лезвие под языком

Серый наматывает по квартире круги в разношенных светлых трениках — где только откопал? Под ними нижнего белья точно нет, Олег это видит, пока пытается заняться делом: вот уж не думал, что в спецназе сдавать экзамены придется. Штудирует методичку по первой помощи, а взгляд все равно съезжает в сторону, голова сама собой оборачивается к мелькнувшему светлому пятну, и он машинально отмечает: растянутые треники только благодаря шнурку и держатся на бедрах, резинка пояса давно пришла в негодность, штанины висят мешком, длина чуть велика — при беге споткнешься и носом в асфальт полетишь… И до Олега доходит: это же его старые спортивные штаны. Это же из сумки со скромными пожитками, которые он отдал Серому еще до армии — больше некуда было деть несколько футболок с названиями групп, пару шорт и потертых джинсов. А после армии пришлось покупать новое — вытянулся, раздался в плечах. Даже не вспомнил про эти треники, хотя они ему еще впору пришлись бы, но теперь они сидят на очень симпатичной заднице… Он следит, как Серый, облокотившись о стол, склонился и ерзает мышкой, но не садится в кресло. Он оглядывается вдруг на Олега, улыбается, сверкает взглядом поверх плеча. Его щеки и кончик носа трогает румянец, и Олег наконец понимает: он же специально дразнил! Ждал, когда же Олег заметит! Несомненно, считав все по его лицу, Серый негромко говорит: — Я их ни разу не стирал. Хотя там внутри уже корка от, ну, знаешь… И подмигивает. У Олега перед мысленным взором в один миг проносятся десятки картинок, как Серый дрочил в его трениках, сунув ладонь под растянутую резинку, как скучал, кусал губы, содрогаясь в оргазме, как мягкой ткани изнутри касался его измазанный спермой член и костяшки кулака. Как он лежал в них на постели, разбитый негой, с разведенными коленями, и мечтал, чтобы его ноги забросил себе на плечи Олег. Снимал, прятал в шкаф, проверял — нет ли смс или пропущенного звонка… И через пару дней вновь надевал их, чтобы представить, будто Олег рядом. Он не выдерживает: отодвигает методичку, подходит к Серому на одних рефлексах, словно сомнамбула, мыслительная деятельность отключается, а кровь стекает вниз. Прижимается к Серому сзади — втягивая запах его волос, касаясь кончиком носа нежного пушка в основании шеи, губами — прикусывая бледную кожу. Серый горячий и мягкий, стоит дотронуться — и плавится, откидывает затылок Олегу на плечо. Пахом Олег притирается к его ягодицам, разок толкается — упоительно, как же ему не хватало этих плавных изгибов, чтобы тереться о них, чтобы гладить… Руками стискивает талию так, что Серому, наверное, и дышать сложно. Ловит губами — губы, но поцелуи короткие, срывающиеся, движения — рваные, тесные. Серый, может, и хотел бы вывернуться, чтобы стоять друг напротив друга и целоваться, и трогать, и смотреть в глаза, но Олег никак не может отпустить его, только прижимает еще ближе, и тот опирается обеими руками о стол, чтобы не упасть. Само собой получается — Олег на миг отстраняется, хватает треники — и рвет по заднему шву, он расходится, оголяя ягодицы, и Серый вздрагивает-вскрикивает от неожиданности. Олег прижимается к нему, обхватив пальцами шею, чтобы замер, чтобы дыхание задержал, прислушиваясь, и шепчет: — Кончи в них еще раз. Тут же опускается на колени, раздвигает ягодицы ладонями и проводит языком между. Серый, вздрогнув всем телом, отстраняется было, но Олег держит его крепко, проводит языком широко по дырочке, и у Серого с губ срывается лишь олег-олег-олег, колени его чуть подгибаются. Олег не думает ни о чем. Он же еще утром был здесь пальцами и членом, почему нельзя языком?.. Вылизывает, прикусывает порозовевшую ягодицу. Все еще доносятся сбивчивые слова Серого — чередует имя Олега и слабое “не надо”, но даже не пытается больше сдвинуться с места. Ему и некуда — зажат между Олегом и столом. Олег, легонько подув на все еще чуть припухшие мышцы, кончиком языка трогает их и, закрыв глаза, толкается внутрь, и тогда Серый выдыхает лишь одно: да. Да, да, да-а-а-а-ах-х-х-х… Значит, все правильно. Олег на долю секунды отпускает одну половинку ягодиц, касается члена Серого — стоит, у головки на трениках даже влажное пятно. И больше не отвлекается. Ласкает его языком изнутри, мокро тычется, устав — снова лижет, глубоко дыша носом, и чувствует: стоит отпустить Серого — он тут же стечет вниз на колени, ноги его дрожат уже очень сильно. Олег вновь проникает в него языком, Серый всхлипывает. Ахает. Гулко ударяет локтем о стол, держится из последних сил, грудью уже почти полностью лег на столешницу, сдвинув клавиатуру на самый край — того гляди она на пол рухнет. Подсунув ладони под ткань треников, Олег стискивает ягодицы сильнее, мнет так, что, наверное, следы останутся, но их податливая мягкость в руках, словно теста, завораживает, он тискает их и пытается быстрее проникать напряженным языком в гладкое нутро. Серый вдруг вскрикивает, замирает, и кажется, что он пульсирует вокруг языка. Коротко дергаются его бедра — и Олег плавно вытаскивает язык. Убирает ладони. Поднимается на ноги. Покрасневшие ягодицы Серого скрывает ткань треников. Коснувшись его поясницы, Олег наклоняется, прижимается губами между его лопаток к взмокшей от пота футболке. И лишь тогда Серый стекает все же на колени, а Олег смотрит на него, подрагивающего, быстро положившего руку себе на пах, сверху вниз, и голова кружится от желания. Дышит ртом. Серый поднимает на него взгляд — глаза блестят, лицо раскраснелось, волосы липнут ко лбу. Сглатывает. Хрипло шепчет: — Так я ни разу не представлял. Он, сидя на коленях, цепляется пальцами за столешницу. Босые пятки его прижимаются к оголенным ягодицам в прорехе ткани. Он тянется было к члену Олега, но тот, мотнув головой, спрашивает: — Сможешь еще немного… немного так же постоять? Зрачок Серого увеличивается, растекается по радужке. Он заторможенно кивает. Пока Олег идет за смазкой, он все еще сидит, пытаясь отдышаться, но стоит вернуться — поднимается на подрагивающих ногах, опирается локтями о стол. Призывно оглядывается через плечо. Улыбается, облизнув губы. И Олег касается его через порванные треники пальцами, проникает легко — не в первый ведь раз за сегодня, а потом входит, берет его, одетого, лишь приспустив шорты с нижним бельем, и никак не может оторвать взгляда от небрежно разорванной одежды, от торчащих из шва ниток, от покрасневших ягодиц. Серый даже не стонет — тихо всхлипывает, подмахивая, и Олег кончает в него, крепко держа за бедра и глядя на полоску обнаженной кожи.