Практические советы для начинающего шифу Аватара

      Зуко шипит, когда Рури прикладывает к его разбитой губе обрезок бинта, смоченный в дешевом саке. — Терпи, Вашество, — без капли сочувствия велит Рури.       Катара отказалась лечить опального принца и даже близко подходить к нему.       Южане вообще держатся с ним насторожено и все время бросают на Зуко хмурые, полные скрытого презрения взгляды.       Тоф, не испытывающая по этому поводу никаких моральных неудобств, радостно комментирует все ошибки Аанга: во время боя с Азулой он умудрился выполнить несколько техник магии земли. — Синее пламя — это же серьезно! — в который раз всплескивает руками Сокка. — Не говоря уже о молниях, — мрачно поддерживает Катара. — Эй, Птичка, а ты так умеешь? — весело осведомляется Тоф. — А ты можешь покорить металл? — сварливо отзывается Рури. Тоф умолкает, крепко задумавшись, а Рури сосредотачивает слезящиеся от усталости глаза на оказание первой помощи.       Азула вызвала молнию, отправив ее в самое слабое, как она считала, звено команды — Катару.       Вода — отличный проводник электрического разряда, никакие техники магии воды не смогли бы ей помочь защититься. Никогда не сталкивающаяся с молниями, Тоф просто не успела бы поднять защитную стену. Никто бы не успел, по правде сказать. Скорость у молнии настолько стремительная, что, если она уже выпущена, то от нее будет невозможно защититься.       По крайней мере Рури вот так сходу не может придумать ни одного способа защиты. Кроме того, что показывал Айро. Но она не рискнула бы использовать полученные знания в бою. Огонь принцессы Драконьего Трона был намного сильнее ее собственного.       Зуко принял удар на себя. Рури даже показалось, что он был рад на практике отработать теорию.       Но вызывать молнию у него по-прежнему не получалось. Этот факт расстраивал его намного больше, чем побег сестры.       Катара приглядывалась к принцу, придумывая себе несуществующий подвох. Но Рури чувствует — лед тронулся. — Джао хоть молнии не метал, — угрюмо говорит Сокка. — Ага, зато пригнал весь огненный флот к Северу, даже непонятно, что хуже, — с долей ехидства замечает Катара.       Рури сжигает уже ненужный бинт и в один глоток допивает остатки алкоголя, плещущиеся на дне фляжки. — Зуко, — серьезно обращается она к нему. — Зачем ты здесь?       Он поднимает на нее угрюмый взгляд, но почти тут же отворачивается. От Рури не скрывается, как он сцепляет пальцы в замок сильнее и опирается локтями о свои колени, слегка наклоняясь корпусом вперед.       На этот вопрос принц явно не хочет давать внятный ответ. Рури понимает и правда хочет уважать чужие личные границы, но сейчас они очень серьезно потеснили безопасность команды, и она должна настоять на честном ответе. — У всех есть старые счеты, — лаконично отвечает он, полностью оправдав ее ожидания. — У всех, — соглашается Рури. — Но сейчас твои счеты напрямую касаются и нас.       Рури садится на землю прямо перед ним, чтобы иметь возможность видеть его лицо, напрямую читать выражение, а еще создать видимость доверительного диалога.       Она протягивает руку, сжимает пальцы чуть выше запястья принца так, чтобы кожа не касалась кожи. Ткань под ее пальцами уже не сделана из мешковины, как та, в которой принц ходил в первый месяц своего пребывания в статусе беглеца. Но едва ли ее можно назвать добротной, соответствующей его высокому положению. — Зуко, — зовет она, заставив принца обратить на нее все свое внимание. — Я доверяю тебе, мы вместе прошли через столько дерьма… Черт, да ты знаешь обо мне столько, что проще тебя убить, чтобы ты не разболтал обо мне лишнего… — Рури издает нервный смешок, но не видит никакой ответной реакции, а потому вздохнув, продолжает уже более серьезным тоном: — Ты же знаешь, что я не стану сдерживаться, если твоя сестра задумает причинить вред Аангу. А ты ведь не хочешь ее смерти, я права? — Она хочет сделать то, чего не смог я. Ее заданием было захватить Омашу и установить на этой территории порядок страны Огня. Аватар — не ее цель, — тихо признает Зуко, лишь на долю мгновения взглянув Рури в глаза.       Он не убирает руку, позволяя бывшей наемнице касаться его. Разве это не доверие с его стороны? Только круг избранных людей имеет право прикасаться к наследнику Драконьего Трона, когда же именно Рури заслужила такое право? — О, так ты хочешь сказать, что пытаешься помочь? — не к месту влезает в разговор Катара.       Рури про себя чертыхается. Зуко бросает в сторону южанки резкий, обжигающий взгляд.       Они с Катарой тоже начинали тяжело, но у них был лучший старт, чем с Зуко, ведь Рури никогда не пыталась причинить вред команде. А Зуко преследовал их по всему миру, угрожал безопасности и победе в войне.       Если Зуко нужно наладить отношения с друзьями Аватара, то ему придется сделать намного больше, чем подставиться под удар. — Я не жду от тебя благодарности, но по крайней мере держи свое мнение при себе, — холодно отчеканивает принц. Катара, задохнувшись от возмущения, хочет парировать подобный выпад, как ее перебивает Аанг: — Она не отказалась от тебя, — говорит он понятную только им двоим вещь. Зуко хмурится, но коротко кивает.       Рури бросает на своего ученика вопросительный взгляд, чувствуя в ответ успокаивающую волну.       