Moon Cycles || Лунные циклы

Сначала было странно спать днем. Не будучи связанным ночью и свободно гуляя при свете солнца, Соник никогда по-настоящему не понимал, какова жизнь большинства других ночных бродяг. Хотя, возможно, именно этого он и хотел. Хотя он был более чем осведомлен о своем истинном происхождении, большую часть своей жизни он желал родиться мобианцем. Их жизнь казалась такой простой. Они могли проводить свои дни так, как им хотелось, не боясь, по большей части, своих соседей и возможности охоты. За исключением того, что они жили в страхе перед его видом. Тихие шепоты и частные сплетни о тенях и существах, замеченных в лесу или вдоль дорог, о пропавших людях и загадочных, ужасных смертях. Все это заставило его ненавидеть себя еще больше. Годы, проведенные им в их городах, ощущались как мирная утопия, и он не хотел ничего, кроме как быть таким же, как они. Однако теперь, когда он оставил эти города и тот образ жизни и мышления позади, он понял, как он ошибался. Хотя это может быть правдой, что некоторые ночные бродяги действительно питались мобианами, это скорее исключение, чем норма. На самом деле, мобианы убивают других мобиан больше, чем ночных бродяг, и все же они все еще боялись их, как будто все его сородичи были убийцами. В этом же свете, количество ночных бродяг, убитых своими сородичами и охотниками на мобиан, было примерно одинаковым. Соник никогда не осознавал этого лицемерия, пока не переехал в поместье Дэрил и не стал благодарен за то, что его несчастье привело его туда. Тем не менее, он не позволял своему сердцу слишком ожесточаться по отношению к ним, иначе он тоже был бы лицемером. В конце концов, прожив среди них так долго, он знал, что есть исключения. Эм, например, знала о его личности с самого начала и заботилась о нем, когда он был ребенком, и даже когда он вырос. При всем при этом часть его жалела, что не покинула общество мобиан раньше, так как жизнь с другими ночными бродягами, хоть и отличалась, была более свободной. С другой стороны, город Шэдоу также можно было считать исключением из нормы, и не было никакой гарантии, что он нашел бы гостеприимное сообщество, если бы отправился куда-то еще. Может быть, это была судьба, что его послали доставить кровавый корень, а Шэдоу нашел его той ночью. На самом деле, когда он об этом подумал, случайность ситуации была слишком велика. Хотя Соник не был уверен, была ли эта судьба благословением или проклятием. Находясь там, он встретил много замечательных людей, которые стали ему дороги. Он встретил Тейлза, который знал многое из того же горя, что и он, поскольку его родители отдали его в приют для сирот в Мобиане, когда он был младенцем, и также был воспитан в ненависти к себе из-за их общественных стандартов. Наличие кого-то, с кем он мог так близко общаться, утешало его так, как он никогда не знал, и за последние несколько месяцев он начал думать о лисе как о своем младшем брате. Также были Наклз и Эми, которые, как и большинство, изначально судили о нем исключительно по тому, кем они знали его людей, но затем отступили на шаг и увидели его собственными глазами, дав ему силу и поддержку. Наклз смог идеально сбалансировать беспокойную и нетерпеливую натуру Соника с его жесткой и созерцательной личностью, что помогло Сонику расслабить свой разум и сосредоточиться на том, что его окружало. Точно так же, обильная жизнерадостность и оптимизм Эми были заразительны и помогли взрастить ту часть Соника, которая была оставлена ​​без внимания. Затем был Шэдоу. По всей логике, они не должны были работать. Их личности и ценности были почти полной противоположностью друг другу, и поначалу это не сработало. Но что-то изменилось по пути. Соник не был уверен, он ли или Шэдоу сделал первый шаг, может быть, это были они оба или никто из них. Тем не менее, как и сейчас, они сблизились и даже привязались друг к другу. Соник знал, что, по крайней мере, он. Эти чувства подкрались к нему и застали его врасплох. Возможно, они гноились какое-то время, но Соник не замечал, что бурлило под поверхностью, пока крышку горшка не сдуло в тот день в саду после того, как он сбежал. Соник никогда не испытывал романтических чувств ни к кому за всю свою жизнь, и, честно говоря, он не был уверен, были ли его чувства к Шэдоу романтическими. Не то чтобы он хотел специально ходить на свидания, есть при свечах, кататься в карете, писать любовные стихи или что-то еще, что люди делают в типичном ухаживании. Что еще важнее, он не хотел чувствовать себя связанным. Соник любил делать то, что ему нравилось, когда ему действительно нравилось, и это было не то, что он мог бы сделать, если бы был навсегда связан с другим человеком. Но он также не мог представить себе расставания с ним. Возможно, тот факт, что он проводил с ним практически каждую свободную минуту, обманывал его разум и способность видеть причины, но Соник привык к постоянному присутствию черного ежа и начал находить в нем утешение. Им даже не нужно было ничего делать. Шэдоу мог работать над своими документами, а Соник мог практиковать свои стойки в одной комнате, и он чувствовал бы себя счастливее, чем если бы был один. То же самое можно было сказать о любом из его новых друзей, но конкретно с Шэдоу все было по-другому, как будто в его животе было странное напряжение. И когда они взаимодействовали друг с другом, весь мир, казалось, слегка менялся. Это было то, как Шэдоу говорил с ним, когда что-то привлекало его внимание, и его голос становился более живым и повышался по тону. Это было то, как он находил юмор в иронии и сарказме, но не понимал его. Это было то, как он был так нежен в своих движениях и словах, все еще так беспокоился о благополучии Соника даже спустя месяцы после того, как он случайно причинил ему боль. Это было ужасающе. Это было волнующе. Соник хотел большего. Он хотел, чтобы это ушло. Это было всем в нем. Это было слишком. Это тонуло в нем. На данный момент Соник посвятил свою жизнь Шэдоу и поклялся защищать его, но что случится потом, когда год закончится? Должен ли он будет уйти с чувствами, которые он приобрел, и прожить следующие столетия, скитаясь по дорогам, никогда не сдерживаемый и не прижатый ничем? Это было то, чего он сам себе хотел, поскольку было бы намного проще, если бы это было правдой, потому что факт был в том, что Соник не хотел защищать Шэдоу просто потому, что ему за это платили. Это стало намного больше, чем просто это, но эти чувства были опасны. Над ними нависла постоянная угроза. Шэдоу не