Воспитатель

      Камиширо Руи чувствовал себя одновременно уверенным в своем решении и невероятно нервным, стоя перед входной дверью детского сада в самый первый день своей новой работы. Он продолжал убеждать себя, что это будет не так уж сложно. Ведь что такого сложного в работе с детьми? Его взгляд опустился на девушку, которая стояла перед ним и загораживала вход в здание. Она скрестила руки на груди, с выражением лица, которое можно было интерпретировать как смесь недовольства и волнения.       — Ты вообще представляешь, что тебя ждёт? — Девушка подняла одну бровь, наблюдая, как Руи нервно потирает затылок.       — Да, да, я знаю, что у меня не так много опыта в работе с детьми… — голос слегка дрожал, когда он говорил это Нене Кусанаги, его лучшей подруге, которая смотрела на него с явным скептицизмом. — И в работе в принципе… — он сделал паузу, неловко избегая её взгляда, — но в своё оправдание могу сказать, что детям всегда нравились мои глупые постановки в старшей школе. Я уверен, что у меня удастся найти общий язык с этими ребятами! Кусанаги заметила, как его улыбка стала ещё более напряжённой, а взгляд — избегал её. Он опять делал то, что и всегда: старался казаться более уверенным, чем был на самом деле. Подруга детства, которая знала его как свои пять пальцев, наблюдала за его метаниями и чувствовала, что что-то не так. Она не могла оставить это без внимания.       Нене спокойно опустила руки и посмотрела ему в глаза, пытаясь выхватить хотя бы намёк на его настоящие чувства.       — Руи, ты… Ты точно уверен, что всё в порядке? — её голос был мягким.       — Да всё в порядке, просто… — он поднял глаза, снова стараясь принять привычную маску, но не успел продолжить, как Нене перебила его.       — Вау, ты так стараешься казаться уверенным, что мне даже становится неловко. Если бы ты просто признался, что немного нервничаешь, и все было бы намного проще. Она сделала шаг ближе и заглянула ему в глаза, уже без привычной нежной улыбки, а с лёгкой ноткой беспокойства.       — Слушай, Руи… — её голос стал тише и серьёзнее. — Я просто хочу, чтобы ты не перегибал палку, ладно? Это новый опыт для тебя. Ты не обязан быть идеальным сразу же. И если что-то пойдёт не так — ну, это нормально. Руки мужчины невольно опустились вдоль тела, и он нервно кивнул. Но Нене знала, что он не скажет всего, что у него на душе, если не задать нужный вопрос. Она слегка коснулась его плеча, привлекая его внимание.       — Ты ведь боишься, правда? — мягко спросила она. — Боишься, что тебя неправильно поймут, или что… что ты будешь выглядеть странно перед всеми? Друг отвёл взгляд, немного нахмурившись. Нене знала, что попала в самую точку. За годы их дружбы она ни разу не видела, чтобы он так легко открывался другим людям, кроме неё. И она помнила, как сильно он переживал после того, что произошло в старшей школе, когда его эксцентричный характер и любовь к экспериментам сделали его объектом насмешек.       — Я просто… — он глубоко вдохнул и выдохнул, будто собираясь с духом, но не зная, как правильно сформулировать свои мысли. — Я не хочу, чтобы это повторилось, понимаешь? Я пытаюсь… быть лучше. Чтобы меня видели, ну, не странным, а… надёжным. Но я не уверен, что смогу. Девушка почувствовала, как у неё внутри всё сжалось. Она знала, как трудно ему открываться, как тяжело ему было пройти через те годы одиночества. Их одноклассники часто издевались над Камиширо из-за его «странностей», и это оставило глубокий след. Несмотря на всю его уверенность на сцене или в клубных постановках, в жизни он был гораздо более хрупким. Она убрала руку с плеча друга и слегка ударила его по лбу пальцем, заставив моргнуть от неожиданности.       —О Боже, ты такой драматичный, — сказала она, улыбнувшись. — Да, ты странный, но в этом твоё обаяние. И если ты думаешь, что дети этого не заметят, то ты просто глупый. Он удивлённо посмотрел на неё.       — Я не переживаю за тебя, Руи. Ты справишься. Просто перестань думать слишком много. Эти дети хотят, чтобы с ними играли, чтобы их слушали, а ты умеешь это лучше, чем кто-либо другой. Её слова, казалось, немного приободрили его. Он улыбнулся, пусть всё ещё слегка неуверенно, и кивнул.       — Спасибо, Нене. Я… Я постараюсь.       — Конечно, постараешься, — она улыбнулась в ответ, но её глаза оставались серьёзными. — А если кто-то из детей решит, что ты слишком странный, просто скажи, что я тоже такая, и мы вдвоём устраиваем самый крутой клуб «странных взрослых». Руи засмеялся, и впервые за весь разговор его улыбка выглядела искренней.       — Так и сделаю. Девушка отступила в сторону и указала на дверь, пропуская нового работника вперед, произнесла:        — Ладно, иди уже, мистер «гениальный воспитатель». Не опоздай в свой первый день!

