Практические советы для начинающего шифу Аватара

      Мысль летит в потоке времени.       Она пронзает пространство и меняет реальность, создает суть вещей и предает смысл чьему-то дыханию.       Рури лежит, устроив голову на коленях Аанга. След пепла на ее щеке ощущается кислотным — вот-вот и проест кожу, растворит мышцы, изуродовав лицо.       Мысль бьется в ней, вибрацией задевая внутренние органы.       Все циклично. Повторяется. Снова и снова до скончания времен.       Но рука в ее волосах гладит, перебирает прядки волос с нежностью и превеликой осторожностью, желая лишь подарить покой.       Рури вытягивает его руку из своих волос, подносит к лицу и прижимает дрогнувшие от волнения пальцы к своим сухим губам.       Ощущение дежавю захлестывает ее, заставляя прикрыть глаза.       До скончания времен.       Это просто бессмысленно, смешно! — Ты — не Тэйни, — вдруг говорит Рури. От звука ее голоса Аанг невольно вздрагивает, но все его внимание тут же сосредотачивается на ней. — И не Року, не Киоши. И ты точно не Амар. — Амар? — тихо повторяет Аанг будто бы знакомое имя и отчего-то разливающиеся внутри отвращением. Он наклоняется над ней, касаясь другой рукой ее плеча, будто хочет развернуть ее, заглянуть в лицо, но по какой-то необъяснимой причине не решается. — Ты что-то узнала, да? — Он был очень счастлив со своей Берегиней, — с улыбкой делится Рури, с удивлением понимая, что не соврала ни единым словом. — Но она ушла первой. Так вышло. Он оплакивал ее всю свою жизнь. — Он был магом воздуха? — спрашивает Аанг. Рури мычит в ответ что-то неразборчиво-утвердительное. — А она — магом огня, как ты.       Последнее Аанг не спрашивает. Почему-то это звучит как утверждение, точное знание, которому просто неоткуда было взяться.       Рури выпрямляется, принимая сидячее положение и со всей серьезностью смотрит ему в глаза. Аангу не нравится эта перемена, настораживает чувствующееся от шифу сомнение: говорить или нет.       Но Рури, все еще не отпустив его руки, сжимает сильнее пальцы и делает судорожный вздох. — Она была магом воздуха. — Рури опускает голову, жмурится, словно следующие ее слова могут не меньше, чем разрушить мир. — Но она родилась в стране Огня. — Что?       Аанг не сразу понимает значение этого признания и не видит ничего, что могло бы вызвать в Рури такие эмоции.       Но потом слова обрушиваются на него, словно лавина; как оползень придавливают своей тяжестью, лишая способности сделать вздох полной грудью. — Это… Это невозможно! — категорично отрезает он.       Рури тянется к сумке, извлекая из нее потрепанную книжку. — Вот, — она открывает ее на первых страницах и протягивает Аангу. — Посмотри, здесь написано, что детей без способностей к магии отправляли служить богам.       Аанг медленно, недоверчиво, словно книга была пропитана ядом, принимает из рук наставницы труд какой-то монахини (он успевает увидеть имя на обложке) и внимательно вчитывается в указанную строчку. — Ну и что? — наконец произносит Аанг, не понимая как эти два факта могут быть связаны между собой. — Ее предок сбежал из такого храма, поселился в стране Огня. Он вел обычную мирскую жизнь: женился, у него родились дети, а у них свои дети. И его внучка унаследовала дар его родителей.       Книга, шелестя страницами, выпадает из ослабевших пальцев. Аанг бледнеет. — Это ничего не доказывает. Это же единичный случай! — Хорошо, — покладисто кивает Рури и садится удобнее, скрестив ноги и готовясь к длинному разговору. — Ты видел, как песчаники двигают свой транспорт? — Конечно. Они используют магию песка. — В безветренной пустыне?       Аанг сжимает голову руками, сгорбившись под тяжестью открывшейся правды. Такого… просто не может быть! — Они… они могут быть потомками спасшихся магов воздуха… — бормочет он.       Аанг ищет оправдания, ищет любую зацепку, чтобы удержать свой разбивающийся на миллиарды осколков мир. В глубине души он прекрасно понимает, что это не так — эти люди могут быть кем угодно, только не кровью и духом его Народа. — Нет, А-эр.       Аанг поднимает на нее беспомощный взгляд. Наверное, это нелегко, это больно и так мучительно ощущать, как все, во что ты верил трещит, рассыпается, превращается в ни что.       Потому что если магия может проявиться через несколько поколений, если Рури права, и были те, кто сбегал из храмов, предпочтя вести обычную жизнь, то она права и в другом.       Дети действительно могли рождаться вне храмов. Вдали от их культуры, впитывая в себя другую мораль, чужие традиции.       Аанг думает об этом и не чувствует с ними сродства. Это — не его Народ, а их магия… украдена?       Он чувствует руки шифу на своих плечах, как они ползут по изгибам шеи, пока не обхватывают лицо; Рури поднимает его голову, заставляя посмотреть на себя.       