хотел признавать этого, и он тоже. Однако после их разговора с Джетом стало ясно, что они больше не могут игнорировать это. Они знали, что Мефилес планировал начать войну в день летнего солнцестояния, до которого оставалось всего два месяца. Теперь вопрос был в том, стоит ли им ждать атаки и укреплять оборону, или же они вступят в бой с ним. Обе дороги заканчивались кровью, и трудно было сказать, на какой из них ее было больше. Хуже всего было то, что Соник буквально не имел ни малейшего представления, кто такой Мефилес или с чем ему предстоит столкнуться. Тревога ближайшего будущего преследовала его, как дождевая туча, которая не отпускала. Он мог сохранять видимость и вести себя так, будто его это не волнует, но это тайно съедало его изнутри и даже начало просачиваться в его сны. Соник постоянно принимал каплю своего зелья перед сном, не пропуская ни одной ночи с тех пор, как он немного поиграл с сумасшедшим Шедоу, и его сны были одинаковыми каждую ночь. Скучные, унылые, не было ничего, кроме него и луны. Однако в последнюю неделю с тех пор, как он услышал новости о планах Мефилеса, тень начала преследовать его во сне. Будь он на улицах города, на берегу озера или на лесной поляне, он всегда чувствовал, что что-то наблюдает за ним издалека и мог видеть темную фигуру краем глаза, но каждый раз, когда он поворачивался к ней лицом, она двигалась, не покидая его периферийного зрения. Он терял сон, так как начал избегать ее, когда мог, чтобы не чувствовать эти глаза на своей спине. Под его глазами образовались мешки и темные круги, и другие замечали его угасающее состояние, поэтому он решил обратиться за помощью к Тейлзу. Ему в любом случае нужно было пополнить запасы зелья. Сегодня было воскресенье, а это означало, что у Соника был выходной от его обычных обязанностей, как и у Тейлза, но молодой лис остался в своем кабинете, практикуя новое заклинание из книги, которую он купил на рынке. Соник не понимал более тонких деталей того, что именно делало заклинание, но из того, что он мог понять из пространного объяснения Тейлза, оно переносило энергию хаоса из одного сосуда в другой. Соник ворвался в кабинет и поприветствовал своего лучшего друга громким, шумным голосом. «Эй, Тейлз!» — сказал он, подходя и вставая рядом с лисом, который отвернулся от работы на своем столе, чтобы поприветствовать его. «У тебя есть еще один флакон этого зелья для меня?» «Сейчас сделаю. Ему нужно остыть, чтобы не разбить стекло», — сказал он, кивнув головой в сторону дымящегося котла. «Как тебе снились сны в последнее время?» Соник нервно усмехнулся и внутренне поморщился. Он знал, что Тейлз спросит о его снах — он всегда спрашивал, чтобы убедиться, что зелье не вызывает никаких негативных побочных эффектов — но по какой-то причине он надеялся, что в этот раз этого не произойдет. «По этому поводу я на самом деле хотел спросить, можно ли мне принять более высокую дозу. Не знаю, как это объяснить, но я больше не чувствую контроля над своими снами», — сказал он, решив пропустить темную фигуру и глаза, которые начали его преследовать. «Хм, я не уверен, я на самом деле никогда не хотел, чтобы ты принимал зелье так долго. Изначально оно предназначалось для того, чтобы научить твой мозг осознанным сновидениям, чтобы ты мог в конечном итоге делать это самостоятельно», — сказал Тейлз, вставая и подходя к своей книжной полке, чтобы взять свою книгу заклинаний снов. «Я могу подумать о том, чтобы сделать безопасную, более высокую дозировку, но мне нужно будет поэкспериментировать с ней в течение нескольких дней. Может, тебе стоит сделать перерыв на некоторое время, чтобы оно вывелось из твоей системы?» Чувство паники вспыхнуло в его животе при предложении остановиться, и он внешне вздрогнул от дискомфорта, хотя Тейлз этого не заметил. Соник только дважды прекращал прием зелья. Каждый раз это было непреднамеренно, и каждый раз он видел во сне свое прошлое против своей воли. По сравнению с пытками собственных воспоминаний темная фигура и глаза казались благословением. «Нет, все в порядке. Я буду продолжать использовать то, что у меня есть, пока ты не придумаешь более сильное заклинание», — небрежно сказал он, но легкая дрожь в голосе выдала его. Тейлз повернулся, держа в руке книгу, и на мгновение уставился на него, сканируя его анализирующим образом, от которого Соник почувствовал себя голым и пристыженным. Он знал, что бесполезно пытаться скрыть от него то, что он чувствует. Даже если у него не было способности читать мысли, Тейлз обладал уникальной способностью сопереживать, и поэтому мог легко понять, насколько ему некомфортно. Отложив книгу, он подошел к кроватям и сел, жестом показав Сонику сделать то же самое. Оборотень опустил уши, неловко переступил ногами и сел напротив него. «Соник... ты действительно уверен, что это безопасно? Я знаю, что твои воспоминания болезненны, поверь мне. Но если ты продолжишь их так отключать, ты можешь серьезно навредить себе. Если ты хочешь завершения, не лучше ли вместо этого подстегнуть свои воспоминания?» Он глубоко вздохнул, опуская голову на руки, чтобы спрятаться. Он думал, что этот разговор может в конечном итоге произойти, так как Тейлз никогда не был слишком увлечен его методами. Лис хотел быть уверен, что он в безопасности, и он был благодарен за это. Становиться зависимым от чего-либо, что было ненужным для жизни, было опасно, но это было необходимо. Соник не мог справиться со своими воспоминаниями, они разорвали бы его на части, если бы он вспомнил, что произошло. Те немногие, что у него были с матерью и стаей, были хорошими, но он знал, что не все они будут такими. «Я действительно хочу этого, Тейлз… Я хочу помнить, какой была моя мама. Кем был мой папа. Все. Но есть кое-что гораздо худшее, что я могу вспомнить, и я не хочу рисковать». «Но ты мог бы обратиться за терапевтическим лечением! Я даже мог бы поискать в своей книге заклинаний, чтобы посмотреть, смогу ли я...» «Тейлз», — оборвал он его. «Пожалуйста, не надо». Ему было больно разговаривать с ним таким образом. Он не хотел показаться неблагодарным или грубым, но он просто не мог больше этого выносить. Он пытался годами, сколько лет это было, он не знал. Вся его жизнь казалась серой и окутанной туманом. В молодые годы с ним могло случиться что угодно, и он боялся узнать, что именно. Тейлз, вероятно, был прав, как и всегда, но Соник был недостаточно силен, как бы сильно он ни притворялся. Он предпочел бы забыть. Вставая, Соник поменял кровати, чтобы сесть рядом