Практические советы для начинающего шифу Аватара

— Досталось тебе, приятель? — с сочувствием спрашивает Рури, привалившись к мохнатому теплому боку.       Аппа лениво приоткрывает глаза, что-то урчит на своем — зверином, но Рури чудится в этом ворчании что-то сродное: «Спасибо. Я в порядке».       Рури хотелось бы забыть, как они выбирались с острова, пересекли море, добираясь до безопасности леса на континенте. Аппа не мог долго держаться в воздухе, поэтому, в общей сложности, трое суток им пришлось дрейфовать в море. Хорошо, что бизон с помощью своей магии мог держаться на плаву; плохо, что они находились в водах страны Огня и долго оставаться на их территории они не могли.       У Рури не было ни еды, ни пресной воды. Она лежала на голове бизона, обхватив для надежности рукой его рог, и наблюдала как над ней проплывали облака; она то и дело тяжело вздыхала, понимания, что те не прольются дождем, избавляя ее от жажды.       И вот, спустя почти пять дней после побега, они, наконец, добрались до относительно безопасного пятачка земли — почти у самой границы, но в глухих, неприступных местах, куда сразу, сходу, добраться не получится. Именно там Рури оставила свое снаряжение.       Сначала она вдоволь напилась из ручья, переоделась в привычную и удобную темную одежду, но, немного подумав, решила оставить одежду страны Огня, кто знает, как сложится жизнь и не придется ли ей вновь совершать диверсию.       Потом Рури вскрыла отмычкой замки на кандалах, давая бизону абсолютную свободу. Сделать это было трудно, ведь те успели заржаветь от соленной воды, пришлось повозиться, но к счастью, Аппа терпеливо ждал, пока его спасительница, чертыхаясь и исторгая из себя ругательства, которым бы позавидовал любой пират, возилась с замками.       Только тогда, когда самое страшное осталось позади, Рури почувствовала, как сильно была измучена. До этого момента она не позволяла себе расслабиться, вдохнуть полной грудью, остановиться и просто проанализировать все, что узнала, посетив Библиотеку, о магии, забытой в тысячелетиях, и просто… о собственной жизни.       И вот, наконец, у нее есть мгновение покоя, чтобы позаботиться о себе.       Рури прикрывает глаза, нехотя и с превеликим трудом принимая медитативную позу, и обращается к своему внутреннему огню.       Он трепыхается, словно на него налетают безжалостные порывы ветра, гнется к земле, но все время вновь выпрямляется, тянется ввысь, каждый раз становясь меньше.       Воздух помогает гореть огню только в том случае, если их силы равны, но если одно будет сильнее другого, то тот, кто сильнее просто-напросто уничтожит слабейшего. Это закон природы, неизменность жизни.       Это тот урок, который Рури усвоила одним из первых.       Она слабо выдыхает, медленно открывает глаза и поднимает голову, смотря сквозь просветы между густой листвы на темное, усыпанное звездами небо.       Ей хочется плюнуть на все и сбежать. Такая жизнь не для нее, она слаба в сравнении с тем долгом, что она сама же на себя и взвалила. Аанг не стоит стольких страданий. Он сделал то, чего она от него хотела — помог освободиться, но больше он не сможет дать ей ничего. С этого момента он — ее погибель.       Рури хватается за голову, с силой сжимая и оттягивая волосы, раскачивается взад-вперед, до крови кусая губы, чтобы не разреветься в голос, не завыть от ужаса осознания, что она будет погибать так долго и так страшно, растрачивая ресурсы собственной души.       Но она не отступится. Она знает, что у нее больше нет выбора. Если она выполнит свой долг, то отправится в круг перерождения, уповая, что больше никогда, ни в одной из своих инкарнаций не встретится с Аватаром. Но если она бросит все, предаст возложенное на нее высочайшее доверие, то она будет проклята и ее первоначальный дух рассыплется пеплом, не оставив после себя даже воспоминания.       Юби, тебе тоже было страшно?       Треск ветки под чьим-то тяжелым шагом, заставляет вздрогнуть и тут же вскинуться. Аппа с рыком поднимается на ноги. Момо, все это время дремавший на спине своего мохнатого товарища, предупреждающе, грозно шипит, повернувшись в сторону опасности. — Выходи! — угрожающе велит Рури, хватаясь за эфес своей катаны и вскакивая на ноги. — Спокойно. Это я, — слышит она знакомый, вечно чем-то недовольный голос из-за деревьев.       Треск усиливается — он даже не трудится скрыть свое присутствие. Зуко выходит из-за деревьев и прежде, чем Рури спрашивает, как он нашел ее, он поднимает руку, показывая зажатый между пальцами светлый мех. — Эта зверюга выдает ваше местоположение лучше, чем если бы ты оставила у градоначальника карту со своим маршрутом.       Рури отчетливо громко фыркает и вновь усаживается — почти падает — обратно на землю. — Мне нужно спрашивать, что ты делаешь здесь? — Мой человек доложил, что бизона Аватара привезли в Хаян, — не меняя своего недовольного тона, докладывает принц. Рури понимает причины его невеселого настроения: конечно, кому бы понравилось карабкаться Коу знает куда и при этом огибая все поселения и проселочные дороги. Но тут сказывается опыт — Зуко единственный человек во всем мире, кто мог выслеживать Аватара… вернее, его воздушный маршрут и составлять в уме карту, куда мог приземлиться бизон для безопасного отдыха. — И ты подумал, что будет неплохо заработать пару очков в глазах Аватара и его сподручных, освободив его мохнатое чудище? — делает выводы Рури.       