Практические советы для начинающего шифу Аватара

      Рури уходит ночью, когда все спят.       Уходит тихо, не позволяя себе оглянуться, бросить хоть один единственный взгляд в сторону своих спутников.       Впереди ее ждали пыльная дорога и неизвестность. Но у нее была цель, и именно она придавала решимости не оглядываться, не задумываться, а действовать так, как действовала бы Басан.       Она больше не состоит в Гильдии, как не состоят в ней Нуэ и Джун. А больше Рури не знает, к кому может обратиться за помощью.       У нее нет четкого плана, кроме как уйти так далеко, как это только возможно, чтобы Аанг понял, что уже не догонит ее.       Силы еще не до конца восстановились, но игнорируя предательскую дрожь в конечностях, Рури упрямо движется вперед. Она обещала Аватару вернуть его животину и лучше сделать это в кратчайшие сроки, дабы не навлечь на себя гнев духов.       Этот бизон — единственное, что осталось у Аанга от прошлого, единственное существо, которое напоминало дом и его прежнюю жизнь. Наверное, Рури может понять боль этой потери.       В Ба Синг Се? Что за чушь! Каким бы Лонг Фенг не был неприкосновенным и какую бы власть не держал в своих руках, он должен понимать, что забрать животное-компаньона Аватара он может только в одном случае — если собирается его ему вернуть, а значит: выслужиться.       Нет, в Ба Синг Се Аппы нет. Скорее всего, его увезли в одну из колоний: либо в Ю Дао, либо в Омашу. Возможно, после его переправят в дар Хозяину Огня, когда разберутся в перспективах. Но пока бизон находится на территории Царства Земли, надо торопиться.       Неожиданно сверху с возмущенным стрекотанием что-то опускается ей на плечо.       Рури скашивает взгляд, хватая увязавшегося за ней лемура за шкирку и скидывая с плеча. — Тебя еще только не хватало, — раздраженно шипит она.       Мартышка поджимает уши и, будто извиняясь за свое поведение, семенит к ней мелкими шажками по земле, протягивая тощие лапки и хватая ее за штанину. — Вали обратно к своему хозяину, а то, упаси Агни, он еще подумает, что тебя кто-то слопал.       Момо, если и понимает ее, то подчиняться не собирается. Он взлетает и приземляется на торчащий из земли валун, стоящий впереди по дороге, оборачивается, словно ждет ее.       Рури тяжело вздыхает. — Ладно, блохастый, хочешь со мной — пошли, но учти, жрать будешь себе искать сам.       Момо радостно застрекотал, запрыгав на месте и виляя хвостом, а когда Рури поравнялась с ним, снова запрыгивает ей на плечо. Острые когти сжимают сильно, но не оставляют болезненных следов. Рури снова про себя тяжело вздыхает, смиряясь со столь обременительным попутчиком.       Она действительно не собирается его кормить и вытаскивать из каждой голодной, слюнявой пасти, как это делает Аанг.       Рури вообще не в восторге ни от какой живности. Особенно той, что производит слишком много шума и не имеет практической пользы.       Была бы тут страусовая лошадь… Впрочем, обменять ее на бесполезную летающую мартышку тоже не получится. Так обижать Аанга она не посмеет, но если животина издохнет во время путешествия, то кто же тут будет виноват?       А вот этот блоховоз почему-то к ней привязался, все время пытаясь снискать благосклонности черствого огненного мага. Видимо, макаке не давало покоя, что кто-то был к нему совершенно равнодушен, и он вознамерился это всеми силами исправить.       Рури делает привал лишь к середине второго дня после побега. Останавливается в лесу, перекусив пойманной рыбой и дав себе пару часов сна.       Потом она продолжает путь, идя на запад.       Она не знает, что конкретно ищет, но в голове держит образ места, куда не ходят люди и которое достаточно большое, чтобы вместить в себя весь экипаж корабля.       Честно говоря, Рури понятия не имеет, что ей искать.       «Запад» слишком размытая точка маршрута. И Рури приходит к выводу, что полагаться на дезертиров не самая блестящая из ее идей и к ней стоит прибегнуть лишь в самом крайнем случае. Поэтому действовать придется по старым каналам, проверенным способом.       