с Тейлзом, обхватив его рукой и притянув его в лёгкие объятия. Тейлз в свою очередь обхватил его рукой, стараясь не пораниться об иглы Соника. «Не волнуйся, приятель. У меня все под контролем», — солгал он. Тейлз ему не поверил. Умный парень. Вскоре после этого он ушел. Первоначально он планировал пригласить молодого лиса присоединиться к нему, чтобы поиграть в несколько настольных игр в гостиной, но атмосфера между ними стала немного напряженной, и момент больше не казался подходящим. Вместо этого он решил пойти на тренировочную площадку и попрактиковаться в ударах на манекенах. Он хорошо прогрессировал в своем мастерстве. Наклз сказал ему после их последнего занятия, что он освоит эту технику еще через четыре или пять месяцев. Однако у Соника больше не было столько времени. Он должен был быть идеальным к летнему солнцестоянию. Не только его фехтование, но и его контроль хаоса. Смещение больше не было болезненным, но оно все еще истощало его энергию. Этого было недостаточно. Хотя это не было заявлено открыто, многие жители смотрели на него, как на ключ к победе в войне. Конечно, они все еще верили, что Шэдоу выкарабкается, но все знали, что в прошлый раз он едва победил, и с учетом того, что Мефилес ищет больше власти, стало сомнительно, что он будет упорствовать в этот раз. Они также не совсем верили, что Наклз будет тем, кто положит конец всему, потому что, будучи таким искусным и опытным, он не мог обуздать хаос так, как это могли сделать вампиры и тени, и поэтому оказался в невыгодном положении. Таким образом, персонал, жители деревни и даже его друзья обратились к нему как к главному претенденту. О верах было известно немного, кроме того, что они жили долго, путешествовали стаями и их боялись из-за их силы. Этот недостаток знаний о его роде оставил множество трещин, которые люди могли заполнить самостоятельно и раздуть из него нечто большее, чем он был. Даже начали ходить слухи, что он мог общаться с богом луны, Гаей, и мог использовать его энергию. Соник пытался игнорировать эти приглушенные шепотки и домыслы, но он все равно чувствовал тяжесть их ожиданий. Поэтому он тренировался усерднее и дольше, вживляя движения в свой разум и мышцы, пока они не стали его второй натурой. Он должен был стать лучше. Он должен был стать лучше. В противном случае он только разочарует их, когда придет время. Часы пролетали прямо у него под носом, а он и не замечал, как он снова и снова повторял одни и те же удары. Пустые земли оглашались звуком ударов дерева о дерево, словно отчаянным криком. Его руки горели от боли от перенапряжения, но он просто стиснул зубы и подталкивал себя дальше. Его удары постепенно становились сильнее, пока не стали безрассудными и бессмысленными. Наклз вдолбил ему в голову, что сила удара бесполезна, если ее не контролировать. Но эти слова были для него потеряны, поскольку разочарование, отчаяние и замешательство накапливались внутри него, пока не выплеснулись наружу. Древесина меча в его правой руке откололась достаточно, чтобы он сломался пополам, нарушив его концентрацию, когда он упал вперед, когда его импульс пронес его вперед. Он рухнул на землю и приземлился лицом в грязь. Соник лежал там некоторое время, неспособный, или, скорее, не желающий, подняться. Время, казалось, остановилось, пока он лежал там. Облака не двигались, луна тоже. Это был полумесяц. Соник выругался, несмотря на то, что в данный момент это не представляло для него угрозы. Но один только вид этого возбуждал его. Даже если бы он мог поговорить с Гаей, как некоторые утверждали, что он может, он не сказал бы ничего хорошего. На самом деле, он хотел бы поговорить с богом луны, чтобы он мог проклясть его в лицо и отчитать за то, что он является источником всех его несчастий. Шэдоу однажды сказал ему, что не верит в богов, что они все просто суеверия, созданные для объяснения вещей, которые люди не могут постичь сами. Затем Соник спросил его, кем, по его мнению, являются ночные странники, если не ненавистными созданиями Гаи и Иблиса, созданными, чтобы мучить создания Соляриса, которых они оба ненавидели. В свою очередь, Шэдоу сказал ему, что они просто люди, ничем не отличающиеся от мобианцев и людей. По какой-то причине это напугало Соника еще больше, потому что если бы в этом замешана высшая сила, то, по крайней мере, ему было бы кого винить, но если бы все было просто обстоятельствами, то ему некого было бы винить, кроме себя. Нет. Боги должны быть реальными. Ему нужен был кто-то, на кого можно было бы злиться. Острая боль пронзила его плечи и поясницу от твердой земли, и хотя он все еще не хотел двигаться, Соник в конце концов заставил себя подняться, чтобы потянуться и облегчить боль. После минутной паузы Соник решил лечь спать. Прежде чем уйти, он убрал хороший меч на его обычное место на полке и выбросил сломанный в оружейную. Затем он вернулся в особняк. Он прошел мимо кухни, не удостоив его даже взглядом, несмотря на то, что его желудок сердито урчал на него. Он шел маленькими шажками, практически волоча ноги, и потащился вверх по лестнице. Было еще не слишком поздно, всего около двух часов ночи, но он решил, что просто поспит остаток ночи, чтобы завтра наступило быстрее. Он добрался до верхнего этажа, как ему показалось, спустя целую вечность, и медленно поднял голову, чтобы осмотреть окрестности. Он поднял глаза на портреты на стене и уставился на них почти с тоской. На втором внизу был изображен более старый, более высокий еж с такими же красными полосками, как у нынешнего хозяина дома, но также обнажавший третий глаз — отца Шэдоу. Черный еж рассказал ему немного о нем. Что он был поджигателем войны, который пытался устроить геноцид своим сородичам сотни лет назад. Соник скривил губу, глядя на картину этого ежа, и задался вопросом, почему его портрет все еще висит. Однако больше всего его внимание привлек портрет Шэдоу с двумя безымянными людьми. Шэдоу никогда раньше не говорил об этих людях, поэтому он не знал, кто они такие или историю, стоящую за тем, почему они были включены в картину, которая, очевидно, предназначалась только ему. С другой стороны, Тень редко рассказывал ему что-либо о себе. Конечно, он рассказал ему немного, но вся эта информация была поверхностной. Какая у него любимая еда, любимый музыкант, что он ненавидит зиму и любит лето. Это не значит, что Соник не дорожил всеми этими фактами втайне, но часть его желала большего — чтобы Шэдоу доверял ему больше. Даже не просто информацию о Мефилесе, а о том, кем он