Зуко не поддается ее колкости, но дергает углом рта в подобие на улыбку. — Ты плохо выглядишь, — сообщает принц, окинув ее внимательным взглядом. Рури чуть приметно опускает подбородок, что ж, раз напарник не хочет развивать эту тему — так уж и быть. — По шкале от одного до десяти, где единица — это труп, сколько дашь? — с весельем осведомляется бывшая наемница. — Четверка, — немного подумав, серьезно отвечает Зуко. Он преодолевает разделяющее их расстояние, без спроса усаживаясь рядом, и с отчетливо звучащим беспокойством спрашивает: — Что ты делаешь с собой? — Тебе подробный отчет составить или просто вежливо попросить не докучать? — лениво интересуется Рури, откидываясь спиной на мягкий бок бизона. — Если бы ты могла вежливо, то я бы выбрал второй вариант, но подозреваю, ты просто меня пошлешь. — Ах, видимо я старею, раз стала такой предсказуемой, — сокрушается Рури.       Ей вдруг становится… спокойно.       Она может закрыть глаза, доверяя свой сон кому-то другому. Она может просто сказать, что ей больно, страшно и она очень устала.       Аангу не может, а Зуко — да.       Это мысль столь ошеломительна, заставляет Рури внутренне содрогнуться и нахмуриться, пряча от внимательных глаз Синей Маски свой потемневший взгляд. — Я знаю, какого это: когда твой огонь гаснет, — внезапно говорит Зуко. Его голос звучит серьезно, но Рури угадывает в нем участие. Она тихо выдыхает, прикрывая глаза. Он действительно понимает, и не понаслышке знает этот страх. И разница-то в общем невелика: Рури знает, готовится к тому, что умрет, исчерпав свое пламя, а Зуко боялся лишиться магии. Для Зуко быть магом — это и значит жить, чувствовать движение солнца, просыпаться с рассветом, дышать…       Они оба сделали этот сложный выбор, поставили на кон все, что имели: тела, души, судьбу… Только Зуко, — он один в целом мире, — может понять ее, как и одна Рури может понять Зуко. — Все имеет свою цену. И за большую силу всегда приходится платить особенно дорого, — озвучивает она свои потаенные мысли.       Рури сгибает ногу в колене, подтягивая то к груди и устраивая на нем локоть. Она закрывает глаза и, не спрашивая разрешения, опускает голову на чужое плечо. Если Зуко и против, то ей нет до этого никакого дела. Ей просто это… нужно.       Зуко испускает вздох, полный смирения, но в то же время и поразительного сочувствия, которое ничуть не ущемляет гордость и не заставляет чувствовать себя совсем уж жалкой. — Зря ты отправилась туда в одиночку, — говорит Зуко, глядя на темные силуэты деревьев перед собой. — Надо было позвать меня. — Как-то не подумала, — нехотя буркнула Рури, не меняя позы. Она чувствует, как голова Зуко поворачивается к ней, и щека задевает ее макушку. — Нет, думала, — мягко возражает он.       Рури морщится — ей неприятно чувствовать себя настолько открытой перед кем-то и она лишь недоумевает, когда это напарник так хорошо успел ее изучить. — Ну да, думала, — нехотя соглашается Рури. — Но согласись, тащить самого разыскиваемого дезертира в страну Огня, где на него развешаны ориентировки на каждом столбе — так себе идея. — Именно поэтому там меня искать не будут. — В следующий раз обязательно тебя позову, — ворчит Рури. Она подгибает ноги под себя, обхватывает руками предплечья в попытке удержать уходящее в ночь тепло.       Зуко никак не комментирует ее последние слова, но Рури чувствует, что он о чем-то усиленно размышляет.       Они сидят в тишине, непозволительно близко для простых временных союзников, а для друзей…       У Рури никогда не было друзей, и она никогда всерьез не размышляла над вопросом, а как это — дружить? Зуко, кажется, испытывает те же моральные дилеммы и ищет ответы на точно такие же вопросы.       Они похожи. Слишком. Во многом. Они оба не нужны своим близким, они оба всю жизнь стремятся к стабильности и покою, в котором мироздание отказывает им, вместо этого посылая на их голову все новые испытания.       В них горит огонь. И только они сами способны его погасить.       Может ли она назвать Зуко своим другом? Осмелится ли? Разве что в шутку, тщательно скрывая за привычными насмешками уязвимую правду. — Я могу помочь, — внезапно произносит Зуко, когда Рури окончательно разомлела от тепла чужого тела и спокойствия, которое это тепло в себе таило. — Ты должна пойти со мной. — Хоть на край света, — неловко шутит Рури.       Зуко досадливо цокает языком: — Я серьезно! — Так и я не шучу.       Момент покоя безжалостно растоптан, и Рури приходится нехотя выпрямится. Спина тут же отзывается ноющей болью, прострелившей поясницу с правой стороны, а голова предательски закружилась, размывая перед глазами обзор.       Да, она говорила совершенно серьезно. Как и слышала искренность и неподдельное беспокойство в голосе опального принца. Он пришел сюда, к ней, хотя вовсе не должен был этого делать; сидит с ней, позволяя быть открытой, быть собой…       Рури никогда не была собой, но с Зуко это всегда получается так просто, что забываются детали, обстоятельства и лишь запоздалая мысль о той действительности, где они могут после войны оказаться по разные стороны баррикад, заставляет удерживать дистанцию и не позволяет совершить этой непростительной ошибки — довериться.       Но сейчас, пока они союзники, и Рури зовет его своим напарником, то почему бы хоть вместе не в пекло? — Пожалуйста, будь серьезна, — устало просит Зуко. — Ты многое сделала для меня и дяди, и я хочу тебе помочь. — Я… тронута, — морщась, сообщает Рури, выбрав серьезный тон, раз напарник так на этом настаивает. — Но сомневаюсь, что ты сможешь избавить меня от судьбы, уготованной мне духами. — Может, и не смогу. Но, по крайней мере, могу помочь разжечь твой огонь.       Рури недоверчиво смотрит на бывшего принца и не может произнести ни слова.       Кажется, Зуко находит в ее глазах интерес и готовность попытаться довериться, раз переводит взгляд на бизона. — Эта штука быстро летает? — как можно более небрежно осведомляется он.

