Наша любовь никогда не истлеет

Элис Асмодей уже год ощущает себя неполноценным, как будто он что-то потерял и ему необходимо это найти. Сон горячим шёпотом ведал ему о чём-то важном, из груди демона вырвался дикий животный вой, перед глазами кружили обрывки воспоминаний, не давая вздохнуть и стереть солёные капли отчаяния. Сердце так нестерпимо защемило, точно клещами его кто-то вытягивал из груди, во рту появился какой-то горький привкус, как будто Асмодей съел варёную жабу. Его тело находилось в агонии, вены болезненно пульсировали, а руки тряслись как никогда ранее в горячке. Темнота, пустота и холодная постель сжимали горло удушливым кольцом. Острая боль обожгла лёгкие, растеклась жидким пламенем по всему телу. Тоска разъедала душу серной кислотой, капля за каплей, медленно, но упорно. Сильный порыв ветра разметал розовые волосы, стоило Элису выйти за пределы здания совета, построенного на неприступной скале. Опера и Салливан смотрели на него с таким же жутким чувством жалости, сострадания, невольного осуждения и страха… как на утопленника. Внешне демон жил, но внутренне и правда чувствовал себя мертвецом. Замок напоминал ему тюрьму — пусть и огромный, он душил его своими стенами, выворачивал наизнанку, вызывал желание кричать и высасывал из него жизнь. Огромный сгусток эмоций заставил прикусить губу до крови и безмолвно закричать. Алая жидкость тёплой струйкой потекла по подбородку, напоминая робкие поцелуи и неловкие объятья при луне. На мгновение какое-то неясное воспоминание мелькнуло у него в сознании: копна голубых волос, которая так хорошо гармонировала с глазами, нежная улыбка, милостивый взгляд… Асмодей судорожно хватал ртом воздух, а потом упал на коленки, прижимая обе руки к солнечному сплетению. Голова его дёрнулась от глубоких всхлипываний, а по лицу сочились скупыми ручьями слёзы. «Кто же ты? Где же ты? Почему я не могу без тебя?!» — его охватило странное чувство, когда ещё не погасшая частица сознания бьётся в истерике и упорно цепляется за фактически уже ускользнувшую, неведомую доселе жизнь, не давая крошечной искорке полностью раствориться во тьме. Волна паники захлестнула мозг, тело покрылось холодным и липким потом. «Бежать!» — пульсировала в мозгу отчаянная мысль. Лицо парня горело, он летел, не разбирая дороги, то и дело спотыкаясь. Кто-то стёр воспоминания о его молодости, но образ синеволосого ангела глубоко врезался в память. Что-то осталось в прошлом, запечаталось суперклеем и схоронилось под трёхметровым слоем заклятья, но влюблённость, всё ещё свежая, толкала изнутри. Элис влетел в какую-то пещеру и устремился дальше, в чудовищный лабиринт тёмных коридоров. В пещере сгустилась непроглядная тьма, её чёрные щупальца потянулись во все стороны, расползлись вверх, заклубились у парня над головой. За спиной послышался неприятный писк, шелест крыльев, и мимо промчалась стая летучих мышей. Ладонь горела ровным белым светом, искры на ней то светились ярко, то немного притухали, чтобы сразу же снова вспыхнуть ослепительным пламенем. Свет бил в глаза, ни на сантиметр не отодвигая обступивший Асмодея пещерный мрак, но демон отважно шёл в темноту, нащупывая ногами пол. Что-то заставляло идти ещё дальше, в пустоту, помогало не затеряться в её владениях. Элису всё время мерещилось, что стены и потолок пещеры трясутся и вот-вот обрушатся. Из таинственных провалов, из отверстий пещер постоянно тянуло страхом, тревогой, запахом сырого камня, а иногда и ледяным ветром подземного ужаса. Демон залез на высокий выступ, за которым открывался неширокий тёмный ход. Втиснуться в него Асмодею удалось с трудом, ощущение было такое, словно он в кроличью нору лез. Внезапно луч проскользнул в узкое отверстие, его свет показался ослепительным после долгого сумрака, обнимавшего всю пещеру. Он выбрался из пещеры и огляделся: в огромном молитвенном зале стояли шесть рядов крепких деревянных скамей, в нише подсвечивался лампой крест, а посередине стоял большой алтарь. Перед алтарём молился парень в просторной чёрной рясе, напоминавшей крылья летучей мыши, из рукавов которой выглядывали только кончики его пальцев. Бусины четок ударялись друг о друга, перебираемые тонкими, бледными пальцами юноши. У него были мягкие синие волосы. Щёки Элиса покраснели, губы задрожали, он поспешно закрыл лицо ладонями. По телу забегали приятные, чуть щекотные мурашки, душу окутали сладкий туман, дурман, восторг, ощущение теплоты … Его сердце начинает биться как сумасшедшее, когда демон смотрит на человека, и у него сразу пересыхает во рту. — И-Ирума… — монах обернулся, и их взгляды пересеклись. Узнавание пришло к нему через несколько секунд. В два прыжка Асмодей очутился возле возлюбленного. Обхватив Судзуки за плечи, он впился жадным поцелуем в мягкие, податливые губы. Языки переплетались, дразня, лаская… на одно волшебное мгновение мир вокруг перестал существовать. С трудом разорвав поцелуй, Ирума упёрся руками в мощную грудь, отстранился, пытаясь заглянуть в лицо. Глаза Элиса возбуждённо поблёскивали, с губ свисала длинная дрожащая нитка слюны. — Ази-и — слова утонули в новом поцелуе, от которого у него свело дыхание. Они обнялись и долго стояли, не в силах оторваться друг от друга. — Ирума… моя любовь, мой Король… — демон принялся с жадностью целовать шею возлюбленного, захватывая зубами нежную кожу, причиняя приятную боль. Судзуки тихо стонет от удовольствия, обдавая прерывистым дыханием, — Я больше никогда никому не позволю разлучить нас — пообещал Элис, облизав припухшие губы своего любимого человека.