Враг мой?..

Сцилла

      Такой окрыленной Сцилла еще не чувствовала себя никогда. Невыносимо тепло было на сердце. Так приятно и легко, что хотелось смеяться, танцевать и петь.       «Он любит меня», — все, что вертелось в голове после вчерашнего вечера. Все, что снилось ночью. Все, что стучало приятным трепетом после пробуждения в каждой клетке тела. Все, что было важно. Все, чем Сцилла теперь дышала и жила.       «Он любит меня».       Ковыряя сырники, Сцилла мечтательно улыбалась, рассеянно блуждая взглядом по столовой. Эриона выдернули с утра пораньше на «ковер» к Ремилю, как сам он выразился, и позавтракать вместе они не успели. Он чмокнул в щеку, залпом допил остатки кофе, взял с нее обещание доесть и унесся прочь, а Сцилла теперь витала в облаках, с трудом осознавая, где вообще находится. И что должна делать.       «Он любит меня, — беспрестанно прокручивала она в ватных, беспорядочных мыслях. — Любит. Эрион. Меня. Любит».       — Доброе утро! — прозвучало над ухом до того громко и неожиданно, что Сцилла вздрогнула и выронила вилку. — Прости, не хотел напугать. — Сцилла подняла глаза и ошарашенно уставилась на… Дэна, парня из библиотеки. — Можно? — кивнул он на место напротив.       Сцилла настолько растерялась, что сумела лишь невнятно мотнуть головой в жесте отрицания, но не успела ничего сказать — Дэн уже плюхнулся на стул Эриона и поставил на стол разнос.       — Доброе, — хмуро буркнула она. — И, вообще-то, я ждала друга… — пробормотала она, возмущенная, что Дэн сидит там, где должен сидеть Эрион, но Дэн лишь скептически приподнял бровь.       — Твой друг вроде уже ушел, нет? — спросил и затолкал в рот кусок бекона. — Я потому и подсел, потому что ты одна тут скучаешь, — пробормотал с набитым ртом, и на стол капнул жир с вилки. Сцилла поморщилась.       — Я-я не скучала, и… — разнервничалась она, не зная, как спровадить назойливого библиотекаря восвояси. Но вдруг подвернулась возможность к спасению в лице проходящей мимо долговязой, поджарой фигуры с буйной пшеничной шевелюрой. — Стелз! — позвала Сцилла, и тот недоуменно запнулся о собственные ноги. Подошел, глядя на Сциллу с опаской. А после перевел колючий взгляд на Дэна. — Вот ты где, — выдохнула Сцилла с облегчением. — А я тебя заждалась, — многозначительно поглядела она, и Стелз приподнял брови. — Садись. Ну же, — добавила с нажимом, когда Стелз заморгал в ступоре. — А где Мира? — спросила в попытке завязать разговор.       — Она… — прочистил горло Стелз и сел рядом со Сциллой. — Ее к Ремилю вызвали, вот и…       — Да, Эриона тоже, — закивала с пониманием Сцилла.       — Вот и друг пришел, — хмыкнул Дэн. — Отлично, втроем веселее!       Сцилла едва не застонала в голос, но деваться больше некуда. Невежливо в лоб просить его уйти. Хотя очень хотелось.       — А ты кто? — хмуро спросил Стелз, аккуратно разрезая яичницу на тарелке.       — Был бы ты чутка образованнее, знал бы, — нахально бросил Дэн, и Стелз напрягся. — Я библиотекарь. Дэн, — протянул он ладонь, и Стелз с недовольством ее пожал. — А ты кто? Я тебя не припомню.       — Ну, почаще бы выползал из своей книжной темницы, новости бы не пропускал, — в тон ему ответил Стелз. — Я новый разведчик. Стелз.       — Всех разведчиков вроде Ремиль вызвал на собрание. А ты чего здесь тогда ошиваешься? Не шибко важный? — спросил Дэн, и разговор задавался явно недружелюбный. Сцилла переводила испуганный взор с одного на другого его участника, не зная, что делать.       — Ремиль вызвал старший и командирский состав, — процедил Стелз сквозь зубы. — И, будь ты немного подкованнее в положениях устава, тебя бы книжки сторожить не назначили.       Дэн дернулся так, что приборы на столе зазвенели. Лицо его перекосило от злости, и он сжал кулаки. Сцилла вздрогнула и отодвинулась чуть в сторону, уловив опасность. Когда папа так делал, лучше было не оказываться в зоне досягаемости его кулаков, а не то могло зацепить.       — Да пошел ты, сопля зеленая! — прорычал Дэн. — Я здесь подольше тебя буду, и устав знаю отлично!       — Значит, против тебя сыграла вспыльчивость, — абсолютно спокойно ответил Стелз, не отреагировав на выпад. — Потому что я, хоть и сопля зеленая, устав тоже знаю отлично. В том числе — чем славится должность библиотекаря, — бросил он жесткий взгляд на собеседника.       — И что, медальку тебе за это вручить? — прищурился Дэн. — Какого хера ты вообще приперся? Тебя никто не звал!       — Эй! — подала голос Сцилла. Взяла себя в руки, возмущенная его наглостью. — Его я звала! А тебя, к слову, нет.       — Веди себя прилично, Дэн, — отозвался Стелз. — Тем более — при даме. А лучше — проваливай. Твоя компания здесь явно никого не радует.       Дэн с шумом выдохнул, подхватил разнос и смерил уничижительным взглядом Стелза. Мазнул им же по Сцилле и встал.       — Увидимся, Сцилла, — сдержанно сказал он и направился прочь.       Сцилла сползла по стулу и выдохнула с облегчением.       — Спасибо, Стелз, — шепнула она искренне. — Огромное человеческое спасибо.       — Ерунда, — отмахнулся он. — Но тебя как угораздило связаться с ним? — понизил он голос.       — Меня угораздило? — удивилась Сцилла. — Да я просто книжку в библиотеке взяла, а он пристал! То гулять зовет, то вон, притащился сам… А я не знаю, как его отвадить.       — Да уж, — покачал головой Стелз. — За тобой глаз да глаз нужен… Привлекать таких мутных типов — последнее дело. Хрен знает, что у них на уме.       — Можно подумать, я хотела его привлекать, — проворчала Сцилла и покосилась на Стелза с любопытством. — Слу-у-ушай, — протянула она. — Ты упомянул, что должность библиотекаря чем-то славится. Расскажешь?       Стелз хмыкнул и на удивление деликатно отправил в рот кусочек яичницы, которую предварительно разрезал на идеально ровные квадраты.       — Эта должность — все равно, что выговор, — сказал он, когда прожевал. — Последняя ступень перед высшей мерой наказания, — уточнил и вздохнул, видимо, уловив непонимание в лице Сциллы. — Сначала ты получаешь выговор словесный, с небольшими ограничениями. Если продолжаешь косячить, выговор сопровождает наказание. Но когда после двадцатого, тридцатого и так далее выговора твое поведение не улучшается, тебя снимают с должности и отправляют в библиотеку. Или на уборку санузлов. Или на кухню подмастерьем. Или еще кем непрезентабельным. Для разведчика это равносильно наихудшему унижению, особенно если этот разведчик — вольный, как Дэн. Им не доводилось никогда заниматься чем-то настолько незначительным. Элитные бойцы — и драят унитазы, ну такое себе, — пожал плечами Стелз. — Книжки сторожить — не самое страшное, конечно, но в глазах Дэна по уровню унизительности не уступает.       — Я думала, вы не знакомы, — нахмурилась Сцилла.       — Мы и не были, — согласился Стелз.       — Откуда тогда знаешь, что он вольный?       Стелз покосился на нее с нечитаемой эмоцией на лице.       — Так… понятно ведь, это видно сразу, — осторожно сказал он. — Ты отличать еще не научилась?       — Не-а, — отозвалась Сцилла и уперлась щекой в кулак. — Альбиносов разве что.       — Ну да, там не промахнешься, — хмыкнул Стелз.       — А как их отличать? — зажглась новым интересом Сцилла.       — Да я не знаю даже, как объяснить, — замялся Стелз. — Может, и никак. Тебе, в смысле. Я-то вольный, это мне все очевидно. Рыбак рыбака, как говорится, — усмехнулся он, и Сцилла кивнула.       — Так и что, выходит, Дэна за что-то серьезное в библиотеку сослали?       — Явно не за хорошие заслуги, — произнес Стелз. — А судя по реакции, так и подавно.       — А что за высшая мера наказания? — продолжила допрос Сцилла.       — Смерть, — просто ответил Стелз, и Сцилла округлила глаза. — Ты что, устав не читала? — с нотками неодобрения спросил он.       — Читала, но… — стушевалась Сцилла. — Но не весь. И мало что запомнила. Ты видел этот талмуд? И написано все так непонятно…       — Естественно, я видел талмуд, если б я его на зубок не выучил, меня никто бы до службы не допустил. А тебя как допустили? — приподнял он бровь.       — Ну, я же не вольная. К тому же, в Центре торчу, — пробормотала Сцилла. — Тала сказала, что, пока я не дослужусь до работы в полях, мне его учить не обязательно…       — Ну, раз Тала сказала, — пробубнил недовольно Стелз и прикончил остатки завтрака, после чего потянулся к полной тарелке кексов. — Ты бы доела, а то остынет ведь совсем, — покосился он на сырники, и Сцилла вспомнила об их существовании.       — Точно, — кивнула она и подхватила вилку.       — Держись от Дэна подальше, мой тебе совет, — пробормотал Стелз, жуя кекс.       — Да я только за, но как тогда мне в библиотеку наведываться? — печально обронила она.       — Наведывайся не в его смену, — пожал плечами Стелз и прищурился, смакуя свое лакомство.       — Я думала, там нет смен, — удивленно осела Сцилла.       — Везде есть смены, — буркнул Стелз. — И провинившихся тоже хватает для их формирования. Хочешь, узнаю для тебя график?       — Буду очень рада, — улыбнулась Сцилла. — Спасибо.       — Да не за что пока, — отмахнулся он. — Но лучше бы ты командиру рассказала. Он быстро найдет на этого неадеквата управу.       — Да ладно тебе, Дэн ничего ужасного мне не сделал. За что с ним так радикально?.. — пробормотала Сцилла, заталкивая в себя завтрак.       — Не обязательно ждать зла, Сцилла, — стрельнул Стелз в нее взглядом. — Иногда лучше его опередить и принять меры. Человечность — не всегда благодетель, а порой тот еще порок, оборачивающийся против своего обладателя. Я таких, как Дэн, повидал, уж поверь. Не заслуживают они третьих шансов.       Сцилла ошарашенно уставилась на Стелза, переваривая услышанное. Редко он затрагивал такие серьезные темы. Да и в принципе, им почти и не доводилось общаться вот так, с глазу на глаз.       — Спасибо и за это, — задумчиво протянула она. — Я учту. А ты знаешь, о чем говоришь… Верно?.. — осторожно спросила Сцилла и заглянула Стелзу в лицо.       — Не смотри, что я щуплый и смешной, — хмыкнул он. — Дерьма хлебнуть довелось. Как и всем здесь.       — Хей, — протянула Сцилла и коснулась его предплечья. — Ты не щуплый и не смешной. Разве только если ты говоришь о чувстве юмора, — слабо улыбнулась она. — С ним у тебя и правда все в порядке. Но ты — симпатичный, приятный, хороший парень. Не принижай себя.       — Спасибо за комплимент, — улыбнулся он. — Но я умею пользоваться зеркалом.       — Ой, только вот не начинай, — поморщилась Сцилла. — Я тоже умею пользоваться зеркалом, но то, что в нем вижу я, разительно отличается от того, что видят окружающие. Все мы к себе предвзяты, но не стоит перебарщивать.       — Так и быть, — закатил Стелз глаза и доел свой кекс. — Но кто бы говорил…       Сцилла прыснула, оценив ремарку. Стелз рассмеялся тоже и развалился на стуле, забросив ладони за голову.       — А ты на службу не спешишь, как я погляжу, — улыбнулась она, когда угомонилась. — Собрание явно если еще не закончилось, то скоро подойдет к концу.       — А у меня сегодня увольнение, — задорно подмигнул Стелз. — Имею право расслабиться.       — И в честь чего же тебе так повезло? — приподняла бровь Сцилла, скрестив предплечья на груди.       — Ты в курсе, — наклонился к ней Стелз, — что выражение лица у тебя сейчас точно, как у командира?       — Нет, — усмехнулась удивленно Сцилла. — Если и так, то я не специально.       — Близкие люди часто перенимают повадки друг друга, — тепло произнес Стелз. — Командир тоже порой точь в точь как ты губу закусывает.       От слов Стелза в груди расцвело тепло. Сцилла зарделась, довольная услышанным. Но отвлечь от насущного это не могло.       — А ты внимательный, — протянула Сцилла. — И так и не ответил на мой вопрос.       — А ты стала гораздо сосредоточеннее, чем раньше, — хмыкнул Стелз. — У меня выходной в связи с формированием ментальной пары с главком. Мы сегодня тренироваться будем.       — Ого, — опешила Сцилла. — Здорово! Поздравляю?.. — протянула с вопросительной интонацией. — С таким событием принято поздравлять? Я не знаю, еще не сталкивалась с подобным.       — Можно и поздравить, — рассмеялся Стелз. — Не всем везет так скоро найти пару, пусть и вынужденную.       — Вынужденную? — нахмурилась недоуменно Сцилла.       — Ты же вроде занимаешься с Иолаем, — покосился на нее Стелз. — Его так же слушаешь, как устав читаешь?       Сцилла поджала губы и насупилась.       — Иолай ни разу не рассказывал про вынужденные пары, — процедила недовольно она. — А ты, кажется, намекаешь на то, что я ученица никудышная?       — Просто не понимаю, как так вышло, что ты столько времени уже здесь, а азов тебе никто не рассказал, — пробормотал Стелз.       — Вот ты и расскажи, раз такой умный, — фыркнула Сцилла.       — Что ты вообще знаешь о парах? — поинтересовался Стелз.       — Что они называются связующие, — буркнула Сцилла, раздосадованная пробелами в знаниях. Она их обязательно восполнит. И дурацкий устав даже прочитает от корки до корки. Сразу после того, как с легендами разберется. Но сейчас выжмет максимум из Стелза. — Иолай рассказывал об этом лишь однажды. В контексте моей связи с… Нереем, — выдохнула тише и отвела глаза.       На удивление, упоминание покойного друга навеяло лишь тоску и печаль. Без намека на раздирающую ребра истерику и невыносимую боль.       — Он, видимо, говорил об истинных связующих, — кивнул Стелз. — Вы ведь пару сформировали не намеренно? Еще до того, как ты попала в Убежище? — уточнил Стелз.       Сцилла медленно кивнула. Кажется, Стелз не в курсе всех обстоятельств…       — Я даже не знала, что мы что-то сформировали, — тихо ответила она и опустила глаза.       — Ну вот, значит, это истинная пара, — подытожил Стелз. — Тебе повезло больше, такое крайне редко происходит, — тепло улыбнулся он. — Во всех Убежищах по пальцам пересчитать можно…       — Стелз, — перебила Сцилла, сглатывая горечь. — Нерей погиб. Я бы не называла это везением.       Стелз осел и ошарашенно выдохнул. Пару раз моргнул и прочистил горло.       — Черт… прости, Сцилла, я не знал, — затараторил он. — Прости пожалуйста. Мне так жаль… Я бы ни за что…       — Все в порядке, — остановила Сцилла поток извинений. — Просто… лучше прояснить этот момент сразу. Мне немного не по себе в принципе говорить об этом, а слушать в таком ключе — и подавно.       — Понимаю. Еще бы… Вот же дерьмо, язык мой — враг мой… — сокрушался Стелз. — Я просто… Я знал, что у тебя есть пара, но не знал всей истории… И магия твоя очень похожа на магию главков, вот я и…       — Все в порядке, — повторилась Сцилла, слабо улыбнувшись.       Стелз покачал головой и взлохматил свои светлые волосы. Замолчал, но не надолго.       — Хочешь об этом поговорить? — осторожно спросил он.       — Нет, не думаю, — грустно усмехнулась Сцилла. — По крайней мере, точно не сейчас.       — Если что, обращайся, — улыбнулся Стелз. — Я, говорят, слушать умею. Кличку даже дали в отряде — душевный лекарь. Хочу ее как позывной взять, — хмыкнул он.       — Неплохой позывной будет, — согласилась Сцилла, испытав облегчение от смены темы. — Но не длинноватый?       — Ты еще длинноватых не слышала, — протянул Стелз. — У одной девчонки из отряда, например, — леди Мирабелла. Пока дозовешься, язык сломаешь. А она уперто не откликается на сокращения, — рассмеялся он, и Сцилла против воли улыбнулась.       — Ее зовут Мирабелла? — предположила она.       — Нет, ее зовут Кэти, — прыснул Стелз, и Сцилла тоже не выдержала.       — С чего же тогда такой позывной?       — Без понятия, — пожал плечами Стелз. — А у Сэма вообще — гончий всея Нексарии, но он хотя бы откликается просто на «гончего», — посмеиваясь, сказал он. — Только шутки ради порой требует полный позывной произносить.       — Забавные вы ребята, — хихикнула Сцилла. — А у Миры какой?       — Механик, — хмыкнул Стелз, и взгляд его сразу потеплел. — Потому что умеет чинить всякое.       — Ясно, — кивнула Сцилла. — А у Эриона?       — Вообще — в последнее время к нему прицепилось «командир» с легкой руки Миры, и он отзывается, так что впору позывной менять, — ответил Стелз. — Но раньше был, — и официально есть сейчас, — артофон.       — А это еще что за набор букв? — вскинула брови Сцилла.       — Артофон? — удивился Стелз. — Это животное такое. В Южном и Западном кантоне распространено. У нас, на Севере, не водится, — принялся пояснять он. — Это что-то вроде волка, — задумчиво уточнил. — Их еще песчаными волками зовут. Но лапы у них длиннее, чем у обычных, и шкура маскировочная — цвет меняет в зависимости от времени суток. Обитают в скальной и песчаной местности. Тихие и точные хищники. Командира так прозвали, насколько я знаю, как только он попал в Убежище. За скорость, бесшумность и беспощадность на вылазках.       — Как интересно, — протянула Сцилла, примеряя на Эриона, мягкого, заботливого и нежного, образ беспощадного хищника. Не очень удавалось его таким представить. Но Сцилла совсем и не знала ведь, какой он в работе… Та их совместная вылазка не в счет. Там он только ею опекался. Хотя бился со следопытами и правда, как зверь, без тени сомнений или колебаний. «Волчонок» — подсунуло подсознание милое прозвище, и Сцилла сама себе усмехнулась. Вот это ему бы больше подошло. — Никогда не слышала о таких животных, — вернула она внимание Стелзу, и тот с пониманием кивнул.       — Ты не была никогда за пределами Нексарии, верно? — спросил он.       — Я за пределами своей деревни не бывала, о чем ты говоришь, — проворчала она, опуская деталь о детстве в Аутфорде. Все равно она мало что оттуда помнила. — Все мои путешествия свелись к брожению по побережью и посещению пары соседних селений, самым примечательным из которых стали Зеленые Луга, — добавила Сцилла и принялась теребить подвеску в виде плюща. С недавних пор это действие помогало навести лад в мыслях и успокоить нервы.       — Не мудрено, что ты многого не знаешь. Не увидишь — не поймешь, как говорится. Климат сильно различается во всех кантонах, так что и природа, и живность тоже всюду специфическая.       — А ты бывал? Где-то в других дистриктах? — спросила заинтересованно Сцилла. Сама когда-то, в далеком детстве, грезила о путешествиях, но эта мечта, как и прочие, разбилась о жестокую реальность.       — Я почти во всех бывал, — хмыкнул Стелз. — Довелось исколесить все кантоны, когда… — запнулся он и бросил на Сциллу опасливый взгляд.       — Когда был торговцем? — тихо закончила она за него.       — Я был следопытом, — шепнул он и оглянулся по сторонам. — Потому и мотался по всей Ксинарии. — Стелз сразу помрачнел, а Сцилла затаила дыхание. — Составлял маршруты для торговцев и проверял… Проверял, подтверждались ли адреса проживания одаренных, — закончил он и прочистил горло.       — Если ты не хочешь об этом говорить… — начала Сцилла, но Стелз перебил:       — Нет, все в порядке. Просто… здесь не принято об этом распространяться. И я думал, что ты не захочешь это знать, — покосился он на нее.       — Мы ведь не первый день знакомы, — улыбнулась Сцилла. — И, если честно, мне любопытно, как там все устроено… изнутри. Но не хочу наседать, вдруг это болезненная для тебя тема…       — О, тема весьма болючая, — хмыкнул Стелз. — Но… порой хочется выговориться. Разделить с кем-то этот сраный груз. А не с кем…       — Ты можешь поговорить со мной, — коснулась его пальцев Сцилла.       — Не сбежишь в ужасе, узнав подробности? — грустно усмехнулся Стелз.       — С чего вдруг? — обронила она. — Пусть и постфактум, но я ведь знаю, что есть в твоем прошлом такая веха. Что изменит наличие подробностей?       — Просто… ходили слухи, что ты предвзята ко всем вольным. И не желаешь иметь с нами ничего общего. Я вообще в шоке, что ты со мной общаешься, — осторожно произнес Стелз.       — Да, было дело, — замялась Сцилла. — Но я многое переосмыслила после нападения, когда решила Рою помочь. Порой штивает, конечно, но отношусь я к вам теперь куда спокойнее. А на тебя и вовсе смотрю, как на друга, а не как на вольного. Наверное, потому, что узнала, кто ты, в тот же день, как мы познакомились.       — Если бы меня не ранило тогда, вряд ли ты бы знала это по сей день, — сказал Стелз. Сцилла насторожилась. — И не потому, что я хотел это от тебя скрыть. Или от кого угодно другого. Просто… Как объяснить-то, — вздохнул он и потер лицо. — Когда в обществе не принято при знакомстве вываливать на собеседника все явки и пароли, сложно представить ситуацию, в которой я как бы между прочим вставляю в разговор о кексах, например, что-то вроде: о, в твоей порции есть изюм, а я, кстати, служил следопытом при Инсанаполисе. Или: привет, Сцилла, отлично выглядишь! Моя матушка, заместитель главы совета Инсанаполиса, заплетала такие же косы по вторникам! — выдал он с притворной беспечностью, и Сцилла не сумела сдержать улыбки.       — Да, это было бы странно, — согласилась она.       — Ну вот, — кивнул Стелз. — Когда все вокруг избрали метод избегания, приходится подстраиваться. Да и, знаешь, как по мне, это одна из привилегий быть вольным.       — О чем ты? — не поняла Сцилла.       — Возможность отречься от прошлого. Смотри, — повернулся к ней Стелз. — Вот ты говоришь, что мы не первый день знакомы, считаешь меня своим другом, — за что я безмерно благодарен, — уточнил он, — и думаешь, что неплохо меня знаешь. Но отбрось тот факт, что ты в курсе о наличии у меня темного прошлого. Что изменится?       — Ну… — протянула Сцилла и умолкла. Не нашлась с ответом.       — А я тебе скажу. Для тебя ничего не изменится. Я буду тем же самым Стелзом, которого ты знаешь.       — Но погоди, это ведь важная часть тебя, — запротестовала Сцилла.       — Важная — да. Хотя я бы поспорил, — поморщился Стелз. — Решающая — нет, — сказал он. — То есть, да, конечно, моя личность формировалась с учетом обстоятельств, в которых я рос. Но так ли необходимо знать о них тебе, моей подруге? Я уже сформирован, и от того, знаешь ты какие-то нюансы обо мне или нет, характер мой не изменится. Реагировать я буду так же, и шутки шутить такие же. Мое прошлое — часть меня, но оно меня не определяет. Не решает, каким человеком я хочу быть теперь. А я, быть может, заводя новых друзей, не хочу, чтобы они шарахались от меня, зная, кем я был когда-то, — тихо произнес Стелз. — Это будет вышвыривать меня в самоуничижение, и новую жизнь строить я не смогу.       — Но это ведь вопрос доверия, — нахмурилась Сцилла. — Ладно, допустим, на первых парах, когда ты просто заводишь знакомства и не сближаешься ни с кем. Но после… Неужели не захочется поделиться с близкими уже людьми всеми аспектами своей жизни? Они ведь могут рано или поздно узнать. И это может причинить им боль. Не сам факт, а то, что ты скрывал это, — проговорила Сцилла, вглядываясь в Стелза со всей сосредоточенностью.       — Как считаешь, в сложившихся обстоятельствах, в какой момент я могу об этом рассказать так, чтобы это было наименее болезненно? — прищурился Стелз. — Вот например, ты бы не знала, кем я был раньше, до этого самого момента. Как бы ты отреагировала?       Сцилла задумалась. И единственное, что приходило в голову — злость. И разочарование.       — Я бы… — протянула она, — мягко говоря, расстроилась.       — Ты бы испугалась, рассердилась и послала меня нахрен, — с улыбкой обронил Стелз. Сцилла хмыкнула.       — Скорее всего, — согласилась она. — Потому что мне стало бы больно от того, что мой друг меня обманывал, — уточнила.       — И это мы не так уж давно дружим, — подметил Стелз. — А как считаешь, предполагая твою реакцию, я захотел бы причинить тебе боль? Просто мне было бы сказать тебе что-то, что для меня не имеет большого значения на данный момент, но что, как я знаю, разобьет тебе сердце?       — Так дело ведь не в том, что ты был следопытом, — мотнула Сцилла головой. — Разбило бы мне сердце не это. А то, что ты лгал.       — А лгал ли я? — приподнял бровь Стелз, и Сцилла непонимающе фыркнула. — Во-первых, лгать — это говорить заведомо ложную информацию. Я этого не делал. Я просто не упоминал всего.       — Это одно и то же, — угрюмо обронила Сцилла.       — С твоей точки зрения — возможно. Но послушай, каково с моей: я родился в Инсанаполисе, едва не умер в младенчестве. Все детство страдал от болей. Потом меня «спасли», — изобразил он кавычки пальцами, — и отправили заниматься чернухой, едва мне исполнилось двенадцать. Хотел ли я этого? Нет. Был ли у меня выбор? Нет. Нравилось ли мне это? Однозначно нет. И вот я оказываюсь в Убежище. Меня поймали повстанцы и предложили избавление. Я бы и на смерть согласился, но мне дали жизнь. Новую. Вольную. Я согласился. Хочу ли я помнить, кем я был раньше? — спросил Стелз и умолк, глядя на Сциллу.       — Нет, — ответила она за него.       — Именно. А сумею ли я забыть, если буду всем и каждому об этом рассказывать?       — Нет, — выдохнула Сцилла. — Но ведь…       — Погоди, — перебил Стелз. — Я всеми силами пытаюсь вышвырнуть эту «важную» часть жизни из головы. Если я долго нахожусь в Убежище, в большей степени — в окружении таких же, как я, людей, которые тоже хотят забыть свое прошлое, как скоро я поверю, что и правда освободился от него? Отделил эту часть от себя и перестал себя с нею идентифицировать?       — Не думаю, что скоро, — скептически обронила Сцилла.       — Не скоро, но это произойдет. Это станет моей правдой. Согласна? — подался вперед Стелз.       Сцилла, поразмыслив, нехотя кивнула.       — А если это моя правда, то лгу ли я тебе, не называя себя тем, от кого я отрекся?       — Умеешь же ты языком чесать. Точно что душевный лекарь, — проворчала Сцилла, и Стелз хмыкнул. — Как сложно-то все… С твоей точки зрения — не лжешь. Но с моей…       — В этом и проблема, — согласился Стелз. — Потому что ты не видишь мою сторону. И я прекрасно знаю, что и не захочешь увидеть. Твой мир поделен на черное и белое, но мой — сплошные оттенки серого. И мне, если я хочу сохранить нашу дружбу, гораздо проще просто молчать. Причем, не намеренно — как я говорил ранее, я даже не лгу, ведь это моя правда. И даже если в какой-то момент я и захочу тебе рассказать то, что важно для тебя с твоим мировоззрением, но уже не имеет никакого веса для меня, то сделаю я это не из позиции: я хочу, чтобы она знала обо мне все. Потому что знать там нечего, — покачал головой Стелз. — В моем прошлом меня не было. Я был оружием в чужих руках, безвольным и бесправным, — уточнил, и у Сциллы дрожь прошлась вдоль позвоночника. — Я это сделаю из позиции: это может быть важно для нее. И с осознанием, что точно причиню тебе боль. И, вероятнее всего, на этом наша дружба закончится. Потому что ты не станешь разбираться в хитросплетениях моего мышления. Для тебя я просто стану однозначным лжецом.       Сцилла часто заморгала, силясь переварить услышанное. Стелз глядел на нее с любопытством, а от того, какой крутой спиралью завернулись донесенные им мысли в устоявшемся болотце сознании Сциллы, казалось, что слышно, как скрипят шестеренки в мозгах, с визгом сопротивляясь слому привычных установок.       — Ты меня совсем запутал!.. — простонала Сцилла и сжала виски, и Стелз рассмеялся. — Как можно так сложно размышлять?..       — Вот так, — хмыкнул он. — Я к тому, что в моем понимании то, что было в моем прошлом, для меня не важно, и я не считаю необходимым этим с кем-то делиться. Для меня это не маркер доверия или близости. Для меня это лишь охренеть какая болезненная травма, которую я хочу забыть, как страшный сон. А не мусолить с предположительно близким человеком, точно зная, что после этого его потеряю. И все мои усилия о «забывании» пойдут прахом, подстегнутые потерей.       — И тем не менее ты сам говорил, что хочешь порой этим поделиться, а не с кем, — буркнула Сцилла. — И мусолишь со мной уже битый час эту тему.       — Ну так ситуация сейчас иная — ты обо мне знаешь, и тебя я не потеряю, — усмехнулся Стелз. — И у меня рана еще слишком свежа, потому гной рвется наружу. Это пройдет. К тому же, мы обсуждали гипотетическую ситуацию, когда я пережил и запер свое прошлое в укромной каморке подсознания, что я и намереваюсь сделать со временем, — щелкнул Стелз пальцами и отправил в рот еще один кекс.       — Каморка подсознания — хреновая идея, — покачала головой Сцилла. — Я туда тоже много чего пыталась затолкать, но оно вылезло наружу и врезало мне так, что я едва не задохнулась, — пробормотала она тоскливо.       — Согласен, — кивнул Стелз, когда прожевал. — Но знаешь… Есть вещи, которые можно и нужно пережить. Или хотя бы попытаться. А есть то, что вывезти невозможно, — понизил он голос. — Я знаю точно: если попытаюсь пережить все то, через что довелось пройти, я не смогу. Буквально. Вскрою вены, и на том переживание закончится, — печально обронил он, а Сцилла вся сжалась от его слов. — Потому что я не вынесу того груза вины, что точит изнутри. За сотни, Сцилла, — посмотрел он на нее, и в его зеленых глазах промелькнула такая боль, что внутренности скрутило узлом. — Сотни загубленных жизней. Самообман и избегание — хреновая затея, я согласен. Но иногда… Единственно возможная.       — Стелз… — выдохнула Сцилла и проглотила ком слез, который подкатил к горлу. Сжала его ладонь в жесте поддержки, но не нашлась, что еще сказать.       Повисло гнетущее молчание. Стелз ушел в себя, уставившись невидящим взором в пространство, а Сцилла осознавала услышанное.       Как же по-разному они смотрели на мир… И как же многого она не знала. Не понимала, с чем доводилось сталкиваться день ото дня всем вольным. Что снаружи, что внутри… И неизвестно, какая борьба страшнее. Но какие же это сильные люди. Кого ни возьми, кого ни вспомни — всегда собранные, улыбчивые, доброжелательные. Ни одного человека из всех, что она здесь знала, не заподозрила бы в таких душевных метаниях. Или в злостных намерениях. Ну, кроме Дрейда. И, возможно, Дэна.       Мир в который раз переворачивался с ног на голову, и Сцилла очень хотела не упираться в собственные убеждения, а научиться видеть те самые серые тона, о которых говорил Стелз. Научиться… понимать. Не только себя и свою боль, но и окружающих.       Небольшое признание Стелза вовсе не напугало. Ведь сейчас Сцилла сумела разглядеть за сотнями загубленных жизней ей подобных личную трагедию одного доброго, хорошего человека, которому в тысячи раз было больнее. Что тогда, что сейчас.       Сцилла со странным, противным трепетом осознала: одаренные, которые погибли по вине Стелза… Да, им было больно и страшно. И Сцилла ни в коем случае не обесценивала их страдания. Но… им уже все равно. Их больше нет, и они ничего не чувствуют. А Стелз — вот он, здесь. День ото дня пожирает себя от чувства вины за их смерти, за которые не должен нести ответственность, ведь даже не принимал решения никому вредить. Вред наносился его руками, но чужим умом. И Стелз ничего не мог с этим поделать.       И таких, как Стелз, здесь десятки, если не сотни.       Сцилла впервые попыталась поставить себя на его место. И отчетливо поняла: будь она орудием в чужих руках, безвольным и бесправным, не справилась бы с гнетом собственной совести. Не смогла бы жить дальше. Даже создать чулан в подсознании не сумела бы, не то, что затолкать в него прошлое. А Стелз смог. И многие другие смогли. И их прошлые деяния больше не виделись как нечто, бросающее на них тень. Они лишь сильнее оттеняли их свет, сумевший сохраниться несмотря на обстоятельства. И от того лишь более ценный.       — Что-то далековато мы отошли от изначальной темы, — хмыкнул через время Стелз. Сцилла сморгнула влагу и повернулась к нему. — Я же хотел рассказать тебе про связующие пары.       — А успеешь? — улыбнулась она через силу. — Главки не любят опозданий. Иолай, по крайней мере, чересчур пунктуальный и нетерпимый к задержкам.       — Релис ждет меня в полдень, — протянул Стелз и поглядел на наручные часы. — Время еще есть.       — Отлично, — кивнула Сцилла и села к нему полубоком. — Тогда выкладывай.       — Истинные пары — это когда человек и главк предназначены друг другу едва ли не с момента рождения. Если у человека набор генетического материала максимально совпадает с организмом главка, у них формируется связь и тяга друг к другу задолго до того, как они встретятся. При близком контакте связь фиксируется и становится неразрывными узами. Связующие могут друг друга чувствовать, слышать, частично — исцелять, и находятся на наивысшем уровне духовного родства. Тянутся друг к другу несознательно, и противиться формированию связи не может ни главк, ни человек, ему предназначенный, — продекламировал Стелз, словно с учебника прочел. — С этим разобрались? — спросил он, и Сцилла кивнула.       — Это я, в принципе, и так знала. Ну, кроме набора генетического материала, — нахмурилась она.       — Отлично. Тогда едем дальше, — улыбнулся Стелз. — Есть еще такое понятие, как временная связующая пара. Это когда главк добровольно связывает себя временными, ни к чему не обязывающими узами с человеком для достижения какой-то цели, например, лечения.       — Как Иолай, когда лечит раненных? — уточнила Сцилла.       — Именно так, — подтвердил Стелз. — И временную пару могут брать только главки высшего ранга — принцы колонии или связанные с ними по прямой кровной линии особи.       — Угу… Ясно, — обронила Сцилла, подмечая и так понятный, но не оформленный ранее в мысль факт. — Иолай принц, получается? Или близкий сородич?       — Иолай — принц, он глава здешней колонии, — кивнул Стелз. — И третий вид связующих, как вот у меня — вынужденная пара, — продолжил он. — Это когда главк выбирает себе человека, не являющегося его истинной парой, но совпадающего с ним по генетическому следу. Такие пары тоже прочны, ведь связь исходит из осознанного выбора, но не настолько, как истинные.       — По сути, оптимальный вариант, — хмыкнула Сцилла.       — За неимением другого — так точно, — усмехнулся Стелз. — Мне еще многому предстоит научиться, ведь у нас с Релис нет таких инстинктов, как у истинных, но я очень рад, что я ему подошел.       — Это, наверное, так волнительно, — улыбнулась Сцилла.       — Да, пробирает приятным мандражем, — ответил Стелз. — Это очень важный этап в жизни. И Иолаю теперь нагрузки будет меньше. Посмотрим, на что я сгожусь в качестве связующего, — подмигнул он.       — Уверена, ты отлично справишься, — подбодрила Сцилла.       Стелз благодарно улыбнулся и глубоко вдохнул, а Сцилла тихо радовалась за него, ведь теперь он не будет один.       Друзья, любимые, соратники — это все хорошо, но ничто не сравнится с тем чувством родства, которое возникает к своему главку.       Сцилла смахнула печаль с ресниц и мысленно поблагодарила Нерея за то, что он был в ее жизни, пусть и недолго. И тут же обдало приятным теплом от осознания, что ту же необъяснимую тягу и незримую связь сумел создать для нее Эрион взамен разорванной смертью. Порой казалось, что ровно на том же месте.       Возможно, однажды нечто похожее вспыхнет и у Стелза к Мире, как у Сциллы к Эриону… Но до тех пор Стелз никогда больше не будет испытывать одиночества, даже когда вокруг много людей. Рядом с ним, в нем самом, теперь будет опора, дающая силу жить.

