Someone to hear your prayers

Голова болела. Нет, раскалывалась. Будто кто-то хорошенько приложился по темечку увесистой статуэткой Василиска, что стояла на одной из многочисленных дубовых полок мрачного кабинета, подпирая книги. Разлом Сан-Андреас, прошедший по правой стороне высокого лба и давивший внутрь на закипающие магмой мозги. Первые несколько минут Том стоически терпел непроходящую боль, следом — отдал часть обороны — чисто в стратегических целях, — использовав успокаивающий бальзам; а когда на столе меж кипами бумаг появился уже третий флакон — обезболивающее заклинание, которое смогло помочь лишь на какие-то краткие мгновения, позволяя только сделать пару расслабленных вдохов и со свистом выдохнуть сквозь сжатые зубы. Том, узнав сравнительно недавно весьма важную информацию, глупцом себе самому не показался, сопоставив причину и следствие: болела не многострадальная голова, а часть души, сросшаяся с душонкой Поттера, страдающего из-за дурацкого, абсолютно нелепого свитера, словно из-за величайшей драгоценности. По слухам, у мальчишки было всё, что он мог только себе пожелать, и его поведение для выросшего в приюте Реддла было ничем иным, как капризом зажравшегося принца. Но голова от этого понимания болеть не перестала ни на секунду, поэтому Том справедливо решил, что принцу он всё-таки уступит. В этот раз. Лишь бы режущие эмоции мальчишки успокоились и дали наконец поработать. Ещё и последователь раздаёт тут весьма очевидные советы. Взмах рукой — испарение. Впервые Реддл вспомнил Бога в своих мыслях и снова взял документ из стопки.

***

Антонин Долохов мог назвать себя, если не самым-самым, то самым преданным последователем Тёмного Лорда. Среди прочих таких же, он выделялся достаточно ясным умом после Азкабана и способностью к чёткому исполнению приказов. Ни разу не усомнившись ни в них, ни в том, кто их отдает. Терпеливо ждавший своего часа, когда Лорд придёт за ними (а он верил, что обязательно придёт). Всего себя отдававший чужим, ставших своими, убеждениям. Сейчас же он добавил ещё одну характеристику в бесконечный список «почему я крутой пожиратель смерти»: обновлённый Волан-де-Морт прислушивался к нему. Неосторожно зайдя в кабинет, Антонин застал своего Лорда в весьма болезненном состоянии и, прикинув что к чему, посоветовал отдать пленнику (а именно пленником он считал этого своенравного мальчишку с идиотским юмором) его вещь, чтобы паренёк вёл себя поспокойнее. Лорд же в ответ кивнул и махнув рукой в неопределённую сторону, приказал: — Достань ему этот его свитер. Антонин, улыбнувшись, поклонился и тут же ретировался к домовикам, спрашивать, куда те дели вещицу. По пути Долохов всё сокрушался: как же мог этот мелкий засранец не понять всю неебенность Лорда Волан-де-Морта. Антонин Долохов был безмерно слеп в своей любви к Тому Марволу Реддлу.

***

У Гарри Поттера не было настроения. Ни на что. Он мало-мальски перекусил беконом, специально принесённым милой домовушкой для Хэдвиг. Она, конечно, возмущенно ухнула, но спорить с грустным хозяином не стала. Помахала крыльями, попереберила лапками по подоконнику, потерлась головой о щеку Гарри — уснула. Поттер слабо улыбнулся ей и завалился на кровать. Свитер было жалко до коликов и вновь подступающих слёз. Он был такой один единственный и сделанный для него лично, с мыслями о нём, с этими жутко нелепыми мультяшными львами, вырвиглазно яркий, как он сам, такой родной и любимый. Помнится, когда Гермиона преподнесла его в том простеньком конверте из крафтовой бумаги, Гарри не вылезал из него все рождественские каникулы и позже тоже, пока в нём не стало слишком жарко. И ладно бы, у мистера палка в жопе, поэтому корчу такие рожи, была хоть какая-либо причина лишить Поттера его вещи. Будь то пытка — на взгляд Гарри, весьма странная, но он уже не удивлялся, — или ещё что, такое злодейское. Мало ли, Том сейчас сидел в своем кабинете и хихикал, как идиот. Так нет же. Вот, его накормили (попытались), отвели комнату и не трогают уже несколько часов. К чему был этот перформанс? Том ведь вырос в приюте, неужели он не понимает, что значат для сироты его личные вещи? Или он так флиртует? Послать бы Реддла в хуево-тутуево с его выкрутасами. Гарри вздохнул в унисон с уханьем Хэдвиг. Надо бы и похоронить свитер с почестями. А-то как-то несолидно это всё получается. Свитер помер смертью храбрых в огне, а Гарри про него даже балладу не сочинил. Эх, были бы тут Фред и Джордж.

