Маска

Вольтури расположились угрюмым полукругом. Справа от Джейн — Алек, слева — Карлайл. Всего трое, однако от них веяло столь первобытной мощью и ужасом, что Денали невольно содрогались от страха. Красноватые глаза пугливых животных встречались с пылающими взорами властелинов мира, которые нагрянули с целью покарать их... Среди ублюдков Карлайл выделил предводительницу, худую женщину в рваном грязном, сальном платье. Он её сразу разглядел — Денали сжимались вокруг неё подобно пчелам, стремившееся защитить королеву. Саша Денали считалась бы красивой, если бы не безумный взгляд алых глаз, ярко горевших на лице. Безумные, почти без промельков хоть какого то интеллекта (не скрывала этого и вампирская красота) Карлайл усмехнулся, таращась на корень проблемы. Встречаются вампиры вроде Афтона — уродливые, пустые, никчёмные, как серые мыши. Природа явно пожадничала и в обмен на новую ипостась забрала у них ум и красоту. Саша Денали не производила впечатление привлекательной девушки, будучи очень худой, темноволосой, а движения её отличались резкостью, отсутствовала присущая хладным демонам гибкости тела. Вероятно, в человеческой жизни она работала проституткой, кишевшей паразитами (Карлайла это не волновало) и превратили её по нелепой случайности либо из желания подарить бедняжке жизнь и красоту. Вот только загадочный благодетель ошибся, потеряв к ней интерес и выбросив её, как смертные дети игрушки. Глупая и печальная история. И всё же Карлайл её не жалел. Подобных ей сотни в каждой подворотне. Правда, их никто и никогда не найдёт, и всё равно женщина осознавала, к чему приведёт обращение младенца в вампира. Непонятно лишь, для чего, да и не особо занимательно, вопреки всему, его придётся.... Ликвидировать. — Стоять! — угрюмо приказал Алек, властно вскинув правую руку. Клан Денали замер на месте, образовывая лидера что-то вроде кольца. Смотрелось это так по-детски и даже смешно, что Карлайл с трудом сохранил непроницаемое выражение лица. Ледяной взгляд Джейн прожёг его бок. — Вы нарушили единственный закон Вольтури! Ваш клан создал бессмертного младенца, и за сей грех мы должны покарать вас! Карлайл мысленно закатил глаза. Да уж, не следовало ему рассказывать Алеку о речах священников, посылавших «ведьм» на костёр. Имелась у Алека склонность к пафосу и драматизации. Вот чисто мастер Аро, только младше! — Н-не трогайте Тишку... — раздался голос Саши, бледной, дрожащей, с безумными голодными, красными глазами. — Тишку? — переспросила со смехом Джейн. И Карлайл показалось смешным. Где только выискала? — Тишку... — прошептала Саша, с ненавистью уставившись на Джейн. — У меня, кроме него, никого не осталось — ни Викуши, ни Марии, ни Палегеички... — Мы не намерены слушать о твоих отпрысках, шлюха, — оборвал её Алек. — Зачем обратила? — Не стало деточек моих, Пелагии, Марии да Викуши. Погубила всех чёрная смерть... А Тишечка не умер, Тишечка жив остался... Не найдёт его ныне чёрная смерть, ох не найдёт... — раскачиваясь в разные стороны, хрипло бормотала Саша, очумело вращая красными глазами. — Девочки мои, красавицы, в земле лежат, разлагаются... И Тиша тоже... Нет, Тиша со мной... Нет, нет, всё хорошо, всё... Карлайлу надоела болтовня. Благо, самое важное он выясни: «ночную