Ты, без сценария

Неделя до летнего солнцестояния 2005 года Знаменитый сад Нарциссы Малфой превратился в бездушный, дежурный розарии, выполненный по всем канонам аристократической строгости. Ряды белых роз, глориозов, гортензии — всё идеально высажено. Можжевельник, аккуратно подстриженный в продолговатые формы, и всё та же живая изгородь. И всё же, несмотря на внешнюю безупречность, садами мэнора словно овладело бесцветие. Яркие краски исчезли, уступив место выцветшим, тусклым оттенкам, будто напоминание о былом величии. — Мисс Паркинсон нравились ирисы, — отметила Нарцисса, вдыхая аромат свежезаваренного чая. — Драко, дорогой, тебе стоит отнести ей букет. Я попрошу эльфов нарезать несколько веток. Склеп Паркинсонов был на удивление скромным. Их родовое древо не могло похвастаться такой же многовековой историей как у Малфоев которые были более древним родом ,поэтому традиция хранить членов семьи в фамильных усыпальницах появилась относительно недавно. И всё же могила Пенси, окружённая строгой элегантностью, полностью соответствовала её характеру. Филигранной, как и сама девушка, что покоилась под толщей земли и камней. На её могиле, вопреки строгим аристократическим традициям, рос кустик кошачьей мяты — выбор, казавшийся кощунственным для тех, кто предпочитал благородные растения вроде роз или лилий. Однако Гертруда Паркинсон посадила кошачью мяту осознанно. Дело было не только в том, что Пенси обожала пушистых питомцев. Этот кустик стал символом её бурного, взрывного характера, в котором удивительным образом сочетались манеры чистокровной наследницы и ураган неконтролируемых эмоций. Всё в Пенси кричало об её индивидуальности. Даже короткие волосы — резкий отход от негласных правил высшего общества, особенно для столь юной девушки. У Пенси был заразительный смех, звучный и искренний, настолько яркий, что он стал одной из её самых любимых черт для Драко. — Гринграссы прислали приглашение на празднование летнего солнцестояния. Они хотят, чтобы вы с Асторией немного привыкли друг к другу перед помолвкой, — сказала Нарцисса, стягивая атласные перчатки и осторожно прикасаясь пальцами к горячей чашке. — Я договорилась с Цереус встретиться на этой неделе за чаем. Заодно обсудим дату. Конец августа кажется мне подходящим временем. Что скажешь, Драко? Птицы молчали, лишь листва шуршала под лёгким ветерком. Небо нежного синего оттенка, витиеватые облака, что стремительно плыли куда-то вдаль. Солнце приятно согревало кожу. — Просто чудесно… Мне кажется, главная гостиная наконец вернула свой прежний шарм, — продолжала говорить женщина, аккуратно поправляя чашку на столике. — Это было совсем непросто. Ремонт окончательно выбил меня из сил… Думаю, они где-то лежали в кладовой. Драко, дорогой, ты меня слушаешь? Драко! Малфой поднял руку, прикрывая глаза от яркого солнечного света, и посмотрел на женщину, сидевшую за плетёным столиком в малом саду мэнора. Сам он в это время лежал на траве, полностью погружённый в свои мысли. Лёгким движением он перевернулся на живот, совершенно не беспокоясь, что белоснежная рубашка может испачкаться. — Я говорила о тех вазах с голубой португальской глазурью, — напомнила женщина, деликатно отпивая чай. — Твоя бабушка получила их в подарок от одной волшебницы, когда родила первенца. Они зачарованы, чтобы разряжать атмосферу и создавать хорошее настроение. Думаю, им самое место в гостиной. — Да, — отозвался он, совершенно равнодушный к вопросу благоустройства дома. — Если мне не изменяет память, они хранятся в кладовой. Тебе стоит пойти со мной и взглянуть на эти вазы, ведь ты теперь Лорд Малфой, — продолжила женщина. — Хотя хозяйкой мэнора остаюсь я, после твоей женитьбы, когда мисс Астория возьмёт на себя обязанности хозяйки, вряд ли она будет с тобой советоваться по вопросам интерьера. — Она улыбнулась. — Помнишь, в детстве ты всегда рвался мне помочь, чем бы я ни занималась? Мне бы хотелось, чтобы это было как тогда, прежде чем я передам свои обязанности. Эльф преклонного возраста держал лампу, шагнув немного вперёд, пока они шли к хранилищам мэнора, расположенным в его задней части. Воздух здесь был немного более сырым из-за отсутствия постоянного проветривания. В больших поместьях всегда были такие участки, которые использовались редко, только для хранения всего, что не было востребовано: картин, различных предметов интерьера, ламп, люстр, артефактов и одежды, которой уже никто не пользовался. Комнатка была небольшой, и в ней не было ни пылинки — эльфы тщательно следили за порядком, особенно после того, как один конкретный гость покинул их дом. — Ах, я и забыла об этой вещице, — удивилась Нарцисса, беря в руки три бутона ландышей, выточенные из французского хрусталя. — Кажется, это был подарок моего отца на нашу с Люциусом помолвку. Драко прислонился к одной из стен и терпеливо ждал, когда мать завершит свои меланхоличные воспоминания. Как только она найдёт эти проклятые вазы, он сможет вернуться в сад. Лечь на траву. Слушать шелест листьев. — Ах, вот они, — довольно пропела женщина. — Они идеально дополнят интерьер гостиной. Да, абсолютно уверена. Возможно, их