На четвертый день пути, остановившись на ночь на постоялом дворе, она видит в обеденном зале старика за доской пай шо. Рури наблюдает за ним весь вечер, неторопливо потягивая ячменный напиток и заедая его сыром и острым мясом.       В конце концов, она решает рискнуть и подсаживается за столик к старику.       Тот поднимает на нее ленивый взгляд, и в нем интереса не больше, чем к жужжащей вокруг лампы мухе.       Рури выставляет в центр доски фишку Лотоса. — Я пришла с чистыми помыслами, — говорит она, надеясь, что это может служить паролем.       Старик к фишке даже не притрагивается, но засовывает руки в широкие рукава своей одежды, немного наклонившись над доской и, видимо, разглядывая вырезанные иероглифы на ребре кости. — Мы всегда рады тем, кто следует традициям, — отзывается старик, многозначительно ей кивнув. — Я слушаю тебя, дитя. Какая нужда привела тебя? — Мне нужно связаться с бывшими наемниками из Гаолиня — Нуэ и Джун. Они должны помочь найти мне то, что потерял Император.       Лишь на миг, на краткое мгновение Рури видит на сморщенном лице старика некое подобие оживления, даже можно сказать, что удивления. Но он сосредоточенно хмурится, пряча подобные, компрометирующие эмоции и придавая лицу нарочитой строгости.       Он берет из горшочка кость, выставляя на доску.       Рури без слов понимает, что им придется сыграть, поэтому особо не задумываясь, берет фишку из того горшочка, который стоит ближе к ней и делает ответный ход.       В молчании они разыгрывают партию, которая должна была закончится победой старика, но почему-то закончилась ничьей.       Возможно, в этом есть определенный смысл и послание для Рури, что ей нечего опасаться и ей помогут.       Вот только доверять непроверенным людям — вверх глупости, и хоть Рури всеми силами изображает дружелюбие, она держит ухо востро, внимательно отслеживая реакции оппонента.       Она благодарит за игру, многозначительно обозначив поклон. Старик кивает ей и рекомендует отдохнуть: ночь будет ветряной и, возможно, пойдет дождь.       Рури ночует не в гостинице, хотя для вида снимает комнату. Здоровая паранойя — залог долгой жизни.       Следующим утром она находит в комнате следы чьего-то присутствия и хвалит себя за предприимчивость. Она не знает, кто сдал ее, но сомневается, что это был связной Белого Лотоса, скорее всего, ее просто кто-то узнал и решил попытать удачу.       Хорошо, что общество Аанга ее не размягчило, и она не позабыла старые привычки. Подобные жизненные уроки никогда не забываются, и пробудь она подле монаха хоть десять, хоть двадцать лет, все равно не станет доверчивее и всегда будет во всем искать подвох.       Сведения о Нуэ появляются только ближе к вечеру. Он находится на западе в двух днях пути. Рури вспоминает о храме Ганеша в той стороне и просит связного старика назначить ему встречу там. Заодно можно порасспрашивать тамошних монахов об их историях, как они попали в храм, кем были их родители...       Момо приносит ей стащенную у кого-то подвеску с красивым синим камушком. Рури думает, что и от этой животины может быть польза.       Подвеску она продает в следующей же деревеньке. Денег хватает на миску риса и чай.       Дальнейший путь Рури собирается проделать без остановок.       Идти пешком оказывается странно непривычно. К хорошему привыкаешь быстро, и летающий бизон действительно отлично сокращал время пути. Даже если не ради Аанга, то ради вот такой экономии времени его надо вернуть.       В храм она попадает первой. Кланяется статуе человека-слона, зажигая палочку благовоний. Монахи разговаривать с ней не хотят и на контакт не идут. Это расстраивает, но тем не менее укрепляет в мысли, что раз не хотят давать прямой ответ, значит есть, что скрывать.       Храм Рури покидает быстро, оставляя для Нуэ знак, где ее искать.       