Все хорошо, ей не надо переживать по этому поводу. — Не могли бы вы общаться на общем языке? Тут не все понимают высокопарные речи огненных придурков, — в своей дурацкой, шутливой манере просит Сокка.       Кажется, это серьезная проверка на выдержку для Зуко — весь этот разговор. Потому что Рури отчетливо видит как побелели костяшки на его руках, как дернулись лицевые мышцы, но Зуко опускает голову, скрывая от других свое негодование.       Он ничего не говорит, и Аанг расценивает это за согласие. — Ты помнишь, как Рури не могла причинить вред Монке? — На этих словах Зуко вскидывает голову, с потрясением уставившись сначала на Аанга, затем на Рури. Сокка мрачно кивает, кажется, уже о чем-то догадавшись. — Так же Зуко и Азула не могут убить друг друга, пока не разорвали свою родственную связь. — Да разве такое можно разорвать? — не понимающе восклицает Катара. — Они же все равно останутся братом и сестрой. — Только по крови, — поясняет Аанг. А потом подходит ближе, тоже садясь рядом с Зуко. — Ты говорил, что нашел учителей. Это они зажгли твой огонь? — Да, — тихо выдыхает Зуко. — Отец отказался от меня, оборвал со мной связь. Но Азула не сделала этого, поэтому я сохранил остатки своего пламени. — Мне кто-нибудь скажет, что здесь вообще происходит? — нетерпеливо требует ответа Сокка. — Представь, что ты зажигаешь свечу от костра. Пламя у свечи может быть таким же сильным, как и у костра? — вдруг принимается объяснять до этого молчавшая Тоф.       Сокка потрясенно замирает. — А если кто-то еще на свечку подует, то она и вовсе потухнет, — понятливо продолжает развивать мысль Рури. — Я давно стал замечать, что моя магия стала нестабильна после Северного Полюса. Но потом, когда ты принесла тот плакат с наградой за меня, назначенную Хозяином Огня, все встало на свои места. Отец отрекся от меня. — Но почему не отреклась Азула? — осведомляется Катара. — Потому что она слишком амбициозна, и она хочет править. Без Зуко она не сможет это сделать. Ей нужен наследник-принц, при котором она может быть регентом. И кроме Зуко никого больше нет, — говорит Рури, вспомнив то, что ей говорил Айро и, наконец, сложив всю картину целиком. — Так я не понял, она хочет тебя следующим Хозяином Огня сделать? — спрашивает Сокка. — Формально — да. Но на деле я буду сидеть в темнице, — дергает углом рта Зуко в подобие на усмешку. — Но с твоей магией все нормально, — замечает Тоф. — И сдается мне, что ты порушил планы этой принцесски. — Это все равно не объясняет, зачем она тебе нужна, — с подозрением напоминает Катара, что принц так и не ответил на главный вопрос. — Потому что она моя сестра! — рявкает Зуко. — И она не заслуживает такой жизни. Если менять страну и отношение к нашему Народу, то нужно начинать это делать с нас. — Ты хочешь разделить с ней свои полномочия? — догадывается Аанг.       Рури едва заметно вздрагивает, поняв намерения Зуко.       У Азулы есть влияние в стране, а Зуко наращивает его за ее пределами. Только объединившись они смогут удержать страну от стремительного падения в пропасть после победы Аватара.       Но главная сложность этого плана — договориться с Азулой. Он охарактеризовал ее как амбициозную, властолюбивую, привыкшую все держать под своим контролем. Вряд ли такой человек захочет делиться с кем-то даже крохами своей власти, особенно с тем, кто имеет на эту власть намного больше прав.       Зуко поставил для себя невыполнимую задачу. — Нет. Нет, нет и нет! — всплескивает руками Сокка. — Она же ненормальная! Она никогда не пойдет на это. — Она амбициозна, — напоминает Рури. — И она далеко не глупа. Если подкрепить это обещание не только словами, то она поймет перспективы. — Да, только таких аргументов у нас нет, — напоминает Тоф.       «Нас» остается висеть в воздухе тяжким грузом, придавливающий всех к земле.       Нас.       Если менять мир, то только всем вместе. Нельзя в этом конфликте задвинуть одну сторону и отдать откуп решения кому-то одному. Иначе, рано или поздно, произойдет новая война, но уже всех со всеми.       Если искать решения, то сейчас. — У меня есть такой аргумент, — говорит Зуко. — Я нашел силу, которая поставит точку в тирании моей семьи. — Почему? — спрашивает Аанг. — Ведь если ты подчинил себе эту силу, то мог бы сам занять место своего отца и завоевать мир.       Зуко поворачивается к нему, смотрит на Аватара, и в его ярких светло-золотых глазах Аанг видит лишь огромную усталость. И он понимает, что принц просто хочет, чтобы все это уже поскорее закончилось.       Ведь он, как и все они, хочет вернуться домой. — Потому что я видел, куда привела мир это война. Слишком много боли, страданий и потерь. Это пора прекратить. Страна Огня достигла своей цели еще семьдесят лет назад. Пора направить достижения войны в мирное русло. — Только не забывай, что ты все еще мне должен, — говорит Рури, наконец, отпуская руку принца. — И я бы хотела получить свой долг презренными деньгами.       Зуко бросает на нее негодующий, полный отвращения взгляд. Улыбка этой девицы неимоверно бесит, но в очередной раз ее полу шутки делают свое черное дело — отвлекают, заставляя перенаправить раздражение на что-то другое. — Я верну свой долг, не сомневайся, — серьезно обещает принц.