Ее взгляд твердый, уверенный, он успокаивает, предавая немного сил. — Ничего не изменилось, А-эр, — говорит она уверенным голосом. — Просто теперь ты тоже знаешь правду. Ты последний Кочевник, но не последний маг воздуха.       Аанг закрывает глаза, потому что не хочет ничего видеть. Он больше ничего не хочет знать, искать обрывки давно похороненного в руинах прошлого.       Правда всегда неказиста, она причиняет боль. Люди лгут, потому что боятся правды. И Аанг теперь тоже боится. — Не думаю, что таких детей было много, — продолжает Рури. — Дар к магии воздуха — самый редкий дар магии из всех. И если в Юби проявилась эта магия, то, наверное, просто сошлось множество факторов. — Юби? — повторяет смутно знакомое имя Аанг. Сердце на миг пропускает удар, а во рту кислит от горечи.       Кто она? Почему была настолько важна, что даже через тысячи лет эта боль не утихает? — Берегиня Аватара Амара, — поясняет Рури, наконец, отпуская его.       Аанг не помнит свои прошлые жизни. Никто не помнит. Но прошлое является время от времени в деталях: ложится в руку знакомой игрушкой или звучит в старой песне на празднике в какой-нибудь захудалой деревеньке; прошлое говорит знакомыми словами, сказанными совсем другими людьми и в совсем не похожих обстоятельствах.       Прошлое воплощается в человеке и сопровождает на протяжении всего времени существования души.       Потому что по-другому быть не может. Такая боль не проходит, а любовь не истончается даже спустя тысячи жизней.       Он как-то спросил у Катары, может ли дружба длиться дольше одной жизни. Потому что любовь, видимо, может. — Юби — это ты? — тихо спрашивает Аанг, внимательно наблюдая за реакцией своей шифу.       Рури ловит губами вздох, словно этим вопросом он ударил ее под дых, застал врасплох или просто невольно произнес вслух ее собственные сомнения. Она хмурится и отводит взгляд. — Вряд ли, — нехотя говорит она. — Но наши судьбы во многом похожи. У обеих дар к магии, которого мы не хотели, обе присоединились к Аватару в его странствиях по миру и на Севере нашли джамбию. Но Юби не была шифу Аватара, а была кем-то, вроде Катары для тебя — товарищем по тренировкам. — Она была его парой, — едва слышно выдыхает Аанг, зажмурившись.       Ему кажется, что он видит очертания девичьего силуэта, как она кружится в замысловатом танце, сжимая в руках парные мечи. Он не может рассмотреть цвет ее платья, но уверен, что оно красное, расшитое серебряной нитью.       Это не наряд Кочевницы, не ритуальное одеяние его Народа. Может, она и была магом воздуха, но навсегда осталась уроженкой страны Огня.       Аанг распахивает глаза, прикладывая руку к груди, где глухо и больно бьется сердце. — Ты просто не можешь не быть ей, — с болью шепчет Аанг.       Рури пренебрежительно фыркает, всем своим видом демонстрируя скепсис к подобным подозрениям.       Но в одном она права. Так же, как и он не Року или Киоши, так же и Рури не имеет никакого отношения к своим прошлым воплощениям. — В любом случае, моей задачей было узнать о прошлом джамбии, и я узнала. А ты что нашел о древней магии?       Аанг не сразу вспоминает, зачем вообще они пришли в подобное место. Все эти новости буквально выбили почву у него из-под ног, поэтому теперь воодушевление от находки исчезает без следа. — Ну, я нашел книжку о львах-черепахах. Раньше люди жили на их панцирях, и львы-черепахи защищали человечество от духов, населяющих мир. Каждый лев-черепаха владел магией энергии и мог преобразовать ее в одну из стихий.       Рури непонимающе хмурится. — То есть как это? — Вот вы где! — Сокка с самым недовольным видом заходит в зал, придерживая увесистую сумку, набитую свитками. — Мы уж думали, вами тут Сова перекусила. — Как видишь, побрезговала, — недовольно кривится Рури, замечая за плечом Сокки обеспокоенное лицо его сестры. — Ну так что там с преобразованием энергии в стихию? — нетерпеливо требует продолжения рассказа бывшая наемница. — Да в общем-то все, — виновато разводит руками Аанг. — Нет, не все, — с довольной улыбкой выступает вперед Катара. — Я прочла, что раньше магию энергии использовали духовные лидеры Народов. Их называли шаманами и их задачей было быть мостами между нашим миром и миром духов. — В смысле до Аватара? — спрашивает Сокка. — Нет, — качает головой Катара. — Они были вроде как… ну… подчиненными Аватара. Наместниками, советниками… не знаю… — Короче… — прерывает бессмысленный подбор определений Рури. — Что еще ты узнала? — Магия энергии не относится ни к одной из стихий, но человек может преобразовать ее в ту, с которой у него наибольшее сродство. — Но почему же тогда магов энергии больше нет? — удивляется Аанг. И этот вопрос весьма интересен. Рури бы даже сказала, что он — ключевой. — Потому что стихией пользоваться проще, чем совершенствовать свой дух, — со знанием дела говорит Катара.       