К середине следующего дня он находит ее. — Где же ты своего любимого ученика потеряла? — ехидно интересуется Джун, занимая место напротив нее. — Скорее, это он меня потерял. К сожалению, у него есть гадкая привычка отдавать противоречащие друг другу приказы, — доверительно делится Рури, одарив подругу широкой улыбкой.       Джун понятливо хмыкает, пряча нижнюю часть лица за кружкой медовухи. — И во что же именно ты хочешь нас на этот раз втянуть? — Нас? — бровь против воли приподнимается вверх, и Рури бросает взгляд на наставника. Тот, если и делает вид, что ему не слишком интересен этот разговор, бывшая наемница все равно отмечает, что о чем-то Нуэ усиленно думает. — Вы что… вы же не…? — Рури не знает, как озвучить свой вопрос. Да и что вообще она хочет спросить: встречаются ли они, заключили какой-то договор между собой или их связывает что-то еще. А имеет ли это хоть какое-то значение?       Придя к выводу, что ни малейшего, Рури выкидывает все ненужные вопросы из головы. — А ты с этим мальчишкой? — возвращает ей вопрос Нуэ, бросив на нее внимательный, обескураживающе-спокойный взгляд. — Это… сложно, — вздыхает Рури, не видя смысла увиливать от правды. — Что сложного в том, что ты греешь ему постель? — без всяких прикрас излагает свою версию происходящего наемница. — Джун, — предостерегающе зовет ее Нуэ. Этой заминки хватает, чтобы Рури успела совладать с выбивающим из колеи удивлением и взять себя в руки. — Возможно, дело в чувствах и в самом отношении ко всему? — со всем спокойствием парирует она. Джун усмехается, словно довольна таким ответом. В любом случае, эта тема с самого начала не имела никакого значения и все произнесенные слова просто сотрясли воздух, хотя Рури и думает, что Джун просто проверяет могло ли что-то измениться в их отношениях с Аангом. И раз она здесь, нашла способ с ними связаться, то, наверное, ответ — да. — Вы нашли других магов? — переводит она тему. Ведь, помимо Аппы, это то, что необходимо узнать. Рури пока не знает зачем, но интуитивно чувствует, что найти магов воздуха, а главное привлечь их к общему делу, окажется по-настоящему важным не только для Аанга, но и для всего мира. — Мы смогли узнать имя того бойца и проследили его жизненный путь. Он родился в колонии в семье мага огня, — отвечает Нуэ. — Мага огня? — задумчиво повторяет Рури, хмурясь от такого совпадения. — Когда-то его старик служил стражником в том городе, но успеха не добился, а под конец спился и все деньги растрачивал на азартные игры. Он продал почти всех своих детей: дочерей в публичные дома, сыновей отдал на службу. Рейден в армию идти не хотел и сбежал, когда ему было двенадцать. Должно быть, уже тогда он знал свои… особенности. — Но как он оказался в гладиаторской Яме? — с недоумением спрашивает Рури. — А как все там оказываются? — совсем невесело усмехается Нуэ, делая из своей кружки большой глоток. — Ему просто не повезло. Сейчас ему около тридцати, и большую часть своей юности он провел, сражаясь. — Но погодите, если он так долго на арене, то многие должны уже знать, что он маг воздуха, — удивленно произносит Рури. — Он использует песок для своих атак, — поясняет Нуэ. — Но те, кто должен знать — знают правду. — И он не пытался сбежать? — Да кто ж его знает, — пожимает плечами Джун. — Может, и пытался. А может, ему нравится такая жизнь. — В любом случае, он окружен магами земли. А воздух земле проигрывает.       Рури понятливо кивает, задумавшись.       Маг огня… Юби тоже родилась от мага огня. В этом вообще есть какая-то закономерность или она просто ищет не в том направлении?       Вот если бы найти еще магов воздуха, узнать их родословную хотя бы до третьего колена, то тогда можно утверждать что-то и выдвигать теории. Пока что — это всего лишь совпадение. — Но ты мне вот что скажи, Искорка, — Рури медленно поднимает взгляд на Нуэ. — Ты бросила своего парнишку, чтобы узнать про этого мага?       