***

— Осторожно, — предупреждает Зуко, когда Рури пинает мелкий камешек, попавший под сапог. — Здесь много ловушек. — И откуда же им было взяться? — без интереса бросает она, покладисто убрав руки в карманы и сосредоточив взгляд на дороге.       Подобная беспечность с ее стороны крайне неосмотрительна. Рури понимает, что это может стать фатальной ошибкой, но она слишком устала и просто хочет уснуть на сутки-другие, хочет отвлечься, чтобы ее просто никто не трогал.       Но бывший принц притащил ее за собой в неизвестность.       Ей стоило больших усилий уговорить упрямого бизона послужить для нее транспортным средством и доставить до конечной точки маршрута.       Рури говорила, что если она оставит Аппу одного, то его опять может кто-нибудь сцапать и потом пади-найди его! Но как казалось Рури, животное убедил аргумент, что если Рури пойдет туда, куда хочет отвести ее Зуко, то, возможно, отыщет там способ продлить свою жизнь — Аанг будет рад, если она задержится в мире смертных как можно дольше.       Древние руины внушали благоговейный трепет, и еще на подлете Рури почувствовала нечто, что заставило ее нервно поежиться и сглотнуть. — Что это за место? — интересуется она, разглядывая причудливую гору из двух вершин, виднеющуюся в отдалении. — Это остров, где жила древняя цивилизация Солнца, — охотно принимается объяснять Зуко. Он ненадолго замолкает, будто обдумывая свои следующие слова. — По правде говоря, их цивилизация не исчезла, и остров населен до сих пор. Это племя называет себя воинами Солнца. — Серьезно? — Рури не радует эта новость. Все, что имеет приставку «древний», сохранившееся до сегодняшнего дня, требует глубочайшего почтения и отнимает уйму сил, чтобы доказать свою благонадежность прикоснуться к истории.       Аватар. Джамбия. Библиотека… Рури мрачно усмехается, давя смешок и уныло размышляя над вопросом, сколько еще «древнего и легендарного» появится в ее жизни, и что конкретно ее убьет. — Нам было позволено остаться. Мы заслужили право находиться на этой земле, — заканчивает свой рассказ Зуко.       Рури, честно говоря, слушала в пол уха: Айро когда-то был на этом острове, имел какую-то договоренность с местными, а теперь они заключили новые соглашения и эти места стали штабом для всех гонимых магов огня, которых по всему Царству Земли собирал Зуко. — Все это очень интересно, Вашество, но мне такого права никто не давал. Я переживаю, как бы меня на мечи и копья не насадили, — своим привычным, насмешливым тоном сетует Рури, но Зуко знает ее слишком хорошо, чтобы не услышать в ее словах реальное опасение. — Не волнуйся. Ты — мой человек, а значит имеешь право здесь находиться. — Твой человек? — словно ослышавшись, переспрашивает Рури. — Видимо, я пропустила момент, когда ты перевербовал меня. Мне казалось, что я человек Аватара.       Зуко закатывает глаза и тяжело вздыхает. — Рури, — он поворачивается к ней, со всей строгостью взглянув прямо в глаза. — Прошу, будь серьезной. То, куда я собираюсь тебя отвести… Это место требует всей твоей выдержки, силы духа и уверенности. Если ты не докажешь свою силу, то я не знаю, что тогда произойдет…       Обжигающая волна злости заставляет вздрогнуть, а после затрястись в бессильной ярости. — Ты! — дыхание перехватывает, и Рури хватается за ткань своей одежды внутри карманов, чтобы не сделать ничего, о чем потом может пожалеть. — Ты обещал помочь! А тащишь меня на смерть?! — Нет! — теряет самообладание Зуко, в его глазах отчетливо отражается растерянность. — Я правда хочу помочь! Эта та сила, о которой я говорил… Они правда помогут. Если сочтут тебя достойной, то разожгут твое пламя и оно не погаснет уже никогда. — Сомневаюсь, что какая-то сила в мире может оспорить волю духов, — вздыхает Рури, потеряв весь свой запал. — Драконы. — Прости? — Рури кажется, что она ослышалась. Или это была очень тупая и совсем несмешная шутка. — Ты сказал… Но… — Я тоже верил, что все драконы были истреблены еще при Азулоне. Но они живы. На этом острове их десять. И только два — Великих. Повелитель грома и бурь — Шао, и Ран — страж сокровищ. — Это тот, что создает вулканы? — с намеком на иронию интересуется Рури. Голос ее звучит глухо, а вид настолько мрачный, что ноги отказываются ее вести.       Драконы. Чертовы драконы — еще одна ожившая сказка. И почему-то Рури уверена, что именно они и станут той самой легендой, которая ее погребет под своей толщей, растворяя ее имя на ветхих страницах своей красивой истории — для антуража. — Если в нашем мире живут духи Луны и Океана, то почему не быть божественным драконам? — пожимает плечами Зуко. — Действительно, — мрачно кивает Рури, тяжелым, пасмурным взглядом, с опаской вглядываясь на видневшиеся вдали острые пики горы.