***

      Рури подпирает голову рукой, практически распластавшись по столешнице. Очередная порция мангового коктейля, приправленного щедрой долей алкоголя, не приносит облегчения.       Рури все пытается дождаться смысловой паузы, но чужой, неуемный интерес не собирается иссякать. — Из какого ты храма Воздуха? Я читал, что Воздушные Кочевники выращивали удивительные фрукты… А твои татуировки, они уникальные или всем Воздушным монахам наносили один и тот же узор…? — Это действительно интересно, — задумчиво произносит Катара. Одновременно с этим ее брат впечатывает ладонь себе в лоб, теряя остатки терпения.       Его можно понять: сколько они уже здесь торчат, собирая ненужное стороннее внимание. — Да-да, все это офигеть как интересно, но может у вас где в рюкзаке свежая карта завалялась? — некультурно перебил заслуженного ученого мужа с пару палочек благовоний назад Сокка и все это время был занят тем, что изучал врученную ему карту.       То и дело южанин что-то с возмущением бубнил себе под нос, вертя лист бумаги то так, то эдак. Но, видимо, карта больше не могла раскрыть ему никаких секретов, и Сокке нехотя приходится вернуться к общему разговору. Вернее, будет уместно сказать, что это любопытный ученый муж все никак не может насытить свой исследовательский интерес и в качестве объекта исследования выбрал безотказную жертву.       Но слушать их было интересно только первые несколько минут. На некоторые вопросы Рури уже знала ответ, какие-то были абсолютной ерундой, но были и такие, которые ставили в тупик даже Аанга.       Сидящий вместе с ними за столом Зуко со своей обычной угрюмостью поглядывает в сторону Сокки, явно приходя к каким-то нехорошим выводам. Но разговор он слушает внимательно, и Рури даже кажется, что напарнику действительно интересно послушать о жизни Воздушных Кочевников.       Профессор рассказывает о большой стае крылатых лемуров в храме Нюйвы на Западе Царства Земли. Ну, собственно, нет ничего удивительного, что хвостатые вредители обосновались именно там, когда война согнала их с прежнего ареала обитания — богине часто оставляли дары в виде сладостей, чтобы та подсластила просителю жизнь или пирожки, чтобы слепилось семейное счастье.       Аанг с надеждой спрашивает о бизонах, ведь если выжили и где-то обосновались лемуры, могло и какое-нибудь стадо уцелеть, а после размножиться? Но профессор лишь виновато пожимает плечами, простодушно заверяя, что Аппа, как, впрочем, и сам Аанг — настоящее историческое сокровище.       Рури посылает профессору предупреждающий взгляд, но мужчина то ли настолько увлечен новым объектом исследований, то ли просто непроходимо глуп, что даже не думает извиниться за свою бестактность.       Аанг лишь тяжело вздыхает. Что взять с неизлечимого энтузиаста? Пока Зей полезен можно и потерпеть.       А Зей полезен — он прямо-таки кладезь недоступной информации, и когда он наговорится, то его можно попробовать разговорить на действительно важные для всех за этим столом темы.       Интерес профессора Зея неиссякаем; он все спрашивает и спрашивает Аанга, скрупулезно занося полученную информацию в блокнот. Аанг рад поделиться с кем-то подробностями своей культуры, поэтому охотно отвечает на все вопросы.       Тоф почти сразу ушла на улицу; еще в самом начале этой увлекательнейшей беседы; когда они только прибыли в поселение, то заметили транспорт Песчаников, и Тоф, заинтересовавшись их магией, теперь играется в большой песочнице.       Рури бы тоже куда-нибудь свалила, но она не может оставить Аанга одного. Не в этом месте, не среди этих людей, большинство из которых были наемниками. — Мы, кстати, хотели с вами встретиться, — сообщает между делом Аанг. — Правда? Чем же я могу помочь самому Аватару? — серьезно удивляется профессор. — Нам нужна информация о древней магии, — наклонившись вперед и понизив голос, тихо оповещает Рури. — Скажите, в библиотеке Ба Синг Се можно найти что-то об этом? — Не знаю, — немного подумав, отвечает профессор. — Не могу припомнить ничего об этом. Древняя магия, говорите? Теперь и мне интересно узнать об этом.       Новый поток вопросов сыпется нескончаемой вереницей. Рури морщится от подступающей головной боли и растерянности — что теперь? Ее план с треском провалился и призрачная надежда истаяла словно мираж в полуденной пустыне.       Она бросает взгляд на Аанга и видит, что он тоже смотрит на нее. В его глазах отражается точно такой же немой вопрос, но в отличие от нее, надежда Аанга еще не истлела, он едва заметно кивает на Духовный клинок, будто предлагая продемонстрировать профессору, что это за магия такая, может, наглядный пример будет для Зея понятнее и он быстро вспомнит, что где-то уже видел среди бесчисленного множества книг нужную литературу?       Рури в ответ отрицательно качает головой. Здесь слишком много людей, а им не нужно лишнее внимание. — Но если знания об этом подвиде магии сохранились, то они точно найдутся в Великой библиотеке Ван Ши Тонга, — говорит профессор. — Честно сказать, я уже несколько лет ее ищу. Но все мои экспедиции заканчивались ничем. — Библиотека Ван Ши Тонга? — с плохо скрываемым любопытством спрашивает до этого упрямо хранящий молчание Зуко.       