***

      В тот самый момент, когда Руи переступил порог детского сада, его встретила заведующая — Мочидзуки Хонами. Молодая женщина с мягкой улыбкой, изящно уложенными волосами и тёплыми глазами серого цвета выглядела скорее как добрая старшая сестра, чем строгий администратор. Её голос, спокойный и мелодичный, разом успокаивал все тревоги, хотя взгляд был внимательным, оценивающим.       — Добро пожаловать, Камиширо-сан, — произнесла она, чуть склонив голову в приветственном жесте. — Надеюсь, Вам у нас понравится. Руи попытался ответить так же уверенно, как всегда, но его голос чуть дрогнул.       — Спасибо, Мочидзуки-сан. Я сделаю всё, чтобы оправдать Ваше доверие. Она улыбнулась чуть шире, словно уловив его напряжение.       — Это не испытание, Камиширо-сан. Здесь главное — быть терпеливым и искренним. Дети это чувствуют. И не волнуйтесь, если что-то пойдёт не так. Мы все когда-то начинали! Её доброжелательный тон снял напряжение в плечах Руи, и он кивнул.       — Но предупреждаю, — добавила она, хитро прищурившись. — Они не дадут вам расслабиться. Она провела его по коридору, рассказывая об устройстве сада, правилах и расписании, пока новенький старался запоминать всё, что она говорила. Её голос звучал настолько уверенно, что ему вдруг стало стыдно за свои сомнения.       — Вот мы и на месте, — сказала Хонами, открывая дверь в игровую комнату. — А вот и Ваши будущие подопечные! Как только дверь распахнулась, перед ними открылся совершенно другой мир. Комната была наполнена яркими цветами: стены украшены рисунками детей, мебель низкая, безопасная, а по полу в хаотичном порядке были разбросаны игрушки. Маленькие дети бегали, смеялись и спорили, словно совершенно не замечая появившихся взрослых.       — Кхм! Ребята, это ваш новый воспитатель, Камиширо Руи-сан, — громко объявила Хонами, хлопнув Руи по плечу чуть сильнее, чем он ожидал от такой хрупкой на вид женщины.       — Рад с вами познакомиться! — начал он, стараясь звучать бодро. Несколько детей обернулись и уставились на него с любопытством. Краем глаза он заметил детей, занятых раскрашиванием за столиком, кто-то строил башню из кубиков, а кто-то просто бегал по комнате, то и дело сталкиваясь с другими детьми и заставляя их визжать.       — Ну что ж, Камиширо-сан, желаю Вам удачи, — с улыбкой произнесла заведующая сада, подтолкнув его вперёд. — Не переживайте, просто будьте собой.       Как только Хонами вышла, оставив Руи наедине с бурлящим миром детской энергии, он ощутил, как волнение снова подступило к горлу. Комната словно ожила вокруг него: повсюду раздавались звонкий смех, шорохи игрушек и шумные разговоры. Тотчас к нему подошёл мальчик в ярко-жёлтой футболке, с большим интересом рассматривая его.       — Ты правда воспитатель? — спросил он, слегка прищурившись, как будто не веря своим глазам. — Ты похож на фокусника!       — Фокусника? — переспросил Руи, слегка удивившись, но тут же улыбнувшись. — Ну, может, немного. Хочешь увидеть фокус?       — Да! — мальчик тут же захлопал в ладоши, привлекая внимание других детей. Но прежде чем Руи успел что-то сделать, внимание всей группы перехватила девочка с двумя хвостиками.       — Не слушай его, он просто хочет увидеть, как ты облажаешься! — с серьёзным выражением лица сказала она, подойдя ближе. Она была такой маленькой, но во взгляде читалась необычная для ребёнка уверенность. Милое платье с рюшами и белые колготки делали её похожей на маленькую принцессу, но в её голосе слышалась решительность, которая могла бы затмить даже взрослых.       — А ты кто? — спросил Руи, присев, чтобы быть с ней на одном уровне.       — Я Момоко, — гордо заявила она, поправив прическу. — И я тут главная! Ну, почти…       — Почти? — с улыбкой переспросил он.       — Ну, Руи-кун, ты же теперь тут тоже важный. Правда? — серьёзно уточнила она, глядя прямо ему в глаза. Этот прямой вопрос застал его врасплох. Он внезапно почувствовал, как всё внимание комнаты сосредоточилось на нём.       — Э-э… Да, я постараюсь быть полезным, — ответил он, чувствуя, как его голос слегка дрогнул. Момоко на мгновение прищурилась, будто оценивая его искренность. Затем, кивнув, она схватила его за руку.       — Ладно, идём. Я то покажу тебе, что здесь к чему! Несмотря на то, что он только начал работать, в её жесте была какая-то неожиданная забота.       — И что здесь к чему? — послушно спросил он, позволяя девочке вести себя к дальнему уголку комнаты, где двое детей что-то строили из конструктора.       — Так-с, во-первых, это Эми-чан и Кота-кун. Они всё время спорят, — начала объяснять она, указывая на двух детей, которые оживлённо обсуждали, какой цвет кубиков лучше использовать. — А это моя Юи-чан, она всегда рисует. Но не подходи слишком близко, она не любит, когда смотрят. А вот там наш шустрик Таро-кун, он всё время бегает. Он может толкнуть тебя, если ты не будешь осторожным! Воспитатель послушно кивал, следя за её жестами и словами. В её рассказах чувствовалась неподдельная любовь и забота о каждом из друзей.       — А ты? — вдруг спросил он, посмотрев на неё. — Что любишь делать ты, Момоко? Она посмотрела на него так, будто он только что задал самый очевидный вопрос в мире.       — Всё! — заявила она с широкой улыбкой. — Но больше всего я люблю играть. Ты будешь с нами играть, правда?       — Конечно, — улыбнулся он, чувствуя, как страх понемногу отступает.       — Хорошо, — с удовлетворением сказала Момоко. — Но предупреждаю: если ты плохо играешь, дети это сразу заметят. И тогда тебя выгонят отсюда! Мужчина рассмеялся.       — Обещаю, что я изо всех сил постараюсь играть хорошо.       — Отлично! — Момоко кивнула, держа его за руку ещё немного, словно чтобы удостовериться, что он никуда не денется. — А теперь, иди, помогай Эми и Коте. У них всё падает. Она указала на рассыпающуюся башню из кубиков, после чего, оставив его, побежала к Юи, чтобы посмотреть её новый рисунок. Руи вдохнул, собираясь с силами. Его первая встреча с детьми была хаотичной и сумбурной, но среди всего этого шума и энергии он уже чувствовал: здесь ему предстоит узнать что-то важное. И в этом маленьком мире яркая, уверенная Момоко почему-то показалась ему его проводником.       Руи осторожно подошёл к Эми и Коте, которые стояли над развалившейся башней конструктора. Эми, худенькая девочка с короткими чёрными волосами, держала в руках красный кубик и сердито смотрела на Коту — пухлого мальчишку с копной растрёпанных каштановых волос.       — Это всё из-за тебя! — громко заявила Эми, глядя на Коту с укором. — Я же сказала, что нельзя ставить большой кубик на самый верх!       — Но он самый крутой! — оправдывался Кота, сжимая в руках тот самый большой кубик. — Ты просто не понимаешь, как строить башни!       — Ладно, ладно, — вмешался Руи, присаживаясь на корточки рядом с ними, чтобы не смотреть сверху вниз. — Что у нас здесь случилось?       — Кота всё испортил! — возмутилась Эми, бросая на мальчика испепеляющий взгляд.       — Я хотел, чтобы башня была круче! — парировал Кота, обиженно надув губы. Руи задумчиво покачал головой и, улыбнувшись, посмотрел на них обоих.       — Знаете, в строительстве башен важна одна вещь, — загадочно произнёс он, притянув к себе несколько кубиков.       — Какая? — одновременно спросили оба ребёнка, неожиданно обратив на него всё своё внимание.       — Команда, — серьёзно ответил старший. — Вы же оба хотите, чтобы башня была крутой и крепкой, правда?       — Да! — хором ответили дети.       — Тогда нужно строить её вместе. Например, Эми-чан может выбрать кубики, которые лучше всего подходят для основания, а Кота-кун — помогать строить верхние этажи. И главное — работать вместе, чтобы всё получилось. Как настоящая команда! Эми и Кота переглянулись. Они выглядели так, будто тщательно обдумывают его слова. Наконец, Кота протянул Эми большой кубик.       — Ладно… Ты можешь выбрать, куда его поставить. Но только если сделаешь башню повыше, — пробормотал он, стараясь звучать уверенно.       — Хорошо, — кивнула Эми, принимая кубик. — Но ты должен быть аккуратным, когда будешь класть верхние кубики. Руи с улыбкой наблюдал, как дети начали работать вместе, периодически посматривая на него, чтобы удостовериться, что он всё видит. Он не удержался и помог им поставить несколько кубиков, что вызвало восторженный визг, когда башня стала выше всех в комнате.       Пока Камиширо был занят с башней, неподалёку раздался громкий плач. Он обернулся и увидел, как маленький Таро, тот самый шустрик, о котором предупреждала Момоко, сидит на полу, потирая коленку. Руи тут же встал и направился к нему.       — Эй, что случилось? — мягко спросил он, присаживаясь рядом.       — Я… я бежал… а потом упал… — всхлипывая, ответил Таро, показывая небольшую ссадину на коленке. Руи посмотрел на него с пониманием, стараясь сохранить спокойствие.       — Знаешь, когда я был маленьким, у меня тоже было много таких «боевых ран», но это вовсе не плохо. — Он улыбнулся, слегка наклоняя голову, чтобы смотреть Таро в глаза. Мальчик остановился и посмотрел на него с интересом, на секунду забыв о боли.       — Почему? — спросил Таро с замиранием в голосе.       — Потому что эти ссадины, — Руи положил руку на его плечо, словно передавая свою уверенность. — Они достаются только самым смелым, тем, кто не боится падать и вставать снова. Таро немного подумал и взглянул на свою ссадину. Его лицо слегка осветилось.       — Правда?! — спросил он, поднимая голову.       — Конечно, — сказал Руи, с доброй улыбкой. Руи достал из кармана маленький пластырь с рисунком в виде ярких звездочек и аккуратно наклеил его на ссадину.       — Готово. — Он поднялся с колен, помогая встать мальчишке, и посмотрел на него с гордостью. Таро, смущенно оглядев свой пластырь, почувствовал, как его настроение заметно улучшилось. Он широко улыбнулся, и, не говоря больше ни слова, сразу побежал к остальным детям, как будто ничего и не произошло.