придётся отреставрировать — на одной из ваз я заметила скол… Драко склонил голову набок, пока эльф подносил лампу ближе к вазе, чтобы рассмотреть повреждение. — Ах, Драко, взгляни, — бодро сказала Нарцисса, доставая шкатулку с стеклянной крышкой. Внутри шкатулки находилась кованая роза из драконьего стекла — очень прочного материала, хотя и весьма хрупкого на вид. Изящная роза с зелёным отливом, тонкие лепестки, стебель с острыми шипами. — Это был подарок твоего отца, когда я узнала, что беременна. Очень редкий предмет. Драконье стекло хорошо впитывает магию, как и гоблинская, но это стекло способно накапливать весь потенциал магии, вложенной в предмет, в отличие от гоблинской стали, которая сохраняет только свойства последнего магического эха. Женщина открыла шкатулку, с ностальгической улыбкой на лице, пока Драко всё ещё без интереса разглядывал трещины на стенах. Она взяла розу в руки, поджав губы — слёзы почти подступили к её глазам, когда она вновь вспомнила тот трепет, который охватывал её в те годы, трепет от чудесных событий. Она крепко сжала розу в руках. — Ах… — тихо воскликнула женщина, когда острый шип пробил её нежную кожу пальца. — Кажется, я укололась, — заверила она, и тонкая струйка крови окрасила её палец. — Мама оставила это, — недовольно сказал Драко. — Хватит разглядывать это старьё... — Нужно залечить рану, Госпожа, — взволнованно сказал эльф. — Позвольте мне принести бадьян, чтобы залечить вашу рану, Госпожа. — Не стоит, — ответила женщина. — Это всего лишь незначительная царапина. Перенеси эти вазы в гостиную, Салас, мне нужно взглянуть на них ещё раз при более ярком освещении. — Как скажете, Госпожа. — Эльф поклонился, всё ещё держа лампу высоко над головой.

***

Настоящее время Июнь 2007 года Бурлящее зелье в котле и размеренное тиканье часов. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять... Тик-так. Ярко-красная дымка лениво тянулась над медным котлом. Медленно кипящее зелье приблизилось к тому этапу, когда следовало добавить пять шипов крылатки. Затем начиналось самое важное: нагревать, помешивая по часовой стрелке, пока субстанция не приобретет насыщенно-желтый цвет. Повторить ещё раз. И только потом вводить слизь флоббер-червя, заставляя зелье засиять ярким бирюзовым оттенком. Далее всё становилось чуть проще: размешать, добавить медовую воду, довести до кипения, томить ровно тридцать минут. А затем — снять с огня и терпеливо ждать, пока зелье окончательно остынет. Драко автоматически прокручивал в голове последовательность шагов, хотя мог сварить идеальное зелье даже с закрытыми глазами. Было что-то умиротворяющее, даже очищающее разум, в этом методичном следовании четкой инструкции. Однако где-то в глубинах его сознания мелькала мысль, что это всего лишь усвоенный с детства паттерн поведения. Его так учили, он привык — настолько, что это стало частью его личности. Он всегда был таким. Или, по крайней мере, ему так казалось: идеальный исполнитель указаний. Ну, почти идеальный. Исключения, конечно, были, особенно если речь заходила об убийствах — но уж по части зельеварения за ним таких провалов точно не водилось. Он же не какой-нибудь Гриффиндорец, вроде Дина Томаса, который раз за разом умудрялся путаться в пропорциях и ингредиентах на уроках. Зельеварение было точной наукой. Наукой, допускавшей вольности лишь в редких случаях, и, как правило, такие эксперименты заканчивались далеко не самыми благоприятными последствиями. Если задуматься, с юных лет Драко отличался природной педантичностью, которая с первого урока в Хогвартсе благотворно сказывалась на его успехах в зельеварении. Ему доставляло особое удовольствие не только процесс приготовления зелий, но и методичное раскладывание ингредиентов перед началом работы. Однако наибольшую радость он испытывал в моменты, когда закупоривал готовое зелье и расставлял флаконы с почти религиозной точностью. Его небольшая лаборатория была олицетворением порядка. Каждый предмет находился на своём строго отведённом месте, словно подчиняясь невидимым правилам. Для Драко это был не просто ритуал, а жизненная необходимость — его тонкая душевная организация требовала идеального порядка. По его мнению, магия и хаос — вещи совершенно несовместимые. Хотя, признавая очевидное, он понимал, что многие с ним бы не согласились, глядя на состояние магических мест и уклад жизни их владельцев. Он особенно ясно помнил своё первое посещение лавки Олливандера — это впечатляющее хранилище магических палочек одновременно восхищало и угнетало его. Разбросанные повсюду коробки, хаотично выстроенные стопки… Он едва выдержал десять минут в этом месте. Именно поэтому он с особым трепетом относился к своему укромному уголку, где всё было организовано именно так, как ему хотелось. Каждая скляночка была аккуратно подписана и хранилась в идеально подобранных ящиках. Драко установил для себя чёткий ритуал: каждый день недели был посвящён приготовлению определённого зелья. По понедельникам он варил крововосполняющее зелье, по вторникам — животворящий бальзам, по средам — зелье сна без сновидений. Такой подход не только поддерживал его личные