Отпускай

      Тарталья всегда любил скорость жизни. Он нередко портил жизнь всем, устраивая очередной розыгрыш. Разве что Царица никогда не испытывала на себе его остроумия. Чайльд не боялся, конечно нет, он просто посчитал бы себя подлецом, если бы сделал что-то дурное своему тренеру. В конце концов, должно же хоть на кого-то распространяться пресловутое уважение к старшим.       И теперь молодой человек придерживается примерно тех же правил. Он может тысячу раз устать и уже думать, что достаточно повзрослел для глупостей, но всё равно окажется замешан в ерундовое дельце, если его устраивают его ученики. Как они вообще собираются развлекаться, не позвав его? Нет, это было бы смертельным оскорблением!       К тому же, кто ведь говорил, что лучше творить глупости под присмотром старших, правда? Вот, Тарталья просто исполняет свой долг, когда устраивает ловушки госпоже Нин Гуан. Конечно, он не особенно бдителен, когда дело касается разрешения уйти из школы, но ведь, в конце-то концов, кто-то же должен верить сорванцам на слово, что они не будут делать ничего плохого.       Но у Чайльда есть одно правило, нарушать которое нельзя даже его детишкам. Господин Чжун Ли никогда не должен становиться жертвой розыгрыша. И, разумеется, никто не должен пострадать, но уж за этим-то молодой человек умеет следить. Он и сам множество раз случайно не рассчитывал свои силы, так что примерно знает, откуда ждать подвоха.       Жаль только, что Тарталья не имеет достаточной власти, чтобы следить за учениками всё время. А господин Чжун Ли… Ну, господин Чжун Ли — это господин Чжун Ли. Он всегда слишком смешной в своей строгости, чтобы не стать объектом тайных насмешек. Нет, Чайльд боится даже представлять, что говорят дети о директоре наедине, если при учителе-то они порой позволяют себе вольности. — Я подумала, Вы спите с открытыми глазами, — заявляет Люмин, неожиданно приземляясь на скамью рядом с молодым человеком. — Извините, я стучала.       Её глаза выражают лишь уверенность в праве зайти и присесть, когда Тарталья смотрит на девушку. Впрочем, он всё равно не удивляется. Чайльд ощущает себя слишком уставшим, чтобы ещё придираться к мадемуазель Люмин, не ставшей ждать, когда он очнётся от мыслей и соизволит услышать её стук. — Ладно, — фыркает молодой человек. — Но что случилось? Раньше я за Вами чуть ли не по всей школе гонялся…       Девушка постукивает ногтями по дереву скамьи и опускает глаза, размышляя. Нет, она настроена всё так же воинственно, как и до этого, Тарталья уверен, но думает над тактикой. Что ж, ему следует приготовить лучшие свои подколы, чтобы не проколоться. — Вы весьма настойчивы, — медленно начинает Люмин и приподнимает пальчик, когда Тарталья открывает рот. — Думаю, мне следует дать Вам шанс. Всё-таки надо… — Что? — тупо переспрашивает Чайльд.       Он знает, чем удивлён больше. И то, что Люмин решила поддаться на его глупейший флирт, и то, что она, всегда профессиональная, разглядела в словах Тартальи нечто большее, чем просто игру, кажется невозможным. Как это вообще произошло? Какого чёрта? Нет, этого не должно быть!       Девушка неожиданно смеётся, так громко и бесцеремонно, что Чайльд прекращает понимать происходящее окончательно. Он, наверное, действительно заснул с закрытыми глазами и видит сумасшедший сон. Нет, мадемуазель Люмин, которая, кажется, полцарства отдала бы за возможность лишний раз ударить его тетрадью или учебником по голове, никогда не могла бы говорить подобную ерунду. Так просто не бывает!       Девушка хлопает в ладоши, и Тарталья готов поклясться, что глохнет от эха, разлетающегося по всему залу. — Я полагала, Вы только этого от меня и ждёте, — говорит она с наигранной обидой. — Ну и что Вы теперь будете делать, а? — Не понял, — облизывая губы, бормочет Чайльд. — То есть нет… Я… Я просто удивлён. Можно было зайти хотя бы не во время перемены, чтобы сделать такое признание.       Тарталья уже давно привык, что лучшая защита — это нападение, и надеется, что и сейчас этот метод его не подведёт. Правда, его слова звучат слишком жалко, чтобы быть похожими на изъявление праведного гнева, но молодой человек надеется, что собеседница не обратит на это внимание.       Люмин наклоняется к Чайльду корпусом и заглядывает в глаза, прежде чем ответить. — Послушайте, это правда глупо, — уверяет она. — Сколько раз я должна сказать Вам, что Вы должны убраться к чёрту, чтобы Вы сделали это? Я не настолько глупа, так что не верю, будто Вы имеете хоть какие-то серьёзные намерения. Если уж и хотите к кому-то приставать, так приставайте к тем, в ком Вы действительно заинтересованы, Аякс Александрович. — Но может быть… — начинает Тарталья неловко, но быстро берёт себя в руки и фыркает. — Но может быть я имею серьёзные намерения. Дом там, десять человек детей и…       Девушка лишь закатывает глаза и быстро зажимает ему рот тонкой ладошкой, прежде чем Чайльд успевает наговорить ещё больше ерунды. — Говорю же Вам, что я не слепая! — восклицает Люмин. — Уж поверьте, я бы поняла, если бы Вы имели иные намерения, кроме как поиздеваться надо мной. Прошу Вас, перестаньте. Это глупо! И к тому же, это незаконно. Ну, в нормальных заведениях незаконно. Какой пример Вы подаёте детям? По-Вашему, можно продолжать виться вокруг женщины, уже тысячу раз сказавшей «нет»? По-Вашему, этому нужно учить ребят? — Так, простите, — едва избавившись от преграды, начинает молодой человек. — Я вообще не… — Мы можем дружить, — предлагает Люмин, совершенно его не слушая. — Вы весёлый человек. Но я готова поклясться, что даже господин Чжун Ли Вам интересен больше, чем я! Просто прекратите делать мне намёки. Без них Вы… Вы довольно милый.

Чайльд не знает, больше смущён он или шокирован. Как вообще эта девчонка умудряется делать настолько поспешные выводы? Что за ерунду про пример она говорит? Что за предложения? Он что, по её мнению, спокойно пойдёт, как она выразилась, приставать к директору просто потому, что учительница французского ему так сказала? — Но… — бормочет молодой человек, опуская глаза. — Но что не так? Почему Вам, моя дорогая госпожа, это так не нравится?       Девушка приподнимает брови и тяжело вздыхает. — Потому что я уже много раз просила Вас остановиться, — уведомляет она. — Я уже устала повторять одно и то же. — Но это же весело, — пытается защититься молодой человек. — Ну, и ни к чему ни меня, ни Вас не обязывает, так что… — Это не весело для меня и моего молодого человека, — отрезает Люмин. — Что? — удивлённо спрашивает Чайльд. — У Вам есть… так… Я не знал о нём! — Разве это имеет большее значение, чем моё нежелание? — устало интересуется Люмин. — Ладно, как Вам угодно. Но всё же попрошу Вас прекратить эти… э… попытки флирта. Если Вам нужно кого-то домогаться, домогайтесь господина Чжун Ли. Его мнение, по крайней мере, имеет вес в Ваших глазах.       Тарталья вздыхает и покорно кивает, не желая развивать тему.