***

— Я рад тебя видеть, Рури.       Айро приветствует ее с присущим только этому человеку добродушием, но лишь сейчас, впервые, Рури ощущает в его словах искренность.       У Дракона Запада не было повода доверять какой-то там наемнице, к тому же той, что работала на врага. Но сейчас, когда границы баррикад истончились — практически стерлись, у Айро больше нет причин относиться к ней враждебно и насторожено.       Они проделали вместе долгий путь, Басан спасла им с племянником жизни, и Айро просто по-человечески благодарен ей.       Рури скромно улыбается, почтительно склоняя голову перед бывшим генералом. — Айро-сама, — приветствует она в ответ, складывая руки в знаке огня.       Старик почти по-отечески хлопает ее по плечу, задерживая прикосновение, чтобы несильно сжать пальцы. В его глазах Рури видит то понимание и сочувствие к ее тяжелой доле, которое она не видела еще ни у кого.       Айро знает.       Зуко рассказал? Но она не делилась с напарником подробностями, в которых и сама мало что понимает. Айро где-то что-то услышал, пособирав слухов, и составил по ним общую картину?       Нет. Айро просто — знает, видит, читает боль в ее глазах, но учтиво не произносит вслух никому ненужные слова сочувствия.       Голова опускается ниже — в благодарность. И просто, чтобы не видеть отражение грядущего, которое отчетливо читается в глазах старика.       Рури все еще не хочет и не готова умирать. Рури готова вцепиться в любой шанс.       Драконы, да?       Шанс один не то, что на миллион — пустая надежда. Кто она, право? Если драконы разожгли пламя Зуко, то это было лишь доказательством, что он был одной с ними крови.       А Рури… — Они не сочтут меня достойной, — уныло констатирует она, когда получает от Айро чашку жасминового чая.       Ее пригласили к общему костру, где собрались многие из команды Зуко.       Опальный принц проделал большую работу, собирая всех, кто был не согласен с политикой Озая. Среди них Рури даже с удивлением замечает Джонг-Джонга. Бывший наставник с хмурым видом сидит в тени; спрятав руки в рукава своего потрепанного кимоно, он старается держаться подальше от общего скопления людей, но Рури видит, что здесь к нему относятся с почтением. — Ты Берегиня Аватара. Туи и Ла благословили тебя, — успокаивает ее Айро. — Знаешь, хоть драконов и принято считать мастерами магии огня — и это, без сомнения, так, — но в первых упоминаниях о драконах говорится, что их создал Океан. Они были вылеплены из соли, а их тела укрепились, благодаря ветру. Они повелевали Небесами до бизонов, несли на своих крыльях дожди и грозы. — Но они извергают огонь, и люди научились магии огня именно у них, — угрюмым видом тихо напоминает Рури. — Кому как не тебе понимать, что все, что мы знаем о мире, давно утеряно во времени? — философски изрекает Айро.       От его слов легче не становится. Какой бы магией драконы не владели, это не умалит страха перед их могуществом.       Сила, что поставит точку в тирании страны Огня. Зуко был чертовски прав.       Заявись он в Кальдеру на драконе, многие последуют за ним, признавая его наследником Воли Огня. А если этот дракон взмахами своих крыльев призовет с неба молнии и обрушит на дворец бурю, то все упадут перед драконом и его всадником ниц, видя в Зуко больше, чем просто человека.       И он хочет, чтобы она последовала по этой тропинке и тоже причастилась к силе драконов.       Неподготовленной связываться с такой магией — самоубийство.       Но если это единственный способ выжить, то Рури готова пойти на это. Смерть — это быстро. Это лучше, чем медленно умирать, каждый день испытывая нестерпимую боль.       Она ни за что не простит себе, если даже не попытается. — Я вижу сомнение в твоих глазах, — вновь привлекает к себе внимание Айро. Рури нехотя переводит на старого генерала взгляд. — Избавься от них. Сомнения — это камень на шее, который тянет человека на дно. — Я бы и рада… — Рури обреченно выдыхает, но сильнее стискивает чашку в руках, чтобы уж совсем не выдать свое волнение. — И мне, пожалуй, страшно. Встретив Аватара, моя жизнь слишком круто изменилась. Я была не готова к столь радикальным переменам… — Никто не готов, — понятливо произносит Айро, подливая в чашки еще чая. — Но новый опыт делает нас сильнее. А ты очень сильная. Твой дух не сломился под всеми ударами судьбы, что выпали на твою долю.       Рури мрачно хмыкает. — Жаль, что я не предъявлю драконам свой послужной список. И сомневаюсь, что они умеют читать. — Но ты можешь открыть им свою душу, — понизив голос, советует Айро.       Рури хмурится, но все равно благодарит за совет. Зачем топтаться на одном и том же? Страх не исчезнет, сомнения не отпустят. А ее душа… Она понятия не имеет как вообще открывать ее миру. Но внезапная мысль, о которой она успешно позабыла за всеми волнениями и трудностями, заставляет ее напрячься и нахмуриться. — Белый Лотос, — тихо, но твердо произносит она. Все благодушие разом исчезает с лица старика, и он становится предельно собран и серьезен. — Было бы очень… мило с Вашей стороны, если бы Вы сразу объяснили мне, что это такое.       Оттенки упрека в ее голосе едва различимы. Но они есть, робко скребутся о гортань, просясь высказать накопившиеся претензии громче и четче. Но Рури сглатывает их вместе с глотком горячего жасминового чая и не позволяет себе выказать непочтение. — Каждый обязан найти путь к нам — таково главное условие нашего Ордена, — говорит Айро, отвернувшись к трещащему огню. — Мы можем лишь дать подсказку, указать направление, где искать. Но ответ каждый должен найти самостоятельно. — Мой напарник тоже состоит в Вашей организации, и я не заметила ярого восторга и пиетета с его стороны, — с легкой укоризной произносит Рури, покачав головой. — Белый Лотос всегда существовал для философии, гармонии, красоты и правды, — говорит Айро. Он просто объясняет ей, глупой, недалекой девчонке те вещи, до которых ей еще расти и расти. В его голосе не звучит упрека, в глазах не отражается снисходительность — Айро просто делится со своей ученицей тем, что является незыблемой правдой его жизни.       Видимо, просто Нуэ, по каким бы причинам в свое время не стал членом Ордена, так и не смог понять смысл его существования.       