Не об этой ли библиотеке писал Нуэ? Слишком много совпадений, чтобы можно просто так отмахнуться от, казалось бы, ничего, на первый взгляд, не значащей информации. Поэтому вся скучающая сонливость тут же отступает, и Рури вся обращается в слух. — Я нашел много давно затерянных цивилизаций Царства Земли, но так и не нашел то, что искал, — сжав кулаки, с досадой признается профессор. — По легенде это место построил сам дух Знаний. Все знания, что есть в мире — все собрано там. — Занятное местечко, — задумчиво трет подбородок Сокка. — Может, и карты там найдутся?       Зуко с подозрительным прищуром косится на южанина, наверняка поняв, за какими такими картами тот охотится.       Карты страны Огня — стратегически важная, тщательно оберегаемая информация. Нигде в Царстве Земли не найти их, а офицерам, несущим службу на вражеской территории, запрещено иметь при себе подобные сведения. — О, я уверен, что там найдется все! — оживленно заверяет профессор Зей. — Библиотека — это хорошо, но позволит ли нам ее хозяин получить необходимые знания? — робко спрашивает Катара.       Она смотрит на Рури, встречая понимание в ее глазах. Рури чуть приметно кивает, разделяя чувства водницы целиком и полностью.       Кажется, не только на ней встреча с духами оставила свой неизгладимый осадок. Не зря мир духов отделен от мира смертных, и Рури хотелось бы, чтобы так же оставалось и дальше.       Встреча с духами не сулит ничего хорошего, тем более с таким, кому есть, что защищать. — Думаю, я смогу с ним договориться, — пожимает плечами Аанг, ничуть не обеспокоенный перспективами и возможным итогом этой, без сомнения, волнительной встречи. — Ты уже с духами договаривался. Тебе напомнить, драгоценный, чем это закончилось? — напоминает Рури. Аанг стыдливо опускает голову. — На этот раз все будет по-другому, — твердо кивает он самому себе, непонятно кого больше пытаясь убедить: ее или себя. Рури остается только вздохнуть, в очередной раз поразившись наивности монаха.       Да нет, скорее, не наивности, а вере в собственный статус и репутацию, которые в этой инкарнации пока еще ничем не оправдал. Но, с другой стороны, опыт же должен как-то нарабатываться, жаль конечно, что в процессе они все могут попасть под раздачу, но тут, как говорится, без жертв не обойтись и все они будут на благо.       Нет, к духу соваться ни за что нельзя! — С чего бы? — недовольно осведомляется Зуко. — Мне вот до сих пор кошмары снятся с того дня, как вселившийся в тебя Року одним движением руки уничтожил храм. — Это еще не говоря о Северном Полюсе, — поддакивает Сокка.       Единодушие принца и южанина само по себе очень удивительно, но Рури не видит в этом ничего странного, ведь любой человек, столкнувшись со столь разрушительной мощью будет испытывать определенную… неуверенность. Рури и самой частенько снятся кошмары, от которых она просыпается посреди ночи и потом не может заснуть, так и маясь до рассвета.       В последнее время эти кошмары стали совсем невыносимыми и заметно подкосили ее психическое здоровье. Подстерегающая опасность теперь чудится ей во всем, а непонятный, совершенно необъяснимый тремор, иногда касающийся ее пальцев, заставляет почти всегда держать руки в карманах, чтобы никто не узнал о ее слабости. — Выбирая между духами и Дай Ли, то я даже не знаю, что из этих зол лучше, — говорит Рури, медленно откидываясь на спинку стула. — Никто из них тебя и пальцем не тронет, — пылко заверяет Аанг. Рури дарит ему печальную улыбку.       Она бы хотела ему верить, хотела бы найти в его словах утешение, обрести уверенность, что все действительно будет хорошо, но Рури не понаслышке знает, что излишняя самоуверенность не приведет ни к чему хорошему.       Дай Ли — люди. Жестокие, ощутившие сладость безграничной власти, талантливейшие маги… Но все-таки люди. Рури может просчитать, как они мыслят, может придумать какой-нибудь план, как можно избегать их внимания. Конечно, это не гарантирует победу в этом противостоянии, но все же это знакомый противник и это в любом случае всегда лучше неизвестности.       Но духи… Духи — совсем другое дело. Рури не знает, как они мыслят, чем руководствуются в своих поступках и что считают важным. Один раз духи уже сгубили ее, и Рури больше не хочет оказываться в их мире, ведь второго такого Оазиса, возвращающего людей к жизни, может больше не найтись.       