Практические советы для начинающего шифу Аватара

      Аанг видит ее в утренней дымке.       Она одета в рассвет.       Рассеянные лучи только занимающегося утра касаются ее обнаженной кожи, играя причудливыми переливами светотени.       Рядом журчит ручей, а теплый ветер едва заметно шевелит сочную траву. Запах цветов наполняет легкие и приятно щекочет нос.       Аанг не помнит, чтобы окунался в воду, и принимает как данность, что одежда осталась где-то вне поля зрения, а кожу холодит еще не до конца высохшая вода.       Его взгляд неотрывно следит, прикован к ней, скользит по ее фигуре: волосы непривычно распущены, падают на грудь почти ничего не пряча от взгляда; она тоже смотрит на него, словно ища что-то понятное лишь ей. В ее глазах угадывается теплота и нежность почему-то отдающаяся колючей болью где-то за ребрами.       Она улыбается, когда медленной, грациозной походкой приближаясь к нему.       Аанг судорожно сглатывает, ощущая как сухость царапнула гортань. Но он смотрит, не в силах отвести от нее взгляд. — В чем дело, А-эр? — спрашивает она игривым тоном, а после беззастенчиво забирается к нему на колени, заключая его лицо в плен своих рук. — Все хорошо, — на грани слышимости выдыхает он и первым тянется к ней, ощущая ее дыхание на своих губах.       Она целует медленно, неторопливо — совсем не так, как когда-то. В ее чувствах нет агрессии, но есть нетерпение, предвкушение и тягучее желание.       Аанг тоже ощущает этот жар, собирающийся внизу живота болезненной пульсацией.       Он не знает и не понимает, почему не чувствует должного смущения, а все кажется таким правильным и естественным, будто происходило уже не раз. Но эти мысли не имеют сейчас никакого значения, потому что касаться ее, целовать — единственное, что его сейчас так волнует.       И когда он чувствует влажную тесноту вокруг своего естества, то мир взрывается в его голове фейерверком, и стучит в груди набатом. — Юби, — стонет он, ловя ее губы своими, припадает к ним, одновременно с этим хватая пальцами упавшие ей на плечо волосы и отводя их ей за спину.       Темно-серые глаза наблюдают за ним из-под ресниц, ловя каждую его реакцию, выражение, а распухшие от поцелуев губы — хриплые, чувственные вздохи. Юби движется на нем медленно, давая прочувствовать каждый толчок, никуда не торопясь и полностью отдаваясь соитию, будто в их распоряжении было все время мира.       Аанг не сразу понимает подвох, но точно уверен, что глаза должны быть другого цвета, улыбка не такой нежной, и имя, срывающееся с его губ вместе с горячим дыханием и хриплыми стонами должно быть совсем другим.       И вдруг…       Ощущения пропадают, оставаясь лишь фантомным воспоминанием, пульсирующим тягучим комком где-то в диафрагме.       Аанг полностью одет, сидит на мерзлой земле, скрестив ноги. А она — Юби — сидит так же напротив, окидывая его внимательным, будто бы оценивающим взглядом.       На ней сапфировое чогори, запахнутое на левую сторону , и пышная многослойная юбка, создающая впечатление, что она сидит на облаке. — Мой любимый А-эр, ты все же нашел меня? — с щемящей теплотой спрашивает она, склонив голову к плечу.       Аанг торопливо кивает, а потом непонимающе хмурится, когда понимает, что просто не может ответить на ее вопрос. Да и вообще сказать что-либо.       Юби понимающе усмехается. Это делает ее похожей на… — Я думал, что ты… — Аанг обрывает свою мысль, посчитав ее неприличной.       Он думал о Рури, видел Рури и в своих мыслях был тоже с Рури.       Но чужое имя все равно сорвалось с языка самой естественной вещью, а боль и радость от встречи были столь ослепительными, что рождали внутри волну непонятного трепета.       Но это была не Рури, а его чувства — лишь отголосок тех чувств, что жили в его душе, но принадлежали совсем другому человеку.       На лице Берегини нет обиды, зато в глазах пляшут смешинки. — В мире снов наши желания становятся явью, — с мягкой улыбкой объясняет она. — Но я не хотел… — пытается протестовать Аанг. Юби подается вперед, останавливая пальцы в пол цуня от его губ. — Я знаю. Ты думал, что я — твоя Рури.       У Аанга нет сил, чтобы даже кивнуть. И когда она отстраняется, Аанг спрашивает: — Почему ты называешь мир духов сном? — Потому что это не мир духов, а я всего лишь эхо из твоего прошлого. — Но зачем ты пришла, да еще…       Аанг пристыженно опускает голову, но слышит звонкий смех, и не может не вскинуть голову, чтобы увидеть ее улыбку. — Прости-прости. Просто я так скучала. Не по тебе, конечно, Аватар Аанг, а по моему любимому Амару. — Ты тоже видела его, да? — догадывается Аанг. — Верно. Но теперь он — это ты, и я больше не могу быть с тобой. — Разве ты не переродилась? Не стала Рури? — Рури — это Рури, так же как ты не Амар. Но да, в нас с твоей Берегиней одна душа. И ты нашел меня в своей новой жизни, хоть для этого тебе и понадобилось целых пять тысяч лет. — Но зачем мы здесь? Ты хочешь что-то мне сказать? — Мне нечего тебе сказать, Аватар Аанг. Ты просто позвал свою пару, захотел ее увидеть, а я хотела встретиться с моим А-эром.       