Рури хватается за свою кружку, делая глоток. Жажду это ничуть не притупляет и горло все равно царапает волнение. — Бизона Аватара украли и продали на черном рынке в страну Огня. Но я уверена, что пока он еще может быть где-то в колонии. Мне нужно попасть туда. Сами понимаете, мои ориентировки есть у всех блюстителей порядка, и одной мне животину не вытащить. — Рури, — непривычный строгий вид семпая рождает в душе смутное беспокойство. Рури так и замирает с открытым ртом, слыша пока еще не озвученный отказ. — Я не работаю на территории страны Огня.       Джун вежливо самоустраняется от разговора, но с интересом следит за его ходом, делая неторопливые глотки из своей кружки. — Боишься, что тебя может кто-то узнать? — с вызовом спрашивает Рури. — Брось! Прошло много лет и ты давно стал матерым бандюгой. Да тебя даже родная мать вряд ли узнает! — Дело не в том, что меня кто-то может узнать, — сохраняя поразительное спокойствие и терпение учителя, объясняет мужчина, — я просто не хочу возвращаться туда, вот и все.       Рури пристыженно опускает взгляд. Кому как ни ей знать, что есть раны, которые не затягиваются даже через много лет, есть места, одно воспоминание о которых причиняет неимоверную боль.       Рури не хочет давить, требовать и даже угрожать человеку, которого в глубине души считает чуть ли не своим отцом. Но, к сожалению, ее долг требует от нее быть настойчивой. Аватар дал четкий приказ вернуть его компаньона, и Рури не имеет права ослушаться. — Нуэ, прошу тебя, — просит Рури, понизив голос чуть ли не до громкого шепота. Она с сожалением смотрит на наставника, молчаливо извиняясь за то, что ей приходится быть настойчивой. — Мне надо во что бы то ни стало попасть в страну Огня. Я должна вернуть Аватару его бизона.       Нуэ с неодобрением косится в ее сторону, но не позволяет себе повернуть к ней голову, будто боится или стыдится взглянуть ей в глаза и дать слабину, пойдя на поводу у ее настойчивости.       С каких, интересно, пор она не понимает ответа нет? — Нет, — вновь повторяет Нуэ. — И больше не проси.       Рури закусывает губу, не зная, что еще она может сказать и как убедить Нуэ помочь. Он — уроженец страны Огня, и только он может ориентироваться на их территориях. — Неужели он так хорош, что ты из кожи вон лезешь, чтобы ему угодить? — ехидным, а от того крайне неприятным тоном интересуется Джун.       Рури тяжело вздыхает, сцепив пальцы в замок на столе и опустив к ним взгляд. — Если я скажу, что понятия не имею, ты же мне не поверишь. — Судя по скептическому хмыку, это так и есть. — Мы никогда не были близки, но мы близки совсем по-другому. Я не знаю, как описать это… Какие вообще слова тут можно подобрать, чтобы кто-то понял… — Рури прижимает кулак к груди, туда, где глухо бьется сердце, и поднимает взгляд по очереди взглянув сначала на Джун, потом остановив все свое внимание на Нуэ. — Сказать, что я люблю его будет ничтожно мало. Он — весь мой мир, смысл моего существования. Если ему больно, мне тоже больно. Не из-за нашей ментальной связи, не из-за каких-то обязательств или договора. Бывало ли у вас так, что счастье другого человека оказывается дороже всего? Я убью кого угодно, брошу вызов кому угодно, если это избавит его от трудностей. Поэтому я прошу тебя, семпай, помоги мне. Как угодно. Сведи с людьми, которые смогут меня провести на территорию колонии, найти там информацию и связных. Проси у меня за это что хочешь.       В затянувшемся молчании можно было увидеть, как формируется в воздухе пыль: мгновение останавливается, правда предстает в самом своем неказистом свете.       Рури не узнает себя. Не верит, что она — она — могла сказать такое. Осознание ложится ей на плечи, словно камнепад придавливает к земле и мешая выбраться из-под завала.       Сколько они знакомы? Чуть больше года. Уже осень, Аангу скоро исполнится — если уже не исполнилось — пятнадцать. А сколько же ей? Шестнадцать, семнадцать, сорок или, может быть, по-прежнему двенадцать? С той самой минуты, когда она открыла глаза в залитой солнцем келье в храме бога разрушения, она перестала меняться, не видела дни, не осознавала течение времени.       