You never take me alive.

MORGENSHTERN — Повод --- Шуичи было абсолютно наплевать, когда он, накинув на плечи тонкую ветровку и рюкзак, вылетел из школы прямо под леденящий дождь. Волосы и одежда тут же стали мокрыми и тяжелыми, по телу прошлась почти болезненная дрожь, а зубы застучали друг по другу. Он ушел с оставшихся пяти уроков, перед учителями его никто не прикроет. Возможно завтра ему придется на ходу придумывать отмазки перед классной руководительницей. Возможно сейчас он простудится и весь вечер будет сгорать от противной температуры и пить отвратительные таблетки. Но все это не забивало голову Сайхары. Забивала только злость, что токсичным осадком поедала всё настроение, которого и так не было. Кроссовки громко хлюпали по лужицам, и сами заполняясь колкой водой. Уже покрасневшие пальцы на ходу пытались застегнуть ветровку, но из-за дрожи все никак не получалось. Психанув, Шуичи бросил это дело и еще более недовольный последовал в неизвестном направлении. Вроде еще совсем недавно все было нормально. На "хорошо" следует поскупиться. Какого хрена все случилось так, как случилось? Взгляд замылился, во многом из-за попадающей в глаза воды. И во многом из-за гудящей головы. Сайхара и сам не понял, как вскоре дошел до первого попавшегося продуктового магазина, расположенного на первом этаже жилого дома. Шуичи не собирался покупать что-то, он просто хотел скрыться от надоевшего дождя, хотя бы на пару минут перед тем, как его выгонят. Так и случилось. — Молодой человек, свалите по-хорошему. В таком виде Вам сюда нельзя. Белый яркий свет магазина почти ослеплял, а гудение холодильников оглушало. Убрав мокрую челку за ухо, Шуичи с глубоким вздохом обратил внимание на кассира, который выгонял его. Этим самым кассиром был уже знакомый парень — Владимир Белов. Удивляться сил не было. Зато удивился Вова. — Ох ежики. — Присвистнул он. — Ты че не на уроках, бомжик? — Захотел уйти. — Буркнул Шуичи, поворачиваясь к выходу из магазина. Видеться со знакомым не очень хотелось. — Э, не, ты куда? — Вова попридержал его за плечо. — Сейчас дам тебе полотенце, высушишься, в тепле посидишь. Чужая навязчивая забота раздражала, как скрипучий сахар на больных зубах. Шуичи сбросил со своего плеча руку Белова и терпеливо отказал. Но тот не остановился : — Да ладно, чего ты? Куда еще ты в таком виде пойдешь? И вправду. — Я могу налить чай. — Продолжал уговаривать Вова. — Тебе не влетит? — Смирившись спросил Сайхара. — Не знаю. Но пока покупателей нет, могу себе позволить немного побаловаться. *** Шуичи впервые сидел за кассой. Вернее, за стеллажом сладостей, который находился за кассой. В руках Сайхара держал кружку с чаем, налитым из термоса Белова. Горячее стекло покалывало своей температурой отмороженные пальцы Шуичи. — Расскажешь причину своего поведения? — Почему должен? — Я подобрал тебя с улицы, как брошенного котенка. — Пожал плечами Вова. — Почему бы не рассказать, мне вообще-то любопытно. Сайхара громко фыркнул и отпил горьковатый напиток. Он так и знал, что взамен за акт доброты что-то потребуют. Впрочем, ладно. — Полагаю, мы разругались с Кокичи. — Спокойно ответил Шуичи, всматриваясь в цветастые упаковки шоколадок и жвачек за витриной. — Оба надавили на неприятные друг для друга темы. Он расспрашивал про мою семью, а я в ответ — про Катю. Белов, слушающий его, понятливо закивал : — Ну и придурки. Но я думаю, что знаю в чем причина интереса Омы. Шуичи перевел взгляд на собеседника, вырисовывающего пальцем видимые лишь для себя узоры на поверхности прилавка. — Кажется, он когда-то упоминал, что-то про... М-м-м... Как же ее имя... — Он щелкал, пытаясь вспомнить. — Луиза, кажется? Луиза Сайхара. Она вроде упоминалась в старых записях родной мамы Кокичи. Хотя я могу ошибаться. А у вас как раз фамилии одинаковые. На имени матери Шуичи подпрыгнул на месте и стал пристально смотрел на Вову, который еще больше взлахмачивал свою челку, закрывающую половину лица. Мысли стали лихорадочно метаться, пытаясь собрать полную картину. Одна безумная догадка посетила его мысли. — Скажи, а ты не знаешь имя его матери? — Спросил Шуичи. Вова ненадолго задумался. — Вроде бы... Эйка? Ома Эйка? Знакомое имя отозвалось в воспоминаниях. Шуичи мысленно вернулся в сад, снова засел в кустах астры и пытался разобрать каллиграфический французский почерк матери. «...