Между ними повисает напряженное молчание. Ручей уже не журчит — его попросту нет, а ветер становится холодным и усиливается с каждой секундой. — Рури ушла, — зачем-то делится своими переживаниями Аанг. — Ушла искать моего бизона. Я обещал, что рядом со мной она будет счастлива и сможет жить спокойной жизнью, а на деле оказался как все.       Аанг зажмуривается, вновь испытывая тот жгучий стыд и запоздалое раскаянье, когда однажды, проснувшись утром, обнаружил, что Рури и Момо нет. Напрасно они прождали их возвращения, в конце концов, Аанг понял, что она ушла, подчиняясь приказу Аватара. — Она не могла поступить по-другому, — понимающе отзывается Юби. Она складывает руки, пряча их в широкие рукава своего одеяния. — Она ушла бы в любом случае, даже если бы ты ничего не говорил ей. — Я не контролирую себя, когда нахожусь в состоянии Аватара, — с сожалением произносит он, после чего находит в себе силы посмотреть на духа. — Амар быстро научился? — Амар был непревзойденным Мастером. Он первый из всех Аватаров покорил лаву и мог управлять природной молнией. — Природной молнией? — непонимающе переспрашивает Аанг. — Он призывал молнии с неба, — с улыбкой объясняет Юби. — Преображал их в формы зверей. Но делать он это мог только с моей помощью. — Ты отдавала ему энергию… — бормочет Аанг, угадав не озвученные подробности. — Да. Путешествуя с ним, я научилась управлять своей внутренней энергией и обзавелась парочкой духов-помощников, которые увеличивали мою силу.       Древняя магия, — понимает Аанг, но почему-то вслух этого не говорит. Он кивает и опускает взгляд.       Вокруг нет ничего: даже ветра; лишь пустота и туман, стелящийся вокруг, но по какой-то причине не касающийся того пятачка, где они сидят напротив друг друга. — Юби, — Аанг сглатывает, отчего-то боясь задать вопрос, волнующий его с тех пор, как он узнал о ней. — Скажи, таких как ты — магов воздуха, родившихся вне храмов, — много?       Юби вздыхает, почему-то помрачнев. На ее лице Аанг читает усталость. — Достаточно, чтобы, сплотившись, они могли дать начало новому Народу. — И такое было? — не верит своим ушам Аанг. — Было, — кивает Юби. — Мы с Амаром сделали это возможным — положили начало, а следующий Аватар из племени Воды поддерживал это начинание. Насколько мне известно, он посвятил свою жизнь, помогая таким магам воздуха и защищая их от Кочевников. По договору, составленному еще при мне — пустыня Ши Вонг стала нейтральной территорией. Именно там и обосновались новые маги воздуха.       Аанг с недоверием хмурится. Верить в это… Это было немыслимо! Маги воздуха всегда жили в храмах, вели аскетичный образ жизни и служили богам. Так, по крайней мере, учили самого Аанга. — Но следующий Аватар из Воздушных Кочевников имел схожие с тобой взгляды, а потому занялся искоренением Пустынного Народа, — продолжает свой рассказ Юби. — Не может такого быть! — издает возмущенный возглас Аанг. — Кочевник никогда бы не причинил сознательно никому зла! — Он не уничтожал их, — выдержав его негодование, отзывается Юби. — Он сделал хуже — отнял их свободу. Те, кому удалось спастись, скрывали свою принадлежность Пустынному Народу, в конце концов, Воздушные Кочевники сделали все, чтобы память о них стерлась в веках. — Но Пустынный Народ до сих пор существует — они используют магию песка, — осторожно замечает Аанг. — Среди них есть и маги земли, и маги воздуха, — охотно соглашается Юби. — Они живут бок о бок так долго, что различия уже давно стерлись и потерялись во времени. — Но зачем было это делать? — Аанг трет местечко между бровями, разгоняя головную боль. — Что такого плохого, что часть магов воздуха жила в пустыне и не следовало Пути? — Потому что, если одни живут без всяких ограничений, то другим тоже могло этого захотеться. Но свобода Кочевников — лишь красивые слова. На самом деле вы самый угнетенный народ. — Вы? Но ты ведь тоже Кочевница! — Аанг хмурится все сильнее. Отчего то ему совсем не нравится, что Юби такими неосторожно брошенными словами отделяет себя от Народа.       У нее на теле нет стрел, но откуда-то Аанг знает, что она была сильнейшей покорительницей своего времени.       Но у Амара их тоже не было — единственный Аватар из Воздушных Кочевников, кто не нанес себе татуировки Мастера. Это дань памяти его Берегине, единственной женщине, которую он когда-либо любил.       Аанг не знает, откуда к нему пришло это знание. Так уже было на Севере, когда он вспомнил имена Тэйни и Хадне, так же случилось и сейчас, когда он будто воочию увидел высокого мужчину, одетого, как Кочевник, но носившего длинные волосы.       