запасы на достойном уровне, но и придавал приятное ощущение контроля, пусть даже этим контроль ограничивался его лабораторным столом. Сегодня была суббота, а значит, настала очередь Рябинового отвара — универсального противоядия и мощного исцеляющего эликсира. Он аккуратно подписал этикетки для новой партии, пронумеровал склянки и внес данные в свой журнал, в котором тщательно вел учёт всех сваренных и использованных зелий. Сделав запись о свежеприготовленном Рябиновом отваре, он отметил: восемь склянок отправить на хранение, шесть разместить в комнате, которую занимал Теодор, и две оставить в своих собственных покоях. Когда с обычными зельями было покончено, запасы пополнены, а рабочее место тщательно убрано, наступало время для более сложных приготовлений. В последние несколько месяцев Драко вновь сосредоточился на поиске или создании совершенно нового, действенного рецепта исцеляющего зелья. Это должно было быть не просто целебное средство, как бадьян, используемый для лечения ран, или рябиновый отвар, служащий универсальным противоядием. Нет, ему нужно было что-то большее, нечто грандиозное. Панацея от смерти. Напиток жизни. Это было крайне проблематично, учитывая, что ни один из известных ему зельеваров так и не смог разработать способ создания подобного зелья. Драко часто напоминал себе, что даже Северус Снейп, искусный мастер зельеварения, не смог воплотить эту идею в жизнь. Возможно, Снейпу просто не хватило времени, а затем необходимость в таком зелье и вовсе отпала. Примерно в то же время, когда зельевары и целители начали лишь разводить руками в ответ на его вопросы о создании этой эфемерной панацеи, Драко решил обратиться к алхимии. Эта дисциплина, имеющая общие черты с зельеварением, была наукой более тонкой, сложной и даже не вполне осязаемой. Что ж, в каком-то смысле его поиски можно было считать попыткой создать философский камень или хотя бы что-то с похожим эффектом. Иногда эта задача казалась совершенно бессмысленной. Никаких записей о составе ингредиентов или процессе создания не существовало, только абстрактные упоминания Николаса Фламеля о философском камне и его свойствах. Однако сама мысль о том, что такой камень уже когда-то был создан, приносила странное спокойствие. Это значило, что его создание в принципе возможно. Хотя, конечно, две вещи оставались под большим вопросом: во-первых, удастся ли ему хотя бы приблизиться к созданию камня, и, во-вторых, будет ли он хоть как-то ему полезен. Ситуация была хреновой. Хорошо, что Драко привык к хреновыми ситуациям — можно сказать, что "хреново" стало его личным синонимом слова "нормально". Учитывая его биографию за двадцать семь лет, логично предположить, что в его жизни были события, по шкале близкие к "полный пиздец". Хотя всё, конечно, относительно — всё зависит от точки отсчёта. Например, смерть Пенси или недели, когда его пальцы не переставали дрожать после Круциатуса. Определённо, смерть Пенси. А как насчёт оценки "Удовлетворительно" по Прорицанию или гибели отца? Хм, тут, конечно, тоже очевидный выбор: определённо "удовлетворительно" было хуже. Таких примеров много, но они никак не изменяли того факта, что приходилось работать с тем, что дают. Оценку по прорицанию уже не исправить, как и смерть родителя или подруги. Дрожь в руках, с другой стороны, он вполне успешно вылечил. Делает ли это сравнение абсолютно бессмысленным и лишённым объективной оценки? Возможно. Но если уж быть объективным, его детство и школьные годы со стороны можно было бы оценить на П. Превосходно? Плачевно? И всё же, независимо от методов оценки, среди страниц его биографии скрываются несколько истин, которые было бы полезно знать, принять и задуматься о том, являются ли эти истины константами или переменами в контексте времени и событий прошлого, настоящего и будущего. Первая истина довольно проста. Драко Малфой был, тепличным цветком. Как ни крути, он рос в мягко говоря достатке, а благодаря своему происхождению и положению в обществе с детства ему прививали определенные качества, которые стали неотъемлемой частью его личности. Если рассматривать это с точки зрения самого общества, он был благородно воспитанным молодым волшебником, но в более широком смысле — он был тем самым растением, выращенным под лампами, с особой нежностью и регулярным поливом каждое утро. Он был тепличным цветком, и это означало, что если он когда-нибудь покинет эту теплицу, жизнь его вряд ли будет долгой и такой же благоприятной. Вторая истина заключалась в том, что он был полным идиотом. Если бы у него была возможность вернуться во времени и встретиться с собой, когда ему было 11 лет, когда он думал, что его имя так громко говорит за него… Или в момент на втором курсе, когда огромная древняя змея нападала на маглорожденных, и он искренне надеялся, что это чудовище схватит грязнокровку Грейнджер. Ведь её выдающиеся способности в магии казались ему слишком впечатляющими для грязнокровки. Таких моментов было больше, чем хотелось бы вспоминать: починка исчезающего шкафа, впускание Пожирателей смерти… В общем, он бы вернулся в каждый из этих моментов и сказал бы тому