Для гармонии, да? — усмехается она про себя, услышав в этом слове больше глубины, чем вкладывал в него сам Айро. Цепочка ассоциаций сложилась в голове быстро, являя в мыслях четкий образ человека. — И «Императора», — произносит Рури упавшим голосом, глядя в пламя костра. — И «Императора», — после короткой, но вполне ощутимой заминки, соглашается старый Дракон. — Сколько из тех, кого вы собрали на этом острове, принадлежат Вашему Ордену? — задает свой следующий вопрос Рури, поставив чашку на землю. — Немногие, — Айро крутит в руках давно остывший чай. — Твой бывший учитель Джонг-Джонг, мой старый знакомый — раньше он был управляющим во дворце, а ныне смещен с должности Озаем. Еще есть Кам — раньше она пела на сцене…       Айро называет еще несколько имен и рассказывает кем были эти люди раньше, до того, как бросили все и откликнулись на его зов.       Рури крутит на пальце кольцо, не зная, что сказать. Подобное доверие обескураживало, заставив устыдиться всех подозрений, что она испытывала на счет Айро.       Если бы он задумал избавиться от нее, то уж точно не давал ей наводку, где его искать, не рассказывал о драконах и цивилизации, которую все считали мертвой. Вряд ли Зуко решился бы притащить ее сюда без разрешения дяди.       И он служит «Императору», как и она… — Вы знаете Монке и его «Носорогов»? — внезапно спрашивает Рури, даже слегка вздрогнув от пришедшей в голову мысли. Все сходилось. Именно их искал папаша. Только вот зачем? — Разумеется, — немного хмурясь, кивает старый генерал. Но затем морщинки на его лбу разглаживаются, а широкая улыбка озаряет лицо. — Качи отлично поет, а Огодей отменно заваривает чай.       Рури таких подробностей не знает и, честно говоря, вполне сможет жить без них и дальше. Но показательно то, что Айро помнит такие детали о людях, и вспоминает их первее тех, скольких человек умертвили лихие бандиты. — А Вы знаете, что Монке… — Рури тушуется, не сразу находя слова. Она впервые собирается произнести это вслух, и предстоящая необходимость в озвучивание столь простого, но такого неприятного факта слегка коробит ее. Айро учтиво ждет, когда она соберется с мыслями и с пониманием смотрит на нее. Рури делает глубокий вдох и переводит взгляд на генерала. — Принц наверняка рассказал Вам…       Айро тут же принимает самый серьезный вид и отрывисто кивает, позволяя факту так и остаться не озвученным. — Он помог мне найти бизона Аватара, и за это я должна привести его к мятежникам. Подозреваю, что к вам, — на одном дыхании озвучивает Рури главное. — Монке — ценное приобретение. Он сильный воин и талантливый полководец, — задумчиво поглаживая бороду, произносит Айро, глядя в трещащий костер, словно советуясь с ним и прислушиваясь к тому, что тот ответит. — Но я не уверен, что ему можно доверять. — У него нет выбора, он загнан в угол, — сбивчиво, боясь потерять мысль и аргументы, тараторит Рури. — Озай может подкупить его прощением, — возражает Айро. — Монке не глуп и поймет, что его заманивают в ловушку. Родство со мной перечеркнуло все его шансы вернуться к Драконьему трону, а значит, ему надо искать другие возможности. Его помощь Аватару в поиске его питомца только подтверждает это. — Монке жесток и не знает меры. Он предавал огню целые деревни, не щадил ни женщин, ни детей…       Когда Айро произносит это, он совсем не похож на добродушного старика, сейчас перед Рури сидит Великий генерал, заслуживший уважение и среди союзников, и даже среди своих врагов. — Наверняка те деревни были оплотом сопротивления, и он посчитал, что лучше действовать радикально, пусть и жестоко, чем оставлять мстителей за спиной, — осторожно предполагает Рури. — Вполне вероятно. На Родине его считали героем, ведь на войне все средства хороши… — Айро вздыхает, очевидно вспомнив что-то из собственного прошлого, то, что вызывает стыд и чем не принято гордиться. — Но он внушал страх очень многим при дворе. — Потому что его невозможно было контролировать? — Человек без семьи и связей всегда будет представлять угрозу власти, — нехотя признает Айро. — Только держа в своих руках нечто ценное, можно удержать контроль. — А взаимовыгодное сотрудничество в Народе Огня не признается? — фыркает Рури. — Ты считаешь, что Монке можно доверять? — недоверчиво уточняет старый генерал. — Разумеется нет! — даже оскорбленно восклицает бывшая наемница. — Но, как я уже сказала, он загнан в угол, и если не я принесу ему сведения, то он сам вас отыщет, и кто знает, не додумается ли навести на вас Азулу или кого-то еще. Лучше сыграть на опережение…       Рури замолкает, когда понимает, что у нее просто закончились аргументы. Монке действительно может пригодиться Зуко, ведь если такой человек перейдет на его сторону это будет самым красноречивым свидетельством, что опальный принц представляет реальную угрозу существующему режиму и с ним больше нельзя не считаться.       Кажется, Айро думает точно так же, но в отличии от нее, он знает Монке и представляет, на что тот способен. Именно этой непредсказуемости Дракон Запада и опасается. — Я подумаю об этом, — наконец, дает он свой ответ.       Какое-то время они сидят в тишине. Чай вновь разлит по чашкам, но Рури не торопится его пить.       У другого костра Джи играет на лютне, а Коджи — невысокий, но коренастый мужчина средних лет, фальшиво завывает песню про любовь, популярную в портовых борделях. Слышится смех. Их сослуживец Рю громко комментирует пение приятеля, а потом требует у Джи сыграть что-нибудь веселенькое. Он поет солдатскую песню, но Рури ее не узнает. Наверное, это что-то из репертуара моряков Огненного флота.       Она упирает подбородок в ладонь, прислушиваясь к словам и незамысловатому мотиву.       А потом, когда песня заканчивается, она замечает, как Айро идет к ним, со своей широкой улыбкой прося сыграть ту самую и начинает петь сам.       Для Рури все эти люди открываются совсем с другой стороны, но, конечно же, увиденное удивления не вызывает. Она прячет теплую усмешку за чашкой с остывшим чаем, вспоминая своих напарников и такие же посиделки у костра: с крепким соджу, походными песнями — пели так, без всяких инструментов, наемникам не с руки таскать с собой что-то такое громоздкое и бесполезное, если только они не работают под прикрытием.       