И вот сегодня она вновь начала взрослеть, меняться, становясь чем-то другим.       Кто она?       Рури не знает ответа. Но кем бы она не была, теперь ее жизнь неразрывно связана с Аватаром Аангом. Куда он, туда пойдет и она, будет стоять рядом: его щит и меч, карающая длань в его руках. Но также Аанг стал и ее домом, куда она хочет вернуться, стал сердцем, к которому она обращается во всех своих помыслах.       Может ли быть одна душа, поделенная на два тела? Нет, что за глупости! Конечно же нет! Но души могут соединяться, стать единым целым на одно земное воплощение.       Юби знала это и избрала свою судьбу. Она умерла, исчерпав ресурсы своей души, но она не была забыта. Аватар искал ее, а когда нашел оберегал ее душу до момента нового перерождения.       Тот монах лишь излечил ее тело, но Аватар Амар был именно тем, кто вывел ее из мира духов и дал шанс встретиться им вновь в подлунном мире. — Эка тебя пробрало, — возвращает ее насмешливый голос Джун из мыслей. Но обратив на нее взгляд, Рури видит в глазах наемницы лишь сосредоточенную серьезность. — Ты не сможешь воевать со всем миром, — глухо сообщает ей Нуэ. — Смогу, — уверенно отвечает Рури, сжав кулаки. — Пока у меня есть силы, пока моя душа не исчерпала себя, я буду сражаться за него. — Разве он заслуживает такой жертвы? — хмурясь, осведомляется Джун.       Рури смотрит ей прямо в глаза, видя в них непонятный страх, граничащий с ужасом и отвращением. Это почти знакомо: в своей жизни «до» Рури бы отреагировала точно так же на чьи-то столь утопические заявления и глупую жертвенность.       Но в жизни «после» у нее есть только один ответ: — Только он один и заслуживает.       Они переглядываются с Нуэ, словно ведя один им понятный диалог без слов. Нуэ едва заметно кивает. — Я могу лишь пожелать тебе удачи и надеяться, что этот мальчишка действительно стоит таких жертв. Но больше я надеюсь, что ты не потеряешься в нем, ведь ты — моя Искорка, и ты должна сиять.       Он поднимается из-за столика и уходит куда-то в сторону барной стойки.       Джун в один глоток допивает остатки медовухи, шумно ставит кружку на столик и, сделав глубокий вдох, говорит: — Я узнаю, куда отвезли эту летающую тварь. Но искать тех, кто проведет тебя через границу тебе придется самой.       Рури благодарно кивает, тоже припадая к своей кружке.       К счастью, она знает тех, у кого есть свободный доступ и на ту, и на другую сторону.       Остается только заключить сделку с Дьяволом, уповая, что потом ей хватит сноровки выйти сухой из этой истории.

***

      Рури вежливо стучит в дверь.       Шум с первого этажа заглушает любые звуки, так что совершенно непонятно есть ли в комнате кто-то или нет.       Но Рури знает — есть. Она концентрируется на ощущении чужого огня, и чувствует его прямо за этой стенкой.       Она стучит снова, на этот раз громче. У нее нет четкого плана действий, нет весомых доводов, чтобы убедить кого бы то ни было помогать ей. Она даже не уверена, что ей в голову не прилетит огненный шар, стоит ей только переступить порог гостиничного номера.       О причинах столь безрассудного поведения думать не хочется, но навязчивые мысли все равно жужжат в подкорке, заставляя то и дело морщится от подступающей головной боли.       Впервые она играет в открытую, не имея в рукаве ни одного припрятанного туза. Столь проигрышное положение не добавляет уверенности, конечно же; уверенность подкрепляет осознание, что у нее нет выбора и просить помощи у этого человека ее единственный шанс выполнить приказ.       Найти его было не трудно, хотя на это все равно потребовалось какое-то время. Сложнее было подгадать момент, когда поблизости не окажется его людей.       Ответа нет слишком долго, и Рури приходится вновь постучать. — Кто бы там не был, катись к Коу! — раздается гневное в ответ.       