Наша любовь никогда не истлеет

Первый раз Ирума увидел его одетым в белое и парящим в голубом небе на больших фиолетовых крыльях в пять лет. Розовые волосы нежнейшего оттенка сахарной ваты развевались на ветру, придавая образу ещё большую грандиозность. Демонёнок изучал Судзуки глазами цвета малины с вертикальным зрачком, и спустя мгновенье на его алых губах выступала ласковая улыбка. Он подошёл, ничего не говоря, обнял Ируму с нежностью, долго не отпускал, словно боялся, что не успеет насладиться его присутствием. Подбородок демонёнок пристроил на плече мальчика, взволнованно коснувшись губами виска. Судзуки почему-то покраснел как маков цвет, пряча от него взгляд. Затем пространство заволокла дымка, и он растаял в воздухе, словно призрак. Ирума проснулся от солёных ручейков, что стекали по щекам и подбородку, капая на белоснежную постель; душа рвалась от боли. В следующем забвении Судзуки пил чай, приготовленный Асмодеем, а розоволосый мальчик тем временем, отломив ложкой кусочек торта, отправил его в рот Ируме. Потом он очень аккуратно промокнул лицо друга салфеткой и, наклонившись, чмокнул в самый уголок губ. Выпрямившись, Элис ласково погладил шокированного Судзуки по щеке, нежно поцеловал руку и проникновенно уставился в глаза. От вида удивлённо вскинутых бровей, нерешительного, слегка смущённого лица, и чуточку приоткрытого рта человека внутри у Асмодея словно вспыхнул маленький огонёк, заставляющий сердце трепетать. И он сидел, поражённый, ослеплённый, очарованный красотой синеволосого паренька. Элису вдруг показалось, что голубые глаза сверкнули почти нестерпимым блеском, заглянули ему в сердце, и оно забилось с неведомой силой… Проходят года, Ируму до сих пор неудержимо тянет к Азу, возможно, потому что ему важно чувствовать, как жар их обжигающей любви постепенно остывает, оставляя в груди уютное тепло и умиротворение. Ему не нравится вести однообразную, неинтересную жизнь, чувствовать себя белой вороной. Единственное, что спасает его от уныния — касание головой подушки, погружение в блаженное состояние и тесный клубок любовных объятий, всегда медленных, как текущий мёд. Во сне ребята молча смотрели друг другу в глаза с неприкрытой нежностью и трепетом, выказав тем самым обоюдную радость от прочувствованного единения душ. Элис сажал Судзуки на колени, обдавая тёплым дыхание у шеи, затем нежно целовал в ушко, шепча «мой соулмейт». В тринадцать лет состоялся их первый поцелуй. Мягкие тёплые губы Аза скользнули по губам Ирумы, размыкая. От скользящего прикосновения языка по телу мальчика прошла мелкая дрожь. Элис поглощал каждый выдох партнера, слегка перекрывая воздух. Судзуки задыхался, гортань обжигало, голова слегка кружилась. Дыхание Асмодея, горячее и шумное, приятно щекотало. Чуть прикусив нижнюю губу и издав при этом тихий рык, Элис углубил поцелуй. В рот Судзуки, скользя, вторгся язык, прошёлся по жемчужным зубам, приласкал нёбо, оплёл его язык. Ирума послушно пытался повторять движения его губ, нисколько не сопротивляясь. С трудом оторвавшись друг от друга, они тяжело дышали, соприкоснувшись лбами. Судзуки не открывал глаза, полностью растворившись в этом моменте. Ноги подкашивались, в горле пересохло, сердце стучало быстро и шумно. Надёжная рука Аза крепко держала его за талию, защищая и поддерживая; Ирума положил руки на его плечи. Это был потрясающий момент, который никто другой не поймёт и который ничто не заменит… Восемнадцать лет. Асмодей нежно целовал Ируму вокруг глаз, потом спустился к шее, шаловливо очертил контур уха. Судзуки мял пальцами белоснежные простыни, пока руки Элиса освобождали его от одежды. Человек выгибался навстречу откровенным ласкам, шептал имя демона и упивался полыхающим глубоким поцелуем, от которого по телу волной прокатился жар. Казалось, что в мире не осталось никого и ничего, кроме двух влюблённых существ. И вот Ирума отпустил простыни, его руки поднялись: правая зарылась в шелковистые волосы, источающие аромат духов с запахом роз и сирени; другая опёрлась на сильное, почти белое плечо. Горящие глаза, дрожащие тела, учащенное дыхание — именно так выглядит страсть! Им не нужны слова: громкие стоны и судорожные всхлипы выражают чувства куда лучше. Судзуки шептал заветное имя и слышал своё в ответ… В ушах всё ещё звенел страстный шёпот, щёки горели от поцелуев, Ирума чувствовал запах демона, он будто пропитался им с пальцев ног до кончиков волос. Судзуки таял в ладонях, ощущая сладкий вкус асмодеевых губ, его шея оказалась чувствительной к малейшему прикосновению, отзываясь гусиной кожей по всему телу. Что-то потянуло внизу живота… В комнате было душно, Ирума вжимался простыни, мокрые от пота двух тел. — И-Ирума-с-сама, я люблю Вас. И на-айду, чего бы мне это не стоило! — зарывшись лицом в шею и волосы Судзуки, чтобы приглушить стон, Элис сжал его ягодицы и обильно излился в него. Ирума проснулся, боксеры намокли так, что бедра скользили, задевая друг друга. Парень откинулся на спинку кровати и плотно зажмурил глаза, пытаясь унять бешеное биение сердца и хоть как-то совладать с дыханием. С той ночи Аз больше не являлся во сне. Сердце Ирумы сжалось испуганной птичкой и внутри всё обмерло. Мир стремительно терял краски и очертания, на мальчика наваливалась неведомая до этого апатия. Тело сотряс безмолвный крик, который спазмом свёл все мышцы. Из-за душевной боли Судзуки больше не мог справиться с учёбой и рисковал оказаться в позорных списках на исключение. Учитывая, что в институте надо было сдавать экзамены по японскому, математика и физике, родителям мальчика пришлось нанять репетитора. Проснувшись утром, Ирума какое-то время лежал в кровати, пытаясь снова уснуть. Внезапно мама вошла к нему в комнату, медленно опустилась на кровать, обняла, поцеловала в лоб. — Рума*, одевайся и иди завтракать, а мне надо в одно место сходить, репетитор придёт через полтора часа, так что сиди дома и не забудь умыться, — договорила мать и ушла. — Почему они не понимают, что мне уже всё равно? — грустно проговорил парень, встал с постели и положил голову на рядом стоящий стол вместе с компьютером. Оставшись один, он вновь проваливается в сон. Будит его стук отворяемой двери, раздавшийся примерно через час. «Репетитор» — почти простонал Судзуки и покосился на приоткрывающуюся дверь. На репетиторе надеты клетчатый жилет поверх безукоризненно-белой рубашки с высоким воротником и приятного коричневого цвета брюки, но не это привлекло внимание. У него были роскошные розовые волосы, выразительные миндалевидные карие глаза с пушистыми ресницами. Однако как только он посмотрел на Ируму, его очи вспыхнули рубиновым цветом. — Я наконец-то нашёл Вас! — Асмодей приник к манящим трепетным губам долгим страстным поцелуем...