Амар сбрил их после смерти Юби, отрекся от мирского образа жизни и удалился в храм Шивы, служить богам, как монах. — Я никогда не считала себя частью этого Народа. Я родилась в стране Огня и всегда молилась Агни и Сурье. То, что я была наделена даром Вайю, никак не повлияло на мою идентичность, — тихо поясняет Юби.       Между ними повисает неловкое молчание, которое вдруг нарушает голос Берегини: — Наше время заканчивается. Тебе пора проснуться. — Стой! — в панике вскидывается Аанг. — Скажи, почему ты умерла так рано?       Но Юби лишь печально улыбается в ответ и качает головой. Ее силуэт растаял в сгустившимся тумане, оставляя Аанга одного среди пустоты раз за разом выкрикивать ее имя.       Аанг просыпается со слезами на глазах и еще долго чувствует в горле першение от застрявшего там крика.

***

      Джу Ди улыбается широко и очень раздражающе. Пытаясь изобразить вежливость и учтивость, чтобы расположить к себе и вызвать доверие, у нее получается добиться прямо противоположенного эффекта. — Если эта ненормальная еще раз тут объявится, клянусь, раскатаю ее тонким слоем! — серьезно и почти не шутя заявляет Тоф.       За неделю пребывания в городе уже все порядком устали от круглосуточного пригляда.       Джу Ди — не единственная проблема. Тоф сразу сообщила, что слежка ведется не только за домом, но и за каждым в отдельности.       Друзья Рури были правы, говоря, что в этом городе они будут постоянно на виду.       Но похититель говорил, что, скорее всего, Аппу продали именно в Ба Синг Се, а это уже была хоть какая-то зацепка.       Аанг надеялся, что Рури решила самостоятельно попасть в город и, не привлекая внимания, найти Аппу.       Он каждый день облетал окрестности: от Верхнего Кольца до Нижнего, но не находил никого из них и даже не чувствовал поблизости, что было самым твердым доказательством, что в Ба Синг Се они пришли зря.       Это напомнило Аангу то время, когда Рури покинула его на Севере, отправившись на помощь Зуко и его дяде. Но тогда она оставила ему хоть какую-то надежду на скорую встречу. Сейчас же…       Однажды ему почудилось, что она вернулась. Стояла перед ним в такой непривычной яркой одежде и глядела на него растерянно и совсем немного настороженно.       Он даже позвал ее, протянул к ней руку, но она исчезла так же неожиданно, как и появилась.       В жизни Аватара всегда происходят множество странных, необъяснимых с точки зрения знаний о физическом мире вещей. Магия древности, общение с духами и давно мертвыми людьми. И теперь еще вот такие видения, которые так легко, так хотелось принять за реальность.       Рури была одета в красное; выглядела совсем как уроженка страны Огня. Что ей понадобилось на вражеской территории? И если в похищении Аппы замешан Хозяин Огня, то почему она рискнула отправиться туда одна?       Где она?       Аанг подтягивает колени к груди, опустив на них сложенные локти. Сокка мельтешит перед глазами, рассуждая вслух, что им во что бы то ни стало надо встретиться с царем и рассказать о затмении.       Катара напоминает брату, что царь вообще не в курсе происходящего в мире и вряд ли окажется полезен. Тоф горячо поддерживает ее, неустанно твердя, что она сыта по горло этим городом. — Чего раскис, Проворные Ноги? — интересуется Бейфонг, бесцеремонно усаживаясь рядом и хлопая его по плечу.       Аанг без особой радости косится в ее сторону. — Мы просто теряем время. — А я сразу говорила, что ловить тут нечего, но ты втемяшил в свою лысую… — ох, простите, уже не лысую, — башку, что твоя ненаглядная шифу здесь. — И Аппа, — угрюмо напоминает Аанг, хотя чувствовал, что лучше ему этого не делать. — И Аппа, — спустя неощутимую паузу, соглашается Тоф. — Но теперь ты убедился, что их тут нет. Так чего мы ждем? Давайте валить отсюда! — Я согласна, — поддерживает Катара.       Сокка с неодобрением смотрит на них и всплескивает руками, принимаясь излагать свои аргументы в пользу решения остаться уже третий раз за день.       Аанг тихо вздыхает, опуская подбородок на скрещенные руки и прикрывает глаза. — Этот город — последний оплот Царства Земли, — принимается рассуждать он вслух. — Азула уже пыталась захватить его. Наверняка придумает другой способ пробраться внутрь. Поэтому мы должны остаться и сделать все возможное, чтобы не допустить этого! — Но что мы можем? — негромко спрашивает Катара. — Дай Ли не дадут нам ничего сделать. Мы здесь словно в ловушке. — К тому же только Рури может здесь ориентироваться, но ее тут нет, — вносит свою лепту Тоф. — Но раньше же мы как-то справлялись без нее! — упрямится Сокка. — Вспомните, как мы освободили магов земли из плавучей тюрьмы, победили пиратов, спасли деревню от извержения и помешали Джету затопить город! — О, какие подробности, — ехидно тянет Тоф, беззастенчиво привалившись к боку монаха и бесцеремонно закинув локоть ему на плечо. — Расскажи все, только не упускай ни единой подробности! Хочется послушать, как вы гениально лажали. — Мы не лажали! — мгновенно теряет самообладание Сокка. Но что-то вспомнив, тут же мрачнеет и отводит взгляд. — Ну, по большей части… — С Рури все действительно стало совсем по-другому, — угрюмо бормочет Аанг. — Но это не значит, что без нее мы ничего не сможем. — Точно! Она ведь многому нас научила. Надо просто придумать план и просчитать все, что может пойти не так. Рури ведь всегда так делает, — с воодушевлением говорит Катара.       