был как личность и какую жизнь он прожил. Хотя Соник тоже не рассказывал ему многого о своем прошлом, так что, возможно, он был лицемером. Затем, словно бревно, падающее с плотины и позволяющее ей сломаться и реке течь, его осенило. Руж знает Шэдоу дольше, чем кто-либо другой, и, следовательно, лучше, чем кто-либо другой. Если он не может получить информацию из первых уст, то, возможно, он может пойти к ней. Направляясь в противоположную от спальни сторону, Соник направился прямо к двери летучей мыши и легонько постучал. С другой стороны раздался звук удивления, который звучал отчетливо мужским. Соник понюхал воздух и узнал два разных запаха, но прежде чем он успел указать пальцем на то, кто еще там был, дверь открылась. Руж теперь стояла на противоположной стороне открытого дверного проема, слегка растрепанная. На ней была красивая розовая шелковая ночная рубашка с винно-красным халатом, свободно накинутым поверх нее, и, несмотря на поздний час, ее шея и уши были украшены золотом и драгоценностями. Он знал, что она получила все эти дорогие подарки от Тени, поскольку она делила с ним доступ к его сокровищнице. Он никогда не сомневался в этом раньше, но, увидев, как она без нужды тратится на прошлой неделе во время их поездки, он начал задаваться вопросом, почему именно вампир позволил ей потратить все его деньги, если они были не более чем друзьями. Это если бы они были просто друзьями. Чувство ревности внезапно нахлынуло на него, словно неожиданная волна, застав его врасплох и грозя сбить с ног. К счастью, ему не дали слишком много времени на эту мысль, так как Руж быстро заговорила. «Блу! Какой сюрприз. Что я могу сделать для тебя, дорогой?» — спросила она, держа дверь почти закрытой, чтобы укрыть то, что или кто бы ни был внутри. «Н-ничего особенного. Я-я просто хотел...» — начал он, но остановился, когда знакомый запах наконец-то щелкнул в его мозгу. «Наклз?!» — выпалил он, заглядывая через плечо Руж и умудрившись заметить его в углу, сидящего на диване. Ехидна была полностью одета, что довольно удивительно, но все равно выглядела так, будто его поймали с поличным, хотя, казалось, она не делал ничего откровенно скандального. «Не обращай на меня внимания, мы просто сидели и пили чай», — сказал он, скрестив руки и задирая нос. «Это все, что мы делали?» — язвительно спросила Руж с лукавой ухмылкой на лице. «Не сейчас, Руж», — прорычал он ей в ответ. Руж закатила глаза, хотя она сделала это скорее игриво, чем от настоящего раздражения. Соник неловко наблюдал за всей разворачивающейся сценой, буквально со стороны, наблюдая за тем, какую динамику они разыгрывали. Он на самом деле не видел, чтобы эти двое много взаимодействовали, поэтому не был о них высокого мнения. По-видимому, они хорошо скрывали то, что делали. «Э-э, ты хочешь, чтобы я вернулся позже?» — нервно спросил он. Руж тихонько рассмеялась, что было похоже на икоту, и покачала головой. «Конечно, нет, заходи», — сказала она, широко распахивая дверь для него. Соник протиснулся внутрь, держа руки и ноги вместе, чтобы занимать как можно меньше места, хотя места было предостаточно. Руж подвела его к своему дивану — он заметил, что у нее только один стул — и жестом пригласила его сесть напротив Наклза. Он так и сделал, когда она заняла свое место рядом с ехидной, хотя и держалась на приличном расстоянии между ними. Комната, которая была того же размера и планировки, что и его собственная, имела очень отчетливый вкус. Комната была хорошо освещена, гораздо лучше, чем другие комнаты, с экстравагантной люстрой, к которой, как догадался Соник, подлетела летучая мышь, чтобы осветить ее. Стены были украшены сложными экспозициями драгоценных камней и драгоценностей, а также несколькими изысканными картинами маслом, изображавшими ее саму. Он узнал работы, принадлежащие Шэдоу, так как некоторое время назад он просил показать ему его коллекцию, и у черного ежа был довольно уникальный стиль. На многих картинах была изображена просто Руж, занимающаяся повседневными делами. Однако было несколько картин, на которых Руж была одета и позировала в вызывающей одежде и позах. Соник подсознательно стиснул зубы. Руж заметила его легкое волнение и проследила за его взглядом к портретам, но, похоже, не поняла, что именно его расстроило. Для любого другого нетренированного глаза они бы не заметили никаких изменений, но Соник увидел вспышку пурпурного, которая указывала на то, что Руж заглянула в его мысли. Довольная улыбка расплылась по ее лицу, когда она скрестила ноги и наклонилась вперед, подперев подбородок руками, как будто ей нужно было рассказать сплетню. «Итак, что я могу тебе предложить? Может быть, несколько идей по ухаживанию за потенциальным женихом или, может быть, несколько советов по соблазнению?» — застенчиво сказала она, пошевелив бровями. Прошла секунда, в течение которой Соник просто смотрел на нее в замешательстве, но оно быстро прошло, когда он понял, что именно она прочла в его мыслях. Несмотря на то, что Соник никогда не испытывал романтического влечения и не привык его испытывать, плотское желание не было для него чем-то незнакомым. За эти годы было несколько раз, когда он останавливался на ночь с молодым человеком или девушкой, если у него было подходящее настроение. Это не было для него очень важной темой, и часто он вообще не заботился об этом, но это не означало, что у него никогда не было таких побуждений. Вид этих картин и осознание того, что Шэдоу и Руж, должно быть, в какой-то момент времени были наедине таким компрометирующим образом, наполнили его не только чувством ревности, но и завистью. Соник не считал себя исключительно привлекательным, он был средним, и его это устраивало, но часть его желала быть в той же лиге, что и эти два вампира, чтобы Шэдоу мог посмотреть в его сторону и попросить его стать его эротической моделью. Это была смущающая мысль, которая пришла и ушла и, честно говоря, не имела большого значения, но Руж все равно ее прочитал. Его уши и морда стали ярко-красными от стыда и смущения. «Что-а? Нет! Зачем мне это спрашивать?» — спросил он скрипучим голосом. Руж хихикнула. «Разве не естественно спрашивать суккуба, как привлечь внимание мужчины?» — логично и невинно спросила она. Эта короткая и быстрая реплика привлекла его внимание посреди его небольшого срыва и сумела вытащить его из круговорота мыслей, когда он озадаченно посмотрел на нее. «Ты суккуб? Я думала, ты вампир». Хотя он знал, что ночные бродяги могут быть более чем одного вида, как Джет, он