Рури тяжело вздыхает. Ну почему всегда возникают какие-то проблемы, и люди не могут с первого раза все сделать по-хорошему?       Она концентрирует энергию и сносит дверь ударом ноги, та с глухим треском ударяется о стену и по инерции мучительно медленно движется обратно на расшатанных петлях.       Рури по-хозяйски заходит в комнату и морщится от открывшейся сцены.       Полураздетый Монке держит за задницу такую же голую девицу, которая до того, как Рури бесцеремонно нарушила их уединение, самозабвенно скакала на нем.       Рури окидывает парочку равнодушным взглядом. Женщину она тоже узнает — куноичи из отряда Носорогов.       Действительно, как-то неловко вышло. Но идти на попятную уже поздно, как и списать все на простое недоразумение. У нее поджимает время, и Рури приходится быть бесцеремонной.       Ногой она захлопывает дверь, а потом берет стул, подтаскивая поближе и, разворачивая спинкой к кровати, усаживается на него. — Ну надо же ты охреневшая, — издает Монке смешок. — Что, так и будешь смотреть как твой папка развлекается с женщиной?       Рури кривится, но чинно складывает руки на спинке стула и медленно расправляет плечи. — Да хоть с евнухом пятого ранга из Запретного города, мне плевать. Но мне нужно попасть в страну Огня, и ты мне в этом поможешь, — не терпящим возражений тоном, отчеканивает она.       Оюун хмыкает и слезает с колен мужчины, впрочем, не торопясь запахивать на себе нижнее кимоно.       Рури видит ее небольшую стоячую грудь с темными сосками, кожа блестит от пота, а распущенные, растрепанные волосы струятся по спине, доставая лопаток.       Это — привычная обстановка, то, с чем Рури работала всю свою жизнь. Это не вызывает в ней ни смущения, ни непринятия, как не наблюдается подобных чувств и у этой парочки наемников.       Жизнь коротка, и разменивать ее на какие-то глупости, вроде стыдливости или сожаления — бесполезная трата времени. Постоянный риск вынуждает хвататься за любые радости, что судьба время от времени подкидывает, не заморачиваясь вопросами морали. И даже, когда в вечной суматохе и боях наступает временное затишье, все равно ищешь острых ощущений, потому что без этого жизнь кажется неполноценной.       Так живут все наемники. Может, поэтому и умирают рано. Такие ветераны, как Монке, скорее, всего лишь исключение из правил, чем обнадеживающая закономерность. — А дочурка-то у тебя с характером, — со смешком констатирует куноичи. — И в кого же, интересно, она такая? — В отвратительную жизнь и вечно сваливающиеся на меня сверхурочные, — в тон отвечает Рури, пожав плечами. — А ты мне нравишься, — склонив голову к плечу, сообщает Оюун. — Не могу сказать, что это взаимно, — Рури сохраняет спокойствие, как внешне, так и внутри. Любое колебание помешает ей достигнуть цели и не останется незамеченным. Если так называемый папаша ее еще не убил, то вряд ли станет.       А вот его бабенка — переменная непредсказуемая, и Рури не позволяет себе купиться на ее внешнюю беззаботность, ведь и сама частенько прибегала к той же тактике.       Монке тем временем уже успевает натянуть на себя штаны, и теперь наливает из чайника саке. — Не буду спрашивать на кой хер тебе понадобилось туда, — грубо говорит мужчина. — Но с чего это ты вдруг решила, что я тебе в этом помогу? — Ты забыл спросить, босс, как она не побоялась сюда заявиться, — ехидно замечает Оюун. — Мне насрать, что у нее там в башке, — лаконично бросает в ответ Монке, залпом осушая рюмку и наливая еще.       Рури веселит подобный ответ, вполне понятно, что бывший полковник — человек прямолинейный и не любит подолгу рассусоливать. Этим он зарабатывает себе парочку очков в ее глазах. — Бизон Аватара сейчас находится в стране Огня, — обозначает цель своего внезапного появления Рури. — Мне необходимо его вернуть. А у вашего отряда есть пропуск и на ту, и на другую сторону границы. Поэтому я здесь.       