парню с зализанными волосами: Ты чёртов идиот! Третья истина заключалась в том, что, несмотря на все свои поступки плохого мальчика, он всё ещё считал себя лучше других. Было ли ему жаль, что пострадало много волшебников, включая его одноклассников и ровесников? Ответ был где-то посередине. Он испытывал искреннее чувство скорби и ему действительно было жаль, но только тех людей, которых он считал семьёй и друзьями — только тех, ради кого он и участвовал в этом марафоне смерти. Ты можешь быть одновременно идиотом и эгоистом. Малфой считал, что в этом уравнении не было конфликтных значений. Тик-так. Появление Теодора в дверях лаборатории вывела парня из своих привычных раздумий, На этот раз Нотт выглядел на удивление бодро. Его лицо излучало ясное спокойствие. Он провёл рукой по слегка взъерошенным кудрям и зашагал по каменному полу лаборатории с ленивым, но точным ритмом, совпадающим с мерным тыканием часов. — Теодор, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Драко, отложив перо и направившись к раковине, чтобы очистить пальцы от чернильных капель. — Превосходно, но не отказался бы от бодроперцового, — отозвался Теодор, окинув взглядом лабораторию, прежде чем присесть на край деревянного стола. Драко вытер руки полотенцем, и взяв палочку в руки отлевитировал другу скляночку с зельем, другим взмахом палочки перо внесла новую запись в журнал. — Знаешь, — задумчиво начал Тео, наклонив голову к плечу, — Может, тебе стоит остаться здесь и продолжить свои исследования. Эта история с дневником не даёт никаких гарантий. Что, если мы снова просто потратим время впустую? — Гарантии сейчас — это роскошь, которую я не могу себе позволить, — сухо отозвался Драко, сцепив пальцы в замок. — Я возобновил поиски зелья. Кажется, я уже изучил каждую гребаную книгу в мэноре. Мы говорили о том, что магия крови — лишь временная мера. Проблема не только в отсутствии альтернатив, но и в самой магии крови. Она слишком личная, слишком тесно связана с жизненной энергией. Иногда мне кажется, что это было ошибкой. — Это была моя идея, — отрезал Тео, его голос звучал твёрдо. — Я предложил этот вариант и снова бы сделал бы это, потому что, по крайней мере, это даёт нам время. Драко внимательно посмотрел на его руку, где поблескивал фамильный перстень. Он заметил, как сильно Тео вцепился в деревянную поверхность стола, словно пытаясь скрыть лёгкий тремор, который появился у него после последнего ритуала. — Хорошо, — коротко кивнул Драко. — Сегодня утром пришло письмо из Министерства. Они наконец-то одобрили использование портключей. Одной головной болью меньше. — Да, собственно, я для этого и пришёл, — Тео достал из кармана брюк конверт. — Сова принесла его совсем недавно. Драко аккуратно вскрыл письмо ножом для бумаг. Его брови нахмурились, пока он внимательно читал текст. Наконец, он тяжело вздохнул и закрыл глаза, прижав пальцы к переносице. — Министерство пришлёт авроров для проверки мэнора на наличие сомнительных артефактов. Они собираются осмотреть каждую комнату в поисках следов тёмной магии. — Оставь это мне, — спокойно отозвался Тео. — Я разберусь с ними. Всегда считал, что роль гостеприимного хозяина мне к лицу. — Не хочу, чтобы они что-то вынюхивали, — раздражённо пробормотал Драко. Он снова тяжело вздохнул, на этот раз сдерживая злость. — Чёрт, оставят ли они нас когда-нибудь в покое... — Что у вас с Забини? — сменил тему Теодор. — Так что конкретно вы ищете? — Дневник, по сути, путеводитель, — начал Драко, поправляя манжету рубашки. — Блейз помогал мне с поиском информации. Это предмет, похожий на чашу из золота, но не обычного. Они называют его "Слёзы Солнца", потому что чаша пропитана солнечной энергией некоего чёрного солнца. Не совсем ясно, что это за чёрное солнце, но, по крайней мере, у нас есть несколько источников, которые описывают, как должна выглядеть эта чаша. Малфой достал из ящика рабочего стола несколько листов пергамента и протянул их Тео. — Чаша инкрустирована синими топазами, а также камнем, известным как Звезда Душ. По легенде, в этом камне заключён свет умерших звёзд. — Звучит как красивая сказочка, — скептически протянул Нотт, изучая записи. — Знаю, — натянуто улыбнулся Драко. — Но это всё, что у нас есть. Во всяком случае, чаша считалась священным артефактом, предназначенным для Сапа Инка. Её использовали в случае болезни или другого недуга. Она служила для исцеления и восстановления жизненной энергии. Нужно всего лишь отпить из неё священной воды из источника Гуатавита. - Действительно - улыбнулся Тео - Просто отпить ебаную священною воду из ебаной священной чаши. Надо посмотреть не завалялось ли в Нотт-мэноре парочка таких. Они разразились громким смехом, одновременно. Но этот смех был далёк от веселья — скорее истерический, нервный, как будто это был единственный способ выдержать нарастающее напряжение. Спустя долгую минуту, оба наконец вернули себе иллюзию спокойствия. — Мы с Блейзом отправляемся за дневником завтра, — спокойно произнёс Драко, но в его голосе всё ещё ощущалось напряжение. — Попрошу эльфов подготовить для тебя фрак. Всё же мероприятие в Метрополитен-музее.