бабочку», видимо, по пьяни обрюхатили тремя девками и одним парнем, наречённым Тишкой. Засим четверых скосила эпидемия, в том числе любимчика матери, тогда как саму её укусили. Безумица отыскала ребёнка, смахивавшего на сына, и обратила. Всё, финал истории. — Ясно, — хмуро заметил Карлайл и кинулся в атаку. Завязалась драка, и тотчас несколько Денали грохнулись на землю под воздействием дара Алека. Ещё парочка свалилась из-за способностей его сестры. Карлайлу же досталась покинутая госпожа, которая громко кричала и трясла сидевшего у неё на руках младенца, повторяя имена дочерей: — Пелагея, Маша, Вика. Вдохнув за ненадобностью, Карлайл прыгнул, стараясь выбить ребёнка из её рук, но Саша взревела от ярости и проворно отскочила. В безумных красных глазах не читалось ничего, за исключением страха и ярости.. Саша взвилась в воздух но она давно не охотилась, а потому была слабее. Карлайл поднырнул под ней и едва женщина приземлилась проворно вскочил ей на спину, схватив руками за шею. Саша дернулась, истошно завизжала и выпустила младенца из рук, после чего визг стал ещё пронзительнее. — Тиша! — завопила она, безуспешно пытаясь выбраться из рук Карлайла. — Вика, Маша, Пелагея, дети мои! Тиша! — визг её оборвался. Вращая круглыми безумными глазами по земле покатилась голова, оставив длинную жилистую шею без защиты. Карлайл усмехнулся и чиркнул спичкой. *** Денали стояли около костра где сгорала их создательница, а между ними расхаживал мастер Аро с братьями. Карлайл безмолвно фыркнул. Мастера выглядели как обычно, мастер Марк будто пребывал в астрале, а мастер Кай так как будто хочет всех убить. Оно было и понятно: блондин был настоящим пыток и не было для него песни милее, чем мольбы о пощаде и стоны. — Как это ни прескорбно, о выходке матери они не ведали, а потому и не виноваты, — зашипел Аро. — И посему мы даруем им прощенье и свободу с тем условием, что они никогда отныне не преступят наших законов. Обещаете? — Обещаем, — прогремел хор голосов. Аро улыбнулся и, гордый собой, шагнул к братьям, которые отреагировали несколько... Иначе. Маркус гипнотизироаал пустоту, а Кай от злости и досады разве что не дымился. Карлайл его поддерживал, ибо тоже негодовал от того, что никого не дали уничтожить. Аро остолбенел впереди солидеров, его яркие глаза полыхали, точно угли. Сбоку к нему прислонился Кайус, его белые руки сжали бархатную ткань с такой силой, что даже на расстоянии Карлайл разобрал её жалобный треск. Альбинос ревниво обводил взглядом окрестности и внезапно пересёкся с тёмными глазами Карлайла. В глазах Старейшины плескалась ненависть. — Идём, братья мои! — Голос мастера Аро звучал так, что Карлайл чуть не цокнул языком. Несмотря на всю любовь и почтение к мастеру, драматизм и пафос его отталкивал. Карлайл двинулся за главами клана, мягко ступая по земле. Впереди него шествовал Аро, о чем-то беседуя с Каем. В груди что-то неприятно заскреблось, словно обезумевший ликантроп раз за разом вонзал в него когти, выгрызая из мёртвого сердца Карлайла крохотные остатки человечности, которые по ошибке кто-то величал любовью. Дети ночи, к которым принадлежал Карлайл, любить не умели, зная только страсть, боль и ненависть. Однако некоторые по глупости назвали первую любовью.

