Ты, без сценария

Гермиона почувствовала, как к вискам подступает пульсирующая боль. Она отступила на шаг назад, вытерев ладонью тонкий слой испарины со лба. Казалось, триггером для её мигрени служили исключительно разговоры с идиотами. Глубоко вздохнув, она попыталась справиться с нарастающим дискомфортом, но, разумеется, это не принесло облегчения. Мужчина напротив выглядел растерянным. Его взгляд задержался где-то в районе её шеи, а затем медленно поднялся к лицу, остановившись на её глазах. "Закрой. Рот." — хотелось ей глубоко осадить его. И это, пожалуй, был бы самый лаконичный ответ, который она могла бы сейчас придумать, потому что все её предыдущие попытки вразумить Малфоя лишь увенчались его гневной тирадой о том, что она замужем, сошла с ума или под воздействием какого-то вещества — как бы он это ни называл. Она была уверена, что тот абсурд, который он продолжал лить на неё, совершенно точно был одной из причин её мигрени. Но она лишь стиснула зубы. В конце концов, она была культурной и не только образованной молодой женщиной, и откровенно считала, что отвечать грубостью на грубость — ниже её достоинства. Но поставить этого гадёныша на место всё же не помешает. — Послушай, Дрейк, — начала она, с трудом сохраняя спокойный тон. — Я не... — А вот и они! — раздался бодрый голос доктора Альфреда. Блейз вместе с доктором Альфредом стояли у входа на балкон. Парень досадливо сверлил взглядом Малфоя, который лишь поджал губы. Да, Блейз точно уловил часть пламенной речи, а дальше было не так уж трудно сложить все переменные воедино, особенно учитывая их школьную историю противостояния. Молодец, Драко, хотел он сказать. Минус десять очков Слизерину и неделя исправительных работ, пока не научишься общаться с дамами. Грейнджер даже не повернулась в сторону источника голоса. Она продолжала изучать серо-голубые глаза напротив, обрамлённые светлыми ресницами. Что-то в их глубине приковывало её внимание и оказывало на неё такой необъяснимый эффект, который она не могла понять. Это было странное смешение эмоций, которые она никак не могла разгадать: безумие, удивление или, возможно, злость? Её мысли путались, но одно ощущение росло всё сильнее — желание протянуть руку и коснуться затылка. Казалось, будто эти глаза сверлили её насквозь, оставляя две видимые дыры в черепе. Поэтому Гермиона вернулась к двум аспектам который как она считала лежали в основе ее успеха обучения на факультете «Исторические и археологические исследования»: исследование и последующая квалификация объекта. Она сделала ещё один глубокий вдох. Ее внимание зациклилось на одном определённом объекте. — Гермиона, всё ли с тобой в порядке? — с оттенком беспокойства спросил доктор, подходя ближе. Воздух был холодным, но Гермиона была уверена, что её окутывает нимб из пара. Ей было жарко, несмотря на то, что она уже какое-то время находилась на балконе. Девушка рассеянно кивнула и слабой улыбкой одарила двух мужчин, которые нарушили их... что? Перепалку? Обмен взглядами? — Всё в порядке, — коротко ответила она. — Надеюсь, Драко вас не утомил? — протянул Блейз, сладко растягивая слова. — Иногда он может чересчур увлечься. — Мы просто мило беседовали — самым непринуждённым тоном протянул объект. Гермиона снова машинально кивнула — дурацкая привычка, чтобы скрыть свои покачивающиеся нервы. Её охватило назойливое чувство — словно она оказалась в ловушке. Она не могла понять, что именно её так беспокоит, но мигрень, нарастающая глухой болью, сбивала мысли и обостряла восприятие. Голоса, запахи — всё сливалось в какофонию. Пряные и цитрусовые ноты, кожа и ветивер — терпкие ароматы мужчин усиливали головную боль, словно сами были триггером. И всё же её тянуло взглянуть на Драко ещё раз, всего на одно мгновение. Будто он был магнитом, гипнотизируя её безостановочно. В вихре размышлений, которые вертелись в её голове, она остановилась на своём убеждении касаемо первых и вторых впечатлений. Вторые всегда казались Гермионе более правдивыми, настоящими, что ли, по сравнению с слащавыми первыми, окутанными всей этой ерундой состоящей из светских норм и мнимой вежливости. Псих. Точно, он был психом. Именно так Гермиона квалифицировала его в своей голове и это была ее второе впечатление о нем. Определённо психопат. А уж в таких мерзавцах она разбиралась прекрасно. Она вспомнила тревогу, которая охватила её, когда она вышла из уборной. Вечер был замечательным. Она была счастлива. Она должна была быть счастлива. Да. Да. Глубокий