Так что если выбирать, то Рури все же предпочитает знакомого противника, против которого есть хотя бы теоретические шансы. — Эй, мы чего-то не знаем? — с любопытством спрашивает Сокка. — Дай Ли — плохие. Духи — тоже. Это как выбирать между тем, чтобы прыгнуть в лаву или сигануть с обрыва в пропасть, — поясняет для непосвященных Рури. — Если с уважением прийти к духу Знаний и попросить его о милости, он не будет против поделиться знаниями, — со знанием дела говорит профессор. — Ну да, ну да. Держите карман шире, — пренебрежительно бросает Рури, лениво втянув через соломинку прохладный напиток. — Но какой у нас выбор? С духом хотя бы можно попробовать договориться, а с людьми… — Аанг обрывает мысль и разводит руками. — Так что я голосую за Библиотеку. — Я тоже, — вскидывает руку Сокка, с чего-то решив, что связываться с непонятным духом — отличная идея.       Зуко тяжело вздыхает. — Я пас, — говорит он. Рури почему-то думается, что в этом вопросе напарник поддерживает ее мнение целиком и полностью, даже несмотря на то, что за последний час они не перекинулись ни единым словом. — Тебя никто и не спрашивает, — огрызается в ответ Катара.       Зуко никак не реагирует на грубость, но от его сгустившейся ауры даже Рури становится неуютно. — Какая вы замечательная пара, — вовремя вклинивается в намечающуюся и совсем не нужную сейчас ссору Рури, переводя стрелки на себя. — Что?! — тут же ощетинивается водница. — Ты что такое говоришь! — Ну а что? Между вами прямо искры летают; напряжение вот-вот начнет выпускать разряды молний. Как по мне, то это прямо классический пример, что от ненависти до любви… — От ненависти до любви, да? — задумчиво повторяет Аанг и улыбается уголками рта пришедшей в голову мысли. — Да что ты вообще понимаешь! — взвинчивается Катара, на эмоциях стукнув ладонями по столешнице. — Да что бы я с ним…       Рури хмыкает и, взболтнув остатки коктейля, допивает в один глоток, предварительно вынув соломинку. — Вот как раз потому, что кое что понимаю, скажу, что такие отношения самые страстные и нескучные. — Видимо, именно поэтому ты выбрала убежденного пацифиста, — негромко замечает Зуко, покосившись на нее с намеком на веселые искринки в глазах. — А это уже называется опыт! — все тем же тоном, важно подняв палец, заявляет Рури.       Катара отчетливо громко фыркает, упрямо сложив на груди руки и откинувшись на спинку стула. — Что, Птичка, опять чирикаешь свои раздражающие людей песенки? — интересуется Тоф.       В какой именно момент она вернулась, Рури не заметила. Близится вечер, а потому в таверну стало заходить все больше народу. Вот и Тоф подходит неслышно, оказываясь у Сокки прямо за спиной. То ли она специально это делает, то ли просто Сокка такой везучий и ему достался стул, стоящий спиной к выходу.       От внезапного появления Бандитки, Сокка вздрагивает и круто разворачивается к ней всем корпусом на стуле. — Не подкрадывайся так! — с укором требует он. Тоф лишь расплывается в хитрой улыбке и от души хлопает его ладонью по спине. — Ох, простите, я и не думала, что кое-кто настолько пугливый. — Птичка «не чирикает», а делится наблюдениями и жизненным опытом, — с легким возмущением поправляет Рури. — Жаль, что никто здесь этого не ценит, — насупившись, заканчивает она. — И давно ли ты сводницей заделалась? — все так же насмешливо интересуется Бейфонг. — Мне скучно, — капризно делится Рури, махнув рукой с зажатой между пальцами на манер метательного дротика соломинкой. — Добро пожаловать в мир трезвенников, — расплывается в широкой улыбке Бандитка. — Это жестокий и неприветливый мир, — грустно вздыхает бывшая наемница. — Привыкай, ты теперь под колпаком, — красноречивый кивок в сторону монаха не остается не замеченным, но Рури делает вид, что не видит и не понимает этого откровенного подначивания.       Тоф при каждом удобном случае проходится по изменившимся жизненным обстоятельствам Рури, будто проверяя границы ее привязанности, насколько ее хватит, сколько сможет выдержать изображать из себя добродетельную девицу.       Аанг не одобряет ее образ жизни, все время, хоть тактично и мягко, но указывая, что ей не стоит столько пить и курить свою одурманивающую гадость. Рури нехотя подчиняется чужим настоятельным рекомендациям, почти мастерски научившись скрывать свои пагубные пристрастия.       Рано или поздно одному из них надоест. Тоф очень интересно, кто же сдастся первым. У Рури слишком сильный характер, чтобы долго прогибаться под кого-то, а Аанг слишком боится ее потерять, поэтому вполне вероятно, что рано или поздно и сам пойдет по наклонной дорожке. Впрочем, последние наблюдения говорили о том, что Рури вполне была способна на сюрпризы. Может, просветительская чушь монашика все же сделает свое черное дело, и Рури станет чуть ли не бодхисаттвой? — Мы от темы ушли, — сварливо напоминает Катара. Она дожидается, пока все взгляды обратятся к ней, после чего, приняв самый серьезный вид, излагает свое мнение: — Мы должны отправиться в эту Библиотеку!       Рури обреченно вздыхает. — Да кто бы сомневался… — Все будет хорошо, — заверяет Аанг. Он протягивает руку и привычно переплетает их пальцы, делясь с шифу своей уверенностью. Рури с благодарностью стискивает его ладонь, ощущая успокаивающее движение его ци. — Тогда будет лучше сегодня отдохнуть, а завтра отправиться в путь, — подытоживает Сокка, сворачивая до этого лежащую перед ним карту.