Последнее уточнение было явно лишним, это становится понятным по красноречивому хмыку обоих наемников. Рури щурится, чувствуя, что потихоньку начинает терять инициативу. Она сжимает спинку стула. — Да ты, я погляжу, ради этого мальчишки и сдохнуть готова? — не то спрашивает, не то просто озвучивает собственные наблюдения Монке. Хотя, скорее, подобный вывод он сделал еще при первой встрече, а теперь просто нашел повод им поделиться. — И не только сдохнуть, но еще и с того света вернуться и воздать всем его врагам по заслугам, — дополняет Рури, сохраняя прежнее спокойствие и собранность. — Ну надо же, — почти восхищенно произносит Оюун. — Такая слепая преданность! Да ты никак влюблена в него, деточка?       Рури игнорирует очевидную подначку и сосредотачивает взгляд на Монке. — Так что? Вы поможете? — Какое разочарование: мне казалось, что ты в меня пошла, а оказалось, что в свою тупую мамашу. — Если только желанием любой ценой добиваться своего, — не теряется Рури. — К тому же, факт нашего родства вряд ли поможет вам вернуться к Драконьему трону. Скорее, это сыграет против вас. Так что выбор у вас не велик: либо помогаете Аватару и заслуживаете место в мире, который он создаст, либо вы меня убиваете, хотя это вряд ли поможет вам заслужить прощение Хозяина Огня. — А ты обо всем подумала, маленькая гадючка, — со злым шипением произносит Оюун. — Конечно. Иначе бы не заявилась сюда. — Ну, допустим, — медленно и лениво, растягивая слова, говорит Монке, вертя в руках наполненную рюмку и разглядывая как в ней плещется жидкость. — Но помнится, что в последнюю нашу встречу аватаришка очень четко выразил на тебя свои права. — Кочевники не женятся, — устало поясняет Рури. — У них нет семей, а значит и подобных уз. Он не имеет на меня тех прав, которые предполагают законы страны Огня: он не сможет дать мне свое Имя и принять в семью. А уж как он называет наши с ним взаимоотношения уже только наше дело.       Монке хмыкает. Он наполняет вторую рюмку и протягивает Рури.       Можно ли это расценивать как хороший знак? Лед явно тронулся, а значит с этим уже можно работать. Но Рури не позволяет себе обманываться — ее просто готовы выслушать, а уж от того, что она скажет, полностью зависит исход этой встречи.       Неопределенность все еще висит над ней, словно занесенный меч, и чувство свербящей внутри опасности так просто не хочет покидать своего уже насиженного места.       Рури медлит лишь мгновение, с явным скепсисом косясь сначала на предложенный напиток, затем поднимая взгляд на Монке. Но, в конце концов, она берет рюмку, стараясь не коснуться чужих пальцев. — Чем он заслужил подобную преданность, раз ты не побоялась обратиться ко мне? — спрашивает Монке. — Он это заслужил, — выделив последнее слово, дает ответ Рури. — Все остальное вас не касается.       Монке как-то одобрительно хмыкает, но его глаза на миг блестят чем-то хищным и опасным. Рури прекрасно понимает, что рискует, придя сюда. Но вариантов у нее было немного: самой добыть информацию на территории Огня она не сможет, а если это сделает кто-то, кто имеет там определенную репутацию и связи, это не вызовет никаких лишних подозрений. Самое сложное для нее — договориться.       Они выпивают.       Монке возвращается к кровати, вальяжно усаживаясь на смятые простыни. Оюун тут же оказывается рядом. Она укладывает локоть на мужское плечо и с выжидающим интересом поглядывает в сторону Рури, явно ожидая какой-то реакции.       Ее не следует. Рури плевать с кем спит ее папаша; она вообще рассматривает его исключительно в качестве средства достижения цели. Временный попутчик, с кем предстоит провести какое-то время, выполняя задание. Потом их пути разойдутся, и Рури искренне надеется, что навсегда. — Допустим, я смогу узнать, куда увезли эту летающую тварь, но вот чем ты будешь расплачиваться? — деловито осведомляется Монке, очевидно, рассматривая Рури точно в таком же качестве.       