Назови меня по имени

Naruto
Гет
В процессе
NC-17
Назови меня по имени
автор
Описание
Чужая жизнь, о которой не просила, навязанная судьба, за какую теперь должна нести ответ. Я заперта здесь — в мире шиноби, невзлюбившем меня с самого начала. Вышвырнутая АНБУ, изгнанная из семьи Учиха, не помнящая даже своего настоящего имени. Так зачем, почему вы так отчаянно цепляетесь за меня, Шисуи?
Примечания
Так как работа достаточно объёмная, расставлю небольшие акценты. Основные персонажи — гг, Шисуи (романтическая линия) и Саске (семейная линия). Раскрывающиеся по ходу сюжета второстепенные герои — Итачи, Тэруко (ожп), Изуми. Другие важные действующие лица — Фугаку, Третий Хокагэ, напарники гг из АНБУ, члены «Акацуки» (с реалистично прописанными характерами) и даймё Страны земли. История состоит из трёх сезонов и разворачивается в трёх разных локациях: первый — адаптация гг в Конохе, второй — печально-мрачная Киригакурэ, третий — самые ангстовые события на грани с дарком в Амэ. Местами повествование может показаться эмоционально тяжёлым, но всё ради катарсиса в финале. Финал полностью переворачивает восприятие истории и расставляет всё по местам. Помните, что даже за самой густой мглой обязательно будет свет. ! Концовка в общем-то уже состоялась, сейчас идут главы с воспоминаниями ! Драббл к третьему сезону: https://ficbook.net/readfic/0193cee5-7dc0-757d-9619-102c4f2b227f чудесные арты от читателей ・Узуко Урума: https://pin.it/113896T или https://ibb.co/Vj7j2g1 ・Снежная Ласка: 1 арт: https://pin.it/4G6c54V 2 арт: https://pin.it/3XHxyrt ・sabaiitomodachi (яненавижужаренуюрыбу): https://www.tumblr.com/sabaiitomodachi/736876619248156672 мои арты: *общий альбом пока готовится* 3 сезон ・обложка: https://pin.it/67CW0CcQY или https://ibb.co/HK3TQgp ・обложка 2: https://pin.it/1iVheplBv или https://ibb.co/4KCY
Посвящение
всем постоянным читателям :)) _______________________________ ・10.07.23 — 45-е место в «Популярном» по фэндому ・11.07.23 — 15-е место в «Популярном» по фэндому ・12.07.23 — 11-е место в «Популярном» по фэндому ・13.07.23, 14.07.23, 16.07.23 — 8-е место в «Популярном» по фэндому произведение создано исключительно в развлекательных целях. Все права на мир и персонажей «Наруто» принадлежат оригинальному правообладателю. Все события работы происходят в вымышленном мире. 18+
Содержание Вперед

Глава 24. Глазами Изуми. Фиолетовые тряпки

      Водянистая кашка из разваренного риса. Поджаренная крохотная рыбина, лежащая на продолговатой тарелке. Блюдечки с разными маринованными овощами. Горький зелёный чай.       — Изуми, не торопись, а то подавишься, — предостерегала женщина, сидящая рядом за тем же круглым низким столиком. Однако девочка, в чьём теле я очутилась, была слишком поглощена едой, от которой даже подпекало язык: потому разглядеть ту, с кем делила трапезу, не получилось. Но всё же чёрные учиховские волосы и такую же, хоть и слегка застиранную форму шиноби сложно было не заметить.       — Но мама! — возразила, захлёбывая кашу. — Нужно быстрее на тренировку. Ребята ждут!       Родительница не ответила: только погладила, пока непослушная дочурка жадно зажевала рыбу, казалось, ни капли не беспокоясь о мелких костях…       — Я ушла! — уже хотела махнуть рукой, как вдруг крутанулась в лестничном проёме. — Ой, точно, забыла, — и вернулась обратно.       Малышка резво пробежала через всю гостиную: к небольшому, но приметному алтарю с окружённым благовониями портретом. Склонилась коротко и пролепетала: «Пап, я ушла!» — после чего резво завернула на лестницу. Мысли о предстоящей тренировке, похоже, столь сильно поглотили Изуми, что она совершенно не заметила — ни фальши в улыбке убиравшей посуду женщины, ни тяжёлого вздоха следом, ни тихого всхлипа в одинокой комнате. Дети бывают до жестокого беззаботны...       