Она садится рядом с ними, видимо считая, что разговор будет долгим. Сокка же остается стоять, привалившись плечом к одному из стеллажей. — Это правда, — кивает Аанг. — У нас в храме были уроки духовных практик, но почти никто не достигал в этом успеха. — Зато летать на планерах могли все, — понятливо отзывается Сокка. — Да, видимо поэтому маги энергии исчезли, — подытоживает Катара. — Ладно, с этим разобрались, — говорит Рури. — Но что вообще это за магия и что она может, кроме как помогает общаться с духами? — Вы видели, как лисица забиралась в окно по стене? — вдруг припоминает Сокка. — Разве это можно отнести к какой-то конкретной стихии?       Рури всерьез обдумывает вопрос. — Хочешь сказать, она как-то иначе могла ходить по вертикальной поверхности, не используя привычную нам магию? — Но это многое объясняет, — говорит Катара. — У твоего меча только горит лезвие, но атаки не посылают огненный поток во врага. Ты бьешь чистой энергией. — Нет, погоди-ка, — нетерпеливо поднимает руку Сокка. — Любой маг может пользоваться своей силой, когда рядом есть источник его магии. Для магов воды — это водоемы и льды, для магов земли — почва под ногами… А маги энергии, откуда они берут эту самую энергию?       Они растрачивают свой внутренний резерв пока не умирают.       Рури знает ответ.       И видит по взгляду, остановившемуся на ней, что и Сокка начинает подозревать нечто подобное.       Рури печально улыбается товарищу уголками губ и едва заметно качает головой.       Сокка вздрагивает, понимая без слов эту просьбу, его глаза слегка расширяются, но он спешит отвернуться, чтобы скрыть от остальных свое волнение. — Эй, — Рури мягко трогает Аанга за плечо, спеша перевести поскорее тему. Дождавшись, когда монах посмотрит на нее, она кивает ему на свой рюкзак и мешок. — Ты говорил, что хочешь вернуть миру культуру Кочевников. Я пособирала свитков и книг, которые мне показались интересными и важными. Посмотри, возможно, я не все учла? В любом случае, надо с чего-то начать, а с мудростью прошлых поколений тебе будет легче возродить свою культуру.       Аанг переводит непонимающий взгляд с нее на сумки, осторожно тянется к выроненной до этого книге, берет, словно драгоценность и перелистывает страницы.       Книга «Наставления для кормилиц» дрожит в его руках, когда Аанг жадно вчитывается в ровные строки аккуратно выведенных иероглифов.       Все наблюдают за ним, не говоря ни слова, ждут, затаив дыхание.       Рури видит во взглядах своих товарищей эту затаенную печаль, боль от осознания ужаса войны и боли за друга. Все понимают, что как раньше уже никогда не будет. Воздушные Кочевники сгинули во времени, как и их культура. Но на их место могут прийти новые, другие маги воздуха, с другим виденьем мира и другой философией.       Но Аанг не примет этого. Он до последнего мгновения будет цепляться за прошлое, искать тени в жаркий полдень, и переживать, даже разглядев призрачную надежду, ведь она останется недосягаемой.       Жизнь всегда уничтожает наивность слишком жестоко, безжалостно втаптывает в грязь доброту и хохочет над благими намереньями.       Аанг одинок, потому что его Народа больше нет, твердая земля ушла у него из-под ног, и теперь он карабкается вверх по тоненькой паутинке.       Рури одинока, потому что она никогда не считала ни один Народ своим, беря все, что считала важным для себя от всех, кого встречала на своем пути.       Тэйни была права, сказав, что именно Рури может помочь Аангу преодолеть это. Ведь Рури может принять его и следовать тому, что он захочет унести с собой из этого места.       Катара не сможет, ведь для нее всегда будет важна ее община, Племя, семья; она скует Аанга чуждыми ему обязательствами, всем тем, что он никогда не сможет понять.       Рури же даст ему свободу быть собой. Поэтому Берегиней стала она, а не Катара.       И если когда-то в прошлой жизни она действительно была Юби, то ее наградой стало рождение от мага огня и ее способность покорять огонь, как когда-то тысячи лет назад маленькая, преданная всем миром девочка молила у духов.       Это жестоко, нечестно. Ведь Рури ничего этого не хотела.       Она — не Юби. Но пока, словно по нотам, повторяет ее судьбу.       Она — маг энергии, чтобы это не значило. И источник ее силы в ней самой. Пока горит ее огонь, она будет жить. Но теперь вместо того, чтобы подпитывать его, она будет вынимать из него хворостинку за хворостинкой, дабы осветить путь своего драгоценного сикха. — Спасибо, — слабо выдыхает Аанг, оторвавшись от главы «Первая встреча с бизоном». Он тянется к ней, неловко обнимая одной рукой, но так искренне, так чувственно, что Рури хочется расплакаться от той легкости, с которой она смогла сделать его ненадолго счастливым.       Жаль, что счастье так мимолетно.