не ожидал, что Руж будет смешанной, так как она не проявляла никаких характеристик, кроме характеристик вампира. С другой стороны, суккубы, несмотря на их плохо рассматриваемый стереотип, были довольно уединенными и жили в закрытых сообществах себе подобных, во многом как оборотни, поэтому он никогда не видел ни одного. Однако, в отличие от оборотней, они делали это не из-за сильных семейных связей, а чтобы уберечь себя от преследования мобиан и пуристов ночных бродяг, которые считали их предвестниками похоти и разврата. То же самое было и со многими ночными бродягами, чьи силы ассоциировались с общественным злом. Сирены оставались глубоко под водой в своих стручках, призраки держались близко к своим могилам, а маги и ведьмы скрывали свою магию. У каждого ночного бродяги было что-то, что ужасало дневных бродяг, и хотя для них это было просто частью того, кем они были, мобианцы и люди видели в этом личную угрозу, которую нужно было искоренить. Было странно видеть суккуба вне ее клана, но с другой стороны, он предположил, что не должен был слишком удивляться, поскольку он также был одинок вдали от своей стаи. Точно так же весь особняк и деревня в целом были странными для размещения стольких разных видов ночных бродяг. Все было странным, но это был хороший вид странности. Белая летучая мышь ответила на его замешательство мягкой понимающей улыбкой. «Я и то, и другое, хан, но раньше я была только суккубом». Она небрежно призналась, как будто это было общеизвестно, что, возможно, было так — для всех остальных. «Что случилось?» — спросил он. «Шэдоу укусил ее». Наклз ответил, несколько горько, прежде чем Руж успела ответить сама. Летучая мышь ткнула его локтем в бок за то, что он говорил за нее, но ехидна едва дернулась. «Он что ?!» — Соник практически завизжал, вскочив со своего места, но тут же упал обратно, поскольку его голова закружилась от тошноты из-за пропуска приема пищи. Руж потянулась к нему, чтобы убедиться, что он в порядке, но он протянул руку, показывая, что он в порядке, несмотря на головокружение. Он обхватил голову руками, потирая глаза ладонями, пока они не начали жечь, пытаясь одновременно осмыслить то, что только что узнал, и подавить очередную волну ревности, которая грозила обрушиться на него. «Я думал, он отказывается питаться другими?» «Он делает это. Мы с тобой исключения, но даже так, это было только один раз для нас обоих», — многозначительно сказала она, бросив на Наклза мягкий взгляд. Ехидна закатил глаза и еще больше съёжился в кресле. Он молчал почти все время, довольствуясь тем, что просто слушал, но направление разговора явно было не тем, которое ему нравилось. Но он не ушёл и остался там, где был, потягивая чай с гримасой на лице. «Что заставило его передумать?» — поинтересовался Соник, уже забыв о своем предыдущем смущении. Руж колебалась в своем ответе, не зная, как — или должна ли она — ответить на его вопрос. Но Соник смотрел на нее с нетерпением, широко открытыми глазами, полными интереса, подстрекая ее. «Это немного длинная история, но я не должна вдаваться в подробности, поскольку это не только мое дело. Это произошло, отчасти, из-за войны с Мефилесом», — начала она, но Соник прервал ее, прежде чем история началась, чтобы не забыть, что он должен был сказать позже. «На самом деле, я хочу спросить о нем. Шэдоу ничего мне не рассказывает, а поскольку я жил только с мобианцами, я не знаю, чего ожидать», — сказал он ей. Руж кивнула и откинулась назад, скрестив руки на груди. «Хорошо, тогда я вкратце расскажу тебе, что произошло. Но некоторые части я сокращу, так как он не будет слишком рад, когда узнает, что я тебе это рассказала». Соник сел по стойке смирно, крепко сжав руки на коленях в ожидании, его внимание было полностью сосредоточено на ней. Точно так же Наклз переместил свое тело, чтобы больше смотреть на нее, и, хотя он не выглядел таким же заинтересованным, как Соник, все равно уделил ей свое безраздельное внимание. Поскольку они оба были готовы слушать, Руж не теряла времени, начав. «Пятьдесят лет назад началась война между вампирами и тенями. Они — два главных правителя тьмы, так что это был лишь вопрос времени, когда они сразятся. Шэдоу… поклялся другу в пацифизме и отказался присоединиться к войне, оставив всех своих обращенных здесь, в особняке, с собой. За исключением того, что он не смог избежать битвы, и тени в конце концов пришли к нему. Однако через год после начала войны Мефилес устроил резню здесь, в особняке, и Шэдоу оказался единственным, кто выжил. «В то время я работала разведчиком в качестве наемного шпиона для вампиров, так я и познакомился с ним. Нас поместили в один отряд, и мы сражались вместе три года, пока Шэдоу не победил его. Я не была там, когда это произошло, поэтому не могу рассказать, как проходил бой, но, как ты знаешь, Мефилесу удалось ускользнуть, прежде чем он смог нанести последний удар. «После окончания войны он предложил мне место, где я могла бы отдохнуть, когда захочу. У меня не было семьи, о которой можно было бы рассказать, поэтому я воспользовалась его предложением. В последующие годы Шэдоу отгородился от мира, никогда не покидая особняк. В конце концов я убедила его принять беженцев-бродяг, чтобы немного оживить это место, хотя не знаю, насколько это помогло. Спустя десятилетие я решила, что хочу остаться рядом с Шэдоу, поэтому попросила его сделать меня бессмертной. Потребовалось еще пять лет, чтобы убедить его, но он так и не смог устоять перед моим обаянием». Она закончила свой рассказ небольшой шуткой, которая оказалась пресной после предшествовавшей ей торжественности. Это было слишком много для восприятия и обработки. Так много разных вопросов заполнило его голову, и он не знал, какой из них задать первым. Он хотел, чтобы она рассказала больше о войне и о том, что произошло, но он не думал, что она расскажет ему, так как она уже сказала, что будет краткой. «Ты любишь его?» — выпалил он, поморщившись, как только эти слова слетели с его губ. Руж хихикнула. «Не волнуйся, Блю, в этом отношении он весь твой». Она улыбнулась и слегка подтолкнула Наклза в плечо, чтобы подчеркнуть свою точку зрения именно для него. Соник покраснел от ее комментария, но, несмотря на то, что хотел, он больше не стал отрицать это. Она уже прочитала его мысли, и было почти невозможно объяснить его ревность, кроме как желанием быть лучшими друзьями с лордом, но Руж была слишком умна, чтобы поддаться на это. Хотя он был расстроен тем, что она прочитала его мысли без