You never take me alive.

Комбинация — Ход конём. Я сижу за шахматной доской И играю в шахматы с тобой. Ты мне ничего не говоришь, Только лишь вздыхаешь и молчишь. *** Крошечная подсобка на первом этаже школы, забитая разным хламом по типу старых физкультурных мячей и инвентарем для уборки, с замыленным треснувшем окном, за которым из-за тумана ничего видно не было. В воздухе витал запах пыли и хлорки, неприятно бьющий по носу. Освещение здесь было плохое — исходило только от размытого окна, потому что лампочка давно перегорела, лет пять назад. Звонок на урок уже прозвенел. — Ты уверен что здесь нас никто не найдет? — Спросил Шуичи, открывая скрипучую дверь в подсобку. Он несмело сжимал лямку рюкзака, нахмурив брови. Совсем не хотелось бы попасться на глаза какому-нибудь заучу, а потом писать объяснительную. На свой счет Шуичи совсем не переживал, он сомневался, что Таро станет отчитывать его. Однако попасться и выслушивать нотации ему все равно не хотелось. — Нет, что ты. Прямо сейчас сюда придет уборщица теть Нюра и сообщит ФБР о том, что мы прогуливаем биологию, ведь это такой страшный поступок, Сайхара-чан! — Трагично вздыхал Ома, хватаясь за чужое плечо. С каждой встречей появлялось все больше вопросов, почему Кокичи биохим, а не театрал. — Переигрываешь. — Скучающе сказал Шуичи, отпихивая от себя хихикающего Кокичи и первым делая шаг в подсобку. Оглядевшись по сторонам Сайхара первым делом обратил внимание на старенькую тумбочку, которую сразу потащил в центр комнаты. Ома зашел вслед за ним и закрыл подсобку на шпингалет, нахождение здесь которого считалось очередной школьной загадкой. Никому не нужен, но им пригодился. — Ну-с, а теперь расскажи мне, почему вдруг решил так беспардонно украсть меня с предмета, который я собираюсь сдавать в следующем году? — Усмехнулся Кокичи, скрестив руки на груди. Шуичи молча снял рюкзак с плеч и достал оттуда... Набор шахмат. — Одна съеденная фигура — один честный ответ на любой вопрос. Ты в деле? — Спросил Сайхара. Не увидев в голубо-фиолетовых глазах отклика, он скронил голову в бок. — Или испугался? Решил взять на слабо. Неприятно, однако читаемо. У Шуичи нет совершенно никаких рычагов давления или хотя бы базовых навыков манипуляции, чтобы заставить Кокичи сыграть в его игру. Ома делает большое одолжение, когда соглашается : — Пф-ф-ф! Да за кого ты меня принимаешь? Конечно я остаюсь, ни-ши-ши! Внешне Кокичи остается придурковатым ребенком, который повелся на провокацию. Но на самом деле сегодня он намерен пролить свет на некоторые моменты и узнать ответы. Как и Шуичи. — Прекрасно. — Кивнул Сайхара, уже расположивший доску на тумбочке. — Белые ходят первыми, и я хочу уступить их тебе. Не против? Шуичи выглядел хладнокровным и собранным, уже просчитавший всё наперёд. Кокичи лукаво щурил глаза, знающий, что с пустыми руками он тоже отсюда не уйдет. — Ни сколько. Звенящая тишина не успела заполнить помещение, когда Кокичи сделал первый стучащий шаг пешкой. Первый шаг, который приведет к чему-то большему. Белая пешка, до этого верно защищающая короля, переместилась на две клетки вперед. У Шуичи была определённая тактика, над которой он размышлял сегодня утром. Хотя бы чем-то утренний подъем Карины помог ему. Сайхара отзеркалил ход Омы, но сдвинул свою пешку всего на одну клетку. В начале Шуичи подумал, что его соперник захочет выстроить Скандинавскую защиту, но Кокичи, выглядя слишком уверенно, переставил свою пешку, закрывающую ферзя, также на две клетки вперед, составляя прямую стенку. Сайхара, вздохнув и немного подумав, скопировал его ход и поставил свою черную пешку впритык к чужой. — Боже, копирка. — Закатил глаза Ома. Заметив, что на белую пешку идет покушение, Кокичи фыркнул и торопливо выставил вбок коня, дабы в дальнейшем отомстить за своего солдата, который уже в следующее мгновение пал от руки капитана вражеских войск. — Первый вопрос за мной. — Шуичи убрал с доски одну светлую фигуру. — Ты же помнишь, что на вопросы нужно отвечать честно? — Конечно помню! — Отмахнулся Кокичи, барабаня пальцами по тумбе. — Задавай уже. На секунду Сайхара прикрыл глаза. О чем он хочет спросить в первую очередь? Ну, для начала... — Зачем ты врешь? Я правда не понимаю. Кокичи, открытый перед ним, как на ладони, молчал и пытался подобрать слова. Он бегал глазами по хламу, окружающему их и криво улыбался, обдумывая свой ответ. В конце концов он вздохнул и не хотя сказал : — Видишь ли, Шумай, ложь — это то, чем я живу. Я лгал всегда. Лгал, лгу и буду лгать. По-другому уже не смогу. Кому нужна правда, которая