Милая Эйка снова порадовала меня своим пейзажем. Нежная ива у тихого озера, поблескивающего от бликов солнца. Эйка была так взволнована, когда представляла мне свою работу. Я с восхищением вглядывалась в каждый мазок краски. Дорогая Эйка, Акихиро точно не должен узнать о наших встречах...» Так значит, что мама Кокичи — та самая загадочная художница-подруга Луизы. — И почему ему так интересна Луиза? — Напряжённо спросил Шуичи. Вова долго молчал, собираясь с мыслями и находя подходящие слова. Спустя минуту он громко вздохнул и отвернулся : — Эйка умерла. И умерла при очень странных обстоятельствах. Ее смерть посчитали несчастным случаем и забыли. Все, кроме Кокичи. Он поклялся себе, что разберётся в чем дело. Долгое время он не мог ни за что ухватиться, но... — Белов повернулся и с тоской взглянул на Сайхару. — Но потом приехал ты. Как я понял, Ома собирался использовать тебя : сдружиться и получить информацию, но сегодня сорвался. Теперь всё немного прояснилось. Шуичи поблагодарил собеседника. Ему срочно нужно побыть одному и переварить всё услышанное. Но перед этим он задаст последний вопрос : — Скажи, а почему вы с Владом так боитесь Кокичи? — Не боимся, а грамотно опасаемся. — Горько усмехнулся Вова. — А как еще нам, по-твоему, вести себя с человеком, который имеет на нас компромат и знает абсолютно всё? С каждым своим словом Белов все больше мрачнел, а Сайхара понимал, что настоящих друзей у Омы нет. — Вот например, помнишь как мы с Владом чуть не подрались вчера? — Знакомый покачал головой. — Конечно помнишь. Знаешь, мы ведь нормально общаемся только потому что Кокичи не нравятся конфликты внутри группы. На самом деле я искренне не уважаю и не понимаю Абрамова, да и понимать не хочу. Больно уж отличаются наши мировоззрения. Но при Кокичи приходится быть более терпимее. На кончике языка Шуичи почувствовал что-то горькое и острое, расползающееся по всей ротовой полости и занимающее весь организм. Этим "чем-то" было разочарование. Выходит, интересный и приятный Ома оказался мразотным человеком, готовым пойти на шантаж и манипулировать своим окружением. Возможно для его поступков имелись объяснения, но не оправдания. — Понял. Спасибо, я пойду. — Сайхара натянул уголки губ, пытаясь изобразить кривую, но улыбку. — Я больше не пересекусь с тобой, Кокичи и всеми прочими участниками DICE. Прощание вышло смазанным, даже грубым. Но на более вежливый и тактичный ответ не хватило ни желания, ни сил. Оставаться в, пусть и теплом, магазинчике было невыносимо. Поэтому Шуичи опять сбежал, провожаемый туманным взором чужих карих глаз. *** Кокичи ничем не выдавал тех эмоций, что бушевали внутри него : терзали и без того разодранное сердце, скреблись по разбитым ребрам и мерзко оседали на покалеченных легких, которые сейчас парень собирался покалечить еще больше. Он не пошел на оставшиеся уроки, не обращался к учителям или одноклассникам за учебным заданием. Ома торопился в мужской туалет на первом этаже, в негласно организованную курилку. Зайдя в помещение, Кокичи на ходу уже подкуривал сигарету, нетерпеливо хмурясь и явно нервничая. Из-за своей невнимательности он не заметил девушку, что практически бесшумно "выплыла" из самой ближайшей к выходу кабинки. Ома чуть не выронил никотиновую палочку из дрожащих бледных пальцев, но быстро пришел в себя и нацепил высокомерную уверенную маску. — Фу-у-у, а ты оказывается извращенка! Мерзость! — Захихикал Кокичи, выдохнув едкий дым в лицо девушки. Он подбочинелся и с презрением глянул на знакомую сверху вниз. — Как думаешь, насколько сильно тебя станут травить, если я расскажу кому-нибудь из параллели, что ты рыскаешь по мужским туалетам, Катюш? Чудесно, Арине как раз не хватает новых