***

— Как? Как это произошло? Почему ты их не остановила?! — негодует Аанг. — Я пыталась, но Библиотека тонула, и я… — беспомощно всплескивает руками Тоф, — впервые на памяти Рури Тоф говорит таким тоном. — И она решила, что Аппа может продержаться сам, а вот если мы окажемся под толщей песка, то из мира духов выберешься только ты — младенцем в племени Воды, — приходит она на помощь Бейфонг.       Аанг бросает на нее полный ярости взгляд. Рури это коробит, но она лишь прищуривается, не позволяя чужой агрессии подавить ее.       Глаза в глаза. Это противостояние в новинку для них обоих, но если Аанг слишком подавлен и зол, чтобы придавать сейчас значение своему поведению и поступкам, то Рури совершенно точно не собирается уступать.       Она больше ни под кого и никогда не прогнется, Аанг сам этого хотел.       Монах отворачивается, до побелевших костяшек сжимая в руке сложенный планер. — Тебе просто плевать на Аппу! Вам всем на него плевать, вы только о себе и думаете!       Это заявление злит Рури так сильно, что ей с трудом удается сдержать себя, чтобы не отвесить ученику хорошую оплеуху. — Ты только сейчас это понял? — хмурясь, холодно осведомляется Рури.       Когда-то она хотела увидеть, как жизнь больно будет бить этого наивнягу. Видя перед собой результат такой подлости судьбы, Рури испытывает только горькое сожаление и раскаянье, что не сделала больше, чтобы это предотвратить.       Она же видела, что эти хмыри уж слишком активно терлись рядом с их скотиной, она даже краем уха слышала разговоры, сколько за него дадут на черном рынке.       Аанг прав, ей было все равно, как и другие переживали вероломную кражу их летающего транспорта только лишь потому, что без него из пустыни не выбраться. — Аанг, мы все переживаем за Аппу, — дрогнувшим голосом заверяет Катара. Она делает шаг, привычно пытаясь установить тактильный контакт, но Аанг, не сводя с водницы неприязненного взгляда отходит — почти отшатывается от нее. — Я иду за Аппой! — решительно заявляет Аанг и прежде, чем кто-то успевает сказать ему хоть слово, срывается с места и уже в воздухе раскрывает планер, улетая прочь.       Рури тяжело вздыхает, прикрывая ладонью лицо.       Какова вероятность, что он летит в правильном направлении?       Какова вероятность, что они все не помрут еще до наступления сумерек от банального солнечного удара? Хотя, Рури слышала, что в пустыне обитают огромные черви, живущие под землей и закусывающие путниками. С их «везеньем» шансы наткнуться на этого монстра довольно высоки. — И что делать будем? — сварливо интересуется Сокка, сделав широкий жест. — Как мы будем выбираться из пустыни?       Сейчас, когда Аанга рядом нет, можно в открытую высказать общее беспокойство.       Катара растерянно оглядывается по сторонам, сглатывает и хватается за свой бурдюк, проверяя, сколько в нем осталось воды. Судя по тому, как поникли ее плечи, — немного. — Дай карту, — требует Рури. Сокка тут же ныряет в свою сумку с кучей вынесенных свитков. Требуется время, чтобы он нашел нужный клочок бумаги, в это время все с беспокойством смотрели кто-куда, словно надеясь разглядеть на горизонте какой-то знак, на песке следы, а на небе ориентиры.       Но пустыня коварна тем, что сориентироваться на местности практически невозможно — точно не тем, кто попал сюда впервые.       Рури дожидается, когда Сокка вручит ей нужный свиток, разворачивает его и внимательно смотрит на точки близлежащих поселений, выбирая, куда лучше отправиться. Можно попробовать найти бедуинов или торговый караван, но в это время года и те, и другие предпочитают находиться поближе к скоплению людей, где можно найти воду и пополнить припасы.       Значит, остается только идти на северо-запад, туда, откуда они пришли и откуда, скорее всего, явились те ублюдки, посмевшие нанести такое оскорбление Аватару.       Вряд ли эти подонки могли далеко уйти, а значит у Аанга есть теоретический шанс догнать их.       