***

Это был не первый визит Драко в Нью-Йорк. В юности он несколько раз сопровождал родителей на мероприятия МАКУСА. Метрополитен-музей всегда поражал его своей коллекцией. Однако сегодняшний вечер был на удивление сдержанным: ни вычурных декораций, ни кричащей роскоши — всё оформлено со вкусом, а гости одеты элегантно, но скромно, как и полагается на благотворительном вечере. Когда официальная часть завершилась, двери в экспозиционные залы открылись, и гости неспешно разбрелись, любуясь экспонатами. Блейз, казалось, был сосредоточен, разглядывая начищенные витрины. Он проявлял искрений интерес, будто подбирал очередной лот для своей итальянской виллы. Вокруг слышались восхищённые реплики посетителей, официанты плавно скользили между группами с подносами, уставленными бокалами шампанского. Маггловское освещение все еще казалось слишком ярким для глаз волшебников, отражаясь в натёртых до блеска поверхностях. Красные ковры мягко стелились под ногами, придавая всему пространству оттенок торжественности. Настроение у Драко сегодня было тревожным. Жгучее чувство беспокойства поселилось под ребрами, пульсируя тупой болью, которая, казалось, отдавала эхом в каждом движении. Однако внешне ничто не выдавало его состояния. Драко выглядел безупречно: он мог бы сойти за избалованного наследника миллиардера или даже за кинозвезду. Внимание к его персоне действительно было повышенным, что настораживало. Ничего хорошего в этом нет, подумал он, продолжая натянуто улыбаться женщинам, вне зависимости от их возраста, и вежливо кивать мужчинам, которые первыми приветствовали его. Узнать его они вряд ли могли. Семья Малфой известна в магическом мире, но отношения с маггловским обществом оставались натянутыми. Чистокровная доктрина, которой их род следовал веками, не предполагала контактов с магглами, а уж тем более интеграции в их круги. "Чистота всегда побеждает," — гласил семейное мотто Малфоев. Какое невероятно неуместное утверждение для мира, в котором он оказался заперт — последний из рода. Так глупо. Все это было абсурдным. Каждое из таких мероприятий вызывало в нем раздражение. Ему не нравились маггловские торжества, как и сами магглы. Не из-за предвзятой ненависти, а из-за того, что этот мир был ему чужд до основания. Здесь не было места привычному — ни магии, ни традициям, ни тем цепляющимся за него остаткам прошлого, которые еще давали ощущение, что он — Малфой. Они остановились у одной из витрин. Вот он — дневник. Потрепанный, в кожаном переплете и с пожелтевшими страницами. Парни переглянулись, и Блейз достал палочку, наложив отталкивающие и дезиллюминационные чары, чтобы любопытные гости не обратили внимания на этот уголок. Драко применил Фенестро, и стеклянная витрина исчезла. Красная мигающая точка в углу бокса вызывала у него сомнение. Магловские охранные чары — он знал об этом, потому что у Забини раньше был не один казус с подобными сигнализациями. На этот случай Драко использовал модифицированное заклинание Делетриус, чтобы нейтрализовать сигнал. Дневник приятно лежал в ладонях, мягкая кожа, приятный вес... но Драко не мог прочитать ни слова. Каждый раз, когда он пытался сосредоточиться на конкретной фразе, буквы просто не складывались в смысл. Сначала он подумал, что это другой язык. Конечно, Драко не говорил по-испански, но знал латынь и был уверен, что сможет понять слова, написанные латинскими буквами. Но ничего. Буквы. Буквы. Он перевернул дневник, покрутил его в руках и заметил две руны нацарапанные на корешке. Руническая печать. Почему все не может хоть один раз пойти по плану. Он поставил дневник обратно на подставку и взмахнув палочкой стекло снова появилось. Прекрасно кажется им придется найти хозяина дневника. Голос из динамиков оповестил гостей что настало время собраться в аукционом зале. Четверо молодых парней в костюмах направляли затерявшихся гостей. Блейз отложил бокал с шампанским на один из подносов официантов что еще носились по залам. Дамы и господа, приветствуем вас на благотворительном вечере, посвящённом поддержке искусств и сохранению культурного наследия. Мы рады видеть вас в этот вечер, наполненный не только шансами на приобретение уникальных предметов, но и возможностью внести свой вклад в важные дела, которые станут основой для будущего. Пожалуйста, займите свои места, и мы начнём наши торги в ближайшие минуты. Будьте готовы, это будет вечер, который подарит вам не только новые впечатления, но и редкие возможности для коллекционеров. Благодарим за ваше участие. Малфой и Блейз заняли места в третьем ряду. Стулья были расставлены в форме полумесяца, обрамляя низкую сцену с трибуной. Гости начали рассаживаться по своим местам. Парочка мужчин среднего возраста села слева от Драко, а справа от Блейза расположилась женщина бальзаковского возраста с крашеными рыжими волосами, собранными в высокую прическу. На ней были длинные перчатки и веер, дополнение к темно-синему платью. Она улыбнулась, обнажая вставную челюсть, когда Забини подмигнул ей. Драко на это лишь закатил глаза и взял в руки табличку с номером. Сегодня он был номером 16. Он нетерпеливо оглядел толпу, молясь всем богам, чтобы все скорее заняли свои места и торги наконец-то начались. Салазар, маглы такие неорганизованные! Минут через 15, вроде бы все гости нашли свои места, и свет в зале немного приглушили, привлекая всеобщее внимание к сцене, где уже появился ведущий. Мужчина с седыми волосами, в классическом костюме и белых перчатках. Приветствую вас, дамы и господа, — проговорил ведущий, его голос звучал