Влажный липкий воздух создавал ощущение, что бежала я по огромному парнику. Дышать было тяжело. Всё виновато палящее коноховское солнце, от которого, как всегда, не нашлось никакого спасения. Дома, дома, снова дома: вроде бы похожие между собой, выполненные так, чтобы складываться в гармоничную композицию, но в то же время совершенно разные. Одни вытягивались вверх, другие, наоборот, расходились в ширину. Без сада, ведь хозяева постоянно пропадали за пределами селения, или, напротив, окружённые пышно цветущими деревьями. Где ограда позаковыристее, а где и вовсе её нет. Однако абсолютно на всех фасадах гордо красовался он — бело-алый веер великого и гордого клана.       — Это же... — на всех, кроме одного-единственного здания, с которого украшение это недавно сняли: теперь на воротах разместились три цветка с широкими остроконечными листьями. То был единственный герб, которому уступало семейство Учиха в помпезности и многовековой истории: символ правителей Огня.       «Хокагэ-сама примет у нас дочь своего друга», — вспомнились наставления матери. «Она отличается от тех, к кому ты привыкла, поэтому будь добра к ней, если встретишь, и не наговори ничего лишнего. Хорошо, Изуми»?       Над первым этажом просторного жилища расположился чуть более компактный второй, с потемневшим из-за постоянных дождей деревом и покоцанной местами черепицей; по обе стороны от ворот расходились пышные посадки вечнозелёной сосны и пушистого кедра, что скрывали всё лишнее от любопытных глаз. Воспоминания показали добродушную бабулю с непроизносимым длинным именем, часто выносившую вкусности и угощавшую местных детишек: похоже, вдову одного из высокопоставленных шиноби, что дожила здесь мирно свой век и оставила всё нажитое клану — потому как сыновей своих она похоронила ещё юнцами. Сейчас же здесь галдели рабочие: громко переговаривались, заходя за ворота и выходя из них: таскали какие-то доски, инструменты, другие непонятные маленькому ребёнку вещи.       Интерес. Этот жгучий огонь, поднимающийся вверх от самых кончиков пальцев. Он ныл, жёг, заставляя нетерпеливо раскачиваться в стороны и страдать от текущего ручьями пота ещё сильнее.       — Я только чуть-чуть посмотреть, — разгар ремонтных работ, так кто заметит мелкую, да ещё и изворотливую, точно кошка, девчушку? Так, не став утруждать себя долгими измышлениями, воодушевлённая Изуми сдалась соблазну и проскользнула внутрь.       Прятаться под деревьями было проще всего: они раскидистые, а потому со второго этажа, где сейчас собралась основная толпа для замены прогнившего фасада, никто бы не обнаружил. Внутренний дворик оказался выполнен в типичном традиционном стиле: большие плоские камни замысловатой формы складывались в путеводные дорожки, а покрытые мхом фонари-исидоро, что выстроились вдоль этих тропинок, уводили постепенно к маленькому прудику — чем-то похожему на тот, что был в поместье Фугаку. Хоть рыбок тут оказалось не так уж и много, непомерный аппетит, свойственный всем карпам, их не обделил.       — Стойте, не все сразу.       Казалось, прожорливые кои были готовы слопать девочку, что кормила их.       — Х-хватит, вам нельзя больше.       