его разрешения, часть его была немного благодарна за это, потому что Руж могла понять их лучше, чем он. Сомнения и замешательство, которые у него были, стали простыми, и теперь он с уверенностью знал, что то, что он чувствовал к Шэдоу, было действительно романтичным. Хотя он все еще не был полностью уверен, что это означало или влекло за собой. «Вот несколько советов, как для твоего романтического поиска, так и для Мефилеса», — сказала Руж, возвращая Соника к их разговору. «Оставайся рядом с Шедоу, обращайся с ним как с равным и защищай его до последнего вздоха. Это все, что ты можешь сделать». Она сказала ему просто, но ее голос и выражение лица были почти мрачными. «Значит, я ничего не могу сделать», — подумал Соник. К счастью, Руж в тот раз не прочитала его. Получив то, за чем он пришел, Соник коротко попрощался с ними и ушел в свою комнату, оставив их двоих заниматься тем, чем они занимались до этого. Ему было все равно, что это было, это не его дело. Он надеялся на большее, желал проблеска надежды на то, что он сможет выстоять против того, что должно было произойти, но все, что он получил, — это разочарование и вопросы без ответов. Проходя по коридору, Соник прошел мимо кабинета Шэдоу и увидел небольшой лучик света, пробивающийся из-под двери. Быстрый запах воздуха подсказал ему, что Шэдоу был внутри, скорее всего, все еще работая, несмотря на поздний час. Он часто так делал и предпочитал бодрствовать допоздна, несмотря на то, что Соник всегда ругал его за то, что он не спал достаточно, но Шэдоу всегда давал ему одно и то же оправдание, что ему не нужно много спать, так как он может поглощать энергию хаоса, чтобы восполнить свои резервы. Это не было попыткой подколоть его. Шэдоу мог быть критичным порой, но никогда не делал этого, чтобы принизить другого человека. Скорее всего, он сказал это как не более чем объективный факт. Тем не менее, Соник не мог не чувствовать себя... неполноценным. Он также должен был поглощать энергию так же, как Шэдоу, и все же даже после месяцев тренировок он все еще был так слаб. Конечно, было несправедливо сравнивать его навыки новичка с навыками человека, которому было несколько столетий, но Соник был слишком погружен в свой собственный разум, чтобы видеть причины. Он размышлял, стоит ли ему постучать в дверь и присоединиться к Тени, чтобы присматривать за ним, пока он не уснет, или же ему следует занять свой пост снаружи в холле, как это сделал бы настоящий, квалифицированный охранник. Однако в конце концов он решил уйти. Несмотря на свою усталость, он не стал возвращаться в свою комнату на ночь, вместо этого он решил вернуться наружу. Физической подготовки было недостаточно, ему нужно было обрести полный контроль над своей энергией до солнцестояния. И даже тогда не было никакой гарантии, что тени не нападут до этого. Они могли прийти в любой момент, и он должен был быть к этому готов. Ему нужно было быть в состоянии бодрствовать в течение долгих часов, чтобы он мог следить за вампиром, пока тот был уязвим. Ему нужно было быть в состоянии встать на пути любого, кто пытается причинить ему боль. Ему нужно было обеспечить его безопасность. Почему? Почему его это так заботило? Было ли это потому, что ему за это платили? Он просто пытался доказать себе и другим, что он не неудачник и не позор для своих сородичей? Или он делал это из-за своих чувств к Шэдоу? Не то чтобы он планировал что-то с ним делать. В конце концов, Шэдоу был богатым лордом, а Соник — бедным наемным слугой. У него не было ничего, что он мог бы предложить ему в обмен на свою руку. А когда год закончится, вампиру он станет не нужен и он отошлет его прочь. Не то чтобы Шэдоу любил его в ответ. В конце концов, Соник не стал практиковать свой контроль хаоса, а вместо этого сидел один у фонтана с текущей водой, пока его разум начал плавать и нырять в мутной воде. Так много всего произошло за столь короткое время, и он не знал, как с этим справиться. Он обдумывал идею побега, но эта мысль пришла и ушла вместе с ветром. Он не мог этого сделать, это означало бы бросить всех, чтобы встретиться с Мефилесом без него. Может, у него и не было шансов победить его, но он был бы проклят, если бы не отдал всего себя. Ему не нужно было, чтобы Шэдоу любил его в ответ, ему просто нужно было, чтобы он был в безопасности. Он дал клятву, когда его присягали, что будет защищать Шэдоу даже до самой смерти, и если это то, что должно было случиться, чтобы обеспечить его безопасность, то так тому и быть. Шаги по булыжнику достигли его ушей вместе с запахом одного из его друзей, Эми. Соник поднял голову, чтобы поприветствовать ее, но он ничего не сказал, и она тоже, когда села рядом с ним. Прошло мгновение, пока они просто наслаждались присутствием друг друга, глядя вместе на небо. Он не спрашивал, почему она все еще не спит. Почти никто из них не спал с тех пор, как услышали эту новость. Солнце скоро взойдет, и небо отразит это, когда чернильно-черный свет превратится в темно-синий и лазурный. Слуги и другие жильцы, должно быть, уже легли спать, надеюсь, включая Шэдоу. Два ежа не отступили при виде восходящего солнца, поскольку им был предоставлен доступ к обитанию в обоих мирах. «Похоже, у тебя много мыслей», — наконец сказала Эми. Соник просто пожал плечами. Он никогда не вел серьезных разговоров ни с кем, кроме Тейлза, да и те были не так уж распространены, так что он не знал, что именно ей сказать. «Ничего особенного. Просто… думаю о будущем», — пробормотал он нерешительно. «Ты имеешь в виду Мефилеса?» — спросила она, попав точно в цель. Соник немного вздрогнул от того, что его так легко читают, и нервно потер руки. Эми и почти все остальные в особняке, кроме Наклза и Омеги, были так проницательны к нему, что порой он ненавидел это. Он хотел быть нечитаемым, чтобы люди оставили его в покое. С другой стороны, было приятно чувствовать, что его видят. «Он, и... все, что будет после, я полагаю. Когда закончится мой срок рабства здесь... я не знаю», — признался он тихим голосом, не отрывая глаз от земли. Было странно на самом деле высказывать свои опасения вслух, и он начал жалеть, что вообще что-то сказал. У Эми, вероятно, были свои проблемы; ей не нужно было слушать о его глупых жалобах. «Но, э, не беспокойся об этом. Я разберусь! Я, вероятно, отправлюсь в новое королевство, буду жить своей свободной жизнью, как и прежде, и прыгать с места на место, свободный как ветер», — поспешил он сказать с натянутой улыбкой. Фея скептически посмотрела на него, словно