Нуэ умел играть на пайсяо, пытался и ее научить, но Рури не преуспела в этом деле. Аанг тоже играет на сякухати, но что-то он давненько не брал в руки инструмент.       Она чувствует себя лишней, не на своем месте, и внутри сворачивается комок сожалений. Всего лишь наемница — она как никогда чувствует себя частью совсем другого мира и знает, что ей ни за что не дотянуться до уровня всех, кто сейчас собрались в этом месте.       Она тихо поднимается и как можно более незаметно спешит уйти. Аппа встречает ее приветливым урчанием и открывает рот, когда Рури сгребает сено для страусовых лошадей и закидывает в слюнявую пасть. — Они ужасно поют, — слышит она усталый голос Зуко. Рури поднимает голову и различает на разрушенной стене силуэт принца. Он сидит, прислонившись лопатками к неровной каменной кладке и наблюдает за ней спокойным, почти умиротворенным взглядом.       Рури забирается к нему на стену и садится, свесив ноги вниз. — Не так уж и плохо, — пожимает она плечами. — Просто…       Просто, видимо, это не для них. Когда на душе темнота, а отягощающие существование мысли не дают вздохнуть полной грудью, как-то не хочется быть в центре кипящей жизни, а чужая радость кажется оскорбительной.       Зуко понимающе дергает углом рта, но так и не улыбается.       Слова излишне. — Ты собрал всех этих людей? — интересуется Рури, взглянув в ту сторону, где видны отсветы костров и слышатся громкий смех и разговоры, перекрывающие звучание лютни. — Да, — просто отвечает принц. Отвечает, будто ничего такого не сделал, в его тоне не звучит важности, самодовольства, но слышится усталость и желание как можно скорее довести дело до конца. — В основном это солдаты, — после короткого молчания, поясняет он: — Моя команда, дезертиры: те, кто сбегал из-за ложных обвинений и не смог добиться справедливости. Есть и беженцы, кому просто некуда податься. Многие, как и ты, родились в стране Земли и были вынуждены скрывать свою магию.       Рури передергивает плечом, прекрасно представляя, какие трудности должно быть испытали такие люди в своей жизни. Она не спрашивает, учились ли они управлять своей силой — очевидно, они учатся этому сейчас. Они не помогут Зуко на пути завоевания трона, но они — его Народ, и Зуко чувствует свою ответственность за них. — Думаю, в Ба Синг Се живет много таких же… — размышляет Рури вслух, а потом поворачивает голову и, щурясь, смотрит на напарника: — Хочешь отправиться со мной туда? — Это опасно. Сомневаюсь, что у меня получится действовать незаметно под носом у Дай Ли. — Но ведь я сделала тебе паспорт. Никто не обратит внимания на беженца по имени Ли. Мы прибудем в город, и попробуем найти как можно больше людей Огня. — А где сейчас Аватар? — внезапно спрашивает Зуко. — В Ба Синг Се, — Рури хмыкает, понимая опасения. Она не видит смысла скрывать эту информацию. — Не волнуйся, я не дам ему знать, что тоже нахожусь в городе. Мне надо попасть в Яму. — Что тебе там понадобилось? — хмуро интересуется Зуко. Наверняка он сам пытается понять, зачем ей соваться в такое опасное место, но, как и обычно, не может разгадать ее планов. Только теперь это не вызывает в бывшем принце раздражения, а лишь легкое, стучащее о ребра беспокойство.       Такие непривычные, странные чувства… — Меня интересует один гладиатор. Нуэ добыл про него информацию и… — И ты хочешь, чтобы я помог тебе, — понятливо отзывается Зуко, заметно расслабившись, когда все становится более-менее ясно. — Это было бы очень кстати. — Он маг огня?       Рури медлит, не зная, насколько правильно посвящать его в те подробности, которые в нынешних реалиях не просто опасны — они способны перевернуть целый мир.       Целых сто лет мир жил без магов воздуха. Правда, что они до сих пор существует изменит… все.       Но ей нужен Зуко: ей нужен кто-то, кому она доверит тылы, кто станет запасным планом, если у нее ничего не получится, если она угодит в лапы Дай Ли.       Рури мотает головой, гоня прочь образ угрюмых стражей Ба Синг Се и старается не вспоминать единственную встречу с ними, и то, как они поступили с ее товарищами.       Рейдена надо вытащить из Ямы. Рури не представляет зачем, но лучше пусть это сделает она, чем Аанг; узнав о нем, он обязательно захочет самолично сунуться в эту клоаку.       Итак, если она облажается, то тогда Зуко закончит ее дело. А уж он найдет, как применить таланты такого бойца на пользу своему делу. — Воздуха, — тихо выдыхает Рури, принимая окончательное решение. — Что? — Зуко выпрямляется, уставившись на нее каким-то совершенно диким взглядом. — Что ты сейчас сказала…? — Он — маг воздуха, — твердо повторяет Рури, со всей мрачной серьезностью взглянув на принца.       Эмоции на лице Зуко сменяются с поразительной скоростью: от выражения «хреновая шутка» до непонимания и затем неверия, шока от той информации, что она обрушила на него.       Рури рассказывает ему все, что успела узнать: о магах воздуха, рожденных от Кочевников вне храмов, о потомках тех, кто сбегал от участи служения богам; она рассказывает и о Пустынном народе, и как-то незаметно даже для себя пересказывает историю Юби и Аватара Амара.       Зуко слушает молча, ни разу не перебив ее и ни о чем не спросив. И когда Рури замолкает, с замиранием сердца ожидая реакции, он выглядит настолько уставшим и мрачным, будто то, что она взвалила на него, выжало его досуха. — Это невозможно скрывать… Кто-нибудь бы заметил… — бормочет он себе под нос. — Если хочешь что-то спрятать — спрячь это на виду.       Зуко бросает на нее обжигающий взгляд. — Ненавижу, когда ты так говоришь, — и прежде, чем Рури бы спросила почему, Зуко добавляет: — Вроде и говоришь очевидные вещи, но они, словно огненный смерч, всасывают тебя и перемалывают, без шанса вырваться. — Ну, прости, — Рури фыркает, впрочем, чувствуя невероятное облегчение, что она поделилась этой непосильной ношей хоть с кем-то. — Но мне надо было рассказать это хоть кому-то. — Разве ты не делилась своими планами с Аватаром?       Рури закатывает глаза, предпочтя не поправлять напарника, если ему нравится называть Аанга так, то пусть зовет как хочет. — Не было времени. Его мохнатое чудище украли и мне пришлось отправиться на поиски. — Я думал, что вы… ну… вместе?       