***

— Мастер, — с трепетной смущённостью окликнул Карлайл, едва на стук ответили коротким «Войдите!». Аро пялился на Карлайла крайне отрешённо, витая где-то в своих мыслях. Хозяин хоть и обрадовался беловолосому, но складывалось впечатление, что он обдумывал более насущные вопросы. А какие? Возможно, что-то связанное с кланом или то, что ему кто-то посмел не отвесить поклон в ноги. Либо недостаточно усердно вылизали туфли. Факт того, что Аро задумался, оставался неизменным. — Вы заняты? — Карлайл завис на пороге. — Смотря чего ты желаешь, мой дорогой Карлайл. — Брюнет натянул улыбку, взглядом прожигая вошедшего. Может, и раздевая его. — Я... — Карлайл переминался с ноги на ногу, ощущая некое стеснение. Он сомневался в том, что ему вообще следовало приковылять сюда и уж тем более отвлекать своего мастера. Улыбка с лица Аро в мгновение исчезла, оставляя после себя недовольство. Карлайл совсем смягчился, даже невзирая на прекрасное выполнение поручений. Разумеется, по отношению к своим мастерам он мог оставаться неуверенным и нервным, но только по той причине, что переживал за любовь Вольтури к нему. Если эта мягкость вызвана чем-то сторонним, необходимо в срочном порядке её пресечь — нечего их милому Карлайлу становиться нюней. — Ты какой-то чудной в последние дни. — Наставник вопросительно уставился на ученика. Карлайл всерьёз разнерниичался, но постарался держать себя в руках. — Что Вы имеете в виду, мастер? — Блондин попытался придать голосу максимальную твёрдость в надежде на то, что визави решит, что ему померещилось. Претило терпеть очередную лекцию о том, какой безжалостной сволочью должен быть блондин. Он не догонит в данном плане других Вольтури, в связи с чем зачастую грустил. — Ты размяк. — Аро устрашающе медленно приблизился к младшему, сверля взглядом душу. Молочно-алый оттенок глаз брюнета пусть и невероятно завораживал, а вот взор пугал. Да и у Карлайла нет выбора... Видеть эти глаза или нет. — Я просто... Хотел бы провести этот вечер с Вами, мастер. — Карлайл нервно закусил губу, представляя, что может его ждать. Не впервой. Честно говоря, Карлайл сам этого просил. Аро чётко дал понять, что его недопустимо об этом просить, в противном случае пеняй на себя. Сегодня блондин предпочёл пренебречь самым главным правилом и готовился поплатиться за это собственной задницей. — Карлайл, дорогой. — Блондин похолодел от такого флегматичного и позитивного голоса. — Я всегда зову тебя сам, если у меня есть для тебя минутка. — Он стоял почти вплотную. При желании ученик мог бы рассмотреть озорные искорки в глазах Вольтури. — Вас просто давно не было... — Мужчина слегка расслабился, не получив негативной реакции. Видимо у его учителя хорошее настроение. Чудо, не иначе. —Вы давно меня не звали, ну... Помимо заданий. — Он немного виновато отвёл взгляд, то ли смущаясь, то ли опасаясь. — Я перестал быть Вам интересен? Хищная улыбка на лице Аро только расширилась, саркастично-издевательская и заодно доброжелательная и чуткая. Очень тяжело поверить, как в таком вампире сочетается столько противоречивых чувств. Пожалуй, это отдельная тема для расследования и изучения. — Карлайлушка, лапочка. — Брюнет с живой алчностью сложил руки на груди. — С чего такие глупые мысли? Не ушибся головой? Ты уже пару дней ведёшь себя странно из-за своих просьб. — Он искренне переживал, к чему Карлайл не привык. — Но Вы ведь действительно давно меня не звали, этому есть причина?— Блондин опасался наседать с вопросами. Аро, к удивлению Карлайла, сегодня и так позволил ему многое. — У меня увеличенный объём работы, совсем забываю о твоём удовольствии, — как будто желая уйти от ответа, откликнулся Аро. — Вы чересчур много времени проводите с мастером Кайусом... — неуверенно начал собеседник, отчего улыбка с лица старшего пропала, уступив место ярости, которую он прятал под вековыми оковами и которая вместе с тем блестела в его глазах. — Раздевайся, — спокойным тоном приказал брюнет. Карлайл задел его за живое, что легко определялось невооружённым глазом. — Чт...? — только и