уверенно, но с лёгким оттенком волнения. Начнем с первого лота... Первым лотом оказался кулон шестнадцатого века с локоном волос Скандинавской королевы. Следом шли китайские вазы с изысканной росписью, каменные инструменты из экспедиций на Северный полюс, редкая магловская книга из монастыря и якобы проклятые письменные принадлежности американского писателя Эдгара Аллана По. Блейз, слегка поддавшийся действию выпитого шампанского, поспешил в уборную, оставив Малфоя с рыжей дамой, которая не стеснялась вставлять свои комментарии. Когда в центр сцены вывели следующий лот, Драко снова обратил внимание на происходящее, стараясь игнорируя занудную даму в годах. — Наш следующий лот, дамы и господа, — голос ведущего прозвучал громче. — Дневник путешественника и известного золотоискателя Итана Бенджамина Кроу. Это выдающийся экспонат не только для любого музея, но и для научного сообщества. В дневнике описана последняя экспедиция уважаемого мистера Кроу, весьма удачная, скажу я вам. Итак, начальная цена лота — 50 000 долларов. Драко поднял табличку с номером, и мужчина сразу озвучил его ставку, направив на него молоток. Следом кто-то еще поднял свою табличку, и ведущий объявил следующую сумму. Драко снова поднял табличку. Ставку перебили еще раз, и это повторялось как минимум пять раз. Когда Драко поднял табличку в очередной раз, он оглядел зал в поисках заинтересованного лица. Им оказался мужчина, которого было трудно разглядеть из-за слабого освещения и того, что он сидел в одном из последних рядов. Торги становились все жарче и жарче, в какой-то момент Драко начал терять бдительность. Блейза все еще не было рядом, а женщина с рыжими волосами коснулась его рукава, уставившись на него своими зелеными глазами, которые казались утопленными в густо накрашенном, морщинистом лице. — Какую последнюю цену он назвал, молодой человек? — спросила женщина с тихим, но настойчивым голосом. — Я не расслышала, у меня очень слабый слух... Мужчина на сцене объявил счастливчика, который приобрел проклятый дневник. — Продано за 185 тысяч долларов джентльмену под номером 47. Драко так и не понял, как он продраконил свою последнюю ставку. Блядский номер сорок семь. Блядский Блейз со своим шампанским и блядская рыжая бабка со своим слабым слухом. На этом этапе отчаяние еще не охватило его. В конце концов, у него была палочка, а значит, было преимущество. Он заберет дневник, когда торги закончатся и начнется заключительная часть вечера, где гости снова будут подтягивать игристое, обсуждая, кто потратил больше денег на бесценные безделушки. Забини вернулся примерно в то время, когда объявляли последние три лота. Он удивленно вскинул брови, заметив недовольное выражение лица Драко. В ответ он получил лишь слабый кивок, и вот снова, словно используя какой-то скрытый жест, они поняли друг друга. Они уйдут сегодня вместе с дневником, и никак иначе. На этом объявляю сегодняшние торги окончены, дамы и господа. Спасибо всем, кто принимал участие, и благодарим за ваши щедрые пожертвования. Напоминаю, что это благотворительный вечер, и все собранные средства пойдут на поддержку наших инициатив. Приглашаю вас присоединиться к заключительной части нашего мероприятия. Пожалуйста, наслаждайтесь приятной компанией и шампанским. Всем приятного вечера. — Что случилось? — спросил Блейз, когда они вышли из зала. — Неужели какой-то магл увел дневник прямо у тебя из-под носа? — Меня отвлекли, — недовольно ответил Драко. — В любом случае, нужно выяснить, кто стал владельцем. — По пути из уборной я встретил Себастьяна. Он в курсе всех, кто когда-либо интересовался дневником. Да и здесь он знает практически каждого. Нам стоит с ним поговорить. С этими словами Блейз схватил очередной бокал и двинулся сквозь толпу гостей, оживленно обсуждающих аукцион. — Мистер Кроу! — громко окликнул он. — Я надеялся, мы сможем еще немного побеседовать после торгов? Мужчина с интересом обернулся и сделал несколько шагов навстречу. Похоже, Блейз действительно удачно поправил его воспоминания — Кроу улыбнулся, словно старым друзьям. — Мистер Забини, мистер Малфой! — воскликнул он. — Как вам вечер? — Прекрасно, спасибо, — вежливо ответил Драко. — Ваш лот ушел за внушительную сумму. Любопытно, кто же стал его обладателем. — Ах да, вы совершенно правы. Под каким номером вы делали ставки, мистер Малфой? — Шестнадцать. — О, я следил за торгами, — кивнул Кроу. — Вы были близки, но номер сорок семь предложил больше. Какая удача, что мы встретились! Я могу вас познакомить. — Было бы замечательно, — подхватил Блейз с легкой улыбкой. — Этот джентльмен — выдающийся человек в области социальных наук. Доктор Альфред известен своими экспедициями по Южной Америке и Африке. Я давно знал о его интересе к нашей семейной реликвии. Кто я такой, чтобы скрывать ее, если она может способствовать научным открытиям? Сюда, господа, я вас представлю. Доктор Альфред оказался высоким мужчиной преклонных лет с серебристой гривой и круглыми очками в золотой оправе. Его костлявые пальцы аккуратно держали бокал за тонкую ножку, пока он изучал только что приобретенный экспонат. — Доктор Альфред, — приветствовал мужчину Себастьян с легким поклоном. — Добрый вечер, друг мой. — Мистер Кроу, приятно вас встретить, — ответил доктор, бросив еще один взгляд на дневник в витрине. — Надеюсь, вы не слишком расстроены тем, что эта вещица покинула вашу коллекцию. — Что вы, — отмахнулся Себастьян. — Я буду только рад, если дело моего прадеда продолжится. Позвольте представить: эти молодые люди тоже увлечены