обойдется тебе несчастьем? — Он беспечно пожал плечами. — Точно не мне. Сайхара внимательно слушал его короткий монолог. Когда Ома закончил говорить, Шуичи коротко кивнул и бросил невзрачное "ясно". Он понимал, что задать еще один вопрос и копнуть глубже, получив больше конкретики — это неправильно, потому что свой вопрос уже истрачен. Время продолжать партию. Кокичи не упустил шанса съесть конем чужую пешку, как и планировал изначально. На его губах тут же расцвела ухмылка, и он с предвкушающим видом убрал с поля черную фигуру. Еще с первой их встречи Ома обратил внимание на одну маленькую деталь — Сайхара всегда носил одежду с длинными рукавами. Что-то заискрилось в Кокичи, когда одно слабое, трепетное предположение появилось в его голове. — Что же ты прячешь за рукавами, Шуичи-чан? Ну же, дай мне точный ответ. А еще лучше покажи. Сайхара застыл каменной статуей. Удивление на пополам со страхом сковали его. — К чему тебе это? — Нерешительно прошептал Шуичи, неосознанно одергивая рукава своей рубашки вниз. — Надо же, сам придумал правила игры и сам же их избегает! — Недовольно цокнул Кокичи. — Да ничего я не избегаю! — Вскрикнул парень, отворачиваясь в сторону. — Просто не понимаю... — Показывай. Рассудив, что отказывать нельзя, Сайхара решительно стиснув зубы, смял пальцами белоснежную ткань и медленно закатал ее. Миру явились тонкие белые порезы вдоль всего предплечья и один толстый, самый страшный и самый уродливый, ползущий от запястья до локтя. Вот так просто показать нечто настолько личное кому-то постороннему, было крайне страшно и неприятно. Шуичи ожидал, что его станут осуждать, начнут читать лекции или посмеются, но... Кокичи молчал. Долго молчал. Когда Сайхара поднял голову, то перед ним предстал совершенно обычный Кокичи Ома, которому было ни горячо ни холодно от нового откровения. Разве что... Кое-что новое читалось в его вздернутом подбородке, напущенной легкости. Было очевидно одно — что-то для себя Ома явно выяснил. — Ясно. — Коротко сказал Кокичи и кивнул. Шуичи невольно прошибло на смешок. — Боже, копирка. — Кто бы говорил. Оба парня коротко улыбнулись друг другу и вернулись к игре. Шуичи переставил своего правого коня так, чтобы закрыть ферзя. Черного ферзя, который был практически таким же, каким был тот, что они изобразили вчера. Или лучше сказать, сегодня ночью? Кокичи переставил своего слона на белых клетках вперед, прикрывая спину коня. Сайхара удовлетворительно хмыкнул про себя и переставил левого черного коня вперед, покушаясь на коня белых. И либо Ома этого не заметил, либо он специально позволил противнику в будущем срубить своего коня, потому что в данный момент он переставил белого ферзя так, чтобы закрыть короля. — Вопрос снова задаю я. — Сказал Шуичи. — Ответь, кем тебе является Карина? Либо подруга, либо девушка. Одно из двух. — А что, ревнуешь? — Хитро спросил Кокичи, но не позволяя себе уйти от вопроса, сразу же ответил. — Кари моя надоедливая младшая сестрёнка. Как по команде брови Сайхары взметнулись вверх, а рот в неверии приоткрылся. — Да ну... — Только и выдал Шуичи. — Выходит, что и Влад твой брат... — Угу, типа того. Но я им не родной. — Кокичи и сам не заметил, как разговорился. — Свое "родство" мы нигде не афишируем, так как это тупо ненужный факт из нашей биографии. Один хрен мы не так уж часто видимся, да и живем отдельно. Так что все это не имеет значения. Кокичи передвинул своего слона и убрал черного коня с шахматного поля. И вся безмятежность ушла, будто ее и не было. Казалось, что в подсобке стало на пару градусов холоднее. В окно тихо и слабо застучали капли дождя, с каждой секундой все больше перерастая в ливень. Улыбка медленно сползла с чужих губ, уступив место мрачному и расчетливому выражению лица. — Зачем ты переехал? Разве в деньгах и славе тебе так плохо жилось, Сайхара? Его фамилию выделили особенно сильно. И до него дошло. У Шуичи будто бы воздух выбили из легких. Значит, за последние дни Кокичи успел нарыть на него информацию. Этого стоило ожидать, тем более фамилия Сайхара упоминалась в Японии слишком часто, чтобы было сложно что-либо узнать о ней. Хватило бы лишь одного вопроса в поисковике. Непонимание заключалось лишь в том, почему Ома так подозрительно настроен на его счет. — Это уже два вопроса. — Парировал Шуичи, внутренне напрягаясь. — Но я отвечу. Я переехал в Россию, чтобы получить свободу. Слава и деньги были у моего отца, который до моих шестнадцати практически не выпускал меня из дома. У меня не было возможности нормально социализироваться и вздохнуть спокойно, без мыслей