сплетен. Чернова, которая до этого пыталась держать невозмутимый вид, возмущенно скорчилась и скрестила руки на груди. Кажется, она пришла сюда поговорить по делу и собиралась обойтись без конфликтов, но поведение бывшего друга задело ее гордость. На секунду Катя представила, каких сказок Кокичи может рассказать главной сплетнице и как ухудшится качество ее и без того отвратительной жизни. Жгучий страх прокатился по ней с головы до ног. Чернова впилась острыми ногтями в исколотые локти, чтобы принести себе больше боли и очнуться. Рукава ее рубашки закатились и явили миру отвратительные синяки и красные пятна. Ома зацепился за них взглядом, незаметно до крови закусив внутреннюю сторону своей щеки. — Ты не можешь так поступить. — Твердо прошипела Катя, с ненавистью сводя темные брови к переносице. — У меня есть компромат на тебя. Не забывай, что ты далеко не самая сильная фигура на доске. От сравнения с шахматами захотелось блевать. — Не называй это компроматом. — Закатил глаза Кокичи, затягиваясь никотином. — Он действителен только в отношении твоего маленького бизнеса, который я с лёгкостью могу прикрыть в любой момент. Это частично был блеф. Однажды Эвелина Чернова спасла маленького Кокичи от пьяных друзей отца, решивших, что могут делать с беззащитным ребенком все что их гнилым душам угодно. Парень на мгновение снова перенесся в тот день. —- Отцу наплевать. В пропахшую перегаром квартиру опять пришли его стремные товарищи. Хотя, скорее, собутыльники. Это был не первый раз, когда отец устраивал попойки, поэтому маленький Кокичи соорудил себе шпингалет в крохотную подсобку, которую скромно называл своей комнатой. Грохот из коридора и громкий басистый смех уже не так сильно пугали, однако уровень тревоги мальчика был все еще на высоте. Он сидел на скрипучей кровати и дрожащими руками отламывал по кусочку от хлеба. Кокичи опять соврал старенькой соседке с верхнего этажа, чтобы заполучить еду. После переезда ложь стала неотъемлемой частью выживания. Спустя час веселых бухих разговоров, насквозь пропитанных матом, дружки отца вспомнили про сына собутыльника. Кокичи ненавидел, когда про него вот так вспоминали. Мальчик не понимал, почему, если он всегда старался быть как можно тише и меньше. В будущем он будет следовать принципу "прятаться на видном месте", ведь если он будет громким и нескучным, то его станут окружать сразу многие люди, что не даст нанести вред открыто. В тонкую дверь посыпался град ударов. Все как по сценарию... — Скорее бы все кончилось. — Под пьяные стоны и крики алкашей, прошептал Кокичи, сжавшийся в самом дальнем углу. ... Кроме одной детали. Хилый шпингалет не выдержал и отлетел под весом трех массивых мужиков. Отцу наплевать. Наплевать даже на то, что его родного сына, буквально за стенкой, пытаются износиловать. Дальше события пролетали слишком быстро. Никто из алкашей не успел ничего предпринять. Конечно, что уж тут предпримешь, когда из бочины фонтаном хлещет кровь? У Кокичи случилась паническая атака. Он совсем ничего не понимал. Единственное, что запомнил из того вечера — стойкий металлический запах и обеспокоенное лицо Эвелины, что почти до хруста костей прижимала ребенка к себе. Своей спиной она закрывала его от ужасного мессива, что сама же и устроила. Ее истеричные смешки и неразборчивое шептание на ухо не успокаивали Кокичи, а загоняли его в еще бо́льшую яму безумия. Выкидной карманный нож, что девушка всегда таскала с собой еще с детдома, валялся где-то ближе к грязному кровати. — Они не успели, так ведь? — Лихорадочно шептала Эвелина. — Не успели же? Малыш, малыш... Нет, не смотри туда... Они больше не тронут тебя. Обеспокоенные соседи вызвали полицию. —- Всё закончилось тем, что Эвелину посадили, а Кокичи отдали в новую семью. Абрамовы встретили его с распростёртыми объятиями и обеспечили помощь. Никто не поднимал тему того вечера, да и не сказать, что Карина и Влад особо интересовались. После тех событий Ома стал целенаправленно приносить себе вред, а потом носить длинные митенки. Мальчик ничего не