вдох. Она стояла перед зеркалом и обдумывала, не ударить ли себя по щекам, чтобы отогнать этот туман из головы. Слева от неё женщина в годах с ярко-рыжими волосами подкрашивала растянутые губы приторно-розовой помадой. Гермиона репетировала расслабленную улыбку, но получалось лишь некое подобие полунервной ухмылки, краем глаза заметила длинные перчатки, оставленные на краю раковины, от которых исходил резкий травяной запах. Совсем не расслабляющий. Она ещё раз взглянула в зеркало и встретилась глазами с женщиной, которая не очень аккуратно продолжала размазывать помаду. Гермиона отвернулась, включила воду и повернула кран, чтобы пошла ледяная струя. Она подставила запястья под поток — это должно было успокоить нервы. Вытерев руки, она поправила платье на плечах, дотронулась до жемчужного ожерелья и аккуратно заправила пару непослушных кудрей обратно в причёску. Затем вышла в большой экспозиционный зал. Она успела лишь опереться на холодную каменную колонну, чтобы перевести дух, как её взгляд упал на высокую, худощавую фигуру доктора Альфреда. Он махал ей рукой, стоя в компании незнакомцев возле бокса с лотом, который сегодня приобрело Научное сообщество Массачусетского университета под его руководством. Она улыбнулась, расправила плечи и сделала ещё один глубокий вдох, прежде чем двинуться к группе. Её лицо озарилось самой искренней улыбкой, какую только можно было изобразить в данный момент. Пока она приближалась, взгляд тщательно сканировал компанию. Знакомый доктор Альфред — её научный руководитель и путешественник с приличным багажом опыта. Бизнесмен Себастьян Кроу с его вечной болтовнёй и привычкой трогать собеседника, даже если это неуместно. Девушка его не очень-то жаловала, хотя и понимала, что он был связующим звеном между фамильной ценностью и возможным археологическим открытием, которое она с полной решимостью намеревалась совершить. Высокий мулат в явно дорогом и хорошо сшитом костюме с хитрым прищуром. Привлекательный, отметила она, но не совсем в её вкусе. И ещё один мужчина. Почти такой же высокий, как предыдущий, но совершенно другой. Высокие скулы, идеальные пропорции лица, серые глаза, пухлые губы, белоснежные волосы. Гермиона моргнула, надеясь, что это просто наваждение. Или всё-таки нет? Он выглядел слишком утрированно, как герой из страниц готического романа XIX века, или как персонаж, вырванный из мрачного нуарного произведения. Она инстинктивно остановилась справа от единственного мужчины, который вселял ей чувство чего-то хоть немного знакомого и безопасного. Тем временем дежурный диалог в компании продолжал свой неторопливый ход. Белокурый мужчина вдруг сделал шаг в её направлении. Гермиона вынуждена была поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Даже несмотря на каблуки, её глаза оказались на уровне его плеч. Высокий. Массивный. Змей-обольститель. Именно так должно выглядеть воплощение всех смертных грехов, собранных воедино. Неотразимый, манящий, притягательный, и абсолютно запретный. Опасный. Встречалась ли она когда-нибудь с самим дьяволом? Нет. Никогда до этого момента. Один неверный шаг — и ты захлебнёшься в омуте прекрасного греха, не только не жалея об этом, но, возможно, желая утонуть ещё глубже. Примерно так она могла бы это описать это одной из своих подруг. В конечном итоге Грейнджер была все же женщиной. Она была очарована. Так, как любая другая женщина могла бы быть очарована. И позволила себе на мгновение остаться в этом мороке, ведомая ощущениями как он касается губами её кисти. Как на его губах играла полуухмылка, а в глазах светилась нескрываемая дерзость. Когда он откинул прядь светлых волос с лица, когда лёгкая ямочка мелькнула на щеке от чуть более широкой улыбки, когда он кивком указал на балкон. Она шла, шаг за шагом, следуя за ним в змеиное логово. И, возможно, он в любой момент мог обнажить свои клыки, показывая своё истинное лицо, чтобы напугать её до дрожи. Она знала это и продолжала идти. Это было её первое впечатление о Драко Малфое, составленное в девственной неведомости о том, кто он такой и что из себя представляет. Просто первая оценка объекта по визуальным данным, без предварительных пальпации и разбора структуры. Всё это оказалось абсолютно ошибочным и поверхностным. Она все же надеялась, что вторая оценка была более точной. Объект — молодой мужчина. Кондиция — прекрасное. Состав— оставляет желать лучшего. К сожалению, она не могла материться в официальных документах, даже если