Рури так и не поняла, спрашивает ли ее напарник о реальном положение вещей или просто так выражает свою неуверенность.       Рури и сама не знает, как охарактеризовать их отношения, не знает, чем они отличаются от прочих, кроме, пожалуй, того, что она не раздвинула ноги по первому требованию. Сейчас она как никогда остро ощущает себя наемницей, от которой заказчик ждет результата.       Нет, это в ней говорят усталость и обреченность, ведь она как никто другой знает — даже на таком расстоянии — она чувствует волнение своего дарена, что он волнуется о ней и горько жалеет, что не смог сдержать своей сущности Аватара; поддавшись боли, он совершил опрометчивый поступок и сейчас корит себя за это.       Аанг действительно любит ее, и Рури до сих пор не понимает почему именно она удостоилась таких чувств. Но она приняла это и смирилась с мыслью, что даже такую падшую, как она, тоже, оказывается, можно за что-то ценить. Это чувство дарило крылья, наполнило жизнь смыслом и разукрасило в самые прекрасные краски.       Только на душе тревожно, и Рури ничем не может объяснить это свое волнение.       Ничего у них не получится. Она не сделает Аанга счастливым, и когда он это поймет, то будет уже слишком поздно — Рури не смирится, не сможет и не захочет отпустить. — В свое время он все узнает. Сейчас он должен покорить все стихии и закончить войну. О том, как собрать мир по кусочкам можно подумать и потом. — Именно сейчас об этом и нужно думать! — упрямо возражает Зуко. Рури хмыкает, отчасти она согласна с ним, но не признаваться же в этом вслух. — Сейчас он в Ба Синг Се, под бдительным взором Лонг Фенга. Мы проберемся в город по фальшивым паспортам — никто не обратит на нас внимания. У нас будет фора в несколько дней, и за это время ты найдешь лидера общины огневиков, а я попробую разобраться с магом, — Рури сосредотачивает все внимание на предстоящем деле, справедливо рассудив, что разговор об Аанге все равно ни к чему не приведет, да и просто обсуждать это ни с кем не хочется. — А что потом? Мы все равно привлечем к себе внимание, и где мы тогда окажемся?       Застенками, где же еще? Рури слышала много историй, домыслов тоже наслушалась не мало. Одна только мысль, что она физически может оказаться в тех мрачных стенах заставляет ее содрогаться.       Нет, нельзя думать об этом. Надо сосредоточиться на цели, думать о результате и просчитать всевозможные пути, которые позволят получить желаемое. — А вот тут нам и понадобится помощь Аватара, — Рури задорно улыбается, заговорщески придвигаясь ближе, словно хочет сообщить большой секрет. — Его не посмеют тронуть, а если рискнут, он расшвыряет всех своей космической силой. И кто будет виноват, что в процессе он отправит парочку агентов в мир духов?       Их лица так близко, буквально на расстоянии нескольких чи. Рури не чувствует смущения, Зуко лишь привычно хмурится, а в его глазах читается раздражение, но и какая-то мысль бьется о края черепной коробки. Он думает о словах Рури, взвешивает все «за» и «против» и решает, стоит ли попытаться.       В своей жизни «до», Рури, как бы невзначай, положила ладонь на чужое колено, невесомо провела ею выше — к бедру, и сама бы придвинулась ближе, чтобы ощутить на лице чужое дыхание. Она дала бы возможность решить Зуко самому, прекрасно зная, чем все закончится. Иллюзия выбора, обман чувств.       Но Рури больше не интересна эта игра. Ведь она знает, что ее выигрыш будет намного больше и ценнее всех мимолетных земных страстей. Она может и подождать.       К тому же, она слишком уважает и ценит Зуко как своего напарника и, пожалуй, как друга — человека, кому может доверить свою боль. Поэтому она выпрямляется, увеличивая между ними дистанцию, но пальцы все равно тянуться к нему, сжимая ткань его штанов на голени и совсем по-детски пару раз дергают, привлекая внимание. — Давай, Вашество, решайся. Это единственный наш шанс. — Ты сошла с ума! — неодобрительно качает он головой. Его взгляд падает на ее руку, но он не предпринимает ни единой попытки коснуться ее: ни за тем, чтобы отцепить от себя, ни за чем-либо еще.       Пожалуй, он тоже проникся к ней и знает границы, за которые нельзя переступать.       Быть может, в жизни «до» все сложилось бы по-другому; встреть она Зуко раньше, то примкнула бы к нему, последовала за ним, и ее жизнь сейчас бы не висела на волоске, все было бы проще и…       Все осталось бы так же. Она по-прежнему была бы Басан, и в ее жизни никогда не было бы ничего столь важного.       Не было бы Аанга — ее любимого, драгоценного ученика, за которого она без раздумий отдаст жизнь.

***

      Перед самым рассветом вождь племени рисует на ее лбу знак, так похожий на тот, что красуется на Духовном клинке — слитые воедино Солнце и Луна; чертит на щеках кривые линии, словно кровавые слезы, а на подбородке — треугольник, острием указывающий вниз.       Рури бы пошутила что-нибудь про мишень, и что Драконы вряд ли будут примериваться к ее горлу, скорее, они заглотят ее целиком. Но она слишком напугана, чтобы выдавить из себя хотя бы слово.       Ей вручают огонь, который она должна отнести Учителям.       Рури не спрашивает, что значат все эти символы, как и понимает, что драконам будет интересен только ее внутренний огонь, а не тот, что она держит в своих подрагивающих от страха ладонях. Это такой же символ, как и знаки на ее коже. Знать бы еще, что все они значат…       Тонкий, почти незаметный шрам на правой руке, когда в детстве она схватилась за кинжал в попытке остановить бросившегося на нее наемника, привлекает внимание. Рури сосредотачивается на нем, считая сколько раз он перечеркивает линии жизни и судьбы. По всему выходит, что ее жизнь уже давным-давно должна была прерваться. Но она все еще живет, дышит, как будто бы вопреки. Играет со смертью, словно это самое лучшее развлечение. Может, это действительно так, и она, отказавшись от поприща убийцы, подсознательно ищет опасности, поэтому ходит на грани, будто по старой, еще не вытесненной привычке играет в эту смертоносную игру, ставя на кон собственную жизнь. Больше ведь и нечего: душу она вручила Аватару, а сердце подарила его нынешнему воплощению. Одна только жизнь у нее и осталась. Именно ее она сейчас несет мифическим созданиям, уповая, что те разглядят в ней хотя бы мизерный потенциал.       