Тоф издает смешок. — Я все еще за то, чтобы свалить отсюда. Этот город не прощает ошибок, и будет лучше нам отправиться в храм Шивы, искать Аангу духовного наставника. — Без Рури я не отправлюсь туда, — Аанг выпрямляется с осуждением взглянув на свою шифу магии земли. Тоф даже не думает менять позы, она лишь слегка поворачивает к нему голову, обозначая свое внимание. Аанг может разглядеть притаившуюся в углу ее рта напряженную улыбку. — Ты же понимаешь, что это ненормально? — вкрадчиво интересуется она. — Что именно? — Аанг хмурится, пытаясь разгадать истинное значение подобного замечания, и обращает внимание, как отводят взгляды Катара и Сокка, будто уже все поняли. — Твоя одержимость, зависимость, неспособность самому принимать решения без одобрения твоей ненаглядной, — принимается перечислять Тоф. Она, наконец, убирает руку с его плеча и немного отодвигается, теперь полностью повернув к нему голову. Незрячие глаза вперились в него, почти правильно угадав расположение глаз, но все равно смотреть на нее было слишком пугающе, но Аанг не отводит своего взгляда, внимательно слушая новый виток замечаний. — Пусть вы парочка, она твой учитель и всякое такое, но она не может прожить за тебя твою жизнь и без конца решать твои проблемы. Наоборот, это ты должен заботиться о ней. — Так я и… — Нет! — жестко перебивает его Тоф. — Пока это она заботится о тебе и выполняет за тебя твою работу. — Ты не справедлива! — взвинчивается Катара. — Аанг выполняет свои обязанности Аватара, а Рури просто поддерживает его. — Ну конечно, — саркастично протягивает Тоф. — Вы живете на деньги, которые она зарабатывает, побеждали с минимальными потерями, потому что следовали ее планам, и она всегда брала основной удар на себя. Она даже вашего врага от вас отвадила! И вместо того, чтобы просто дождаться ее в безопасности и потратить время на что-то действительно полезное, мы притащились в этот город, загнав самих себя в ловушку ради мизерного шанса, что они с Аппой окажутся здесь! — Вы? — будто не веря, переспрашивает Катара. — Ты тоже часть нашей команды, Тоф! — И вообще-то мы пытаемся закончить эту войну! Затмение — отличный шанс покончить с тиранией Хозяина Огня! — поддерживает сестру Сокка. — Да что ты? И много ли мы добились за эти пару недель? Эта ненормальная таскает нас по чайным, показывает дурацкие памятники и фонтаны, а агенты Дай Ли бдительно следят, чтобы мы не сбились с маршрута и разговаривали только с их подсадными утками. — Хватит! — неожиданно твердо восклицает Аанг, поднимаясь на ноги. — Нет, не хватит! — Тоф тоже вскакивает, сжимая кулаки. — Не нравится слушать правду? А придется! Прекрати наматывать сопли на кулак, а пойди и сделай уже что-нибудь! Ты не хочешь, чтобы Азула захватила город, но пока все, что ты делаешь, это только сидишь в уголочке и вздыхаешь.       Аанг бросает на Бейфонг резкий, обжигающий взгляд. Удушливая волна раздражения поднимается в нем, словно пожар, заставляя все лампы и фонари в доме разлететься осколками по полу от увеличившейся внутри них температуры.       Он жалеет о своем гневе почти сразу же, когда видит притихшего Сокку, уставившегося на него с изумленно открытым ртом, и вскрикнувшую Катару.       Но его гнев слишком сильный, настолько нестерпимый, что хочется дать ему выход, хочется разнести что-нибудь, сломать, превратить в пепел.       Гнев — это оковы, мешающие совершенствованию и способности управлять магией воздуха. Так учили его монахи.       Гнев — это такое же естественное чувство, как и все остальные, — заверяла его Рури. В конце концов, он всего лишь человек. Но, кажется, только Рури понимала это.       И Тоф.       Аанг с изумлением осознает, что именно это и пытается сделать шифу — вывести его на эмоции, расшевелить, раздуть его внутренний огонь, подпитывающий в нем жизнь.       Она права, он слишком зависим от Рури, но не потому, что беспомощен, а потому что доверяет ей и…       Он ничего не делал сам, а то, что делал — лишь разрушал и сеял хаос, обращаясь к своей сущности Аватара. Последствия его выбора сидят на подкорке, не давая долго засыпать по ночам. — Мне надо подумать, — тихо буркнул Аанг.       Под оглушающую тишину, он берет свой планер и выходит из дома.