чувствовал к новой семье, поэтому при первой же возможности, в пятнадцать лет, стал снимать крохотную студию на окраине вместе с хорошей знакомой. Ома с седьмого класса зарабатывал деньги на рисунках, мелком воровстве и готовом домашнем задании, которое охотно скупали младшеклассники. Катя, повзрослев и начав промышлять наркотиками, напомнила своему другу о том инциденте и стала шантажировать, что перескажет свою версию того вечера и выставит Кокичи в самом отвратительном положении. Всё, лишь бы Ома не сдал ее ментам. Всё, лишь бы заработать на продаже наркотиков деньги и досрочно выпустить Эвелину. Кокичи долгое время подыгрывал, делал вид, что боится. Что именно из-за страха не сдаст Катю. Но на самом деле устало вздыхал и закрывал глаза, лишь потому что был обязан Эвелине. Однако потом Катя и сама стала пробовать свой товар. И что-то внутри Кокичи переломилось. — Так ладно. — Выдохнула Катя, собираясь с мыслями. — Я пришла поговорить не об этом. Надо же, сейчас она была трезвая. Значит, ей не на столько безразлично. Она еще больше взлохматила свои светлые волосы. Ома с тоской и сожалением вспоминал, что когда-то эти волосы были светлее и ухоженнее, что эти солнечные локоны было приятно заплетать в изящные косички. Но своей печали он никак не раскрывал. — Я уверена, что ты проебался. — Злорадно усмехнулась Катя, выхватывая сигарету из чужих рук и затягиваясь. — Не получилось что-то вытянуть из этого дохляка, да? Чернова собиралась вернуть наполовину выкуренную сигарету, но Ома с отвращением смыл ее в унитаз. И плевать, что в пачке осталось всего три и так разбрасываться было неэкономно. — А вот если бы ты отдал его мне, я бы все выведала. — Серьёзно сказала Катя, опершись на стенку. Кокичи с бешенством сверкнул ледяными глазами. Одной из причин, почему парень усилил общую травлю в сторону девушки, был Шуичи. Ома не святой, но ни за что не дал бы бывшей подруге накачать бедолагу веществами. — Нет. Даже не смей закатывать эту песню опять. — Да ладно, не наплевать ли? — Хмыкнула Катя. — Ты привязался к нему из-за порезов? Думаешь, что раз он тоже резался, то всё? Лучшие друзья? Или, быть может, из-за родины? Или из-за того, что он не тупой? С каждым перечисленным фактом издевающаяся ухмылка бывшей подруги приобретала всё более мягкий и тоскливый оттенок. — Я знаю, что ты просто несчастлив. — Горестно вздохнула Катя, с болью взглянув на самого родного, после Эвелины, человека. — Я знаю, что ты боишься. И я знаю, что ты не причиняешь вред до тех пор, пока его не причиняют тебе. Мне жаль, что всё получилось именно так. Тебе просто нужен хороший человек рядом, ты ведь тоже хочешь тепла. Как и все в этом холодном городе. Ома не был злодеем. Чернова не была злодейкой. Просто так получилось. Их дороги разошлись, и они больше не будут общаться так, как прежде. У них больше нет опоры в виде друг друга. Их дружба давно умерла без возможности ее воскресить. — Прости. — Тихо сказала Катя. — Нам давно стоило бы поставить нормальную точку. Губы Кокичи дрогнули и сжались в тонкую линию. — Разве ты не поняла, что наши отношения закончились? Кажется, я прямо дал тебе понять это, когда организовал травлю. — Уродец. — Усмехнулась Катя. — Нет. Этим ты выразил обиду и отомстил за то, что я тебя шантажировала. Поэтому сейчас нам нужно уже по нормальному разойтись. Они стояли друг на против друга, на расстоянии вытянутой руки. Но для них расстояние казалось намного больше. Бывшие друзья совершили слишком много ошибок, чтобы просто простить и забыть. — И напоследок! — Катя аккуратно положила руку на плечо Кокичи, чтобы привлечь его внимание. — Пожалуйста, постарайся найти своё счастье. Счастье, Ома, не цель! Перестань использовать Шуичи, попробуй полноценно пообщаться с ним, а не ради покойной матери. Тебе нужен друг. Счастье, не цель. Не повторяй моих ошибок.. Оба чувствовали себя выжатыми. Слабость сковывала конечности, душила и издевалась над подростками. Ключ от оков лежал в паре миллиметров от них, но дотянуться до него было н е в о з м о ж н о.