экспедициями. Мистер Малфой участвовал в торгах под номером шестнадцать. — Добрый вечер, господа, — сказал доктор, повернувшись к ним. — Аукцион был жарким, не так ли? Простите мою радость, но я давно охотился за этой драгоценностью. Надеюсь, вы не слишком огорчены тем, что она досталась мне. — Доктор Альфред, — начал Драко, учтиво протягивая руку. — Меня зовут Драко Малфой. Приятно с вами познакомиться. — Альфред Ридд, — ответил доктор, пожав ему руку. — Доктор исторических наук, декан кафедры социальных наук Массачусетского университета, а также старый путешественник. — Блейз Забини, — добавил Блейз, протягивая руку. — Всего лишь бизнесмен, но мой друг, мистер Малфой, страстный коллекционер и заядлый любитель путешествий. — Прекрасно, прекрасно, — одобрительно кивнул доктор. — Радостно видеть, что молодые люди так увлечены историей. Драко внутренне закатил глаза. Как же он ненавидел светские беседы. Единственное, чего он хотел сейчас, — это заполучить дневник и как можно скорее покинуть это место. Палочка в кармане напоминала о том, что можно выбрать более простой путь: наложить на людей конфундус, взять дневник, а о снятии рунической печати подумать позже. Теодор наверняка знает, как с этим справиться. Он все же надеялся что несколько минут светского разговора ускорят дело. — Вы уже успели ознакомиться с записями? — спросил Драко. — Нашли что-то интересное? — Мистер Кроу любезно позволил мне взглянуть на дневник пару месяцев назад, — ответил доктор. — Не могу сказать, найдете ли вы в нем то, что ищете, господа. Если честно, мои глаза начали подводить меня в последнее время — старость, знаете ли, никого не щадит. Этот артефакт предназначен для археологической группы моей бывшей студентки. Она прекрасный исследователь. А я всего лишь посредник и покровитель молодых умов. — Кажется, я упустил этот момент, — вставил Себастьян с улыбкой. — Мисс Грейджой очень увлечена своей работой. Можете быть уверены, дневник в надежных руках. — Абсолютно верно, — подтвердил доктор с добродушной улыбкой. — Вы обязательно должны с ней познакомиться. Кажется, она отлучилась на минуту в дамскую комнату. Доктор оглянул взглядом зал несколько раз прежде чем помахать рукой девушке возле массивных каменных колон. — Она немного с чудинкой, но у нее острый ум, — тихо шепнул Себастьян, указывая Драко в сторону таинственной дамы. Девушка в оливковом платье с мягкой линией плеч и тонкими золотыми украшениями на запястьях, на шее тугие бусы из мелкого жемчуга. Волосы, чуть ниже лопаток, представляют собой дикий вихрь кудрей шоколадного оттенка с более светлыми, обгоревшими на солнце прядями. Драко прищуривает свои серые глаза, пытаясь рассмотреть девушку получше. Она показалась смутно знакомой ему. Когда девушки приблизилась к их джентельменскому круг, и между ними остаётся всего пара метров, Драко словно окатывает ледяной водой осознание того, кто стоит перед ним. Гермиона Грейнджер. Гермиона — девушка, зубы которой он заколдовал, девушка, над которой он издевался в школе, та, что сломала ему нос одним очень точным ударом, героиня войны и лучшая подруга Шрамоголового — Грейнджер. Грейнджер, которую никто уже много лет не видел. Ходило множество слухов и предположений о том, куда же пропала молодая ведьма. Среди самых абсурдных были те, что она буквально в заточении в Норе, вместе с как минимум с пятью рыжими отпрысками, пока болван Рональд получает лавры магического мира за свою довольно успешную игру в квиддич. Он действительно любит читать «Ежедневный Пророк» за завтраком. Грейнджер воплоти, стояла перед ним. Немного более загорелая и взрослая, в платье, все такая же кудрявая, стояла и улыбалась. Самой искренней улыбкой. Драко словно окатили ледяной водой во второй раз. Он ждал, когда эмоция негодования, презрения или, может, удивления появится на её лице, когда он поймал её взгляд, но она лишь продолжала улыбаться, обнажая ряд поистине белых зубов. Она меня не узнала ?— пронеслось у него в голове, когда они оказались на расстоянии протянутой руки. На её лице не дрогнул ни один мускул, даже когда она встретилась с его серо-голубыми глазами. Забини что-то тихо проговорил под носом отпивая из своего бокала пока остальные мужчины также ярко улыбались девушке. — Добрый вечер, — первым подает голос Себастьян. — Господа, позволь представить вам мисс... Драко обрывает его на полуслове, всё ещё ожидая запоздалой реакции девушки. — Мисс Грейнджер, — ухмыляется Драко. — Грейджой, сэр, — поправляет она его самым вежливым тоном. — Гермиона Грейджой, археолог. Малфой прищуривается, бросая короткий взгляд на протянутую руку Грейндж… Грейджой? — Драко Малфой, — как можно более уверенно отвечает он, удерживая зрительный контакт, принимая её руку. Вместо рукопожатия он оставляет на ней короткий поцелуй, думая, что на это она точно отреагирует, возможно, даже выдернет руку, словно он прокажённый. — Должен сказать, что вы великолепно выглядите, Гермиона, — улыбается Себастьян, галантно наклоняя голову. — Мы с доктором Альфредом как раз обсуждали предстоящею экспедицию. Эти молодые люди также очень заинтересованы в этой вещице — сказал он указывая на дневник. Гермиона кивает ему в ответ, позабавленная таким представлением. Пока Малфой пытается сложить все кусочки мозаики в своей голове, он ждёт подвоха от Грейнджер. Коварная ведьма, думает он, и делает шаг, чтобы возвышаться над ней. — Извините, мисс Грейджой, — он смотрит ей прямо в глаза, чтобы у неё не было шанса на отступление. — Вы мне кажетесь знакомой, возможно, мы встречались раньше? Губы