…

      Где ты? Где ты?...       Аанг повторяет это снова и снова, крича в своих мыслях, а потом шепча вслух.       Он знает, что не получит ответа, но ему хочется думать, что мысль имеет форму и сможет достигнуть адресата, если он будет очень настойчив в своей желании дозваться ее.       Рури жестока, уйдя вот так, ничего не сказав.       Или жесток он, сам того не понимая, снова и снова пользуясь ею, даже не замечая этого?       Аангу не нравится эта мысль, но он не спешит гнать ее прочь. Ему требуется все его мужество, чтобы заглянуть правде в глаза и признать: Тоф была права.       Он и сам давно чувствовал это, но упорно не желал оглянуться, объективно оценить собственные поступки. Он не зависим от Рури, нет, но все равно слишком во многом на нее полагается.       Лучше бы это она была Аватаром, ведь все это время делала то, что должен делать он.       Сейчас бы она сказала, что он слишком строг к себе, что берет на себя слишком много.       Человек ничего не может сделать в одиночку, — этот урок он усвоил слишком хорошо. Но и все перекидывать на плечи других — тоже неправильно.       Аанг не заметил, как ноги вывели его к пустынной площади с фонтаном, окруженный незажженными фонарями.       Наверное, их зажигают только по праздникам, ведь в Нижнем Кольце свечи — дорогое удовольствие, и розжиг бывает один на несколько семей. Это сказала ему Тоф, по ночам пробираясь в бедные районы и собирая информацию о реальном положении вещей в городе.       Тоф и его учила «слушать землю», но у Аанга пока с трудом выходили техники сложнее сдвигания валуна или формирования булыжника из земли.       Вокруг тихо, если не считать отдаленных разговоров, слышащихся с главной улицы. Аанг так и не привык, что по ночам в больших городах кипит жизнь так же, как и днем. Он не привык к этому ритму жизни, ее переменчивости, и конечно, ему до сих пор было неимоверно трудно чувствовать себя частью всего этого.       Когда Рури была рядом, он почти не обращал на это внимания, почти не задумывался. Рури сглаживала все острые углы, направляла его, давая гармонично влиться в общество и понять его повадки. Но Рури сейчас далеко, и Аанг чувствует себя одним в целом мире.       Нет, он не беспомощен, как искренне считала Тоф, но Рури была нужна, ведь только рядом с ней Аанг мог быть по-настоящему сильным. И когда она вернется, Аанг сделает все, чтобы научиться контролировать состояние Аватара и больше никогда не допускать повторения этой истории.       Он подходит ближе к фонтану, ориентируясь лишь на тусклое мерцание за зашторенными окнами и запаху затхлой воды, пока вдруг не замечает какое-то движение с противоположенной стороны.       Аанг замирает, сжимая крепче посох в руке и, щурясь, вглядывается в темноту. — Кто здесь?       В ответ он слышит тихий смешок и смутно знакомый голос отзывается из темноты: — Ну надо же! Вот уж не думала, что город, оказывается, такой тесный, Аватар.       Аанг узнает обладательницу этого голоса за мгновение до того, как темный силуэт выходит в освещенное пространство, давая возможность увидеть свое лицо. — Азула! — Аанг вскидывает посох, направляя его в сторону принцессы и готовясь в любой момент отбить любую ее атаку.       Азула усмехается, снисходительно наклонив голову к плечу, но не предпринимает ни единой попытки напасть. — Я думала ты всегда ходишь с компанией. Где же твоя подружка? — Тебя это не касается! — резко бросает Аанг. — Ах да, кажется, я ее и не видела у Внешней стены. Нашел себе учителя получше? Неужели Зу-Зу?       Аанг искренне не понимает, чего она добивается, какую реакцию хочет получить. Он допускает, что их встреча была действительно чистой случайностью, и у принцессы нет четкого плана по его пленению. К тому же, она в невыгодном положении: если она применит свою магию, то сюда тут же сбегутся Дай Ли, и тогда задача по захвату города будет провалена.       Нет, Азула добивается чего-то другого, но чего? — Даже если так, что с того? — взяв себя в руки, как можно более спокойно возвращает он вопрос. Аанг не может сдержать враждебных ноток, но все равно заставляет принцессу удивленно изогнуть бровь. — Совершенно ничего, — так же спокойно говорит она. — В конце концов, какая разница, кто именно из предателей учит тебя магии. — Рури — не предательница. Она никогда не была подданной страны Огня, ты не можешь этого не знать, — уверенно заявляет Аанг.       