Рури идет, словно в трансе, во сне. В голове пусто, а во рту сухо. Горло дерет жажда, и ей хочется остановиться, не донеся ногу до ступеньки, развернуться и позорно убежать. Потому что… ну зачем ей это все?       Драконы уже давно стали частью мира смертных, вряд ли они сохранили в себе столько же духовных сил, сколько в самом начале своего существования. Они не смогут изменить предначертанное. Рури умрет, как только в ней догорит, истлеет последняя искра внутреннего огня.       Ничто не спасет ее, и обманываться глупо.       Она думает об этом, когда поднимается на небольшую площадку, соединяющую два каменных узких моста; думает, когда, смотрит на горизонт, где солнце почти коснулось стыка неба и земли.       Гул из пещер заставляет вздрогнуть, а последующий за этим предостерегающий рык — съежиться.       Зуко говорил, предупреждал, что так будет. Жаль, что не поделился способом убедить драконов в своей благонадежности и самое главное — несъедобности.       Рури вздрагивает, когда драконы вылетают из своих убежищ, а сердце падает, когда они начинают кружить вокруг моста, отрезая любую возможность сбежать.       Рури чувствует. Ощущает их, словно в небе появилось сразу два новых солнца. Их энергия… колоссальна! Их пламя не похоже ни на что, что Рури ощущала в других до этого.       Синий — Шао, ощущается более холодным, но колючим, словно вместо огня по его жилам бежит ток, и вот-вот проявится, заискрившись в размахе его крыльев, и шар-молния затрещит сразу в обеих лапах.       Ран же — неистовый, дикий; он словно живое воплощение самого смертоносного вулкана — рванет, и от мира не останется даже камешка. А ведь так и есть: по легендам Повелителю сокровищ нужно просто ударить где-нибудь лапой по земле, и в том месте появлялся новый вулкан.       Может, Амар тоже нашел их и научился управлять лавой именно у Рана?       На самом деле Рури не думает об этом: ни кто приходил к этим величественным созданиям до нее, ни скольких настигла неминуемая смерть…       Она лишь ощущает свое глухо стучащее сердце где-то в желудке, и трещащую сухость во рту, дерущую язык и горло.       А драконы все кружат, их глаза ловят блики заходящего солнца, и словно пылают сами по себе. У Рана — красным, у Шао — сине-белым.       «Зачем ты пришла, смертная?» — чудится исходящий от них предостерегающий шепот. — «Что ты хочешь нам доказать?» «Ты пропитана ядом лжи, твои руки запятнаны чужой кровью», «От тебя смердит смертью…»       Но внезапно движения драконов меняются, они начинают двигаться совсем по иной траектории, а Рури ощущает надежное, будто успокаивающее тепло Духовного клинка.       Вселенная дает ей подсказку; духи направляют, шепча, как задержаться в мире живых еще ненадолго.       Рури перекидывает подрагивающее пламя в левую ладонь, а правой тянется за мечом. Она подносит лезвие к пламени драконов, и то загорается сразу всеми существующими в мире красками.       Но у Рури нет времени думать об этом. Она упирает кончик меча в землю и опускается на одно колено, почтительно склоняя голову. — Меня зовут Рури! — говорит она. Ей кажется, что голос ее звучит громко, эхом разносясь над долиной, но на самом деле она шепчет, едва слышно выдыхает слова на том языке, который знала и использовала всю свою жизнь, но сейчас отчего-то кажущийся чужим и незнакомым. — Я — новая Берегиня. Я не была готова к этому бремени, но приняла его на себя, следуя по пути прежних Хранителей воплощения Раавы. Мой огонь угасает, поэтому я здесь. Прошу, помогите мне!       «О чем ты просишь, Берегиня?» — слышит она ответ, ощущая его даже кожей. Ей вдруг почудилось, что и тон Великих Учителей меняется, и теперь они видят в ней кого-то достойного крупицы их внимания.       Но вопрос сам по себе интересный, и от ее ответа зависит, с чем она уйдет. Возможно, они разожгут ее пламя, и Рури уйдет отсюда, начав вновь растрачивать его. Может, она проживет не тридцать лет, а сорок, но это все равно слишком мало, чтобы помочь Аангу.       Значит, ей нужно что-то другое, что-то более радикальное, но действенное. — Я хочу научиться управлять этой силой! — мысленно кричит она. Из ее рта не вылетает ни звука. Айро говорил, что она должна открыть им свою душу, а это не требует никаких слов. Честно говоря, Рури не знает, открыла ли она свои страхи двум древнейшим существам, увидели ли они ее искренние намерения, и главное — тронуло ли это их. — Я хочу стать магом энергии! — кричит она последнее, что может сказать им. Время на исходе. Как только солнце окончательно исчезнет за горизонтом, уже ничего не будет иметь смысла. Она либо останется, либо ее безжалостно спалят, не оставив даже от ее души ни малейшего воспоминания.       Она поднимает голову, не слыша ответа, и замирает, вздрогнув всем телом, когда видит две огромные морды, обращенные к ней со всем вниманием.       «Да будет так», — успевает услышать она, прежде чем пламя, направленное на нее из двух пастей, поглощает ее.       Рури вскрикивает, ожидая, что ее сейчас попросту спалят; она крепко зажмуривается, готовясь встретить свою смерть. Но боли нет, как и не чувствуется жар пламени. Рури ошеломленно распахивает глаза, силясь поверить, что такая мощь может не быть разрушительной, уничтожающей все живое на своем пути. Медленно она поднимается на ноги, так и продолжая держать в руке пылающий меч.       Огонь лижет ее руки, касается волос, хватает за ноги. На ее одежде остаются подпалины, но даже, если они сожгут все: ткань, оружие, спрятанное в рукавах; даже если расплавленный металл навсегда въестся в ее тело — это будет мизерная цена за то, что Учителя могут ей дать.       Рури чувствует — потоки энергии, наполняющие мир: они кружат в воздухе, трещат в огне, проплывают в течении рек и пронизывают землю — только возьми.       Сердце больше не бьется о грудную клетку с такой невыносимой частотой — оно успокаивается, бьется размеренно, тихо, не причиняя никакого дискомфорта; дыхание восстанавливается.       Рури дышит. Ощущает. Внемлет.       Мир — огромен. И она — его часть.       Энергия везде, и теперь она — проводник этой колоссальной мощи.       Теперь Рури знает свое предназначение на этой земле.