Изуми узнала её сразу, хоть раньше никогда и не видела. Сверкающие, точно золото, волнистые локоны, какие во всей Конохе, а тем более в квартале Учиха, встречались крайне редко, традиционное одеяние, какое шиноби никогда бы не стали носить вне особых торжеств — слишком тесное и неудобное, и — пусть и довольно слабый — но страх перед громоздившимися агрессивно рыбами: неспособные различить человеческую речь, они продолжали кучковаться голодной толпой.       — Х-хватит же! — почти выпрыгивали из воды. — Макико сказала... а-ай! — один особо одичавший карп всё же не выдержал и возжелал взлететь к небу, чтобы почти сразу с бульком вернуться обратно. Перпугавшись, малышка подпрыгнула и выронила мисочку с кормом. Фарфор взметнулся в воздух и бултыхнулся прямиком в пруд. — Н-нет, как же так... — а обжоры только этого и ждали: набросились, как в последний раз. Она засуетилась встревоженно, не то собираясь позвать кого-то из взрослых, не то намереваясь сама достать посудину с неглубокого дна. — К-кто здесь?       «Голубые», — только и отметила Изуми, когда аристократка вперила в неё свой перепуганный взгляд.       — Ой... — неопытная Учиха слишком увлеклась созерцанием занятной сцены, а потому не заметила, как пнула какой-то мелкий камушек, который тут же предательски отлетел прямо на каменную дорожку. — Кажется, меня раскрыли...       — Кто ты? — повторила на сей раз строже.       — Я... а... ну... — неловкость, из-за которой сделалось так жарко, что даже тёкший пот не давал охладиться. — В общем...       — Здесь нельзя находиться посторонним, — от недавней робости не осталось и следа. Девочка оценивала: кто я, и насколько могу быть опасна.       — Это...       Паника-паника-паника. Внятные объяснения никак не шли в голову, ведь Изуми решила «просто посмотреть» и никаких особых причин, кроме неутолимого любопытства, у неё не было! И вот аристократка уже собралась громко закричать...       — Тш-ш! — как эта шустрая бездельница подбежала к ней и заткнула рот ладонью! Грубой, мозолистой, так ещё и недавно тёршейся о грязную кору деревьев! — Я — Учиха. Учиха. Видишь, у меня на одежде герб наш нашит! А ещё... ещё... мне просто стало интересно. Новый человек в квартале, да ещё и не наш. Нет, это не значит, что это плохо, что ты не из клана, просто... так непривычно, новое лицо, да ещё и... ещё... только не зови взрослых, ладно? Да и я... я уже ухожу! — с этой фразой Изуми соизволила наконец отстраниться — в мгновение вернулась к дереву, под которым недавно пряталась.       — П-постой, — заторможенно окликнула девочка, когда ниндзя уже вскарабкалась на ветки и собиралась отчалить. То ли от стресса, вызванного вероломным вторжением, то ли от наглости Учихи, которая, наверное, была первой за всю недолгую жизнь благородного дитя, кто отнёсся к нему с таким непочтением: малышка выглядела растерянной. — Как тебя зовут? — будто не до конца понимая, зачем, но спросила она.       — Зовут? Ах, точно. Имя-то назвать забыла! Изуми. И-зу-ми, — повторила по слогам, чтобы внезапно поднявшийся ветер не унёс слова. — А тебя?       — Миа.       — Миа? — уточнила, хотя тонкий слух итак всё уловил с первого же раза. — Красивое.       — С-спасибо.       — Ну, бывай! Я загляну ещё как-нибудь, можно? Но уже через дверь.       — Х-хо... рошо... — окончание реплики донеслось лишь слабыми колыханиями, покуда Учиха уже перемахнула обратно за ограду.       «Прости, мама, я облажалась», — негодница неслась на тренировочный плац быстрее, чем когда-либо, не только потому, что уже порядком опоздала к назначенному времени, но и потому, что надеялась таким образом остудить предательски горящие уши.       Так и началось знакомство Изуми с нелюбимым ребёнком заносчивого отца. С единственной дочерью даймё Огня.