Но думать так — верх наивности, они пойдут куда угодно, только не обратно в город. И встреча с перекупщиком наверняка была назначена в каком-то другом месте.       Рури прислушивается к своим ощущениям, к движению солнца, определяя, в какую сторону движется светило. — Надо держаться этого маршрута, — указывает она пальцем направление. — Если будете идти все время прямо, то выйдете к Туманному Оазису. — В смысле, выйдете? А ты что, останешься Сову выкапывать? — сварливо переспрашивает Сокка.       Рури задумчиво смотрит в ту сторону, куда улетел Аанг, а потом переводит взгляд в прямо противоположенное направление. Сколько энергии она потратит, чтобы совершить подобный трюк? Да и сможет ли? Это вообще возможно?       Вопросы… Одни лишь вопросы, и только один ответ был очевиден с самого начала, а теперь она нашла ему документальное подтверждение, которое уничтожила собственными руками.       Чем больше она использует духовный клинок, тем больше растрачиваются ее внутренние ресурсы пока однажды энергия просто не закончится, и ее изначальный дух покинет тело, отправляясь в круг Сансары. — Пойду в другую сторону и попробую отыскать следы похитителей, — твердо говорит Рури, приняв окончательное решение. — У них же лодки, и в пустыне они ориентируются, а ты что можешь? — Сокка обрывает мысль и почти с ужасом смотрит на нее. — Нет, нет, даже не думай! — Я должна, — упрямо возражает Рури. — Ничего ты не должна! Ты сама придумала эти идиотские правила, а Аангу это даже не нужно! Но если ты помрешь, то точно его не защитишь! — Может, кто-нибудь скажет, в конце концов, о чем речь? — недовольно вмешивается Тоф. — Ему больно, — тихо говорит Рури, игнорируя все возмущения и вопросы. — А если больно ему, то больно и мне. Мы заключили договор на Севере, разделили его бремя на нас двоих. Поэтому я должна следовать за ним, подчиняться его воле. — Рури… — растерянно зовет Катара. Рури оборачивается, зачем-то смотрит на магессу воды, готовясь убеждать еще и ее, но недоверчиво сводит к переносице брови, увидев в синих глазах удивительное понимание.       Рури делает глубокий вдох, про себя молясь Агни дать ей сил. В рассказах бардов сказочные герои так умели. И видимо все сказки их мира взялись не на пустом месте.       Ходить по краю, нависая над бездной, похоже, ее личное хобби.       Но какой у нее выбор? Она делает то, что должна, что ждут от нее духи и чего хочет Аанг.       Аватару нужно не просто ее тело или душа — жизнь. Все жизни, которые у нее были и когда-нибудь еще будут.       Но Рури даже не против. Потому что умереть, зная, что твоя жизнь послужила высшей цели, была отдана ради блага единственного дорогого человека на всей земле, не жалко.       А ты, Юби, поняла это сразу или пыталась обмануть себя и судьбу? Она не смогла изменить предначертанное, так что вряд ли это получится у нее.       Рури знает, что предшественница любила своего Аватара так же, как Рури любит Аанга. Для них обеих он стал всем.       Целый мир в глазах одного человека. И в них никогда не должно быть боли и печали.       Хадне сказала ей в ту их единственную встречу на Севере, что она должна слушать, и сила подчинится ей. Она обязана хотя бы попытаться.       Рури взывает к силе своего меча. Она извлекает его из ножен, бросая под ноги, но прежде, чем Клинок касается земли, она встает на него обеими ногами.       Рывок, от пробежавшейся по ее телу энергетической волны и передающийся лезвию, мог бы сбросить ее, но Рури смогла устоять. Она поднимается все выше и выше, пока у нее не остается никаких сомнений, что она действительно может летать. — Помните, идите все время прямо, — напоминает она замеревшим в немом потрясении товарищам и отдает мысленную команду мечу подняться выше и увеличить скорость.       Лезвие вспыхивает сильнее, действительно ускоряясь, и вскоре фигуры ее спутником остаются далеко позади.       Если она не сдохнет, то обязательно займется духовным совершенствованием. Как раз в ее рюкзаке валяется пособие, утверждающее, что способно помочь на пути становления бессмертным.