эти документы были составлены только в её голове. Она была профессионалом, он — сумасшедший. Люди с нестабильной психикой всегда пугали Гермиону. Их непредсказуемость вызывала у неё тревогу — сегодня это подтверждалось как никогда. — Гермиона, дорогая, ты уверена, что всё в порядке? — голос мужчины звучал слегка обеспокоенно. — Ты выглядишь немного рассеянной. — Всё хорошо, правда, — ответила она, ободряюще улыбнувшись. — Просто мигрень. — Тогда хорошо, что ты вышла на воздух, — заметил он, немного расслабляясь. — В зале действительно слишком людно, дышать там нечем. Двое мужчин перед ней будто безмолвно переговаривались. Нет, скорее спорили. Конечно, Гермиона тут же списала это на игру своего воображения — головная боль всегда заставляла её остро реагировать на всё происходящее. — Мисс Грейджой, — обратился к ней Блейз, его тон был одновременно лёгким и наигранно беззаботным. — Надеюсь, мой друг успел просветить вас относительно своего желания присоединиться к экспедиции? Мы с доктором Альфредом только что обсуждали эту возможность. Она могла бы совершенно натурально удивиться этому изречению, но в действительности это её нисколько не удивляло. Она как никто другой понимала термин «золотая лихорадка», что, в её представлении, была исключительно мужской заразой, вызванной высоким уровнем тестостерона и обманчивыми амбициями, основанными на вере в свою удачу. Малфой тоже почти удивлённо вскинул брови, но в миг его лицо расслабилось, как будто, приняв горечь ситуации, он решил взяться за разгребание последствий. В сущности, диалог имел место не только в голове Грейнджер. Драко продолжал посылать сложные, сердитые импульсы в голову Блейза, которые можно было расшифровать как: «Что ты, чёрт возьми, творишь, Блейз?» «Это же Грейнджер!» «Ты с ума сошёл, я не буду брать Грейнджер в свою экспедицию!» Забини не подал виду, на лице его сияла блаженная улыбка, уверенная поза и высоко поднятая голова — у него был своего рода иммунитет к легилиментским фокусам Драко. Грейнджер перевела растерянный взгляд с доктора на Блейза, а затем мельком скользнула глазами к светловолосому мужчине. Его она пообещала себе теперь игнорировать. Всё внутри подсказывало ей, что нужно покачать головой, громко рассмеяться и объявить всем, что шутка не удалась. Это было откровенно плохое шоу. Она прочистила горло, сделала короткий вдох, и ей наконец удалось вернуть контроль над собой. — Присоединиться к экспедиции? — тихо переспросила она, пытаясь выдавить фальшивую улыбку, сопровождая её коротким, натянутым смешком. — Оу, боюсь, наша группа уже набрана. Мест больше нет. — Досадно слышать, — протянул Блейз с лёгкой улыбкой, его голос звучал как смесь разочарования и неизменной галантности. — Доктор, кажется, упоминал, что у вас ещё есть свободные места. Но в любом случае мои искренние пожелания успеха. — Благодарю. — Гермиона, — начал доктор Альфред, звуча немного смущённо, — Это полностью моя вина. Прости мою память, мне казалось, что группа ещё не укомплектована. Мне так жаль, джентльмены, — обратился он к мужчинам, слегка наклонив голову. — В любом случае, думаю, мы могли бы рассмотреть возможность добавить ещё одно место, не так ли, Гермиона? Теоретически, конечно, всегда была возможность добавить ещё одного члена в группу, при наличии грамотно составленного и вполне гибкого финансирования. Но, естественно, богатенькому выскочке об этом знать не обязательно. — Не думаю, доктор, — отрезала она, стараясь, чтобы её голос звучал решительно. — Не будь столь категоричной, — с лёгкой укоризной заметил Альфред, поправляя очки на носу. — Должен признать, современные молодые люди порой кажутся мне излишне упрямыми. — Не стоит беспокоиться, — вмешался Блейз, тон которого оставался на редкость дипломатичным и обворожительным. — Надеюсь, моё предложение о совместном ужине всё ещё актуально, доктор? И, мисс Грейджой, я искренне надеюсь, что вы тоже почтите нас своим присутствием. — Конечно, конечно, мистер Забини, — поспешно заулыбался доктор Альфред, явно довольный идеей. "Адвокат дьявола." Так прозвала его Гермина в своей голове, смотря на такого уверенного Забини. Теперь она знала, как он выглядит. Драко продолжал буравить её взглядом, но выражение его лица изменилось — стало мягче, более осознанным, чем в начале их разговора. Гермиона напряжённо вздохнула, осознавая, что в этой битве ей не одержать победу. В такие моменты главное — умело применить тактическое отступление. Иногда притвориться слабой