она могла видеть что-то, чего не мог видеть он, хотя она, вероятно, могла. «Я думаю, ты хочешь остаться», — ответила Эми. "Хм?" Эми мягко, почти грустно улыбнулась ему, придвигаясь к нему и кладя руку ему на колено. Соник не хотел ее прикосновений, но и не отстранялся. Это приземлило его так, как он знал, ему было нужно, но также и напугало. «Может быть, ты и хочешь бродить и жить свободно, но я не думаю, что ты хочешь быть один. Так что, даже если ты так думаешь, я не думаю, что ты хочешь уйти. В конце концов, это вполне естественно для тебя — привязываться к стае, которую ты здесь сформировал». Ее слова были как пощечина, но также и нежная ласка. Ему нужно было услышать их, поскольку это помогало разобраться во всех противоречивых мыслях и чувствах, которые у него были. Но он не хотел ей верить. Потому что мысль о формировании родственных связей с людьми, которых он знал так недолго, казалась предательством по отношению к его настоящей семье. Веры были общительны, тесно сплочены, защитные и недоверчивые. Они жили в своих стаях от рождения до смерти, зная и находя утешение только в своих сородичах. Редко когда они приветствовали незнакомца, и неслыханно, чтобы вервь формировал стаю с другими ночными бродягами. У Соника, возможно, не осталось никаких привязанностей к культуре, которую он утратил, но он все еще чувствовал себя обязанным жить по их обычаям, иначе его не считали бы настоящим верхогом. Не то чтобы он вел себя как таковой. Соник неловко отодвинулся от нее, позволив ее руке упасть с его колена. «Это милое чувство, но... это не моя стая», — пробормотал он. Эми последовала за ним, прижимая его к себе, но больше не протягивала руки и не прикасалась к нему. «Мы можем быть такими, и я думаю, было бы лучше, если бы ты оставался в охраняемом сообществе. В конце концов, оборотни редки, и есть много подонков, которые охотятся за всякими редкостями», — искренне сказала она, прижав руку к груди. «В этом мы похожи». Соник повернулся, чтобы посмотреть на нее. «Что ты имеешь в виду?» — спросил он. На этот раз Эми была той, кто запнулась, когда колебалась с ответом. Она поникла, а ее лицо исказилось в печальной гримасе. Она всегда вела себя так, когда говорила о своем наследии, и хотя Соник не знал почему, у него было чувство, что он вот-вот узнает. «Скажи мне, Соник, что ты знаешь о феях?» — спросила Эми, ее голос был едва слышен. «Эээ, они приносят удачу или что-то в этом роде?» Она усмехнулась, хотя это было немного сухо. «Да, это часть этого». Она согласилась. «Феи — предсказатели судьбы. Мы используем нашу магию, чтобы увидеть судьбу другого человека, и если эта судьба негативна, мы можем использовать нашу магию, чтобы принести ему удачу». «Ого! Так ты можешь видеть будущее?» — с нетерпением спросил Соник. Уши Эми прижались к голове, и Соник мысленно пнул себя за то, что расстроил ее еще больше. «Я должна уметь это делать», — пробормотала она, потирая руки, чтобы успокоиться. «Некоторые ночные бродяги и охотники охотятся на определенные виды ночных бродяг, если они считаются ценными». Она сказала ему. Не то чтобы ей это было нужно, так как это был довольно известный факт, но он не стал указывать на это, так как чувствовал, что она хочет сказать что-то еще. «Магия фей хранится в наших крыльях, и если кто-то их заберет, он сможет использовать ее для себя». «Так вот почему...» — пробормотал он, наконец понимая, что с ней случилось, хотя об этом было сказано прямо. Эми кивнула и сделала глоток, чтобы прочистить горло, прежде чем продолжить. «Шэдоу нашел меня десять лет назад на черном рынке. Он убил организаторов и покупателей и помог нам всем сбежать. Он дал нам выбор делать то, что мы захотим, когда будем в безопасности, но я решила пойти с ним. И в знак благодарности, и для защиты». «Так... ты можешь использовать свою магию?» — осторожно спросил Соник, не уверенный, можно ли спрашивать или нет. «Немного. Но мне нужны проводники вроде карт Таро или талисманов, чтобы это сделать. Честно говоря, я не так уж хороша». Она вздохнула, подтянув колени к груди, чтобы обнять их. «А как насчет того, чтобы прочитать мою судьбу?» — предложил он. Эми практически подпрыгнула от этого предложения и резко повернула голову к нему, потрясенная. Ее глаза были широко раскрыты от смеси волнения и неуверенности. «Ты уверен?» — спросила она. «Положительно». Он подтвердил. Было немного страшно, когда ему прочли судьбу, но в такие времена важно знать, чего ожидать. Эми ухмыльнулась, полезла в задний карман и достала оттуда колоду карт Таро, которую всегда носила с собой. Затем она немного перетасовала их и протянула веером Сонику, чтобы он мог выбрать одну из них, сказав ему выбрать только три. Он так и сделал, и она забрала карты обратно, чтобы рассмотреть их. Он должен был признать, что немного нервничал. Он никогда раньше не предсказывал свою судьбу и не был уверен, чего ожидать. До сих пор он никогда не задумывался о своем будущем слишком много, слишком погруженный в свое прошлое, но теперь он жаждал узнать, что ему уготовано судьбой. Должен ли он был уйти или остаться, и не стоял ли на его пути некий черный еж? Эми подняла первую карточку и многозначительно хмыкнула. «Твое прошлое окутано болью и трауром. Что-то ужасное случилось с тобой, когда ты был совсем молодым», — сказала она ему. Соник немного неловко кивнул. Он никогда никому, кроме Тейлза и Шэдоу, не рассказывал о своем воспитании или его отсутствии, поэтому для Эми было немного странно узнать об этом без его участия. К счастью, она не стала настаивать на информации и перешла к следующей карточке. «Твое настоящее довольно оптимистично и наполнено чувством открытия, но также и тревогой перед незнакомым», — сказала она более легким и расслабленным тоном. Эми посмотрела на него на мгновение, ожидая подтверждения того, что карта говорит правду, и он снова кивнул и согласился. Было немного очевидно, что это было точно. Наконец, она перевернула последнюю карту. «И твое будущее...» Она замолчала, когда ее спокойная аура исчезла, улыбка погасла, а глаза расширились от ужаса. Соник почувствовал, как его желудок сжался от ее реакции. «Что? Что это?» — спросил он. «Твое будущее…» — прошептала она, больше себе, чем ему. Затем, внезапно, словно переключили выключатель, она вернулась к своему прежнему спокойному и счастливому поведению. «Я-оно мирное! Ты устраиваешься поудобнее и проживаешь остаток своих дней в спокойствии». Соник прищурился, не доверяя ей полностью после ее предыдущего проявления