***

Когда день подошёл к концу, Руи едва держался на ногах. Он был уставшим, но удивительно счастливым. Детский сад опустел — родители забрали всех детей, оставив лишь Момоко, которая сидела у окна с игрушкой в руках, терпеливо ожидая прихода своего родителя. Её обычно яркая и жизнерадостная энергия куда-то исчезла. Вместо этого в её позе и опущенных плечах читалась какая-то тихая грусть. Он подошёл ближе, стараясь не пугать девочку, и мягко присел рядом.       — Момоко-чан, ты в порядке? — спросил он, глядя на неё с теплотой. Она медленно повернула голову, чтобы посмотреть на него. В её глазах плескались усталость и что-то неуловимо сложное для ребёнка. Девочка сжала игрушку крепче и, отводя взгляд, ответила:       — Всё хорошо. Просто папа… опаздывает. — Голос прозвучал чуть тише обычного. Камиширо заметил, как она стиснула куклу, словно пыталась спрятаться за неё, защитить свои чувства от постороннего взгляда.       — Это случается, — мягко заметил он, пытаясь её подбодрить. — Родители иногда опаздывают. Но это не значит, что они о тебе не думают. Наверное, твой отец просто задержался на работе или в дороге.       — Да… — тихо подтвердила она, но в её голосе слышалась едва уловимая неуверенность. Она пыталась казаться спокойной, но что-то в её словах подсказало Руи, что здесь кроется нечто большее. Он задумался на мгновение. Иногда дети замыкаются в себе, когда их что-то беспокоит. И всё, что он мог сделать, это быть рядом, дать ей понять, что она в безопасности.       — Момоко, — осторожно начал он, — ты знаешь, что всегда можешь поговорить со мной? Если вдруг захочется. Мы можем просто поболтать о чем угодно — о куклах, рисунках, или даже о том, что тебя беспокоит. Она замялась, взгляд её снова устремился в пол. А потом, будто собравшись с духом, тихо произнесла:       — Руи-кун, а у тебя есть родители? Вопрос прозвучал неожиданно. Он моргнул, не сразу найдя, что ответить.       — У меня? — он задумался. — Да, но мы с ними редко видимся. Так уж сложилось. Момоко кивнула, хотя её взгляд оставался опущенным.       — Наверное, ты тоже скучаешь по ним, — пробормотала она почти шёпотом. Его сердце болезненно сжалось, но он старался не показывать этого. Он увидел в этих словах отражение какой-то собственной внутренней боли, но не решался задать прямой вопрос. Вместо этого воспитатель мягко улыбнулся.       — Иногда, — признался он. — Но у меня есть воспоминания, которые я берегу. Это как… маленький свет, который всегда со мной. Момоко вдруг подняла на него взгляд. В её глазах читался интерес, но также и какая-то глубинная печаль.       — А если света почти не осталось? — спросила она, её голос прозвучал так, будто она говорила вовсе не о Руи, а о себе. Этот вопрос застал его врасплох, но он почувствовал, что не может позволить ей чувствовать себя потерянной.       — Тогда, — медленно начал он, словно обдумывая каждое слово, — ты можешь создавать новый свет. Например, вместе с теми, кто рядом. Они могут помочь тебе, а ты — им. И этот свет станет ещё ярче. Его слова, казалось, на мгновение растопили лёд в её сердце. Она улыбнулась совсем чуть-чуть, почти неуловимо, и кивнула.       — Спасибо, Руи-кун. Ты очень добрый.       — А ты очень смелая, — ответил он с тёплой улыбкой. — Хочешь, пока ждём твоего папу, поиграем или порисуем что-нибудь вместе? Момоко быстро кивнула, словно обрадовавшись возможности отвлечься. И хотя Руи ничего не знал о её настоящей ситуации, он понял, что этот ребёнок несёт в себе больше груза, чем казалось. Но, быть может, его присутствие здесь и сейчас хотя бы немного поможет ей справиться с этой тяжестью.       — Тогда подожди здесь, я сейчас принесу фломастеры. Момоко кивнула, вновь обхватив свою куклу. Руи вышел из игровой в холл, где стоял небольшой шкафчик с принадлежностями для творчества. Достав коробочку с фломастерами, он заметил на столике несколько детских рисунков, сложенных стопкой. Его взгляд невольно задержался на одном из них. На листе бумаги была изображена семья. Солнечный фон, грубые, но старательные линии, три фигурки стояли рядом, держась за руки. В центре — девочка с двумя косичками, по бокам — две более высокие фигуры: одна с длинными волосами и юбкой, вторая — с короткой причёской. Руи тихо выдохнул, понимая, чьих рук это дело.       — Рисунок Момоко, — пробормотал он, проводя пальцами по изображённому солнцу. Оно казалось особенно ярким и тёплым. Рядом лежал другой рисунок — с подписью «Юи». Здесь всё было совсем иначе: цветы, дом и смех двух девочек, нарисованных рядом. Возможно, они изображали себя. От этих рисунков веяло какой-то скрытой нежностью, но Руи чувствовал, что за ними скрывается нечто большее. Он перевёл взгляд обратно на рисунок Момоко. В груди кольнуло странное чувство. Почему она держится так тихо и взросло, когда остальные дети ведут себя беспечно? Почему её грусть — такая спокойная, почти спрятанная?       «Просто будь рядом», — вспомнил он слова Хонами.       — Только будь рядом… — тихо повторил он себе под нос и глубоко вздохнул. Камиширо устало присел на ближайший стул, опустив коробку с фломастерами рядом. Спина тут же отозвалась ноющей болью — весь день он был на ногах, присаживался, бегал, поднимал детей, и теперь тело требовало отдыха. Медленно запрокинув голову назад и прикрыв глаза, он позволил себе ненадолго погрузиться в тишину.       «Почему света почти не осталось?» Глаза распахиваются, когда у входной двери слышится чей-то голос.       — Извините…       — Здравствуйте, — устало произнёс воспитатель, поднимаясь со своего стула. Его голос звучал мягко, но в нём чувствовалась лёгкая хрипотца, свойственная долгому рабочему дню. Он поднял глаза на мужчину, который только что вошёл в помещение. — Чем могу по- Руи замер на полуслове, когда его взгляд остановился на невысоком блондине. Его глаза чуть расширились, вбирая в себя черты незнакомца, словно они выхватывали что-то необычное. Мужчина вошёл с холодной улицы, сопровождаемый едва уловимым порывом свежего воздуха, проскользнувшего в тепло сего помещения. Его тёмное пальто было слегка припорошено снегом, который тут же начал таять, превращаясь в крошечные капли, сверкающие на ткани. Светлые волосы, чуть растрёпанные ветром, обрамляли лицо, а на щеках заметно проступал лёгкий румянец от холода. От него веяло свежестью зимнего мороза, но этот запах смешивался с тонким, едва уловимым ароматом пряностей и древесных ноток, исходящим от его пальто — то ли это был парфюм, то ли остатки того самого «домашнего тепла», принесённого из уюта наполненной квартиры. Тёплый свет настольных ламп мягко разливался по уютному пространству, отражаясь от ярких детских рисунков, украшавших стены. Полки были заставлены игрушками, разложенными в идеальном порядке, а лёгкий аромат бумаги, краски и чего-то сладкого — возможно, какао или недавних печений — наполнял воздух.       — Ох, так Вы и есть тот самый новенький работник? Доброго дня! Меня зовут Тенма Цукаса, рад знакомству! — с лёгкой самоуверенностью произнёс блондин, элегантно прикладывая руку к своей груди, словно делал театральный поклон. Когда Руи услышал фамилию, произнесённую мужчиной перед ним, шестеренки в его голове начали вращаться с такой скоростью, что ему было сложно сосредоточиться. Камиширо поймал себя на мысли, что задержал взгляд дольше, чем следовало. В груди что-то неловко сжалось, и он внутренне упрекал себя за то, что не смог контролировать свои эмоции. Цукаса выглядел... чертовски хорошо. Слишком хорошо. Как актёр, сошедший с афиши дорогого спектакля, или как герой какой-нибудь романтической манги, где внешность персонажа создаётся с такой тщательностью, что поневоле заставляет читателей грешить мыслями. А его голос... Руи вдруг поймал себя на том, что невольно представлял, как тот звучит в совсем других обстоятельствах. Глубокий, хрипловатый и чуть более интимный. Эта мысль ударила, словно пощечина. Он резко сжал руки в кулаки, пытаясь вернуть себе самообладание.       «О чем ты вообще думаешь, черт возьми?! — бормотал он в смущении, — Соберись!» Руи тихо откашлялся, заставляя себя сосредоточиться, и встретился взглядом с новым знакомым. Цукаса стоял перед ним с уверенностью, которая не граничила с высокомерием, а скорее передавала тепло, открытость и готовность к общению. Это был тот тип людей, которые притягивают к себе внимание, но не за счет громких слов или жестов, а благодаря своей спокойной уверенности и сильной, но деликатной энергетике.       — Камиширо Руи, очень приятно. Скажите, могу ли я чем-нибудь Вам помочь? — Руи выдавил из себя вежливую улыбку.       — Я пришёл, чтобы забрать ребенка по имени Момоко. Тенма Момоко, — произнёс блондин с тёплой улыбкой, а в его голосе звучала тихая гордость и безграничная нежность, словно само имя ребёнка было для него драгоценностью, которую он бережно держал в сердце. Камиширо невольно почувствовал лёгкую зависть — к этому мужчине, к его тихому, но искреннему счастью. И Руи уж было открыл свой рот, дабы что-то сказать, но внезапно что-то щелкнуло у него в голове. Пазл собрался воедино. Глаза снова расширяются и теперь то он понимает, что к чему.       — Неужто Вы ее отец? — вырвалось из его уст, прежде чем он успел остановиться.       — Э… ну, что-то вроде того, — мужчина слегка нахмурился, будто вопрос застал его врасплох. Лёгкое замешательство и смущение делали его вид чем-то особенно трогательным. Но сама мысль о том, что этот молодой на вид мужчина действительно отец этого ребёнка, ошеломила Руи. Почесав затылок, он почувствовал, как неловкость начинает брать над ним верх.       — Фу-фу, прошу прощения за столь глупый вопрос, — он неловко рассмеялся, пытаясь смягчить ситуацию, и жестом указал на ближайший стул. — Пожалуйста, присаживайтесь, я сейчас приведу её.       — Благодарю! — Цукаса кивнул, слегка наклонив голову, и уселся на низкую скамью возле двери. Его поза была расслабленной, но он не мог скрыть лёгкой настороженности в глазах. Мужчина наблюдал за тем, как воспитатель исчезает за дверью игровой комнаты. Он погрузился в свои мысли, будто стараясь ненадолго забыть о повседневных заботах. Через несколько минут Руи вернулся, его шаги были уверенными и размеренными. Он вел за собой маленькую девочку, и, несмотря на её несколько задумчивое выражение лица, она выглядела не менее очаровательно. Камиширо нежно держал её за руку, словно её безопасность и комфорт — его единственная забота. Как только Момоко подняла глаза и увидела отца, её лицо сразу изменилось. В глазах заблестели искры радости, а её губы расплылись в широкой, яркой улыбке, словно этот момент был единственным, что имело значение для неё в мире. Всё её существо наполнилось весельем и, не теряя ни секунды, она отпустила руку Руи, быстро побежав к своему отцу.       — Папа! — воскликнула она, её голос прозвучал как музыка, радостная и чистая. Девочка с легкостью прыгнула в его объятия, а её маленькие ручки сразу же обвили его шею, как если бы она была уверена, что теперь её мир стал по-настоящему полным. Отец взял её на руки, поднимая её, и прижался к ней. Его сердце наполнилось теплом от того, как она радостно отреагировала, как её глаза блеснули от счастья. Этот момент, такой простое и искреннее в своей радости, был тем, что он ценил больше всего на свете. Момоко была не просто его дочерью — она была его смыслом, его маленьким миром, который он оберегал. Руи стоял в стороне, наблюдая за этой сценой. В его глазах мелькало удивление, но он чувствовал, как внутренне расслабляется, глядя на это проявление нежности и любви.       — Привет, малышка! Как прошел твой день? — произнёс Цукаса, легонько взъерошив её мягкие персиковые, волосы. Момоко взглянула на него с самой сияющей улыбкой, способной растопить любое сердце и этим малышка явно пошла в отца. Она крепко взяла его за руку, как будто чувствуя, что его поддержка — её надёжная опора. Счастливо оглянувшись на Руи, который подходил к ним, она с удивительной невинностью указала на него пальцем, словно этот жест был её маленьким секретом, который она не могла не поделиться с миром.       — Папа, сегодня мы с Юи-чан рисовали пальчиками, а Руи-кун мне помогал! — радостно пропела она, подскакивая вокруг отца с неподдельным восторгом, словно она не могла найти слов, чтобы выразить всю свою радость. Её смех наполнил пространство вокруг, как музыка, вызывая у старших улыбку. Руи тихо рассмеялся, ощущая на себе её нескрываемое веселье и искренность. Необыкновенно радостно было видеть, как девочка с таким искренним восторгом делится с отцом своими впечатлениями, словно этот момент — единственное, что по-настоящему важно в жизни. Камиширо не мог не улыбнуться, наблюдая за этой невинной привязанностью, которая обвивала его сердце, как мягкая нить. Ещё раз, словно невзначай, он окинул Цукасу взглядом с ног до головы. Его внимание остановилось на светлых волосах, на том как кончики волос плавно переходили в нежно-персиковый оттенок, который резко контрастировал с тёмной одеждой, ранее скрытой под длинным чёрным пальто. Глаза медленно опустились ниже, оценив стройное телосложение собеседника. Было невозможно не заметить, как ткань брюк облегала его бёдра, подчеркивая безупречные линии тела. Внутри что-то ёкнуло — но он быстро подавил это чувство, заставив себя отвлечься. Наконец, его взгляд упал на изящные руки Цукасы, где он заметил кольцо. Оно было не броским, с маленьким камнем, который ловил свет и сверкал, как маленькая звезда.       «Я завидую его жене…», — мелькнуло в мыслях, и он едва заметно прикусил губу, прежде чем заставить себя отвести взгляд. Он постарался не дать себе уйти в эти мысли. Не зная почему, Руи почувствовал лёгкую зависть, от которой ему стало немного неудобно.       — Руи-кун, а Вы собираетесь домой? Я сегодня последняя, кого забирают, — прозвучал нежный голосок Момоко, который вырвал Руи из его размышлений. Девочка подошла чуть ближе, её маленькие ручки слегка сжимались в нервном жесте, а глаза смотрели на него с лёгкой озабоченностью, будто она переживала за него, за то, что он мог пойти домой один. Руи моргнул, как будто возвращаясь в реальность, и его губы мягко растянулись в тёплой улыбке. Он посмотрел на неё сверху вниз, чувствуя, как её невинная забота затронула его сердце.       — Не волнуйся за меня, малышка, — произнёс он с нежностью, его рука, словно по инерции, протянулась и погладила её по макушке, с лёгким, но утешительным прикосновением. — Со мной всё будет в порядке. Я привык возвращаться домой один. Но Момоко не успокоилась. Она нахмурилась, её маленькое личико вдруг стало сосредоточенным и задумчивым, как будто она пыталась найти решение, которое могло бы всё изменить. Без предупреждения она потянула отца за рукав, его взгляд, не ожидавший такого поворота, сразу привлёк её решимость.       — Папа-а, давай пойдём вместе с Руи-куном? — сказала она с неподдельным энтузиазмом. В её голосе не было ни малейшей сомнительности, только полное уверение, что этот план — лучший в мире! Цукаса рассмеялся, его смех был тёплым и низким. Он слегка покачал головой, а в его глазах заиграла лёгкая весёлость.       — Вместе, говоришь? — он посмотрел на свою дочь, приподняв одну бровь в лёгком удивлении, а затем перевёл взгляд на Руи, заметив, как тот вдруг стал немного смущённым. Усмехнувшись, старший помолчал какие-то время, а затем, глядя на воспитателя, произнёс: — Ну, я даже не знаю… Камиширо-сан, как Вам такое предложение? Руи замер на мгновение, словно не знал, как правильно отреагировать на такую откровенность и непосредственность. Его взгляд скользнул с улыбающегося мужчины на девочку, чьи глаза светились надеждой, и это тепло, которое она излучала, растопило его внутренние барьеры. Он невольно улыбнулся в ответ, почувствовав, как его собственное лицо разглаживается, а плечи становятся легче. — Если Вы не против, — наконец произнёс он, голос его был мягким, почти не слышным в тёплой атмосфере, — я был бы рад составить вам компанию.

***

Камиширо шагал рядом с Тенмой старшим и Момоко, их разговоры о днях в детском саду и мелочах, которые были важны только для маленьких, заставляли его чувствовать себя частью чего-то настоящего и искреннего. И не так одиноко… Он то и дело поглядывал на девочку, которая, не переставая, болтала о своих рисунках и том, как понравилось рисовать на картоне. Её голос был ярким, полным детской непосредственности, и, казалось, в нем не было ни забот, ни сложностей — только счастье быть здесь и сейчас. А Цукаса, с улыбкой наблюдая за дочерью, время от времени поглаживал её по голове, тихо смеясь над её невинными размышлениями о жизни. Каждое слово, которое она говорила, звучало так важно, будто её мир вращался вокруг этого маленького разговора. Отец не мог не чувствовать гордости за свою маленькую принцессу, которая, несмотря на свою юность, была такой яркой и уверенной в себе.       «Какая у тебя удивительная семья», — подумал Руи, невольно задержав взгляд на мужчине рядом. Его глаза скользнули по тёмному пальто, обвивающему чужую фигуру, и, словно предсказывая его мысли, девчонка потянула его за рукав.       — Руи-кун, а ты живешь далеко? — спросила она с детским любопытством, а её мягкие глаза наполнились искренним интересом.       — Не очень, — ответил он, ощущая лёгкое тепло в голосе, когда говорил с ней. — Мне всего минут десять идти до дома.       — Во-а, так значит, ты и в гости к нам можешь прийти! — она обрадовалась, её маленькие ручки замахали в воздухе. Шаги стали немного тише, когда они углубились в проулки города, прячась от вечернего ветра, который стал немного резче. Прохлада усиливалась с каждым шагом, и Руи заметил, как Цукаса слегка напрягся, пытаясь прикрыться от холодного ветра. Хотя его одежда была достаточно тёплой, вечерний холод всё же пробирался. На щеках Тенмы появился лёгкий румянец от холода. Не раздумывая, Камиширо снял свой шарф и обернул его вокруг плеч другого мужчины. Этот жест был на автомате, почти без осознания.       — Вы замёрзли, — тихо сказал Руи, посмотрев на мужчину. — Надо было одеться потеплее. Цукаса удивлённо посмотрел на Руи, затем его лицо смягчилось в улыбке, когда он почувствовал тепло, исходящее от шарфа.       — Спасибо, — сказал он, стараясь не выглядеть слишком благодарным, но в его голосе все же звучала признательность. Он слегка покачал головой. — Вы слишком заботливый. Момоко, не понимая всего происходящего, радостно схватила руку Руи, когда они продолжили идти дальше, а старший лишь легонько подтянул шарф к себе, вдыхая его тёплый, приятный запах. Когда они подошли к дому семьи Тенма, малышка обернулась к воспитателю с лукавой улыбкой.       — Ну вот, мы пришли! Руи-кун, а ты не хочешь зайти? Сегодня у нас очень вкусный ужин, папа сам готовил! Грудь наполнилась лёгким волнением. Руи понимал, что это приглашение было искренним, но в душе возникло чувство неловкости. Он не привык к таким предложениям. И вот он же стоял у порога чужого дома, глядя на Тенм с мягкой, но заметной нерешительностью в глазах. Всё, что происходило за последние несколько минут, казалось не совсем реальным. Простой жест гостеприимства, искренний взгляд ребенка, приглашение, полное тепла и заботы. Всё это заставляло его чувствовать себя немного не в своей тарелке.       — Спасибо за приглашение, — сказал он, улыбаясь, но его голос звучал немного напряжённо. — Это очень мило с вашей стороны, но, наверное, я всё-таки откажусь. Момоко замерла, её глаза немного потускнели от разочарования, но она не сказала ничего, только тихо отпустила руку мужчины. Отец, заметив её реакцию, слегка нахмурился, но его взгляд остался тёплым и понимающим.       — Я понимаю. — Сказал Цукаса, мягко коснувшись плеча дочери, чтобы поддержать её. Руи заметил, как лицо мужчины наполнилось мягкой доброжелательностью.       — Спасибо ещё раз, — добавил Руи, стараясь выглядеть спокойным, — но мне действительно нужно идти. У меня ещё много дел. Тенма сдержанно кивнул. Момоко посмотрела на него с лёгким сожалением, но, увидев её искреннюю улыбку спустя пару секунд, Руи почувствовал себя лучше. Она как будто приняла его решение, и вскоре её лицо вновь озарилось радостью.       — Хорошо, Руи-кун, но в следующий раз обязательно приходи! Мы тебя ждём! — сказала малышка, и её голос был полон надежды. Руи кивнул, постаравшись улыбнуться более искренне.       — Обязательно. Он попрощался с ними и, развернувшись, отправился в сторону своего дома.       «Что это было? — думал он, чувствуя, как неловкость от той ситуации не отпускает его. — Почему я так расстроился? Просто ужин, просто просьба остаться. Я ведь мог бы…»       «Я даже не знаю, что меня так пугает… — подумал он, ощущая, как сжимаются его плечи. Может быть, это потому, что я так и не привык к таким моментам? Я всегда один… всегда на расстоянии. Зачем мне чужие семьи? Зачем мне этот уют?» В его голове всплывали образы — мама Момоко, которая тоже могла бы быть там. Она точно была бы там. И как бы она смотрела на него? Как бы он смотрел ей в глаза? Особенно после мыслей о ее муже…       «Как бы она выглядела, как бы вела себя? — он снова подумал о женщине, матери девочки. — Наверное, такая же тёплая и заботливая, как Цукаса. Это не было бы странно, да? Наверное, они — настоящая семья, которая заботится друг о друге…» Руи почувствовал лёгкую боль внутри.       «Все потому что я не знаю, как быть нужным людям. Я не знаю, как быть с кем-то по-настоящему близким. Всегда проще уйти.» Прохлада вечера обвивала его тело, но это было меньше о погоде и больше о том, как холодно стало в его сердце. Его одиночество, его привычка к независимости, неумение принимать любовь и заботу от других — всё это внезапно стало слишком очевидным.       «Может быть, я и хочу быть частью этого… но…» Слишком много страхов. Слишком много стен, которые он сам построил вокруг себя. Может быть, однажды он всё же станет частью чего-то похожего на ту семью, которую он видел — и, возможно, тогда ему не придется прятаться за стенами.