Гермионы слегка приоткрываются, и она коротко вздыхает. Затем невозмутимо улыбается, не отводя взгляд от мужчины. — Думаю, я бы запомнила мужчину с такой необычной внешностью и именем. — Вы правы, дорогая, — смеётся Себастьян. — Драко действительно необычный молодой человек. Малфой отступает на шаг назад, чтобы увидеть боковым зрением мужчину, всё ещё удерживая зрительный контакт с Гермионой. — Простите его манеры, — говорит Блейз — Он немного расстроен что ему не удалось выкупить дневник. Приятно с вами познакомится, я Блейз Забини, надеюсь вы просветите нас в ваши планы касательно экспедиции, мой друг очень увлечен поиском таинственных сокровищ. — Артефакты древних инков — наша главная цель, — говорит Доктор Альфред. — Слышали ли вы о «Золотом саде» в храме Кориканча? Говорят, что это место, где растения, животные и даже люди были изображены из золота и серебра. Никому ещё не удалось найти его, хотя у нас есть упоминания и даже некоторые артефакты из золота, обнаруженные при других раскопках. — О, Гермиона, дорогая, — растягивая слова, говорит Себастьян, — боюсь, я не столь просвещён в этой теме, но уверен мои друзья с радостью послушают, я оставлю вас не надолго мне нужно поприветствовать партнеров. — Говорят, что всё золото и серебро из сада было перевезено и перенаправлено на кораблях на европейские континенты, — вклинивается Доктор. — Но возможно, это всего лишь легенда, созданная для сдерживания золотоискателей. — Возможно, — кивает Гермиона. — Не будем забывать о огромном количестве золота Лагоа-д'Аякучо, его… — Спрятали в озёрах и пещерах Перу, — говорят они с Малфоем одновременно. — Я уже могу сказать, вы точно поладите, — говорит старик, приобнимая Гермиону за плечи и смотря на Драко. — Несомненно, — улыбается Малфой. Драко, словно загипнотизированный, не мог отвести взгляда от девушки, ожидая, что её маска притворства вот-вот треснет. Но этого не происходило, и на то было несколько причин. Главная из них заключалась в том, что Гермиона действительно была очарована своими новыми знакомыми, одним высоким и симпатичным мулатом и его невероятно светловолосым другом. Драко снова бросил быстрый взгляд на бесстрастное лицо Грейнджер и жестом указал ей в сторону балкона. — Выйдем на воздух мисс Грейджой ? — спросил он, Блейз в это время продолжал вовлекать Альфреда в диалог осматривая экспонаты. Она двинулась вперёд первой, и у него появилось несколько секунд форы, чтобы обдумать свою стратегию. Мысли роились в голове, формируясь в цепочку идей, словно математические формулы. Что она тут делает? Знает ли она, зачем здесь он? — вопросы в голове оставались без ответа. Гриффиндорка ему никогда не казалось искусной интриганкой и уж тем более хорошей актрисой, сейчас он может признать она хорошо играет свою роль какой бы она не была, но Драко дураком себя не считал и разыгрывать спектакли не собирался. Что бы ни задумала девушка, дневник достанется ему. Он остановился рядом с ней у каменных перил и взглянул в ночное небо, где маленькие точки звёзд подмигивали из своих созвездий. — Грейнджер, — резко произнёс он, повернувшись к девушке. — Что ты здесь делаешь ? Гермиона продолжала смотреть в ночную бездну, слегка озадаченная вопросом. — Грейджой. — Она повернула голову и посмотрела на него. — Боюсь что не совсем понимаю ваш вопрос. Чертова гениальная актриса, — прошептал внутренний голос. — Ты с ума сошла? Ты в бегах? Замужем? Под Империусом? — его слова звучали всё более серьезно, с каждой секундой абсурдность ситуации только увеличивалась. — Всё сразу? Гермиона опешила от такого резкого смены тона, буквально пару минут назад ее пленила аура молодого мужчины. Драко Малфой был не конвенционально красив, черты лица приятно гармонировали, а белые волосы и серые глаза придавали ему таинственный шарм, который завораживал. Было сложно отвести взгляд. С Гермионой так было всегда, ее никогда не интересовали красивые вещи такие как украшения или одежда. Но у нее была слабость к загадкам, особенно к загадкам с характером. Мужчина перед ней представлял собой энигму но сейчас она сомневалась, а приятную ли? — Надеюсь это такой необыкновенный юмор, мистер Малфой — неуверенно ответила она, приподняв брови. — Я не уверена... — Отвечай, Грейнджер, — с нажимом продолжил он. — Во что ты играешь? Гермиона качнула головой, всматриваясь в его лицо в поисках признаков шутки, но, увидев его серьёзное выражение, сделала шаг назад. Какой мудак. — Понятия не имею, как я должна отвечать на это, — сказала она, глядя ему в глаза. — Это какой-то абсурд. Вы, наверное, путаете меня с кем-то, но я.... — Грейнджер, — сквозь зубы произнёс он. — Хватит. Драко кажется теряет рассудок. Он готов признать, что она — лучшая актриса из всех, кого он видел. Ничего не выдает её: мимика, интонация, язык тела — всё очень правдоподобно. Если она не хочет отвечать, он сам найдет ответы. Он проникает в её сознание настолько искусно и аккуратно, что она даже не замечает. И вот Драко Малфоя словно окатывает ледяной водой в третий раз, потому что, заглянув в её голову, он не находит абсолютно ничего, что подтверждало бы, что женщина перед ним — это Гермиона Грейнджер. Вот она тянет руки в аудитории, пока профессор за трибуной что-то говорит. Улыбки друзей, часы проведённые в библиотеке за учебниками. Фотографии в рамках с разных поездок. Неуклюжие поцелуи на вечеринке. Она в черной мантии и в конфедератке выпускника. Аплодирующий зал. Улыбки. Никакой магии. Никакого Поттера и рыжего. Никакого Хогвартса. Войны. Пыток. Беллатрисы. Малфоя. НИ-ЧЕ-ГО.