Эрион

      Эрион не совсем понимал, что испытывал в связи со всем произошедшим. Безусловно, его рвало на части от счастья, радости и эйфории, ведь Сцилла откликнулась на его признание. Но крылья, выросшие за спиной после того, как он озвучил три маленьких, но таких весомых, слова, то и дело почесывались от сомнений.       Правильно ли он поступил? Стоило ли говорить то самое, заветное, до того, как поделится кое-чем не менее важным для Сциллы?       Ответа на этот вопрос Эрион не знал. И упорно отмахивался от кишащих в перьях противоречивых паразитов, воссоздавая в памяти улыбку Сциллы, блеск ее потрясающих глаз, вкус губ и неповторимый аромат. Ее эфемерное тепло напрочь смывало отголоски тревоги, пусть и ненадолго.       Эрион с трудом дождался окончания собрания и направился по делам насущным, которые требовали срочного внимания. После обеда у них с группой вылазка к границам Нексарии и Магналита для перехвата пропащей повозки, но до тех пор Эрион хотел кое-что выяснить. И потому уверенно шагал по крутым ступеням на нижние уровни.       — Привет, Томми! — улыбнулся он сегодняшнему смотрящему. — Как поживают наши новобранцы?       Эрион оглядел цех по производству оружия, в котором трудились новоиспеченные вольные.       — Эрион, рад видеть, — отозвался Томми и пожал руку. — У нас полный порядок, можешь не волноваться, — хмыкнул он. — Сегодня без эксцессов. Все поели, потренировались и вон, слаженно работают.       — И даже в камеру никто не загремел? — приподнял Эрион бровь, выискивая взглядом нужного человека.       — На удивление, — рассмеялся Томми. — Самый наш буйный, Дивонис, и тот ведет себя как паинька последнюю неделю.       — Это радует, — оскалился Эрион. — Могу я с ним пообщаться?       — Да, без проблем, — пожал плечами Томми. — Проходи в переговорную, сейчас приведу.       Эрион кивнул и зашел в небольшую комнатушку, в которой из мебели был лишь стол да пара табуреток. Сел на одну из них, сложил пальцы домиком и поглядел на дверь, ведущую в цех.       В тот же миг она отворилась, и в проем протиснулся Дрейд.       — Надо же, — проворчал он, тяжелой поступью приближаясь к столу. — Какие люди к нам пожаловали.       — Симпатично, — усмехнулся Эрион, рассматривая синяк, играющий всеми оттенками фиолетового с нотками зеленцы под обоими глазами Дрейда. — Сцилла так разукрасила?       Дрейд не ответил. Лишь хмуро зыркнул исподлобья.       — Зачем пришел? — буркнул он. — Явно не понасмехаться, на тебя не похоже.       — Ты же так хотел раньше поболтать, — протянул Эрион. — Я нашел нам тему для разговора.       — И какую же? — спросил Дрейд.       — Места дислокации твоего отряда, — бросил Эрион. — Основные, временные, на случай форс-мажора. Все.       — С каких хренов я должен тебе это рассказывать? — фыркнул Дрейд.       — С таких, что ты согласился на сотрудничество взамен на выведение энзимидов, — жестче проговорил Эрион.       — С целью сотрудничества меня другой парень допрашивает. А тебе я нихрена ничего не должен, щенок.       — Полегче, Дрейд, — ощерился Эрион. — Имей уважение к высшему по званию. Иначе и выговор может прилететь.       — Я не твой подчиненный, — вздернул Дрейд подбородок.       — Ты пока ничей подчиненный. Но это не отменяет факта субординации. В твоих же интересах быть полезным и заработать мое доверие.       — Да будь твоя воля, ты бы мне голову отвинтил, — хмыкнул Дрейд. — Не надо заливать о завоевании доверия, им ты никогда ко мне не проникнешься.       — Тут ты прав, — поджал губы Эрион и притворно вздохнул. — Но у меня сейчас имеется цель поинтереснее, на которой я хочу, и, что немаловажно, могу согнать ярость. А ты можешь заработать пару очков в моих глазах, если поможешь до нее добраться.       — Ты о ком? — недоверчиво протянул Дрейд.       — Не знаю фамилию, — обронил Эрион, — знаю только имя. Эйб.       Дрейд нахмурился и впал в короткий ступор.       — На кой он тебе сдался? — наконец, спросил он.       — Помимо того, что он — часть твоего отряда, которая по какой-то необъяснимой причине не учувствовала в нападении на Сциллу? — поинтересовался Эрион.       — Ну так вот именно, он в нападении не участвовал. Потому что надрался, как свинья, и продрых двое суток на сеновале в обнимку с бабой, — злобно процедил Дрейд.       — Вот как, — кивнул Эрион. — Группа тебе, как я погляжу, досталась неблагополучная. Для такого-то важного поручения сроком в десять лет, — протянул он с издевкой.       — Если ты пытаешься вытрясти из меня информацию о заказе такими окольными путями, то не выйд…       — Срать я хотел сейчас на тебя и твой заказ, — перебил Эрион, и Дрейд удивленно выпучил глаза. — Мне нужен Эйб.       — Да нахрена? — не унимался Дрейд. — Это ничтожество не заслуживает внимания…       — Мое заслужил. Где он может скрываться? — отчеканил Эрион. — В Аутфорд он бы не сунулся, его бы там линчевали за такой фееричный провал, пропажу товара и смерть остального отряда. Значит, может только по норам прятаться.       — Да не знаю я, куда он мог податься, — протянул недоверчиво Дрейд. — Но утоли мое любопытство: что тебе сделал этот недоумок?       Эрион глубоко вдохнул, сверля Дрейда взглядом. Суровую решимость, разлившуюся бетонной стяжкой в глубине нутра, ничто пошатнуть не могло, и в случае необходимости Эрион с радостью выбьет информацию из Дрейда вместе с зубами, но, раз уж этот кусок дерьма настырно расспрашивает, можно и поболтать. Заодно — оценить его причастность.       — Ты в курсе, что все твои недоумки пытались сделать со Сциллой? — ледяным тоном поинтересовался Эрион.       — Ты о чем? — еще больше нахмурился Дрейд.       — Мне сейчас просто любопытно: ты давал им отмашку или они проявили самостоятельность? — продолжил напирать Эрион, наливаясь колючей, холодной яростью.       — Поясни, — настороженно обронил Дрейд.       — Ты правда не знаешь? — губы Эриона растянула злая улыбка. — Что тебе доложили о главке?       — Что он напал на караван…       — Серьезно? — хмыкнул Эрион. — Главк-одиночка ни с того ни с сего напал на толпу вооруженных людей? И ты повелся?       — Да поясни ты, в конце концов, куда клонишь! — воскликнул Дрейд, явно взвинченный.       — Твои молодчики заскучали на привале, — подался вперед Эрион. — Захотели поразвлечься, — поморщился он и ощутил, как непроизвольно дернулась верхняя губа. — Сциллу сначала избили, потом раздели, ясно для чего, — прострелил Эрион Дрейда взглядом, и тот весьма натурально побелел. — Потом едва не утопили, чтобы крики заглушить. Облапали и чуть не изнасиловали, — прорычал он, наблюдая, как все сильнее вытягивалось лицо Дрейда. — Ключевое здесь — чуть. А теперь пораскинь мозгами, почему шесть амбалов не справились с избитой, измученной хрупкой Сциллой. И при чем здесь главк.       — Они сделали… что? — на грани слышимости обронил Дрейд с отсутствующим взором.       — Избили, раздели, облапали и притопили, — повторил громко и отчетливо Эрион, и Дрейд содрогался на каждом слове. — И если бы ее криков не услышал главк, они бы на этом не остановились. А ты знаешь, в каком случае главк слышит человека? — прищурился Эрион.       — Нет, — ошарашенно выдохнул Дрейд. На его лице проступило болезненное понимание. — Не говори, что…       — Ты прирезал ее связующую пару после того, как твои подчиненные ее чуть не изнасиловали, — хлестнул Эрион словами, как хлыстом, и Дрейд зажмурился, обмяк на табурете. — И ты удивляешься, почему она не хочет с тобой говорить? — выплюнул Эрион с отвращением и резко встал. Чрезмерно правдоподобные реакции и вероятные чувства Дрейда его сейчас совершенно не волновали. Эрион схватил его за барки и потянул на себя. — Где искать Эйба? — спросил с ненавистью. — Он в данный момент единственный, кому я могу отомстить за все, что пережила Сцилла. Хоть зачинщиком был и Тирон, которого я милосердно обезглавил, но Эйбу доведется отвечать за всех. Или ты хочешь занять его место? — прошипел Эрион. — Я против не буду. Ты тоже виноват.       — Я велел им не трогать ее, — выпалил Дрейд надломленно. В его выражении все больше проступал шок и… боль? Сожаления? Плевать. — Приказывал, чтоб и пальцем не смели ее тронуть!..       — Херово приказывал! — рявкнул Эрион. — И мне насрать с высокой горы, по какой причине твои люди тебя не послушались. Ты причастен так же, как и каждый, кто прикоснулся к Сцилле! И если не хочешь нести ответственность за их поступки, как командир, то скажешь мне, где искать вонючего похотливого хряка! — гаркнул у самого лица. Дрейд шмыгнул носом и поморщился. Ресницы его увлажнились и задрожали, и Эрион был даже рад, что задел скотину за живое.       — Мои маршруты никогда не выходили за границы Нексарии, — заговорил спешно Дрейд дрожащим голосом. — И если этот урод настолько туп, чтобы остаться в пределах нашего квадрата, то он либо в Лесной Долине, в охотничьей хижине, либо в Цветущих Холмах, в моем доме, либо в землянке в лесополосе ближе к восточной границе дистрикта. Была у нас еще база на постоялом дворе в Норвусе, но не думаю, что он сунулся бы туда, слишком людно, — протараторил он.       — Хорошо, — прошипел Эрион и усадил Дрейда обратно на табурет. — Я проверю все эти точки. И прибью тебя, если ты меня обманул, — добавил с искренней угрозой и отступил.       — Эрион! — окликнул Дрейд, и Эрион удивленно замер. Повернул голову и уставился на Дрейда. — Если найдешь его, прошу, отдай мне.       — Нет, — отрезал Эрион и сделал шаг к выходу, но Дрейд ухватил за предплечье.       — Пожалуйста, — прошептал он. — Позволь хотя бы принять участие!..       — Хочешь свой призрачный авторитет умаслить? — скривился Эрион.       Но в глазах Дрейда читались совсем иные эмоции. К отвращению Эриона, очень подобные к его собственным.       — Мне плевать, что ты думаешь обо мне, — заговорил Дрейд. — Но эта мразь тронула мою птичку, и я очень хочу переломать ему ноги. Раз уж больше некому, — выплюнул он, и ладонь на предплечье Эриона ощутимо затряслась.       — Ты сам свою птичку отдал им на растерзание, — с презрением выплюнул Эрион.       — Они не должны были так с ней обращаться! — выкрикнул в отчаянии Дрейд.       — Но они должны были доставить ее в Инсанаполис с твоей легкой руки.       — Я не мог пойти против приказа, — процедил Дрейд. — И ты это прекрасно знаешь, — перевел он дыхание. — Я сделал все, что в моих силах, чтобы выполнить его наименее болезненно…       — Для себя, — перебил Эрион. — Наименее болезненно для себя. О благополучии Сциллы ты не думал. Иначе бы не поручил кучке недоумков ее поимку!       — Тирон всегда был хорошим напарником и исполнителем, я и подумать не мог!.. — начал оправдываться Дрейд, но запнулся о сталь во взгляде Эриона.       — Мне насрать, — отрезал Эрион. — Живи теперь с этим, — добавил тише. И не было необходимости объяснять. Дрейд все и так понял, о том литерально вопило каждое его движение.       — Позволь мне хоть раз заехать по гнусной роже Эйба. Прошу тебя, Эрион, — с мольбой в голосе прошептал он, но Эрион ничего не ответил. Вырвался из захвата и пошел прочь, оставив Дивониса вариться в соку собственных вины и противоречий, которые так отчетливо залегли мрачным грузом в глубине его зрачков.       И это наказание куда страшнее, чем любая физическая кара. В этом Эрион знал толк как никто иной.

Сцилла

      Стелз направился на тренировку, а Сцилла не желая торчать в комнате, расположилась в комнате отдыха в обнимку с книгой легенд, блокнотом и карандашом. Сразу после того, как Тала, не проникшаяся нытьем Сциллы о том, что ей скучно, и заверениями в хорошем самочувствии, не допустила ее до работы и спровадила дальше отдыхать и набираться сил.       Сцилла недовольно бубнила себе под нос, пока умащивалась на сидении с ногами, но в конце концов выдохнула и смирилась. Не дают заниматься чем-то полезным — значит, будет пробелы в знаниях восполнять.       — На чем я там остановилась, — пробормотала она, листая увесистый фолиант. — Ага… Кажется, здесь… Собственно, в самом начале, — скептично хмыкнула она и углбилась в чтение.       «Глава 1: Архитектор Прогресса       Имя Владыки Рейсорда Мортстона вызывает множество противоречивых чувств: почитание, страх и осуждение. Однако никто не может отрицать его исключительности. Еще до того, как он стал Владыкой Инсанаполиса, он был гениальным изобретателем, опередившим свое время. Его идеи и изобретения стали фундаментом, на котором была построена эпоха великих перемен.       Рейсорд родился в маленькой деревне, среди руин разрушенного мира. Его народ, угнетенный, бедный и лишенный надежды, был вынужден выживать среди хаоса. Но Рейсорд с раннего возраста проявлял необычайные интеллектуальные способности. Он не только читал древние трактаты, но и создавал собственные механизмы и устройства. Уже в юности он разработал систему водоснабжения, спасшую его деревню от засухи, а позже — автоматические мельницы, которые увеличили производство еды.       Его талант к науке и инженерии не знал границ. Со временем он стал одержим идеей не просто выживания, а преобразования всего общества. Он мечтал о мире, где знания и технологии были бы доступны каждому, где рабство, неравенство и страдания канули бы в небытие. Его первые изобретения, такие как самообучающиеся машины, энергосберегающие устройства и механические помощники, изменили жизни тысяч людей. Его работы распространялись по дистриктам и кантонам, вдохновляя других на создание нового общества.       Город мечты       Рейсорд мечтал о городе, который станет олицетворением прогресса. Его проект получил название Инсанаполис — город разума и знаний. Этот город должен был стать символом будущего, где технологии и наука служат на благо всем. Чтобы воплотить свой замысел, он собрал лучших инженеров, ученых и ремесленников, обучал их и делился своими знаниями.       Но вскоре Рейсорд столкнулся с ограничениями человеческих возможностей. Он понял, что его мечты опережают время и ресурсы. Тогда он обратился к магии — не как к замене науки, а как к ее усилению. С помощью магии он начал оживлять свои механизмы, делать их более эффективными и мощными. Это сочетание технологий и магии стало основой для новой эры в истории. Магические двигатели, самовосстанавливающиеся материалы и конструкции, поддерживаемые энергией стихий, сделали Инсанаполис городом, равных которому не существовало.       Благие намерения и цена власти       На первых порах Рейсорд стремился только к благу. Он открывал школы, строил библиотеки, создавал условия для роста уровня образованности. Его технологии облегчили жизнь тысячам. Однако с ростом власти и ответственности он начал меняться. Чтобы защитить свое творение и поддерживать порядок, Рейсорд ввел строгие законы. Прогресс требовал жертв, а свобода, по его мнению, стала помехой для развития.       Его правление становилось все более авторитарным. Люди, которые не разделяли его идеи или не могли соответствовать его требованиям, начали покидать город, а многие восстали против него. Осознав, что его изобретения, столь мощные и разрушающие, становятся угрозой для самого существования общества, они подняли восстание. Люди, узнав о силе, которую он воссоздал с помощью магии и науки, испугались, что эти технологии могут выйти из-под контроля и разрушить весь мир. В ответ Рейсорд жестоко подавил восстание, но его положение стало еще более шатким. С каждым днем в его городе увеличивался страх, а недовольство народа росло.       С целью укрепления своей власти и защиты от возможных новых мятежей, Рейсорд построил дополнительные фортификации, одна из которых — Аутфоррд, город-защитник, окруженный мощными стенами и барьерами. Он стал последним оплотом его власти, символом стремления сохранить не только свои изобретения, но и свою личную силу.       Смерть Солы и падение Архитектора       Смерть Солы, его единственной возлюбленной и ближайшей соратницы, стала поворотным моментом. Ее гибель в результате несчастного случая на одном из его предприятий разрушила веру Рейсорда в собственные идеалы. Именно тогда он начал проводить эксперименты с бессмертием, надеясь воскресить Солу. Эти исследования привели к тому, что он сам стал бессмертным и наградил бессмертием их с Солой детей, сына Майхейма и дочь Зану, но утратил часть своей человечности.       