***

      — А, может, всё-таки не стоит? — девочка, одетая в пёстрое рыжее кимоно, неловко перебирала ножками, стараясь не споткнуться о какую-нибудь вредную кочку.       — Стоит-стоит, — дорога на полигон была хоть и близкая, достаточно быстро сворачивала с городских улиц на истоптанные одними шиноби тропы, а затем и вовсе уходила в лесистую, почти лишённую посетителей часть: именно там Изуми любила проводить время с друзьями. — Нечего всё время затворницей дома сидеть. Да и ребята хорошие, не обидят, — сквозь просветы деревьев уже виднелась небольшая опушка.       Так как спутница то и дело отставала, а до заветного места встречи оставалось совсем чуть-чуть, я (точнее, тело, в котором очутилась) не выдержала и схватила её за руку.       — Давай скорее, — потянув, что есть силы, за собой.       — И-изуми! — хоть подруга и возмутилась украдкой, и даже чуть не свалилась поначалу, в итоге действительно ускорилась: охая и причитая, как её пожилая нянечка.       — Итачи-и! — мальчик уже ждал на противоположной стороне полянки — в тени большого, гордо раскинувшегося дуба. В голове щёлкнули воспоминания: ребятня часто скрывалась здесь от надзора старших. — Доброе утро-о!       — Доброе, — реакция на мой (Изуми) вопль могла показаться слишком уж безразличной: маленький ниндзя даже не повернулся, продолжая начищать кунай из подсумка. Впрочем, наверное, любого в этом возрасте «игрушки шиноби» интересовали больше девочек.       — Даже не спросишь, кто это пришёл со мной? Фу, бяка, — отвернулась капризно, косясь на затачивающего оружие друга со всем возможным осуждением.       — Мы виделись однажды на приветственном ужине, — а тот даже бровью не повёл.       — Что? Правда?! Миа, почему ты не говорила?       — Я-я... — бедняга аж растерялась из-за внезапного эмоционального напора. — Хокагэ-сама, он... Итачи-кун, это было так давно... Я не думала, что Итачи-кун запомни-..       — Как всегда, шумите с самого утра.       Последний участник сборища явился, словно из ниоткуда: материализовался прямо за спиной Итачи, обращённый к нам своими тёмными задорными глазками. Пусть ещё и ребёнок, но уже похожий на себя взрослого. «Шисуи», — эта ноющая боль в груди не могла принадлежать галдящей Изуми. Да, она определённо была моей.       — Эй, Шисуи, ты когда перестанешь подкрадываться? — так тяжко, когда оболочка испытывает совсем не те чувства, которыми клокочет душа.       — Когда ты научишься различать чужую чакру, — не тычь в него так грубо, Изуми, не надо. — И вообще: я появился прям перед вами, а не подкрадывался. Так что тебе ещё учиться и учиться, мелочь, — а он в ответ только потрепал по макушке: на что девчушка взорвалась новой порцией возмущений.       — Ты кого мелочью назвал?! Никакая я не мелочь!       — Да-да, знаем-знаем, — я так скучала по этой улыбке.       — Шису-уи!       — И вообще, — уклонился от очередного выпада, — кто это тут у нас?       Внимание, наконец, обратилось к скромно стоявшей поблизости малышке. Не решаясь вмешиваться в дружескую склоку, она лишь наблюдала: от нервозности теребя пальцы, дабы не начать мять рукава кимоно. Так странно — видеть прошлую себя со стороны.       — А-ай!       — Шисуи, ты что творишь?!       Он подхватил её на руки так легко и непринуждённо, точно куклу. Нагло. Дерзко. Как всегда и поступал этот мальчишка.       — Так-так, — придирчиво принялся оглядывать незнакомого ребёнка, чьё хиленькое тельце, поднятое над головой, из-за удивления и накатившего ступора даже не сопротивлялось. — Такая тощая. Мелкотня, тебе сколько?       — Шисуи, поставь её! — принялась Изуми отбивать подругу.       Однако шиноби игнорировал хаотичные удары кулачков по спине: как если бы мышь пыталась навредить слону. Всё же он был на две головы выше и на целых пять лет старше. Не разница — пропасть, какую парнишка чаще всего нивелировал мягкостью характера.       — Года четыре-пять, как этим двоим? Нет, высоковата. Может, шесть? Хотя нет, на шесть ты никак не тянешь.       — …мь…       — А, не слышу? — опустил ниже: так, что даже до сдавшейся в своих безуспешных попытках Изуми донеслось.       — М-мне восемь.       — Восемь?! Погоди? Тебе? — в неверии закружил бедолагу в воздухе, словно вновь проверяя её вес. — Тебя дома не кормят, что ли?       — Н-нет... просто...       — Просто? Да тут одни кости! Изуми, ты из каких голодных краёв её притащила?       — Шисуи, зря ты так... — даже Итачи не выдержал невежества друга.       — Поставь её, балбе-ес!       Но этот хитрющий кот не был бы собой, если б вёл себя так, как от него хотели другие. Не внимая ни недовольным крикам девчушки, ни здравому предостережению друга, продолжил весело нарезать круги с живой игрушкой на руках, раскручивая ту из стороны в сторону. Однако сама Миа не сказала на столь грубое обращение ничего: только молча глядела на смеющегося Шисуи — а потом залилась румянцем, когда он это заметил.       — Вау! У неё глаза, как драгоценные камни! Никогда такого вблизи не видел... — даже наклонил немного, чтобы рассмотреть внимательнее, — на свету голубые, а в тени...       — Шису-у-уи! — воспользовавшись ситуацией, Изуми вскарабкалась на мальчика, точно мишка на дерево в поисках улья, и принялась колотить ножками.       — Эй, больно вообще-то! — желаемого чертовка добилась: Мию оставили в покое и наконец-то благополучно вернули на землю. — А если бы уронил?       — Если бы уронил, Фугаку-сама бы из тебя шашлык сделал.       — Это с чего бы нашему Хокагэ?..       — А с того, что Миа, — Учиха напустила весь пафос, на какой только была способна четырёхлетка: для верности даже задрала носик и гордо ударила себя в грудь, — находится под его покровительством.       — Покровительством? — а до Шисуи, похоже, наконец начало доходить. — Стой, ты же не хочешь сказать, что?..       — На рукавах её кимоно вышиты три цветка с остороконечными листьями, — подлил масла в огонь Итачи.       — Погодите, я вроде слышал, что она должна была вот-вот приехать... но это было...       — А нечего безвылазно на миссиях пропадать! У тебя только ими голова всегда забита.       — Я как-то...       — Хахах, — хохотнула главная героиня обсуждения, чем привлекла внимание всех собравшихся. Правда, тут же спохватилась, прикрыв улыбку ладошкой. — Ой, Макико же говорила не смеяться с открытым ртом…       А хитрому плуту много и не надо было.       — Прошу простить мою грубость, принцесса, — воспользовался возникшей заминкой и шустро склонился в самом вежливом из всех возможных поклонов. Галантно, но слишком обманчиво-покорно.       — Ты не быстро ли переобулся?       — Н-ничего. Всё нормально, Изуми. Я не держу зла. И В-вы можете...       — Ты.       Перебил, он перебил её!       — Да... ты... можешь уже выпрямиться.       — Благодарю.       Игрался, клянусь, этот плут просто игрался со всеми нами!       — Миа, не верь этому обманщику!       — Это с чего бы обманщику?       — Шису-уи! — и всё началось по новой.       — Эм, Итачи-кун, — спросила малышка, удалившись от очередного накала страстей под тенистые ветви дерева, — и часто они так?       — Хотелось бы реже, — только и ответил шиноби, возвращаясь к одиноко поблёскивавшему на солнце кунаю.       Первая встреча всегда оставляет неизгладимый след: после этого Шисуи ещё долго — всерьёз ли, в шутку ли — называл Мию «принцессой».

***

      — ХА-А! — щепки отлетали от соломенного манекена. Едва успела ударить правой, как вращающаяся человекоподобная фигура зашла в полуоборот и на заданным мною импульсе решила разнести мою же голову. — ХИЙЯ-А! — но я уже заблокировала слева. — ХА! — быстрее. — ХА! — проворнее. — ХА-А! — яростнее.       Точно: ярость. Каждая клеточка чужого тела пылала этой всеобъемлющей эмоцией, что управляла, будто марионеткой: заставляя без остановки колотить по едва целой мишени, игнорировать усталость, разодранные костяшки, а — главное — навязчивый зуд в груди.       «Шиноби должен быть хладнокровным», — всплывали наставления почившего отца.       —ХУ-А! — идти в бой на холодную голову. — Х-ха! — не поддаваться чувствам.       Но Изуми сейчас буквально тонула в них.       — Х-ха!       