о том какое я, по его словам, ничтожество. Я могу показаться мудаком, но да, мне было тяжело. Слетающие с собственных уст слова били словно железный молот. Возвращаться к болезненным воспоминаниям было сложно, но Шуичи забивал на чувства, желая просто высказаться. Кокичи слушал его без энтузиазма, рассматривая свои ногти и будто пропуская все мимо ушей. — У-у-у. ску-ко-та. В принципе я уже понял, какая ты королева драмы, когда увидел шрамы. Особенно тот, самый большой. Почему он так говорит? Своим безразличием Кокичи резал по живому. Было похоже, словно он специально надавливал на незажившие раны, с намерением выбить больше информации. Льдисто-голубые глаза сканировали насквозь, выискивая что-то в Шуичи. Ома склонил голову вбок и издевательски сложил брови домиком. — Пытался вызвать жалость у своего папаши-тирана, маленький принц? Ведь наследник Сайхара никогда не мог оправдать чужих ожиданий, эх! Шуичи ощущал себя преданным. Он с неверием слушал чужие обидные слова и пытался вникнуть в их суть, что теперь давалось сложнее. Потому что его собеседник резко перескочил на русскую речь, хотя до этого почти всегда разговаривал с ним по-японски. Он не был намерен отвечать на последний вопрос. Сайхара молча передвинул своего единственного коня на левую сторону поля, готовясь нанести удар по белому слону. Впрочем этот же самый слон сбежал от него, срубив пешку на правой стороне доски. — Отвечай. — Продолжал нагнетать Ома. — О чем ты думал, когда уходил? — Кокичи выделил последнее слово, явно намекая на неудачную смерть. Шуичи чувствовал, как пересохло в горле. Он качнул головой : — Я не помню. Специально наглотался успокоительного, мысли были слишком спутаны. Зато помню, о чем думал за день до этого. Думал, как мне всё надоело. Страха не испытывал, лишь вину за то, что не попрощаюсь с мамой. Она тогда уехала на пару дней к подругам в другой город. Я мог бы написать ей, но сил на это уже не было. Вина притупилась, когда я подумал о том, что ей в любом случае не нужен такой бездарный сын, от которого совсем нет пользы. Просыпаться в дорогущей больнице и видеть перед собой ее заплаканное лицо было самым ужасным событием, что происходили с ним за последние годы. Луиза, заметив что Шуичи проснулся, не обняла и ничего не сказала. Только плакала. Она никогда не обнимала его. И Шуичи никогда ее за это не винил. В тот же день к нему заехал Акихиро и, смерив сына презрительным взглядом, так же ничего не сказал. Это уже потом, через несколько часов, в палату зашел врач и сказал парню собираться и уезжать домой, где он продолжит свое лечение. Шуичи чувствовал себя разбито, он бы пропустил чужие слова мимо ушей, если бы позже не приехали бы люди отца и силой не привезли бы его в особняк Сайхара. Какое-то время парня держали под домашним арестом, а в его комнату повесили камеры. Но потом к ним по делам приехал дядя Таро, и Шуичи понял, что это его шанс. — Бездарный сын? — Скептично пробормотал Кокичи. — Разве бездарные знают в совершенстве несколько языков, владеют великолепной дедукцией и пытаются жить дальше после того, как их сломали? Ома, неожиданно, говорил на полном серьёзе. От его слов стало приятно, где-то внутри зажегся огонек... Который Сайхара с глухой злостью затушил. То, что вчера человек перед ним в очередной раз подарил ему возможность свободно прожить свою жизнь, полностью перечеркивалось тем, что теперь этот же человек пытается побольнее расколупать его изнутри. Понимает ли Кокичи, что говорит лишнего? Определённо. Зачем. Шуичи переставляет своего слона и убирает в сторону слона Кокичи. Если до этого Сайхара старался быть тактичнее, задавать незамысловатые вопросы, то сейчас он решил ответить Оме тем же. Синеватая прядь упала на лицо, но не скрыла глубоких потемневших от эмоций глаз. Он громко отчеканил русские слова : — Наверное тяжело было наблюдать, как единственный дорогой человек с каждой новой дозой гниет на глазах. Он видел, как Кокичи сжал челюсть. Значит, его догадки оказались верны. — Эвелина спасла тебя. — Шуичи презрительно фыркнул. — Но ты оставил Катю одну. Как ты думаешь, сколько раз она подвергалась издевательствам, с тех пор как Эвелину посадили? На сколько я знаю, дети сироты гораздо более жестоки... — Замолчи. Они поменялись местами. — Я повторю : как ты думаешь, сколько раз она подвергалась издевательствам, Ома-кун? Сколько проблем ты доставил ей? Шуичи и сам не знал, откуда в нем столько желчи. Он не шелохнулся, когда Кокичи молча встал и вышел из подсобки. Его шаги заглушил звонок, раскатом грома пронёсшийся по всей школе.