***

      Зуко находит бывшую наемницу за таверной. Она прячется в темноте, куря одолженный у пустынников косячок.       Бывший принц кривится от отвращения, совсем не трудясь скрыть написанные на его лице эмоции. Рури бросает на него слегка прищуренный взгляд, но молча затягивается, продолжая смотреть Зуко прямо в глаза. — Снова оставишь свои замечания при себе? — усмехается она. — Это твоя жизнь и твое дело, — отвечает принц. Рури кивает, наконец, отводя взгляд. — Я ухожу, — после короткого молчания оповещает он.       Рури делает новую затяжку и медленно выпускает изо рта густой дым. — И куда же? — Вернусь к своим людям. Здесь мне больше нечего делать. — Мы находимся на краю пустыни, вокруг на много ли нет ни одного поселения. В одиночку будет непросто выбраться отсюда, — справедливо замечает Рури. — Меня разыскивают. И Царство Земли, и страна Огня объявили за мою голову награду. Мне небезопасно задерживаться так долго на одном месте.       Рури бросает окурок под ноги и раздавливает подошвой сапога, после чего разворачивается всем корпусом к бывшему принцу. — Как и меня. Как и Аанга. Ты и сам знаешь, что рядом с нами тебе будет безопаснее. — Рури делает шаг, подходя вплотную к установленной для нее границе; она знает, что не в праве перешагивать через нее, да она и не хочет. То, что Зуко пришел к ней сейчас, чтобы попрощаться и так говорит о многом. — Но ты все равно хочешь уйти. Почему?       Взгляд Рури блуждает по его лицу, ищет, подмечает. Зуко сосредотачивает все внимание сначала на ее изогнувшихся в легкой улыбке губах, а затем поднимает взгляд к глазам. Они кажутся темными, неопределенного темно-серого цвета, словно туманная ночь. Темная одежда размывает ее очертания, а высокий хвост странным образом заостряет черты, завершая образ матерой наемницы.       Так лучше. Правильно. Рури не надо меняться. По крайней мере не сейчас, когда вокруг царит сплошной хаос. Аватару нужна ее стойкость и сила духа. Но Рури и без него все это прекрасно понимает.       Рури терпеливо ждет его ответа, не торопя ход его мыслей. Зуко все никак не может избавиться от ощущения, что бывшая наемница знает и понимает куда больше, чем говорит.       Они проделали большой путь, вместе испытав достаточно волнений и лишений. Чем бы не руководствовалась напарница — она тем не менее помогла, и эту помощь сложно переоценить.       Зуко искренне хочется верить ей, но он никогда не сможет довериться корыстному человеку. Он помнит о своем долге и знает, для чего Рури так старается.       Распространяется ли эта корысть на Аватара?       Сейчас Зуко видит ответ.       Дядя снова оказался прав. — Поимка Аватара не вернет мне статус и не поможет заручиться поддержкой двора, — негромко говорит он. — Ты хочешь изменить свою страну, — кивает Рури, припоминая недавний разговор. — Но начать ты должен с себя. — Я уже изменился! — сжав кулаки, оповещает Зуко резким тоном. Рури хмыкает, приваливаясь плечом к стене. — Нет, напарник. Ты не изменился. Твои цели остались прежними — ты хочешь получить благосклонность отца… — Не тебе мне говорить об отце, — перебивает Зуко, делая угрожающий шаг к ней. Он тут же жалеет, что вообще намекнул ей на то, что ему и знать не положено.       Монке, да? Ну кто бы мог подумать... Дядя очень удивится, когда он поделится с ним этой информацией.       Рури остается совершенно равнодушной к чужой вспышке раздражения. Она вскидывает подбородок, с достоинством встречая чужой, поддернутый гневом, взгляд. — Разумеется. Я просто хотела сказать, что твоя цель не изменилась и намерения ясны, — говорит она все тем же ровным голосом. — Тебе не о чем волноваться. На Аватаре это никак не отразится, — Зуко отворачивается, смотрит в просвет между домами: песок, словно морские волны, теряет очертания в темноте. Что небо, что земля — одинаково темные, а в новолуние одних только звезд слишком мало, чтобы увидеть, где земля соприкасается с небосводом.       Иллюзия или обман зрения? А есть ли между ними разница? — Что ж, хорошо, что ты так думаешь, — слышит он вкрадчивый голос Рури. — Ты не веришь мне? — с легким оттенком удивления интересуется Зуко, скосив в ее сторону взгляд. — Я никому не верю, поэтому до сих пор жива. — А как же Аватар?       Рури делает едва слышный вздох, Зуко скорее угадывает это по тому, как приподнялись ее плечи. — Аанг — это совсем другое дело. Не ровняй его с другими.       Когда она говорит о нем, то всегда преображается. Нет и намека на ее обычную язвительность, взгляд становится суровым и рот все время поджимается в тонкую линию.       Для Рури Аватар — это серьезно, и относится она к нему с глубочайшим почтением. После того, что произошло на Севере — это неудивительно. Одно время Зуко даже думал, что помощь им с дядей была просто благовидным предлогом, чтобы сбежать. Но глядя на нее сейчас, Зуко начинает сомневаться в собственных выводах. — Поэтому ты прячешься здесь от него? — снисходительно замечает он, снова повернувшись к ней.       Рури хмыкает. — Я прячусь здесь от всех, — поправляет она. Зуко удивленно вскидывает бровь, ожидая каких-то подробностей, но кажется, Рури не собирается давать никаких пояснений. — Что с тобой? — тихо спрашивает он, приближаясь еще на шаг и теперь стоя к ней почти вплотную. Со стороны можно было подумать, что они парочка любовников, решившая уединиться в безлюдном закутке и предаться своей порочной страсти. Но с таким же успехом их можно было принять и за заговорщиков, обсуждающих вероломный план: оба в темной одежде, с тяжелой, давящей огненной аурой — не удивительно, что в деревнях их предпочитали обходить стороной. — Если ты не скажешь, то я не смогу ничем тебе помочь.       