***

      Аанг поднимает голову, с непередаваемой болью вглядываясь на тонкую изогнутую линию месяца.       В груди пульсирует боль, а судорожный кашель царапает гортань. У Аанга нет сил шевелиться, но он думает, что Рури должно быть еще поганее. — Как ты могла… Как… — шепчет он, в очередной раз скукоживаясь и хватаясь за голову.       Он подносит руку ко рту, до крови прокусывает палец лишь бы заглушить другую боль, ту, что намного страшнее, нестерпимее.       Стыд и раскаянье, словно пожар, плавят внутренности, растекаясь по организму булькающей магмой.       Воспарила на мече и отправилась на поиски Аппы... О чем она только думала?! Без способностей к магии воздуха остаться один на один с пустыней равносильно самоубийству! — А ты что думал, она спокойно смотреть будет как ты мучаешься? — безжалостно припечатывает его ненужной сейчас правдой Тоф.       Аангу хочется велеть ей замолчать, хочется, чтобы вообще все замолчали и оставили его просто пережить это в одиночку. Но он знает, что заслужил. То, как он повел себя… было недостойно.       Тоф действительно спасла их. Аанг не представляет какой же запредельной силой надо обладать, чтобы держать такое огромное здание, не имея опоры и стоя на зыбких песках, соперничая в этом с волей духа это здание создавшего. — Она жива, я уверена, — пытается хоть как-то подбодрить всех Катара. Аанг благодарен ей за участие и что она единственная во всей этой ситуации сохраняет хладнокровие.       Но фраза подруги коробит, пробирает, заставляя вздрогнуть. Почему из всего, она выбрала упомянуть про смерть?       Рури просто истратила уйму сил; наверное, с непривычки она не совладала с воздушным потоком и могла упасть. Поэтому и больно. Поэтому внутри скребется волнение, а после слов Катары еще и стылый ужас, ведь его шифу действительно могла разбиться. Но он уверен в Рури, он знает, что она ни за что не пропадет, и если приняла такое решение — отправиться в одиночку в пустыню, — то точно знала, что делает.       Но необдуманно брошенные слова делают свое черное дело, рождая в душе страх.       Аанг бестолково смотрит на кольцо на своем пальце и про себя молится Агни, чтобы он уберег его пару, не дал ее огню погаснуть. — Она жива, — тихо признает Аанг. — Но ей больно. — А я говорил, что все эти духовные штучки до добра не доведут! Она уже сдохла раз на Севере, но, видимо, жизнь ее ничему не учит, — сварливо говорит Сокка, расхаживая туда-сюда.       Аанг вскидывается и смотрит на Сокку с дрожащей внутри яростью. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь! — Да ладно? — тоже злится Сокка. — А мне сдается, что это ты не понимаешь, что она ради тебя в буквальном смысле сердце из груди вырвет, если ты ее об этом попросишь. — Хватит! — решительно прерывает обоих Катара. — Споры нам ничем не помогут. — К тому же, Рури всегда знает, что делает, — поддерживает Тоф, словно подслушав его мысли. — Она слишком эгоистична, чтобы так легко и бесславно помирать.       Колкость Тоф немного остужает пыл. Иногда она говорит, как Рури, и ведет себя, как она. В этом нет ничего удивительного, ведь Басан, следуя зову своей мести, вложила в Бейфонг частицу своей души, мысли и чувства, она оказалась тем единственным человеком, который помог Тоф раскрыть ее истинный потенциал.       На Севере Рури спасла Сокке жизнь, а теперь учит владению мечом. Для Сокки Рури такая же шифу, как и для него.       Со стороны Аанга это просто несправедливо думать, что он единственный переживает за нее. Но в отличии от остальных смерть Рури станет для него сокрушительным ударом.       Аанг знает, что просто не переживет, если Рури исчезнет из этого мира.       Она жива, — повторяет про себя Аанг, поднимаясь с песка и поудобнее перехватывая планер. У него совсем не осталось сил, но сейчас это кажется ему совершенно неважным. Если надо, то он поползет на брюхе искать ее, но найдет чего бы ему это не стоило.       Так уже было. Ошеломительная мысль заставляет все тело напрячься, а чужое, похороненное в потоке времени, имя с оглушительной болью эхом раздается в голове.       Амар не сберег свою Берегиню, и Аанг не знает почему. Но он чувствует отголоски боли своего прошлого воплощения, не утихнувшие даже спустя тысячи лет.       Аватар уже подвел однажды свою пару, и лучшее, что может сделать Аанг — извлечь урок из чужих ошибок и не допустить повторения истории. — Смотрите, — неожиданно восклицает Катара, указывая пальцем на яркую точку на небе.       Аанг раскрывает планер и взлетает еще до того, как полностью поворачивает голову и узнает в приближающимся силуэте Рури.       Меч почти не источает света, а остаточные язычки пламени в любой момент может сдуть встречный поток. Аанг успевает долететь до нее, перехватить, крепко прижав к себе до того, как силы окончательно покидают ее.       Он спускается с Рури на землю, садится вместе с ней, устраивая ее голову на своем плече. — Прости, — слышит он ее хриплый голос. — Я не нашла Аппу. — Я тоже, — так же тихо отвечает ей он. — Но это ничего, мы обязательно его найдем. А сейчас, главное, чтобы ты восстановила силы.       Он опускает голову, задевая губами растрепанные пряди ее волос. Смущения нет, когда он прижимается губами к ее виску и чувствует, долбящий сквозь тонкую кожу, ее пульс.       Рури закрывает глаза, расслабляясь в его руках. У нее тяжелое, хриплое дыхание и сердце заходится, словно она без остановки бежала до самого Ба Синг Се.       Она не нашла бизона, но вернулась. Не выполнила свой долг, не позаботилась о сохранности имущества своего дарена, а он все равно переживает за нее. Рури чувствует себя совершенно бесполезной. — О чем ты вообще думала? — с претензией осведомляется Сокка. Рури с трудом приоткрывает глаза, глядя на его темный силуэт перед собой. — Я же говорил, просил тебя не пользоваться этим своим мечом!       Катара сосредоточенно сводит к переносице брови и молча кивает, поддерживая брата. — О, должно быть, тут замешана охренеть какая интересная история, — тянет Тоф, пытаясь придать своему тону привычных ехидных интонаций, но получается не слишком хорошо.       Сокка лишь машет рукой, отмахиваясь от чужого интереса. — Да какая разница? — кривясь, произносит Рури. — В смысле, какая разница? — неверяще переспрашивает Сокка. — Рури, ты вообще думаешь о последствиях?! — Не будет никаких последствий! — категорично отрезает она, и ее голос дрожит от сдерживаемой злости. Сокка прекрасно слышит предупреждение. Он бы поспорил, но опасается, что Рури может еще сильнее навредить себе.       Ладно. Сейчас она с ними — под присмотром и в ближайшее время вряд ли сможет выкинуть подобный фокус. Но Сокка обязательно поговорит с ней об этом, он не закрыл тему и так просто не даст ей избежать этого разговора. — Я просто устала, — говорит она вместе с выдохом, вновь закрывая глаза. — Тебе надо отдохнуть, — Аанг проводит рукой по ее волосам, приглаживая их и смахивая мешающие смоляные прядки с ее лица. — Нам всем надо отдохнуть, — замечает Катара. — Но через пару часов мы должны продолжить путь, ведь ориентироваться мы можем только по звездам. — И по солнцу, — напоминает Тоф, — Рури же к нам вернулась.       Да, вернулась, — думает Сокка, угрюмо наблюдая, как Аанг стаскивает с себя накидку, скомкивает ее и устраивает голову Рури на ней. — Лишь бы только пережила эту ночь.