успел промямлить младший от такой неожиданной смены настроения, как старший повторил: — Ра-зде-вай-ся, — отчеканил Аро, возвращая ухмылку. —Разве ты не за этим навестил меня, дорогой Карлайл? — Возможно... Т-то есть, мне будет... Лучше, вернуться позже... — нервничая, пробубнил младший и отступил назад. Прежде чем он сделал шаг, более сильный оппонент за шкирку, как котёнка, швырнул на постель с ворсистым покрывалом. Он влетел туда лицом, не получив никаких повреждений. Хотелось повернуться и вскочить, поддавшись инстинктам, но возраст и неопытность сыграли свою роль. Он не успел толком повернуться, как бледная рука с силой сдавила шею и прижала её обладателя к поверхности постели. — Если я приказал — ты делаешь. Без вопросов, без лишних слов. Взял и сделал, —почти прошипел ментор на ухо воспитаннику, отчитывая за вторую ошибку. Теперь в нём клокотала звериная ярость, что выплеснулась наружу при одном лишь упоминании соправителя Вольтури. — Ты уяснил? — Вопрос прозвучал угрожающе. — Да... — прошептал блондин. Ему не понравилось находиться в подобном положении, но ему это не в новинку. — Отлично, — отрезал старший и отпустил мужчину. Он лег рядом с блондином, расстёгивая пуговицы его облачения. — Мастер... — прошелестел ученик, не желавший нового всплеска гнева от мастера. Он не старался остановить Аро, наслаждаясь его хоть и грубыми, но привычными действиями. — Слушаю тебя, — спокойно ответил Аро, разобравшись с несколькими пуговицами. — Зачем? — Карлайл внутренне сжался. Он второй раз нарушил правило. Как-то он разошёлся... Будто тело бесконечно. — Воспитывать тебя, — выпалил Аро. Карлайл нервно сглотнул, догадываясь, что с ним собрались проворачивать. Карлайл не мнил себя мазохистом, которому по душе пришлось бы насилие. Увы, в описываемой ситуации ему вновь не предоставили выбора. Придётся нацепить шкуру мазохиста, дабы не сойти с ума. — Ещё одно лишнее слово, — тихо и угрожающе прошептал Аро, прожигая мужчину гневным взглядом, — и я причиню тебе больше боли. Блондин всерьёз занервничал, чувствуя, как ускорилось его сердцебиение. Он боялся даже представить, какая сладкая пытка ожидает его дальше. И не потому что Аро терзал бы его переизбытком удовольствия, а как раз напротив. Просто Аро слишком сексапилен, чтобы не желать его всеми фибрами души. Собственно говоря, по этой причине он и приполз. Его брюнет слишком много времени стал проводить с другим, почти забывая Карлайла. Куда ни глянь... Они тянутся друг за другом. В противовес этому почти полное отсутствие встреч с Аро. Раньше они могли встречаться каждый день, через сутки или, по крайней мере, каждую неделю. Сейчас же всё совершенно не так, именно поэтому Карлайл осмелился прийти сюда первым. И какой-то частью разума он сожалел о своём поступке, но обуздавшая его страсть при виде любимого владыки вытеснила здравый смысл. Аро освободил торс блондина от ткани, удовлетворяясь открывшимся видом. Заблокировал руки младшего и проложил по телу дорожку поцелуев. Карлайл томно застонал от одних воспоминаний прошлых ночей. Как брюнет тогда проявлял нежность и страсть, позируя Карлайлу обнажённым. Не для какой-то картины, хотя ни одна картина не сможет передать красоту тела брюнета, а для самого Карлайла, потому что он хотел любоваться своим мастером как можно дольше. Сейчас он понимал, что всё произойдёт по-другому. Аро не планировал возводить блондина на Олимп, лишь пытать сладостью и болью, а после выгнать. Иронично, что ситуация напоминает стихотворные строки: «Он не любит, он — терзает, потому что это зверь». Старший ласково прошёлся прохладными руками по телу блондина, которое невольно извивалось под ним. Карлайл грезил о большем, молил, чтобы Аро не расценил сие в качестве нарушение правил. Правил той игры, в которой Карлайл не диктует условия. Игры, в которой Карлайл — рядовая пешка, желающая дойти до края доски в расчёте приобрести статус королевы. Королевы, которую оттрахает король, не заглядываясь на других блондинов и альбиносов. Аро флегматично раздел младшего, лаская чужое тело в угоду