Азула выглядит почти польщенной, выражая это довольным хмыком. — Наверное, ты не знаешь, что мой дед, Лорд Огня Азулон, принял закон о том, что все маги огня являются поданными Драконьего трона, и если желают жить в колониях, то обязаны отметиться в ведомстве, — тоном скучающего учителя объясняет Азула.       Аанг действительно этого не знал. И не представляет, зачем она говорит ему об этом. — Это не имеет смысла, если маг огня родился не в колонии и никогда не подчинялся законам странны Огня, — со знанием дела парирует Аанг.       Азула наигранно печально вздыхает, словно выражает досаду, что ей приходится говорить с каким-то непрошибаемым тупицей. В ее глазах, может, это так и есть, а может, это очередная игра — Аангу жизненно важно как можно быстрее узнать правила. — Я подозревал, что ты можешь проникнуть в город, но не думай, что я так легко отпущу тебя! — угрожающе говорит он, пожалуй, впервые чувствуя в себе эту необъяснимую силу — дать отпор и уверенность, что это у него получится. — Разумеется, — ни капли не впечатлено кивает Азула. — Ты можешь попытаться взять меня в плен и сдать Дай Ли. — Я не собираюсь пытаться, — возражает Аанг, нутром ощущая какой-то подвох. — Я это сделаю. — И чего ты этим добьешься? Ты всего лишь посеешь панику среди беженцев. Ведь никто не поверит, что принцесса страны Огня в одиночку пробралась в самый неприступный город, а значит будут искать мнимых врагов в каждом подозрительном человеке. В конце концов, сколько таких же, как твоя ненаглядная простушка, рожденных под законами другой страны, может жить в этом городе?       Аанг вздрагивает, осознав эту очевидную истину.       Если есть Рури, то есть и другие. Маги огня, живущие в Царстве Земли. Кто они? Такие же наемники или просто живут, скрывая свои способности?       Они не враги, но никто не станет слушать, понимать и разбираться. А его влияние пока еще слишком мало, чтобы диктовать миру свои порядки. — Уходи, — стиснув зубы, резко говорит Аанг. — Убирайся из города! Завтра, когда встанет солнце, если ты останешься, то я не пощажу тебя. — Ох, как страшно! — Азула вскидывает перед собой руки в нелепом защитном жесте, конечно же, просто издеваясь. — Ты ничего не сможешь сделать, Аватар.       Да. Не сможет. Выйди он один на один против Азулы, Аанг не уверен, что честно сможет победить ее. Но кто просит о честном поединке? Рури прочно укоренила в нем мысль: когда речь идет о выживании и о достижении важных для тебя целей, то совершенно не важно, дерешься ты по правилам или используешь грязные приемы. Важен результат. — Но у меня все равно больше шансов победить тебя, чем тебе занять Драконий трон, — с мягкой улыбкой сообщает Аанг. Он видит, чувствует, что попал в цель; такую неподдельную злость в глазах принцессы он видит впервые — впервые она открылась и демонстрирует то, что чувствует на самом деле. Аанг может поклясться, что и воздух вокруг нее нагрелся до такой степени, что вот-вот — и полыхнет.       Но Азула опытный игрок, закаленная дворцовыми интригами, она умеет держать лицо в любой ситуации. Злость почти сразу пропадает из ее взгляда, оставляя вместо себя опасный, предостерегающий блеск и почти ненапряженную улыбку, притаившуюся в уголке ее рта. — Ты так в этом уверен? — с интересом осведомляется она, повергая своим вопросом Аанга в растерянность.       Монах хмурится, он окидывает ее быстрым взглядом с ног до головы, сам толком не понимая, что пытается найти.       На Азуле простое, без всяких изысков платье в цветах Земли, волосы собраны в пучок на манер женщин из Среднего Кольца. Не знай он правды, не будь он с ней знаком, то и не обратил бы внимания. Кажется, именно на это и был расчет.       Азула не спроста играет роль беженки, и весь ее маскарад преследует конкретную цель. Аанг может только смутно догадываться какую, но он совершенно не представляет, зачем ей нужно было раскрывать свое инкогнито. Азула не могла не понимать, что, раскрывшись ему, ее ставка на внезапность больше не сыграет.       Нет, за всем этим что-то кроется, просто Аанг пока не понял что. — Я не стану повторять дважды, — ставит точку в этом бесполезном разговоре Аанг. — У тебя только один шанс.       