беспокойства. Однако он решил не давить на нее. Возможно, она изначально неправильно прочитала карточку, а потом поняла свою ошибку. Она сказала, что ее силы слабы, так что это может быть возможно. Тем не менее, он не мог избавиться от ощущения, что Эми скрывает от него что-то важное. Он пока оставил эту тему, так как был слишком не в себе из-за недостатка сна, голода и общего эмоционального истощения, чтобы как-то ясно обдумать ситуацию. Он будет беспокоиться об этом утром. «Это звучит как-то скучно», — проворчал он. «Ну, не ненавидь карты, это твоя судьба, в конце концов». Она фыркнула с напускной строгостью, уперев руки в бедра. «Но, э-э, вот, возьми это». Эми полезла в другой карман, вытащила защитный талисман и протянула ему. Соник подозрительно посмотрел на него, но все равно принял. «Я думал, что мое будущее будет мирным?» — многозначительно прокомментировал он. «Ну, никогда не помешает немного дополнительной удачи, верно?» — возразила она. Он не мог этого отрицать, особенно ввиду растущей возможности войны. Всем им сейчас не помешало бы немного удачи. … Солнце должно было взойти в ближайший час, но Шэдоу все еще цеплялся за свою бодрствующую сущность, полный решимости найти ответы, которые он искал. Слова Джета висели над его головой, как наковальня, подвешенная на тонкой веревке. Откровение о том, что Мефилес движется быстрее, чем он предсказывал ранее, подтолкнуло его на полную мощность, чтобы вооружить свой народ и укрепить оборону. Он разослал по всему королевству запросы на помощь и найм любых ночных бродяг с предыдущей историей сражений или опытом. В нынешнем состоянии его охрана не сможет справиться с Мефилесом, особенно если он найдет способ стать сильнее, чем он уже был. В первый раз, когда на него напали, он был глупо уверен, настолько уверен, что он и его очередь достаточно сильны, чтобы справиться с любой угрозой, и в своем ошибочном суждении он убил их всех. Его лучший друг и ее дедушка, который помог ему, когда он не мог вспомнить, кто он, и выхаживал его, когда он был на грани смерти, были приведены к своей собственной гибели. Он никогда не простил себя за это. За все годы, что он работал над тем, чтобы залечить шрамы, которые оставила на нем та ночь, и даже со всем утешением и помощью, которую ему оказала Руж, он все еще не мог стереть из памяти образ единственной семьи, которую он знал, умирающей раньше него. Вот почему он решил вернуться к фамилии отца после того, как взял их фамилию, когда они усыновили его почти четыреста лет назад. Он не заслуживал продолжать их наследие. Не тогда, когда он был убийцей. Не тогда, когда именно он произвел на свет Мефилеса. На этот раз все должно было быть по-другому. Теперь, когда он знал, чего ожидать, он принял все возможные меры предосторожности. Он ежедневно работал с Руж и Наклзом, разрабатывая их оборонительные стратегии для защиты поместья и деревни. Ранее в ту ночь Руж предложила обратиться за внешней помощью. Сначала они с Наклзом немного колебались, но Руж убедила их согласиться. Она была права, он не в том положении, чтобы упрямиться. Он сделает то, что будет лучше для всех. Однако, даже несмотря на то, что он сказал это Руж, он все еще колебался по поводу одного вопроса: стоит ли позволять Сонику участвовать в войне. Это не значит, что он не верил, что верхог способен справиться сам. На самом деле, Соник теперь был вполне сопоставим с Наклзом. Его физическая и огневая подготовка продвигались неплохо, и он, наконец, овладел контролем хаоса. Тем не менее, Шэдоу не хотел позволять ему присоединиться к битве. Он чувствовал себя неправильным, позволяя ему рисковать своей жизнью, когда он даже не должен был там быть изначально. Шэдоу был тем, кто втянул его в долги. Даже если действия Соника привели его к этому, он мог бы простить его. Не то чтобы ему действительно нужны были деньги или бесплатная рабочая сила. Но он также не мог просто расторгнуть их контракт, Соник никогда бы этого не допустил. И теперь оборотень поклялся умереть, защищая его, что становилось весьма вероятным. Он не мог позволить Сонику умереть. Он не мог потерять еще одного друга. Поэтому он создаст свою армию и укрепит свои стены, а Соник останется внутри них, в безопасности от любого вреда. И тут, совершенно неожиданно, Шэдоу был прерван от своей бумажной работы и ненависти к себе, когда дверь распахнулась, почти сорвавшись с петель, и в комнату влетела Эми. «Эми? Что случилось?» — спросил он, вставая со стула. Эми задыхалась и была в отчаянии. Она подбежала к нему и вцепилась в его пальто, плача и выкрикивая какую-то тарабарщину, которую он не мог понять. Он пытался успокоить ее, но она была безутешна. Однако, после того как она смогла как следует отдышаться, она смогла говорить. «Все очень плохо, Шэдоу», — сказала она ему, все еще тяжело дыша. «Что случилось?» — спросил он, взяв ее за бицепс и подведя к креслу, чтобы сесть. «Я прочитала судьбу Соника. Он попросил меня об этом, чтобы подбодрить меня, но я увидела нечто ужасное», — сказала она, когда он подвел ее к креслу. Тень сел напротив нее. «Что ты видела?» — спросил он. «Смерть. Соник скоро умрёт». Кровь его похолодела, а сердце ушло в пятки. Он снова встал со своего места, не в силах больше сидеть с ужасными новостями. «Что?! Что ты видела?» — потребовал он. Эми покачала головой, держа ее в руках. Она заметно дрожала, и если бы Тень лучше владел собой, он, возможно, попытался бы ее утешить. «Я не знаю. Я пыталась смотреть в свой хрустальный шар, но не вижу ничего, кроме того, что он умирает в серой гробнице. Было темно... и там был нож... Я не уверена, что произойдет, но он в опасности, и это неизбежно». «Знает ли он это?» — спросил Тень. Эми снова покачала головой. «Нет. Я солгала и сказала, что у него безопасное будущее. Я не хотела его пугать», — сказала она. Услышав это, Тень немного расслабился, но лишь слегка. «Хорошо, хорошо. Так и продолжай. А пока скажи Тейлзу, чтобы он наложил на особняк защитное заклинание и не позволяй ему покидать особняк одному», — приказал он ей. Эми кивнула и встала, чтобы сделать то, что он сказал, оставив его сидеть одного с осознанием того, что он уже потерпел неудачу, даже не начав. Судьба была странной штукой. Иногда попытка избежать судьбы могла стать причиной этого. Может быть, пытаясь удержать Соника подальше от драки, он бы подтолкнул его прямо к ней. Оборотень был очень упрямым. Но Шэдоу не мог просто ничего с этим поделать. Он не мог позволить себе потерять Соника. Не то чтобы он потерял Марию.