало жестким, как доска. Их тела были так близко друг к другу, что они делили тепло и дыхание своих тел. Он чувствовал, как сердце оборотня бешено колотится в его груди, но оно не шло ни в какое сравнение с его собственным, которое колотилось так быстро, что он чувствовал, что вот-вот упадет в обморок. В глазах другого был странный блеск, который Шэдоу знал только по тому, как Руж и Наклз или Ванилла и ее покойный муж смотрели друг на друга. Внезапно ранние слова Блейз снова всплыли в его голове, и прежде чем Соник успел что-либо сказать, он уже понял, что происходит. Хотя, этого все еще было недостаточно. Соник взглянул на свои губы, а затем снова на свои рубиново-красные глаза. Он медленно начал продвигаться вперед, ожидая, что Шэдоу оттолкнет его или скажет, что он этого не хочет. Но, когда вампир не подал явного знака, что ему некомфортно, он опустил руки со стула и положил их по бокам головы, мягко проводя пальцами по меху. «Я не уйду, Шэдоу», — сказал он, нежно обхватив морду черного ежа. «Потому что я влюблен в тебя». Соник закрыл глаза и, наконец, наклонился, его персиковые губы коснулись его загорелой морды, но Шэдоу вырвался из оцепенения и оттолкнул его в последний момент, испугавшись того, что все это значит. Это было слишком для него, чтобы вынести все сразу. Привязанности Соника, его злая судьба, давление, чтобы направить его людей правильно, надвигающаяся война, он не мог справиться со всем этим. Так много произошло за такой короткий промежуток времени. Он чувствовал, что тонет, и Соник только погружал его глубже в пучину отчаяния. Прежде чем он смог как следует обработать то, что ему только что сказали, и сформировать ответ, его тело отреагировало импульсивно, и он телепортировался в свой кабинет. Он стоял там один некоторое время, тяжело дыша и дрожа, пока не упал на колени и не свернулся в колючий шар на земле, и снова не начал плакать.