***

      Рури ничего не знает об этом пареньке, она даже имя вспоминает его с трудом.       Но это с ним она ругалась накануне в Туманном Оазисе, это он все крутился вокруг Аппы. — Животинка понравилась? — с намеком осведомилась Рури, внимательно следя за реакцией паренька.       Не старше Сокки — определенно, может, лишь немного старше Аанга, но жадности и желания доказать всем свою мнимую крутость в нем столько, что они с успехом вытесняют немногие, дарованные природой, мозги. — Да это я так… — начал невпопад блеять парнишка. — Никогда таких не видел. — Вот и не смотри дальше, — порекомендовала Рури, считая, что разговор окончен.       Но парнишка не унимался.       Он представился именем Ясир, спрашивал, что бизон ест, сколько весит, агрессивен ли он и можно ли его погладить. — Значит так, уйди от скотины, и если я увижу, что ты продолжаешь рядом с ним крутиться, я тебе руки поотрываю. Мы друг друга поняли? — не выдержала Рури, перейдя к угрозам. Ясир не понимал по-хорошему, и как выясняется, по-плохому до него тоже не доперло.       И с чего, интересно, он решил, что красть животное-компаньона Светлейшего — хорошая, просто гениальная из всех его идей?       Тоф узнает его голос, а Рури, лишь увидев его лицо, понимает, с кого следует спрашивать за кражу их мохнатого друга.       Рури действительно готова воплотить угрозы в жизнь — она даже не постесняется присутствия Аанга.       Но она не успевает сделать даже шагу, как голос ученика раздается звенящим от неверия и с трудом сдерживаемой ярости возгласом: — Намордник? На Аппу?!       Ясир вскидывает перед собой руки, словно в неловкой попытке защититься, оправдать собственную глупость и жадность.       Он не найдет слов в свою защиту.       Этот недалекий ублюдок посмел отобрать то единственное, что связывало Аанга с прошлым, да еще таким кощунственным, варварским способом.       Рури никогда и ни за что не хотела бы вновь увидеть гнев Аватара. И сейчас он был такой сильный, что его татуировки не просто светятся — пылают. Рури кажется, что и вокруг него распространяется белое пламя, способное спалить лишь одной своей аурой.       Космическая энергия переполняет его, беснуется в нем, что малодушно хочется закопаться куда-нибудь в песок, уповая, что гнев Аватара пройдет стороной.       В прошлый раз он объединился с духами и мановением руки переворачивал огромные линкоры. Что он может сделать сейчас, посреди пустыни: обрушит на их головы метеоритный дождь или разверзнет под ногами землю, погребая всех без разбору в огненном ядре планеты?       Рури не хочется узнавать ответ.       Но еще больше ей не хочется — она не может допустить, — чтобы Аанг шел против своих убеждений, а сейчас он именно был близок к этому.       Убить мерзавца, уничтожить его, превратить в ничто.       Но ведь это же ее прерогатива: карать врагов Аватара. Именно об этом они договорились еще на Севере и до сего дня Рури безукоризненно выполняла свою часть договора.       И если Аватар злится, негодует, то это только ее упущение.       Рури выхватывает Духовный клинок и, делая замах, отсекает левую руку подонка.       Ясир заходится в дурном вопле, хватаясь за пострадавшую конечность; слезы градом катятся по его смуглому, искаженному болью лицу.       Он падает на колени, потому что ноги не в силах его держать, но это служит спусковым щелчком, потому что его соклановцы тут же рухают в песок, склоняясь в глубоком поклоне. — Пощады, — молит отец этого недоразумения.       Рури же приставляет лезвие к шее Ясира, держа так, чтобы этот идиот на него случайно не напоролся. Тот понимает все правильно, потому что вздрагивает, замирая сурикато-опосумом на грани обморока. — Светлейшему не пристало растрачивать силы на подобное отребье, так что лучше тебя накажу я по законам пустыни. Ведь за воровство у вас отрезают руки, я ничего не путаю? — с ледяным спокойствием произносит Рури, слегка изогнув бровь.       