Но даже бессмертие не могло дать ему покоя. Владыка стал жестким диктатором, который использовал свои технологии для того, чтобы сохранять контроль над всем. Инсанаполис стал символом не только прогресса, но и страха. Его изобретения, его магия, его власть — все это служило одной цели: не допустить разрушения его видения мира. Но мир, в свою очередь, не был готов к такой силе, и даже собственный народ отвернулся от него.       Когда Рейсорд, угнетенный утратой авторитета и любви людей, разбитый горем после смерти возлюбленной, так и не нашедший способа все исправить, отчаялся окончательно, он попросил своего друга, защитника, близкого соратника Селлариса помочь ему прекратить свое существование, и это стало финальной точкой его пути. Но деяния этого великого человека не могут быть забыты.       Наследие Рейсорда       Имя Рейсорда стало символом не только величия, но и поклонения. Постепенно, с подачи Майхейма и Заны, чтивших и любивших отца, зародилась практика почитания Рейсорда как божества. Сначала — среди жителей городов, а после — и по всей Ксинарии. Вера в него распространилась вместе с отголосками его знаний, крохами изобретений и книгами, возвышающими его, которые печатал Инсанаполис. Простой люд, совсем недавно опасающийся могущества Рейсорда, скоро позабыл о плохом, но отчетливо ощутил, насколько легче стала жизнь после того, как Рейсорд поделился своим гением с окружающим миром. Его вознесли в пантеон тех, кто открыл новые горизонты для человечества.       Рейсорд стал не просто архетипом прогресса, но и символом стремления к совершенству, даже если цена этого стремления была велика.       Его изобретения, которые могли быть восприняты как угроза, стали основой для новых достижений. И хотя его правление было жестоким, а методы — спорными, именно его деяния положили начало нашей цивилизации, даровали нам силу, власть и процветание, которое мы сегодня имеем.       Деяния Рейсорда — великий урок для будущих поколений: в стремлении к прогрессу не всегда возможно избежать темных сторон силы, но то, что он оставил после себя, продолжает влиять на нас до сих пор. И мы, его наследники, должны преувеличивать и приумножать то, что он нам даровал.       Глава 2: Сола — Жрица и Вдохновительница       Сола была не только возлюбленной Владыки, но и важнейшим элементом его жизни и правления…»       — Вот ты где, Колючка! Я тебя обыскался! — выдернул из затянувших в себя строк голос Эриона, и в груди затрепетали сотни бабочек.       Сцилла отбросила моментально ставшую неинтересной книгу и подорвалась на ноги, чтобы шагнуть навстречу. Эрион уверенно пересекал расстояние между ними, и губы против воли растянула широкая улыбка.       — Я думала, ты после собрания сразу на задание, — выдохнула Сцилла и кинулась в его объятия. Уткнулась носом в изгиб шеи и вдохнула Эриона полной грудью.       — Скоро отправляемся, — тихо сказал он и чмокнул в волосы. — Хотел прежде тебя увидеть, — потянул он на себя за подбородок, и Сцилла столкнулась с полными безграничной нежности серо-голубыми озерами. — Потому что скорее всего меня не будет пару дней.       Эта новость обратилась ушатом ледяной воды. Сцилла резко вдохнула ставший вязким воздух и закусила щеку от досады.       — Почему? — выдохнула еле слышно.       — Направляемся к дальней границе дистрикта, это займет время, — пригладил Эрион скулу. — Тем более, перехват повозки — та еще работенка. Пока отследишь, пока всех переловишь… — протянул беззаботно, но Сциллу только больше начала захлестывать тревога. — Ну не надо так выпячивать эту милую губу, — усмехнулся Эрион и провел по ней пальцем. — Того и гляди, затрясется еще.       — Я же беспокоюсь о тебе, — нахмурилась Сцилла. — Перехват повозки… Это ведь опасно! Гораздо опаснее, чем слежка!       — Такая вот у меня работа, что поделать, — пожал Эрион плечами и заключил в объятия. — Но в ней я — один из лучших. Так что не волнуйся.       — Легко сказать, — всхлипнула Сцилла и приникла к Эриону теснее. — Будь осторожен, прошу тебя, — прошептала на ухо. — Береги себя.       — Ну разумеется, — принялся покачивать из стороны в сторону Эрион. — Клянусь тебе, буду осторожен, как никогда, и вернусь к тебе целый и невредимый, — проникновенно проговорил он, но легче совсем не стало.       — Чем скорее, тем лучше, — проворчала Сцилла.       — Чем скорее, тем лучше, — с улыбкой повторил Эрион и чуть отстранился, чтобы заглянуть в лицо. — Подаришь поцелуй на удачу? — в своей фирменной манере приподнял он бровь, и Сцилла едва не задохнулась от чувств.       Какой же. Нахрен. Красивый. И так надолго покидает… Да еще и рисковать жизнью идет. Как пережить эти несколько дней без Эриона?.. Как не свихнуться от страха за него?       Сцилла подалась вперед и настойчиво врезалась в его губы. Всхлипнула, привстала на цыпочки и обхватила лицо ладонями, вкладывая в ласку все свои переживания. Эрион замычал, ответил. Прижал к себе, сплетая их языки каким-то немыслимым образом. Приподнял над полом, и Сцилла в своем подсознательном порыве не отпускать его исхитрилась подтянуться. Обвила его талию ногами, шею — руками, и вцепилась так крепко, как только могла.       Эрион с утробным рыком перехватил поудобнее под ягодицами и с новым напором впился в ее рот. Отчаянно, жадно, несдержанно. Сцилла вторила ему, изнемогая от желания стать еще ближе, теснее, роднее. Чуть ли не под кожу к нему залезть и всегда-всегда быть рядом. И, судя по тому, как атаковал поцелуями Эрион, как стискивал в объятиях и прижимал к себе, желание это было обоюдным.       — Не хочу тебя отпускать, — выдохнула Сцилла и вновь приникла к губам.       — А я не хочу от тебя уходить, — хрипло обронил Эрион и ответил на ласку. Скользнул ладонью по спине вверх, обхватил шею сзади. — Но нужно… — раздосадовано произнес он, уткнувшись носом в висок.       Сцилла так и болталась на нем, и Эрион не спешил опускать ее на пол. Оба цеплялись друг за друга и восстанавливали сбившееся напрочь дыхание.       — Люблю тебя, — еле слышно шепнула Сцилла. Сердце сжалось от этих слов и едва не унеслось прочь из груди.       — И я люблю тебя, очень люблю, — протараторил Эрион и поцеловал скулу. — Я скоро вернусь. И тогда не выпущу тебя из объятий ни на секунду, — пробормотал и нехотя поставил Сциллу на ноги. — Но сейчас мне пора. — Сцилла вновь всхлипнула и уперлась лбом в его часто вздымающуюся грудь. — Обещай, что будешь хорошей девочкой и не встрянешь в неприятности, пока меня не будет, — низким тембром произнес Эрион, поглаживая вдоль позвоночника, и Сцилла усмехнулась.       — Только если ты пообещаешь быть хорошим мальчиком и не искать опасных приключений на свою прекрасную задницу, — ответила в тон ему Сцилла, и Эрион рассмеялся.       — Идет, — чуть отстранился он и бережно погладил линию подбородка. — Люблю.       — Люблю, — эхом повторила Сцилла и коротко коснулась уголка его губ. — Иди уже, а не то передумаю и не отпущу, — проворчала она. А внутри все кубарем переворачивалось, и приходилось прилагать недюжинные усилия, чтобы не повиснуть на Эрионе с мольбами остаться с ней.       Эрион хмыкнул, чмокнул в макушку и направился прочь, не оборачиваясь.       «Мог бы и взглянуть напоследок», — мысленно проворчала Сцилла.       «Если взгляну, то передумаю и никуда не пойду, — прозвучал в голове насмешливый голос Эриона, и Сцилла от шока чуть не поперхнулась. — Закрой ментальный канал, Колючка», — пояснил Эрион прежде, чем его широкая спина скрылась за поворотом.       Сцилла спохватилась, визуализируя комнату с люком. Пыталась припомнить, когда открывала-то ментальный канал, но ничего не выходило. В последние дни она им абсолютно точно не пользовалась. И, добравшись до лестницы в идущем рябью воображаемом помещении, опешила еще больше. Ведь…       Вентиль, открывающий доступ к потоку мыслей всех, кто связан с Иолаем, оказался закрыт.