Рури не пытается увеличить между ними дистанцию, не выказывает ни малейшего дискомфорта от присутствия другого человека в своей личной зоне комфорта, но она вжимается сильнее плечом в каменную стену, сжимая пальцами складки на своих рукавах и опускает голову, пряча от бывшего принца взгляд. — А ты хочешь мне помочь? — с легкой усмешкой спрашивает она, но Зуко слышит или, вернее, угадывает, как на краткий миг ее тон выдал ее страх. Рури и сама понимает, что выдала себя, а потому спешит исправить ошибку. Она поднимает голову, открыто, без всякого притворства улыбнувшись ему: — Моя жизнь слишком сильно изменилась. Эти перемены… Мне нужно время, чтобы привыкнуть к своей новой жизни.       Зуко не верит ни единому ее слову, но у него нет права выпытывать из нее правду.       Он кивает и, наконец, отходит от нее. — У вас все серьезно… — он немного тушуется, не зная, как задать свой бестактный вопрос. — Ну, с Аватаром? — Ты уж прости, напарник, но благословения спрашивать не буду, — рот против воли расползается в ехидной улыбке. — Я думал, что он с этой девчонкой из Племени Воды… — неловко дернув плечом, поясняет свой интерес Зуко. Для Рури, конечно, его мотивы задать ей этот вопрос яснее не становятся, и бывший принц, кажется, и сам это уже понимает. — Честно сказать, я даже рад, что это не так. — Я, конечно, могу сказать, что во всех моих шутках есть доля правды, но кажется ты не об этом?       Зуко не сразу вспоминает их разговор в таверне, но вспомнив, морщится и едва удерживает вертящееся на кончике языка ругательство. — Я о том, что для человека с его обязанностями, чувства будут слабостью. Если бы он выбрал Катару, то другие могли бы воспользоваться этим. Но ты — совсем другое дело. — Потому что я — Берегиня? — Потому что ты — это ты, — Зуко делает порывистый выдох и трет ладонью лицо. — Азула ждала его в Омашу, она была уверена, что он явится туда за царем Буми. Но он так и не пришел, и вместо этого объявился в Гаолине.       Рури хмурится, пытаясь уловить какую-то очень важную мысль, но Зуко не замечает ее настороженности, поэтому продолжает говорить: — Ты меняешь его. Ты не знаешь каким он был после того, как выбрался из айсберга. Но я знаю. И я вижу различия. — Мир жесток, и рано или поздно он ломает всех. Аанг — не исключение. Но все это лирика, и я не понимаю, что ты хочешь всем этим сказать… — Так же, как меняется он, меняешься и ты. К лучшему ли эти перемены? — Зуко намеривается уйти, но вдруг останавливается и, не оборачиваясь, бросает: — Я помню о своем долге. И если тебе понадобится помощь, найди меня. Дядя сказал, ты знаешь, где.       Зуко быстрым шагом удаляется, не удостоив ее прощанием. Рури же обессиленно приваливается спиной к стене и прикрывает ладонью глаза.       Но чужое, давящее присутствие мешает ей расслабиться и просто подумать о произошедшем.       Она медленно поднимает голову. — Много слышала? — устало интересуется она у в нерешительности замеревшей в тени Катары.       Та сглатывает и стыдливо опускает взгляд. — Прости. Я не хотела подслушивать, — виновато говорит она, выходя из-за угла здания. — Просто мы все волновались за тебя, а профессор Зей все никак не отпускал Аанга…       Рури вскидывает руку, избавляя Катару от необходимости и дальше придумывать всю эту чушь. — Ты веришь ему? — все же спрашивает она то, о чем действительно хочет спросить. — Время покажет. Но пока наши цели схожи, он не станет чинить нам препятствий.       Рури собирается уходить, как неожиданно решительный голос Катары заставляет сбиться с шага: — Зуко не прав. На счет Аанга.       Рури замирает напротив, медленно поворачивает голову с ленивым интересом мазнув взглядом по лицу южанки. Что происходит у нее в голове? О чем она думает, какая цепочка рассуждений позволяет ей приходить к тем или иным выводам?       Катара тоже меняется. Рури видит разницу. Особенно если вспомнить, с чего они начинали свое общение, то сейчас кто-то не особенно дотошный мог бы назвать их подругами. Но правда в том, что подругами они не станут. Причин много, среди которых с ходу можно назвать разное мировоззрение, характеры, подход к решению проблемы. Но самой главной и банальной всегда будет Аанг. Это глупо, даже немного смешно, но такова реальность: если мужчина сначала любил одну женщину, а потом переключил внимание на другую, то подругами эти две женщины точно никогда не станут.       Особенно, когда велик шанс, что они обе могут остаться в его жизни.       Рядом с Катарой у Аанга есть будущее. Многоженство не возбранялось среди аристократии Царства Земли, а напротив было показателем статуса и высокого положения. Чем больше женщин, тем состоятельнее мужчина. А Кочевники и вовсе не имели постоянного партнера и были свободны в своем выборе.       Но примет ли эту реальность Катара? Не сейчас, конечно же. Ведь после всего она вряд ли сможет так просто вернуться обратно в свою захудалую деревушку на краю света и все забыть.       Рури гонит все эти мысли прочь. Откуда они взялись она подумает потом. — Зуко видит Аанга реже нас, а значит перемены сразу бросятся ему в глаза, — спокойно парирует замечание Рури, не видя смысла вообще заострять на этом внимание. — Да что он понимает! — пылко восклицает Катара. — Он… он же мерзкий, гнусный и… — И он спас твою жизнь! — рявкает Рури, потеряв терпение. Катара потрясенно умолкает на полувздохе. Рури разворачивается к воднице всем корпусом. — Известно ли тебе такое чувство, как благодарность? — Конечно, я знаю, что такое благодарность! Но тебя с нами не было, когда он напал на Южное Племя и увез Аанга, не было, когда он взял меня в заложницы и угрожал ему моей жизнью. Все, что делает Зуко, несет угрозу для Аанга! — Зато я была, когда он объявился в полном одиночестве на Севере. Знаешь, что я увидела? Отчаявшегося человека, которому было нечего терять.       Рури не знает, почему она так злится. Раньше она могла держать эмоции в узде, но сейчас потеряла над собой контроль из-за случайного попутчика, человека, который, собственно, ничего не должен значить в ее жизни.       Но он значит. С Зуко все началось — ее путь к осознанию вещей, о которых она раньше никогда не задумывалась.       