женщиной было весьма на руку, и она научилась использовать этот инструмент. Современный мир всё ещё был устроен так, что мужчины находились на вершине пирамиды власти. Эта мысль удручала её всю жизнь. Она боролась с этим ежедневно — начиная с университета, где подавляющее большинство её курса составляли мужчины: профессора, научные руководители, знаменитые учёные. Теперь инвесторы, партнёры, а сейчас — словно хитрые лисы, окружившие её этим вечером. — Извините меня, — произнесла она, стараясь говорить спокойно, — я, пожалуй, оставлю вас. Кажется, моя мигрень усиливается. Она коротко попрощалась с доктором Альфредом, который с пониманием кивнул, и уже сделала шаг к арочному выходу, ведущему обратно в экспозиционный зал, когда её окликнули. — Мисс Грейджой, — раздался всё тот же дипломатичный голос Блейза, — Надеюсь, мы ещё увидимся. Хорошего вечера. Он почтительно склонился, мягко удерживая её руку в своих, и оставил короткий поцелуй на её коже. Она почувствовала, как его цепкий взгляд снова ловит её, будто не давая шанса вырваться. Гермиона изобразила ещё одну фальшивую улыбку, на мгновение перевела взгляд на Драко, а затем развернулась и покинула прохладный балкон, оставляя за собой густой аромат сочной черной смородины и сухого папируса.

***

Влетев в квартиру, Гермиона первым делом сбросила туфли с ремешками, а крохотную, абсолютно непрактичную сумочку швырнула в угол между высокой тумбой и коробками с бумагами, которые давно ждали отправки на переработку. Пройдя по коридору мимо спальни, она оказалась в небольшой гардеробной. Резким движением вытащила заколку из волос, но всё же заботливо вернула её на место в ящик со стеклянной крышкой. Несмотря на смешанные эмоции, которые захлестнули её, и пульсирующую в висках мигрень, Гермиона не могла позволить себе небрежного обращения с вещами. Ей даже стало жаль туфли и сумочку, которые теперь валялись где-то в углу. Сняв платье и украшения, оставив только тонкий серебряный браслет на щиколотке, который она никогда не снимала, Гермиона направилась в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, она заперлась на замок. Это было странное желание — спрятаться, даже несмотря на то, что она жила одна и находилась в полной безопасности. Её квартира располагалась на семнадцатом этаже охраняемого жилого комплекса с консьержем у входа. И всё же она хотела закрыться, будто эта слабая преграда могла оставить её тревожные мысли по ту сторону двери. Густой пар быстро наполнил помещение. Вода шумно лилась из крана, латунные смесители красиво блестели в свете лампы, которую она принесла с собой из гостиной. Тем временем Гермиона достала коробочку с эфирными маслами. Выбрав эвкалиптовое, она добавила пару капель в горячую воду. Положив полотенце и белый халат на край раковины, осторожно опустилась в ванну, не обращая внимания на то, что вода была почти обжигающей для её чувствительной кожи. Свежий аромат мятной пены для ванны в сочетании с эвкалиптом создавал приятную травяную композицию. Горячая вода всегда помогала ей облегчить мигрень. Она потянулась к шкафчику под раковиной, достала пузырёк с обезболивающим в оранжевом флаконе и проглотила две таблетки, не запивая их водой. Постепенно мышцы как будто размягчились, и её тело расслабилось под тяжестью горячей воды. Гермиона сделала несколько глубоких вдохов, наполняя лёгкие паром и ароматом трав. Так она пролежала почти час, пока боль не отступила. Затем, завернувшись в мягкий халат, она отправилась на кухню, намереваясь заварить себе чашку жасминового чая. Достав фарфоровый комплект, состоящий из чашки и блюдечка, она налила кипяток и трижды помешала ложечкой по часовой стрелке. Это был своего рода ритуал — её маленькая чайная церемония, которая, в общем-то, мало походила на настоящую чайную церемонию. Гермиона устроилась в кресле, вытянула ноги, положив их на деревянный подлокотник. Отпив немного чая, она открыла свой дневник. Это была скорее записная книжка, чем классический дневник — аскетичный прямоугольник в переплёте из бордовой кожи с золотой ниточкой, предназначение которого, конечно, было сохранить все её секреты. Иллюзорно. Она по-прежнему записывала туда свои мысли, но это были короткие заметки, а не длинные страницы, усыпанные эмоциями. Сегодня она добавила запись о мероприятии, описав его лаконично и без лишних подробностей. «Артефакт в виде дневника приобретен на аукционе, исследовательская работа начнется на следующей неделе.» Она раздражённо нарисовала