Хотелось плакать. Нет, не так: эта несчастная девочка, что отчаянно набивала синяки, была готова разрыдаться на месте, но гасила, подавляла в себе запретные порывы.       — Х-ХА-А-А! — заглушая боль душевную физической.       Отчего тебе плохо?       — Изуми?       Солнечные золотистые волосы были аккуратно собраны в причёску — проколоты тоненькой серебряной шпилькой, с которой застывшими перламутровыми каплями свисал жемчуг. Небесно-голубое одеяние, из-за окружающей зелени кажущееся почти бирюзовым, рождало невероятную гармонию с общим образом: таким недосягаемо нежным.       «Нет, мне это не нужно», — отчётливо стали слышны мысли Учихи, когда та отвернулась: слишком резко, будто с неприязнью.       — Миа, почему ты здесь? — с неприязнью к себе, а не к прибежавшей на полигон подруге.       — Фестиваль скоро начнётся, а тебя нигде не было, — поступь её всегда было очень плавной и мягкой: никаких дешёвеньких деревянных гэта — только обтянутые молочно-белой тканью дзори.       — Мне это неинтересно.       — Но как же? Там же будут сладости, рыбки и... — хоть и чуть подросшая, по-прежнему наивная. Избалованная. Не знающая жизни Миа.       — Мне нужно тренироваться, — достаточно неопытная, чтобы не распознать подвох в моём внезапном желании привести в порядок изуродованный манекен. — Сегодня допоздна, так что идите без меня, — торчащая солома которого никак не желала залезать обратно.       — Но Изуми...       Парчовый пояс-оби: с мерцающими одуванчиками.       — Давай в другой, — не эти вечно одинаковые широкие штаны, — в другой, — всегда чёрные, чтоб не видно было грязи, — в следующий раз.       У той, кто стремится стать достойным шиноби, нет времени на женские глупости. Бессмысленные побрякушки — на поле боя никому не будут важны...       — Пойдём.       — Ч-что?.. — я слишком погрузилась в кипящую внутри тьму, что не заметила, как подружка очутилась позади. — Зачем?       — Пойдём-пойдём, потом увидишь, — хитрая усмешка напомнила отчего-то лисицу Тэруко: она хихикала точно так же, когда замышляла очередную авантюру. Правильно говорят: «Кровь — не вода». Ведь «Миа» никогда не встречала двоюродную сестру, так откуда могла перенять её повадки?..       — Можно?       — Ещё нет.       — Ну, сейчас-то можно?       — Изуми, ты, как и всегда.       — Что — всегда?       — Не умеешь ждать.       Как и ожидалось, мы оказались у Мии дома: это можно было понять и по характерному стуку ступенек, когда поднимались на второй этаж, — я уже научилась различать его за столько лет, — и по необъяснимому пряному аромату, что буквально впечатался в поры каждой деревянной балки жилища. Комната — просторная, раза так в три шире той, что принадлежала Изуми: с резным лакированным комодом, уютным низким столиком, шёлковыми подушками для сидения, свитком, изображающим горный пейзаж, что написал какой-то известный художник, искусно подобранной под сезон цветочной композицией. Я много раз бывала здесь, но почему-то только сейчас каждый кусочек пространства разжигал неконтролируемую зависть: столь же тёмную, что и чёрные тряпки, висевшие мешком на теле.       — Миа, мне нужно тренироваться, — врёшь, как же неприкрыто ты врёшь, Изуми, — так что я по-...       — Та-дам!       Светло-лиловое. Большое. Пятно.       — Что это?       — Что значит — «что»? Очевидно же.       — Нет, я понимаю, — убери, не дразни, — но зачем вдруг? — хватит, хватит. — Ты же вроде бы уже выбрала в чём пойдёшь? — для чего продолжаешь издеваться надо мной?       Переливающаяся от глубокого фиолетового до нежного сиреневого ткань: расписанная невероятной красоты соцветиями, распустившимися на длинных рукавах и необъятном подоле. Сакура? Хризантемы? Что это за цветы?       — Красиво, — а теперь убери, прошу!       — Держи, — но Миа, не ведавшая о моей внутренней борьбе, лишь всунула в руки это огромное полотнище. Оно оказалось тяжелее, чем выглядело со стороны. — Так, а теперь пояс, пояс... — подруга вернулась обратно к шкафу, зарылась в него, будто желая выкопать какое сокровище.       — Пояс?..       Я же отупело уставилась на цветной свёрток и принялась машинально пересчитывать лепестки на нарисованных бутонах.       — Пионы и жасмин, — опознала наконец композицию.       — Ага, всё верно. К ним как раз подойдёт этот, — вернувшаяся с находкой Миа довольно вытянула передо мной молочно-розовый пояс: однотонный, но расшитый крохотными росинками золотой нити.       — З-зачем?       Я не понимала. Нет, не так: не хотела понимать. Отрицала саму возможность надеяться.       — Как — зачем? — чистые голубые глаза её всегда сверкали ярче любых украшений, но такими делались только в моменты особого озорства: лукавый прищур этот Миа переняла от Шисуи. — Затем, — положила свои ладони на мои и ненавязчиво предложила сбросить объёмный груз на татами. Нежное полотно оби контрастно выделялось на фоне насыщенного оттенка кимоно: словно картина. — Затем, что тебе нужно быть нарядной на фестивале.       — Миа, у меня сейчас много... — врала, но поднять взгляд боялась: будто сделай это, и подруга раскроет обман.       — Изуми, — хотя она наверняка знала всё с самого начала, — мне известно, что твоя матушка продавала ваши фамильные кимоно. И детское она отдала последним.       — Нет, это... такие глупости нам не нужны...       — Пусть так. Но и мне столько одинаковых одежд ни к чему.       — Нет, я не могу, оно же стоит...       — Ты будешь беречь его, я знаю, — сжимала мои руки всё крепче. — Пусть оно станет вашим новым семейным, а потом ты передашь его дальше, — не давала сбежать. — А когда мы вырастем, я подарю тебе ещё.       Было так стыдно — за все низменные порывы, за зависть и жадность. Но почему-то вместе с тем я ощутила, как прежняя липкая чернота за грудиной постепенно рассеялась: будто этот благородный фиолетовый оттенок вытянул прочь всю темноту, что я носила в себе так долго.

***

      Мир был подёрнут серой дымкой. Всё вокруг — бесцветное, блёклое, без намёка на цвет. Дождь капал с неба: орошал землю, заставляя ботинки хлюпать от малейшего движения. Но я не чувствовала — ни потоков воды, что перетекали с волос на спину, ни пробирающей до костей стылости. Ничего.       — Изуми... — вздохнул кто-то по близости, — не стой здесь, простудишься.       — Неважно, — этот замогильный бесстрастный голос разве мог принадлежать той шустрой и резвой девчонке? Что же случилось, Изуми?       — Не упрямься, пойдём домой.       — Оставь меня, Миа.       На удивление подруга действительно отстранилась: больше не было того навязчивого тепла рядом — только пустота. Влагой щекотало щёки. Дождь?       — Изуми, пойдём домой...       — Домой? Какой дом? — горько. — Папа... а теперь и мама тоже. Они все умерли. У меня больше нет дома, — что же страшнее: слова, что вылетали из уст маленькой девочки, или же то, с какой безысходностью она произносила их, будто смирилась?       — Изуми, пожалуйста, пойдём отсюда...       — Пусти! Ты не понимаешь! Ничего не понимаешь, Миа!       Оставь, просто оставь меня!       — Н-не понимаю, да? — не смотри так, нет, я не этого хотела... — Не понимаю, потому что не шиноби?       — Нет, это…       — Потому что вы умираете из-за нас, кто даже кунай в руках неспособен держать? — это я осталась сиротой, так почему в её глазах засквозила такая мука? — Или потому что у меня никогда не было матери, чтоб о ней горевать? Ни её голоса, ни упрёков, ничего...       — Нет… я... не это...       Но, вопреки нанесённой обиде, подруга осталась: даже не шелохнулась, пропитываясь этим замогильным дождём вместе со мной.       — Поплачь, — а затем вновь очутилась так близко, что можно было различить стук сердца, — станет легче.       И почему-то теперь мне совсем не хотелось отталкивать её.       — Нет…       — Потому что шиноби не плачут, да?       — Н-нет…       — Открою тебе страшный-престрашный секрет, — не надо со мной, как с ребёнком, снова, — даже вельможи плачут. Но только когда никто-никто не видит, — не убаюкивай так нежно. — Твой дом по-прежнему здесь, Изуми. Вся Коноха — твой дом, — так ласково. — Там, где я, где Итачи и Шисуи. Поэтому не возвращайся больше в те тихие стены. Мы с Макико всегда рады тебе. Понимаешь, о чём я? Пойдём со мной, Изуми.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.