О мире, войне, будущем…       Они проводили многие часы, сидя в засаде и молча́ о важном, гнетущем, но понимая друг друга без всех этих ненужных слов.       Будущее было расплывчато, туманно и таило в себе множество опасностей. Неопределенность угнетала.       Рури хочет, чтобы после войны у Аанга было как можно меньше трудностей. Чтобы у него было хотя бы пару лет, чтобы он мог собраться с мыслями, силами и просто попробовать без спешки и суеты оглядеться вокруг и решить, что делать дальше.       Зуко думал о большем, глобальном. Он думал о судьбе своей страны.       Народ. Он знал ответ в то самое мгновение, когда ее провокационный вопрос только слетел с языка. Но только сейчас нашел в себе силы признаться в этом самому себе.       Рури не знает, насколько в действительности тяжело приходилось Зуко во время их путешествия. И хоть она чувствовала, что его внутренний огонь стал нестабилен, будто бы уменьшился, но почему-то не предала этому должного значения. Да и кем он ей был? У Рури было полно других забот и дел; в конце концов, у Зуко был тот, кто о нем заботился.       Лишиться магии… Наверное, это очень страшно. Рури не была в восторге от своего дара, но потерять его — это как лишиться части себя, чего-то важного без чего, безусловно, будет можно жить, но ты уже никогда не будешь собой. — Я не знаю, через что вы прошли и что вас связывает, но я не верю Зуко, — возвращает Рури голос Катары из ее размышлений.       Рури усмехается, ожидая этого упрямства водницы, но то, что она не пытается накинуться, обвинив во всех грехах ее, становится приятной неожиданностью. Возможно, Катара многое успела переосмыслить за все это время?       Возможно, она смогла принять Рури?       На самом деле это совсем не важно. Рури не хочет видеть Катару своей союзницей и тем более она не намерена становиться ее подругой. Рури не хочет видеть Катару в своем будущем.       Но Катара важна Аангу, и Рури не может отмахнуться от этого как от незначительного факта. Как не может отмахнуться и от мысли, что Катара может дать Аангу то, чего никогда не сможет она. Осознание этого скручивается внутри черным, пульсирующим комком, источающим ядовитые пары.       Это зависть? Ревность? Ненависть? Нет. Это смирение, которое очень больно принимать. — Могу сказать, что в какой-то степени это дальновидно, и я бы советовала тебе и впредь придерживаться этой позиции, — серьезно говорит Рури, спрятав руки в карманах до того, как магесса сможет заметить ее дрожь. Катара удивленно вскидывает брови, не понимая, что Рури хочет этим сказать. — Но я прошу тебя воздержаться от оскорблений в его адрес. Он стал моим напарником, и я уважаю его и ценю. Нападки на него тебе ничем не помогут и лишь покажут твою незрелость… — Может хватит этих твоих нравоучений! — перебивает Катара, упрямо сжав кулаки. — И вообще, знаешь, со стороны вполне могло показаться всякое…       Катара потрясенно умолкает, осознав, что, а главное кому хочет сказать.       Обвинить ее в заговоре? Нет, не после того, как Рури пожертвовала своей жизнью ради Аанга и духов-покровителей ее Племени.       В измене? Но Катара ничего не видела и не может утверждать наверняка, зачем опальный принц спрятался в злачной подворотне вместе с бывшей наемницей.       Катаре о многом хочется ее расспросить, ответы на эти вопросы важны — они угомонят шквал подозрений и неуверенности. Но Катара не спросит, ведь несмотря ни на что, Рури она верит.       Катара делает шаг к ней и неожиданно даже для себя импульсивно хватает за руку, вытягивая из кармана чужую ладонь.       Рури заинтересованно смотрит как ее пальцы заключают в плен две смуглые ладошки, потом медленно поднимает взгляд, внимательно вглядевшись в чужое обеспокоенное лицо.       У Катары большие, выразительные глаза, правильные черты, потрясающего смуглого оттенка кожа. Не влюбиться в нее с первого взгляда — это значит ничего не понимать в красоте. Неудивительно, что Аанг был влюблен в нее.       И как он мог променять принцессу на кого-то, вроде нее?       От собственных мыслей делается тошно. Рури и сама не знает почему. Может, потому что представляет, как у них все могло бы быть: правильно, без всяких трудностей и лишних проблем. Или потому, что в глубине души она страшится момента, когда Аанг сам придет к подобной мысли.       Рури делает титаническое усилие над собой, чтобы не одернуть руку, а Катара будто не понимает и не чувствует ее напряжения, потому что сжимает ее пальцы чуть крепче. — Ты ведь любишь Аанга? — голос Катары звенит от волнения, а взгляд блестит в робком ожидании ответа. Рури не понимает подобного интереса, но почему-то Катара считает свой вопрос жизненно важным, раз облекает сейчас свои опасения именно в такой форме.       Рури хмурится, медленно вытягивая свою ладонь из хватки чужих пальцев и снова спешит убрать ее в карман. — Я обязана отвечать? — с легчайшим намеком на жесткость, осведомляется она. Катара тушуется, но не отводит взгляд. — Он любит тебя. Правда любит. Когда ты не вернулась на Север, он очень переживал. Но ты велела ему тренировать магию воды, и он днями напролет учился, чтобы поскорее встретиться с тобой. Если ты предашь его, то… — Я не предам его, — категорично отрезает Рури, содрогнувшись от крамольности подобных намеков. — Я знаю. Поэтому я готова довериться твоим суждениям. Если ты считаешь, что Зуко сможет помочь, то я готова хотя бы попытаться принять его.       Не сказать, что Рури удивлена подобным поворотом разговора, но ей однозначно интересно, почему Катара решила поговорить с ней об этом, да еще в такой приватной обстановке. — Твое дело кого принимать и кому верить, — как можно более безразлично пожимает она плечами. — Настоящее противостояние с Зуко и его сестрой начнется после свержения их отца. Вот тогда и станет понятно, стоит ли он доверия или нет.       Катара понятливо кивает. Ей предстоит о многом подумать.