Ощутимый поток ветра обдает ее со спины, бросая в нее песчинки. Аватар не торопится предпринимать никаких шагов, чтобы наказать своего обидчика, но он ждет, чем закончится эта сцена и только тогда отдаст Аангу обратно контроль. — Прости нас! — громко восклицает отец Ясира, привстав, он снова падает лбом на сложенные перед собой руки. — Мы не причастны к ошибке Ясира. Позвольте… позвольте мы выведем вас из пустыни! — Конечно выведите, — с достоинством отвечает Рури. — Но сперва эта ошибка природы скажет, куда дел бизона. — Я… я продал его перекупщикам! — блеет Ясир срывающимся голосом. — Наверное, его уже отправили в Ба Синг Се!       Ветер становится такой силы, что поднимает пласты песка — их так много, что они перекрывают солнечный свет, погружая все вокруг в непроницаемую мглу.       Песок оседает на ресницах, колет кожу и хрустит на зубах; песок забивается за шиворот, рассылая по всему телу неприятный раздражающий зуд.       А внутри дребезжит чужой гнев, окутывая ее со всех сторон, словно когтистые лапы саблезубого лося. Горе бьется в ее жилах, а чувство потери сжимает сердце в тиски.       Она не смогла вернуть Аппу, допустила его кражу и сразу не обозначила для подонка границы, куда ему не стоило переступать.       Но разве она могла подумать, что кто-то решится на подобное, что у кого-то напрочь отсутствует чувство самосохранения?       Пусть она и строга к себе, и в принципе ее вины здесь было ровно столько же, сколько вины Тоф или самого Аанга, но Рури чувствует, что могла бы сделать больше и теперь корит себя, что сделала так мало. — Имя! — резко требует Рури, шевельнув мечом и давая почувствовать ублюдку жар пламени. — Как он выглядел! — Он сказал, что его зовут Джиро. На нем была такая высокая шапка и халат, расшитый серебренными нитями! — срывающимся от страха голосом затараторил Ясир.       Халат и высокая шляпа?       Рури видела таких посредников в Ю Дао, и все они были из страны Огня. Это плохо, очень, очень плохо! Нужно как можно скорее добраться до него, ведь если они увезут бизона в страну Огня, то он будет потерян и вернуть его уже будет практически невозможно.       Тогда Рури просто-напросто придется совершить невозможное, лечь костьми и даже поставить на кон свою жизнь, но вернуть мохнатое чудище обратно его хозяину. Это ее долг, и она не может им пренебречь.       Она допустила ошибку и обязана ее исправить.       Ее мыслительный процесс не укрывается от Аватара, но он ждет ее слов.       Рури оборачивается и потрясенно замирает, ощутимо вздрогнув. Аанга окружает вращающаяся воздушная сфера, которая позволяет ему приподняться над землей. Возвышаясь над всеми и контролируя разом столько песка, он внушает трепет и противоестественный страх.       Аватар опускает взгляд на нее. — Верни Аппу, — отдает он четкий, не терпящий никаких возражений приказ.       Потому что чувствует, что она может это сделать, потому что знает, что он вправе отдать ей любой приказ и быть уверенным, что бывшая наемница сделает все, чтобы исполнить его волю.       Это не Аанг говорит с ней сейчас, но это не имеет никакого значения. С Аангом Рури еще может поспорить, может попытаться в чем-то убедить и что-то доказать. Но она ни за что не посмеет ослушаться приказа самого Аватара.       Душа возвращается в мир, чтобы исправить свои прошлые ошибки и достичь того, чего не удалось в предыдущем воплощении. Все повторяется, и, видимо, они просто обречены раз за разом совершать одни и те же ошибки, следуя одному и тому же сценарию, придуманному кем-то до них.       Хадне погибла, защищая Тэйни. Юби умерла, до последнего исполняя свой долг Берегини Аватара Амара.       Какая судьба уготована для нее?       Внутренний огонь вздрагивает, словно на него налетел невидимый ветер. Рури до крови прикусывает изнутри щеку, содрогнувшись от тяжести, обрушившегося осознания своей печальной участи.       Ну, что ж… Никто не в силах идти против своей кармы, и раз мироздание требует от нее совершить невозможное, то так тому и быть. Ведь именно поэтому духи свели их вместе и даровали ей эту силу.       Рури перекидывает меч в левую руку, опуская лезвие вниз, а правой, сжав пальцы в кулак, бьет себя в грудь, туда, где сердце и почтительно склоняет голову. — Будет исполнено, — отвечает она, как отвечала множеству своих клиентов до этого.