У Рури даже нет желания шутить о родстве и помощи родной крови. Она вертит в руках пустую рюмку, размышляя над ответом. — Назначайте цену сами, — наконец, говорит она, не придумав ничего самостоятельно и просто желая узнать пределы чужих амбиций. — Так у тебя ничего нет… — насмешливо тянет Оюун. — И ты еще посмела сюда заявиться! — Я бы могла предложить свои услуги, но подозреваю они вам будут без надобности. Но работу на перспективу я тоже предложить не могу, ведь вы вряд ли поверите, что Аватар одержит победу в любом случае. Поэтому я и хочу услышать вашу цену. — У меня нет резона помогать выскочкам, вроде тебя, — Монке криво, пренебрежительно усмехается, демонстрируя свое доминирующее положение над ситуацией. — А вот убить — сколько угодно. — В чем же проблема? — как можно более небрежно бросает Рури, кладя обе руки на спинку стула и подаваясь корпусом чуть вперед. — Должно быть, думаете над перспективами. Я их назову: я замолвлю словечко перед Аватаром. И поскольку я имею на него влияние, то мое мнение будет иметь вес в его глазах. — Да что этот мальчишка может дать! — презрительно фыркает Оюун. Рури думает, что вот эти эмоции были даже не наигранными. — Жизнь. Возможности… смотря, что именно ему сказать, — лениво оповещает Рури. Все ее внимание сосредотачивается на Монке, на ощущении его ровно горящего внутреннего огня. Интересно, этот ее талант Рури достался от него или это ее личная особенность? В любом случае, спрашивать об этом она не будет. По крайней мере пока.       Кажется, Монке всерьез обдумывает ее предложение сотрудничества, и Рури не хотелось бы ему мешать. — Да, жизнь ты мне сильно осложнила, — наконец, произносит он, обращая свой взгляд к окну. Оно выходят во двор: видно, кто уходит, и кто заходит. Рури зашла с черного хода, но наверняка там у Монке были свои наблюдатели и то, что ее не заметили и пропустили лишь говорит о ее мастерстве. — Я, конечно, могу сказать, что вам бы восемнадцать лет назад надо было думать головой, а не причинным местом, но вы, наверное, уже и сами с десяток раз об этом думали и столько же пожалели.       Оюун звонко смеется, а Монке разворачивается к ней, одарив обжигающим взглядом. Но злости в его глазах нет, а рот, напротив, кривится в подобие на улыбку. — Вот как, как за столько лет ты умудрилась язык свой сохранить? — почти с восхищением интересуется Оюун. Рури игнорирует ее насмешки.       Разговор затягивается и явно вышел не так, как Рури себе его представляла. — Мне надо подумать, — серьезно говорит Монке. Улыбка тут же исчезает с лица его бабенки. — Ты это серьезно, босс? — с недовольством осведомляется она. Но Монке жестом велит ей замолчать, и Оюун, хоть с отчетливо прослеживающимся на лице возмущением, все же послушно умолкает.       А он тем временем подается вперед корпусом к Рури, чтобы в полутьме разглядеть каждую эмоцию и морщинку, прячущуюся в игре теней на ее лице. — Сколько? — так же деловито спрашивает Рури. — До завтрашнего утра. — Хорошо. Я приду завтра.       Монке кивает, и Рури поднимается со стула.       Это риск. Монке может устроить ей засаду, связаться со стражниками или, чем черт не шутит, даже с Азулой. Рури, конечно, может издалека увидеть приготовленную для нее ловушку и не прийти…       Но Монке ведь и правда может согласиться. И попросить все, что ему заблагорассудится, прекрасно зная, что Рури придется дать ему все, чего бы он не захотел.       Если бы у нее был другой выбор, другие возможности, то Рури ни за что не обратилась бы к нему. Но потеряв имя Басан, она потеряла доверие всех, с кем работала раньше.       Жизнь началась с чистого листа, как она и хотела. И в этой новой жизни у нее не было ничего.       Кроме Аанга.       Да. Кроме него.       Поэтому она здесь, поэтому и просит «отца» ей помочь, уповая лишь на то, что ему хватит дальновидности просчитать перспективы и, возможно, капельку понимания в отношении той, кто обязана ему своим существованием.       До завтра, — напоминает самой себе Рури, покидая комнату и тихо прикрывая за собой дверь.