Но в ответ Азула звонко смеется, своей реакцией невольно остужая градус его злости, а та сила, что он чувствовал в себе, покачнулась, грозясь рассыпаться на неустойчивой опоре. — Неужели ты так глуп, Аватар, что допустишь ошибку, отпустив своего врага? — вкрадчиво спрашивает она. — Считай это милосердием, но будь уверена, при следующей нашей встрече я не пощажу тебя. — И что же ты сделаешь? — с любопытством осведомляется Азула. — Убьешь меня?       Аанг вздрагивает, вновь повторив свою угрозу про себя, и содрогается от осознания, как именно прозвучали его слова.       Убить? Да, пожалуй, это был единственный выход, дабы обезопасить себя и своих друзей. Но Зуко верил, что только с помощью Азулы может помочь своей стране и Народу сохранить стабильность. А Рури верит Зуко и ценит его.       Он — ее друг. А значит, он и друг Аанга.       Мы могли бы подружиться…       Аанг мотает головой — сейчас не время вспоминать об этом! — А чего хочешь ты? — бросает он, вспоминая все наставления Рури, как выиграть время и понять своего противника. — Ведь должна же у тебя быть какая-то конечная цель. Или выслужиться перед своим Лордом-отцом — это твой предел?       Вот сейчас он отчетливо видит, как близко подобрался к той границе, после которой уже не будет обратного пути: Азула нападет, и у него не останется другого выбора, кроме как…       Нет, даже тогда у него будет выбор. Сохранить свою человечность и веру в добро — это то, что он выбрал для себя, оставив для Рури все остальное.       Но Рури сейчас нет с ним, и ему придется принять это тяжелое решение самому. И он поступит так, как будет правильно. — А чего хотят все вторые дети? — на удивление спокойно отвечает Азула, пренебрежительно пожав плечами. Ее губы расплываются в натянутой улыбке, а взгляд на миг выпускает монаха из своего цепкого плена. Аанг чувствует, что, наконец, может перевести дыхание. — Ах, о чем это я… Откуда ты можешь это знать? Тогда позволь я объясню. — Она слегка опускает подбородок, но спина остается ровной. Азула контролирует каждый свой жест, каждое слово, и все это такое же притворство, призванное расположить к себе и вызвать у врага капельку сочувствия к своей истории. Аанг все это понимает, но все равно слегка вздрагивает, когда слышит ее голос — тихий, ровный; она будто разговаривает о погоде, словно о каком-то пустяке, но Аанг все равно слышит, распознает тщательно скрываемую и лелеемую в душе боль: — Зуко доставалось все: признание людей, дворян, даже наша мать. А мне приходилось все время что-то и кому-то доказывать. Все знали, что я лучше, что я больше подхожу, но так вышло, знаешь, что боги решили посмеяться надо мной и не даровали мне эту штучку между ног, которая дала бы мне те же права, что и моему глупому, наивному братцу.       Азула закатывает глаза и пренебрежительно фыркает, выражая всем своим видом свое отношение к таким порядкам. Впервые, пожалуй, она не врет и не старается сгладить острые углы неказистой действительности. — Ба Синг Се — мой шанс, точка в моем триумфе. Если я захвачу город, это убедит всех, что я достойная наследница своих предков и заслуживаю те же права, что и любой принц. — Неужели нет другого пути достичь своих целей? — бесцветно спрашивает Аанг. — Принцесса Юи из Северного Племени Воды смогла стать лидером своего Народа, хотя там женщин даже не учат сражаться. — Юи… — кривится Азула, словно от зубной боли. Она делает шаг, заставляя Аанга подобраться, но она даже не смотрит в его сторону, а просто подходит к фонтану и садится на бортик, вглядываясь в свое мутное, темное отражение в застоявшейся воде. — В нас, людях Огня, горит пламя, и чем оно ярче и жарче, тем сильнее маг. Оно не позволит нам просто сидеть и ждать, когда течение жизни само вынесет к нам возможности — мы отбираем свое сами: силой, властью, магией…       Аанг понимает. Рури не раз говорила, как тесно связана магия огня с эмоциями, что в пылу сражения огонь разгорается ярче и уже невозможно остановиться. — Да, я могу забрать свое, не применяя силы, но моя гордость никогда не позволит мне пойти на этот шаг, — подытоживает Азула. Она выжидающе смотрит на него, будто ждет, что он сможет догадаться, и Аанг почему-то невольно вздрагивает, интуитивно поняв, о чем говорит принцесса. — Ты имеешь в виду, что тебе нужен наследник-принц? — осторожно уточняет он. — Не просто принц, а мой собственный сын, при котором я могу быть регентом пока он не войдет в возраст и не отберет у меня бразды правления, — усмехается Азула. — Но это же... — Аанг пораженно выдыхает, так и не сумев подобрать никаких слов. Азула готова использовать жизнь собственного ребенка, чтобы удовлетворить свои амбиции. В этот момент Аангу становится по-настоящему не по себе. — Это неправильно, — тихо заканчивает он.       