***

Антонину Долохову, как самому преданному, верному и исполнительному подчиненному Темного Лорда, хватило двадцати с лишним минут, чтобы отыскать в ненужных вещах, «корзине для домовиков», свитер. Он осмотрел его со всех сторон, педантично отряхнул от пыли и, свернув небрежно, сунул подмышку, понёс в комнату к этому маленькому недоразумению. Параллельно ругая мальчишку на чём свет стоит и проклиная его потомков и предков (усмехнулся на этой мысли), он, не удосужившись постучаться, ворвался в незапертую дверь. Обомлел. Мальчишка, с поднятой в руке палочкой, беспорядочно что-то говорил, держа люмос. Говорил с таким скорбным выражением лица, чуть ли не слёзы смахивая из-под очков. Говорил над чем-то, что напоминало херово сложенное бунгало из одеял. Говорил медленно, томно. — Я буду скучать по тебе, мой верный друг и соратник, мой свитерочек… — толкал Гарри похоронную речь над бунгало, — я любил тебя таким, каким ты был: нелепым, вязаным, ярким… Тут мальчишка поднял голову, видимо, краем глаза заметив вошедшего. Посмотрел на Антонина. Что-то прикинул в своей голове и жестом поманил ближе. Долохов, словно подхватив общее настроение, подошел, опустив взгляд. Сова грустно бухтела на жердочке. — Поднимите свои палочки за упокой. Люмос! Всё ещё сжимая подмышкой свитер, Антонин вынул палочку: — Люмос! Мерлин, в каком сумашедшем доме он находился? Но, честно, он вообще был не против. Мальчишка имел неплохое чувство юмора даже в такой грустной для него ситуации. Антонин это уважал, как никто другой. Мальчуган начинал ему нравится. — Ты пал смертью храбрых, мой свитерочек, — громко заявил Поттер и, толкнув Антонина в бок, шепнул, — скажи что-нибудь, будь человеком. Долохов показательно всхлипнул. Смахнул воображаемую слезу с щеки и скорбным голосом молвил: — Да успокойся же ты с миром, прекрасный свитерочек… Антонин и в правду был готов зарыдать, настолько он вжился в роль плакальщицы. Гарри, заметив это, слегка приобнял мужчину за сутулые плечи своей тонкой ручкой. Прижал к себе и скорбно произнес, шумно вздохнув: — Объявляю минуту молчания. Они действительно стояли минуту, обнявшись, как старые друзья, оплакивали чёртов свитер. Даже сова затихла, еле слышно перелетел на плечо хозяина и прижавшись к нему. Когда у Антонина уже затекла спина, так как он наклонился к мальчишке ближе, чтобы тому было удобнее, Поттер отпустил его, поблагодарив за молчание и честь, оказанную свитеру с мультяшными львами. — Я Антонин, — не найдясь, что ещё сказать, представился Долохов. — Гарри, — улыбнулся парень. — Даже не Поттер? — хихикнул мужчина. — Просто Гарри. — Кстати, — достав наконец свитер, весь помятый и в легком слое пыли, Долохов протянул вещицу парню, — вот твой свитер. — О. Мальчишка округлил большие оленьи глаза и, не веря своему зрению, взял свитер в руки, прижав к себе. Вдохнул его запах — Антонин был уверен, что пах он не лучше домовиков, — и улыбнулся. — Спасибо, он мне правда важен. Обнял. Крепко так. Как обнимали Антонина очень и очень давно. Он аж расчувствовался пуще прежнего — сам сгреб хрупкое тельце в свои медвежьи лапы. — Спасибо, Антонин. — Всегда пожалуйста, Гарри. Долохов был уверен, что, когда Поттер отпустил мужчину — или было наоборот? — в глазах парня промелькнул зеленый огонёк, такой же, как он видел у Темного Лорда. Что было в голове у этого плотоядного милашки — загадка. Одно было ясно точно, кажется, Волан-де-Морту придётся помучиться с таким же плотоядным, как и он сам. Где-то в богато обставленном кабинете с облегчением вдохнул один несчастный, не знающий своей участи, Том Марволо Реддл.