неразборчивые каракули, проклиная по доброму доктора Альфреда в своей голове. Гермиона его сердечно уважала и восхищалась им как выдающимся человеком науки, но это не значило, что она всегда соглашалась с его идеями и решениями. Конкретно его сегодняшнее поспешное предложение о дополнительном члене группы она считала невероятно глупым. Позволить богатому идиоту и грубияну присоединиться к экспедиции. К её экспедиции, в которой она впервые выступала в качестве главы и, главное, научного руководителя. Она так долго шла к этому, и чувство несправедливости ковыряло её изнутри. Гермиона никогда не была из робких и слабых женщин, но под напором патриархального мира иногда было слишком сложно устоять. Повторяющиеся круги разочарования, которые она, казалось, проходила всю свою жизнь, не давали ей сдаться. Если она считала себя правой, то всегда держалась за свою точку зрения. Наверное, именно поэтому в её голове до сих пор не укладывалось, как Альфред мог подумать, что эта идея может ей понравиться. Он был свидетелем того, как она составляла план экспедиции и набирала команду. Он знал, как серьёзно она к этому относилась и как внимательно рассматривала каждую кандидатуру. Просто позволить какому-то дилетанту стать частью её солидного научного путешествия было кощунством. Издевательством над месяцами её подготовки и годами учёбы. Закрыв дневник, она сделала ещё один глоток чая, откинула голову на спинку кресла и устремила взгляд на декоративный камин в гостиной, скорее всего из искусственного камня. Он был уставлен многочисленными рамками с фотографиями. Гермиона с друзьями, однокурсниками. Фото с первой экспедиции, организованной университетом. Фотокарточки с путешествий по Греции и Италии. Она на дипломной церемонии и одна очень старая фотография с родителями, где ей всего шесть лет. Ей было всё ещё стыдно признаться кому-то, что, если бы не эта фотография, она бы не смогла описать своих родителей. Они просто затерялись где-то там, в пучине детских воспоминаний. Девушка убеждала себя, что её память была настолько заполнена информацией и научными терминами, что её мозг решил, что это важнее, чем лица людей, которые были её родителями. Она потеряла их в автокатастрофе, когда ей было одиннадцать. Гермиона не любила зацикливаться на этом. Конечно, это была часть её жизни, но она была взрослой женщиной, почти тридцатилетней, а в этом возрасте многие женщины уже обзаводятся своими детьми. Её родители стали родителями, когда им было едва по двадцать пять. Просто у Гермионы были другие приоритеты. Возможно, а может быть, именно то, что она плохо помнила родителей, их дом и совместные моменты, стало косвенным фактором того, что она не до конца понимала и не разделяла концепцию некоторых своих знакомых и подруг обзавестись семьёй. Это просто не для неё. Её больше интересовали научные и исторические открытия, древние города и артефакты, тайны прошлого и путешествия. Её работа была её «детищем». Делом её жизни. Она по-настоящему горела этим и любила то, чем занималась. Она разрешила себе немного покрутить в голове события сегодняшнего вечера, чувствуя себя растерянной. Её баланс был смещён, а она так долго его выстраивала, что не любила, когда кто-то мог просто ворваться и нарушить его. Что это вообще было, чёрт возьми? — думала она, вставая перед зеркалом. Но, несмотря на свою растерянность, её внимание не ускользнуло от того, как серьёзно он выглядел в этот момент, словно действительно знал её, и от этого странного и искажённого произношения её фамилии. Гермиона решила, что лучше сосредоточиться на предстоящей экспедиции. Ей нужно встретиться с командой, затем изучить более подробно дневник. Вероятно, придётся перевести некоторые страницы и заглянуть в архив. Нужно ещё раз проверить, собрала ли она весь необходимый инвентарь, и окончательно утвердить план и маршрут поездки. Для уверенности, на всякий случай, чтобы гарантировать, что всё пройдет без сучка и задоринки, Гермиона осознавала, что невозможно предугадать и избежать всех возможных неожиданных поворотов событий. Несмотря на объективную оценку, она всё же предпочитала перепроверить себя и свои планы несколько раз, чтобы свести вероятность неудачи к минимуму — до тех самых погрешностей, когда после запятой идут несколько нулей. Грейнджер промотала план экспедиции около трёх раз и смирилась с тем, что одна липкая мысль о сегодняшнем вечере не даёт ей покоя. Она ни за что не позволит ему присоединится к ее экспедиции.