Азула смотрит на него с куда большим интересом, и это немного воодушевляет продолжить развивать свою мысль: — Послушай! Зуко хочет объединиться с тобой. Ему невыносима мысль, что ты страдаешь в стране Огня, и он искренне хочет помочь тебе! Ты можешь пойти ему навстречу, объединить усилия. А когда война будет окончена, я смогу изменить страну Огня. Будет править достойный, тот, кто заслужит это право. По-моему, это будет справедливо.       Азула долго молчит, внимательно смотря на него и не отводя глаз. Аанг не видит ее внутренней борьбы, не чувствует, как от его слов разгорелся внутри принцессы настоящий пожарище, способный пожрать все вокруг, вырвись он на волю.       Рури бы почувствовала…       Но Рури здесь нет. Аанг не умеет чувствовать чужое пламя, как это умеет делать его шифу, и не может слышать землю, как это делает Тоф.       Да и людские сердца он читает из рук вон плохо. У него на руках нет никаких козырей, но он все равно решительно настроен довести этот разговор до конца — каким бы не был итог. — Полагаю, — медленно и вкрадчиво произносит Азула, — на этом моменте я должна пустить скупую слезу, растрогаться от столь громких и — без сомнения — заманчивых обещаний, бросить все, отказаться от всего и перебежать под твое крылышко?       Аанг сглатывает, ощущая всеми фибрами души и даже кожей, по которой пробежались неприятные колкие мурашки, исходящую от Азулы угрозу. — Полагаю, — понизив голос, но с той же непоколебимой уверенностью отвечает он, — что мы могли бы найти компромисс.       Азула хмыкает, явно не ожидая получить подобный ответ. Она медленно и будто лениво поднимается с бортика фонтана, показательно разминая плечи. Но она не выпускает его из своего цепкого взгляда, ни на мгновение не отводит глаз и, кажется, даже не моргает. — Вот как? И что же ты можешь мне предложить? Помимо туманных перспектив твоей гипотетической победы. — Они вовсе не гипотетические, — бурчит Аанг, но тут же собирается, не позволяя себе сбавить темп их разговора. Если хоть на мгновение он даст слабину, продемонстрирует свою неуверенность — Азула сожрет его с потрохами. — Ты должна понимать, что с тех пор, как Аватар вернулся в мир, диктатура твоего отца доживает свои последние дни. — Это лишь твое мнение. Хотя я должна признать, что твоя подружка-предательница хорошо поработала с тобой. Ты ничем не напоминаешь скромного послушника, служащего богам.       Шпилька больно колет, но Аанг не позволяет замечанию проникнуть глубже под кожу.       Всё меняется. Все меняются. И порой обстоятельства складываются так, что нельзя оставаться таким же мягким, каким был когда-то. Ведь это — наивность, присущая детству, а он уже повзрослел и не может позволить себе этой недопустимой поблажки. — Благодарю, — изобразив улыбку, отвечает на сомнительное замечание Аанг. — Но ты так и не ответила на мой вопрос.       Азула едва заметно морщится, но всерьез обдумывает свой ответ. — Ты не изменишь многовековые традиции моей страны, Аватар, — сухо констатирует она. — Чтобы править, мне нужен наследник-принц. Зуко вполне подходит для этой роли. Если только…       Она обрывает саму себя: то ли намеренно делает паузу, то ли сама не ожидала, что пришедшая в голову мысль может перевернуть в одночасье весь ее мир. — Найди более весомый аргумент, чтобы заинтересовать меня, — любезно сообщает она после короткой паузы, во время которой Аанг стоял, словно натянутая струна. — И когда у тебя будет, что мне предложить, я смогу рассмотреть… вариант сотрудничества. — Хорошо, — кивает Аанг. Ему действительно есть о чем подумать. — Но и ты не забудь, что к утру тебя и твоих людей не должно быть в городе.       Азула усмехается, и Аангу совершенно не нравится это хищная, предвкушающая триумф, хитрая ухмылка.