The Price of Hope

      Ги Хун смотрел на Ён Иля, словно пытаясь заглянуть в самую глубину его души, но перед ним было лицо, непроницаемое, как маска. Он чувствовал, как между ними натянулась невидимая нить — хрупкая и готовая оборваться в любой момент. Внутри него кипела уверенность, почти болезненная, что перемены возможны, что их борьба ещё не завершена. Ён Иль же оставался безмолвным, будто сам воздух вокруг него был пропитан равнодушием.       — Мы можем закончить это, Ён Иль. Я знаю, что если мы доберёмся до блока администрации, если уберём Ведущего и всех, кто причастен к этому, если уничтожим эти игры… это будет конец. Это шанс для всех, — его голос звучал твёрдо, даже несмотря на то, что вокруг них оставались только тени разрушений и смерти.       В его словах слышалась такая наивная вера, что она казалась почти безумной. Ён Иль смотрел на него, но в его глазах, тёмных, как омуты, не было ни проблеска сочувствия, ни огня надежды. Только лёгкая усмешка, тонкая, как лезвие. Она едва коснулась его губ и исчезла, уступив место холодной серьёзности.       — Ты действительно веришь в это? — его голос был тихим, едва слышным, но в нем была какая-то скрытая тяжесть. — Ты думаешь, что если мы уничтожим игру, все изменится? Что эти люди… станут другими?       Ги Хун не мог поверить, что он слышит это. Он видел в Ён Иле союзника, видел в нём того, кто мог бы помочь ему добраться до конца. Но теперь… он начинал сомневаться в его мотивах.       — Я хочу верить, что мы можем изменить хотя бы что-то. — Ги Хун не знал, говорил ли он это себе или ему, но голос его звучал всё решительнее. — Я не могу просто оставаться безучастным. Люди, они заслуживают шанс. Может, это и наивно, но я не могу иначе.       Он сделал шаг вперёд, но Ён Иль оставался неподвижным, его глаза, кажется, ничего не говорили.       — Ты ошибаешься, — сказал Ён Иль, с каждым словом становясь всё более спокойным, его тон стал ещё более холодным и отстранённым. — Ты можешь разрушить эту игру, но ты не сможешь уничтожить людей, Ги Хун. Ты думаешь, что если ты их спасешь, они изменятся? Если бы все эти люди были такими, как ты, мы бы не оказались в этом аду.       Ги Хун замер. Его сердце сжалось от этих слов, но он не хотел верить в них.       — Ты так считаешь? — он произнёс это почти шёпотом, но взгляд его был полон отчаяния. — То есть все эти смерти, все эти страдания — это неизбежно?       — Да, неизбежно, и ты только что понял это, — тихо сказал Ён Иль, сделав шаг вперёд, так что его лицо оказалось почти вплотную к Ги Хуну. — Ты говорил, что можешь изменить всё, но это лишь иллюзия. Люди не меняются. Игроки жаждут выживания, их цель - победа любой ценой, и они готовы на всё ради неё. Деньги - это их единственный ориентир, и они пройдут по головам, не моргнув, лишь бы достичь желаемого.       Ги Хун чувствовал, как в груди что-то сжалось, как воздух стал тяжёлым. Он снова встретил взгляд Ён Иля, и этот взгляд был не таким, каким он его знал. Это был взгляд того, кто видел будущее, от которого не спрятаться.       Когда они разделились, Ён Иль остался с другими игроками, сдерживая солдат и внимание на себе. Он знал, что должно быть что-то более важное, что эта игра, в которой Ги Хун был так уверен, не оставит им шансов.       И вот, когда он пошёл за Ги Хуном и Чон Бэ, а оставшиеся падали один за другим, Ён Иль уже знал, что настал момент. Он двигался, как тень, и не было ни сожаления, ни сомнений. Всё это было лишь вопросом времени.

***

      Ги Хун и Чон Бэ стояли на лестнице, ведущей к главной комнате, где все решалось. В их глазах не было надежды, только осознание безысходности. Все попытки продвижения или сопротивления, все их усилия, оказались тщетными.       В этот момент через рацию раздался голос.       — Прости, Ги Хун. На нас больше не надейтесь...- голос Ён Иля был тихим, как увядающий шепот, и в нём ощущалась некая усталость. Он говорил это так, словно его слова были последними, хоть и не были направлены на него. — Мы попались в ловушку.       Ги Хун замер, его грудь сжалась от боли. Он посмотрел на Чон Бэ, и тот молча кивнул. Казалось, что все было потеряно, сопротивляться не имело смысла. Сдаться - это единственный шанс. Они отложили оружие и шагнули вперёд, осознавая, что их выбор больше не имеет значения. В этот момент дверь перед ними открылась, и в коридоре появился Ведущий. Его лицо было скрыто, но каждый его шаг звучал с безупречной уверенностью, а взгляд, пронизывающий пространство сквозь маску, оставлял ощущение ледяной власти. В черном костюме, с оружием в руке, он стоял, как воплощение беспощадной силы. Его появление было столь холодным, что оно будто поглощало весь свет вокруг, а голос, грубый и властный, не допускал ни малейшего сомнения.       — Вы думали, что сможете изменить что-то, Ги Хун? - произнёс Фронтмен, его слова звучали как приговор. — Что Ваш героизм что-то значит?       Ги Хун молчал. Его взгляд был полон боли и растерянности. Все, что он пытался сделать, обернулось катастрофой. Он попытался выдвинуться вперёд, но тут же почувствовал, как солдаты сдержали его. Фронтмен направил дуло на Чон Бэ. Ги Хун не успел среагировать, как выстрел потряс воздух, и Чон Бэ упал. Тело повалилось на пол, и Ги Хун, не в силах сдержать свои эмоции, закричал:       — Чон Бэ!       Он вырвался и бросился к телу, но солдаты вновь схватили его и прижали к полу. Ги Хун больше не мог спасти друга, и это осознание было мучительным.       Фронтмен, не проявляя ни малейших эмоций, медленно опустил пистолет, но прежде чем уйти, произнёс:       — Это цена за Вашу игру в героя, дорогой Сон Ги Хун.       Словно просто констатируя факт, он развернулся и ушел. Ги Хун, не в силах сдержаться, выкрикнул ему в спину:       — Мерзавец!       В его подсознании вспыхнула яростная мысль — месть. Месть за погибших игроков, за друга, за каждую пролитую слезу и потерянную жизнь. Это желание горело внутри него, словно пламя, которое нельзя потушить. В ответ он получил удар в голову, и всё перед глазами поплыло, но в его взгляде за мгновение всё прояснилось. Мстить было его единственным выбором.       И это не конец.