себе. Затем обнажился сам, упиваясь жаждой в глазах Карлайла. Он прекрасно знал, что блондин его хотел, хочет и будет хотеть всегда. Аро не мешал ему: надо же как-то своё самолюбие подпитывать. Засим инициатор грубо развернул и, впечатав лицом в кровать, резко проник в младшего. Не в первый раз это всё, но идентичной боли блондин доселе не испытывал. Младший практически не стонал, всхлипывая эпизодически не то от боли, не то от душевных мук. Каждый раз он наслаждался своим любовником, однако в этот раз Аро перешёл границы бывшей гордости Карлайла. Он не чувствовал боли, угрызений уснувшей совести или отвращения. Ничего того, что он должен испытывать. Он лишь ощущал, как с каждым новым толчком Вольтури в нём сгорала частичка его естества. Будто Аро разрушал его изнутри, разрывал на куски, смешивая с грязью всё то, что Карлайл именовал в Аро великолепным. Брюнет разрушал все рамки, в которые лично загонял Карлайла. В дальнейшем блондина прижало к стене крепким мужским телом, которое без проблем соприкасалось с ним даже в вертикальном положении. Ученик в любой другой ситуации получал бы неимоверное удовольствие от процесса, и тем не менее не сегодня. От многочисленных укусов любовника шея натурально ныла. Отметины после засосов красовались тёмно-синие пятна, так же начали проступать синяки на участках, которые до хруста костей сжимал Аро, беспощадно швырявший фаворитам по своим покоям. В порыве страсти, ахов и охов Аро неоднократно оставлял следы побоев на молодом теле вампира. Не обошлось и без оскорблений, удушья, избиения и под конец Аро от души выпорол ученика. Карлайлу не дали возможности осмотреть свои раны, но он отчётливо ощущал дыхание огня после каждого удара Аро и горячие жидкости, стекающие по спине. Час, второй — дальше Карлайл сбился со счёта, поскольку Аро заставил его вслух считать удары плётки по искалеченному телу блондина. На 23-и сутки ожидания (где-то часа через три, если не больше) Аро выпихнул Карлайла за дверь, любезно кинув ему одежду, что валялась на холодному полу всё это время. В итоге Карлайл не помнил, как очутился на пороге комнаты мастера. Он помнил только боль, сжиравшую его внутренности наподобие водоворота или огромного куска железа, который как кочерга, скрёб по стенкам души. Карлайла не мучили словесные раны, волновала только боль, появившаяся неожиданно, как будто кто-то расколол его грудную клетку, добираясь до мягкого, всё ещё алкавшего любви и тепла сердца. Оставайся блондин человеком, его бы тошнило и выворачивало наизнанку от слёз, которые текут их глаз смертных, когда те расстроены (какой-то сумасшедший назвал это быть убитыми горем) отказом. У него лишь жгло от яда в глазах да ныло где-то в груди. Он знал, что всё так обернётся, знал с тех пор, как постучался. Вот только.... Он не учёл ущерба, который нанесли брошенные брюнетом слова. Он не хотел признавать моральных страданий. Ему бы ненавидеть Аро, и всё-таки он не мог, словно не имея на это власти. Карлайл тяжело осел на пол. Карлайл пробовал встать, но ничего не вышло. Он не чувствовал не усталости, не отчаянья, всю душу будто бесконечно засасывала черная дыра, и внутри не плескалось ни боли, ни горечи, лишь холодная жгучая тоска, сжимавшая остатки его избитого, разодранного сердца стальными когтями. Смешнее всего то, что Карлайл обожал эту боль, обожал тонуть в ней, захлебываясь в этом чувстве, и ощущать горький привкус на языке. Карлайл отогнул рукав и с остервенением впился клыками в собственную плоть. Руку полоснуло болью, по коридору моментально распространился омерзительный запах металла, кислоты и тухлых яиц. По белой вампирской коже зазмеились струйки прозрачного вязкого яда. Пенясь, точно кислота, он лился, шипя, аки котёл. Карлайл поднял голову, губы его слегка дрожали, едва он принялся слизывать собственный яд, трясясь от нервного напряжения. Тонкая ленточка яда струилась по лицу. Карлайл запрокинул голову и вдруг расхохотался. Глухо, истерически, как когда то Аро. Яд тихо капал на плащ, оставляя на нём уродливые дыры. Похоже, Карлайл свихнулся.