
Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
Психология
Ангст
Частичный ООС
Повествование от первого лица
Обоснованный ООС
Отклонения от канона
Серая мораль
Слоуберн
Проблемы доверия
ОЖП
Неозвученные чувства
Преканон
Отрицание чувств
Ненадежный рассказчик
Попаданцы: В чужом теле
Боязнь привязанности
Характерная для канона жестокость
Обман / Заблуждение
Сновидения
Реализм
Тайная личность
Шрамы
Смена имени
Семьи
Переселение душ
Невзаимные чувства
Расставание
Обретенные семьи
Слом личности
Спасение жизни
Выбор
Родительские чувства
Конохагакуре
Одноминутный канонический персонаж
Киригакуре
Амегакуре
Деконструкция
Описание
Чужая жизнь, о которой не просила, навязанная судьба, за какую теперь должна нести ответ. Я заперта здесь — в мире шиноби, невзлюбившем меня с самого начала. Вышвырнутая АНБУ, изгнанная из семьи Учиха, не помнящая даже своего настоящего имени. Так зачем, почему вы так отчаянно цепляетесь за меня, Шисуи?
Примечания
Так как работа достаточно объёмная, расставлю небольшие акценты.
Основные персонажи — гг, Шисуи (романтическая линия) и Саске (семейная линия). Раскрывающиеся по ходу сюжета второстепенные герои — Итачи, Тэруко (ожп), Изуми. Другие важные действующие лица — Фугаку, Третий Хокагэ, напарники гг из АНБУ, члены «Акацуки» (с реалистично прописанными характерами) и даймё Страны земли.
История состоит из трёх сезонов и разворачивается в трёх разных локациях: первый — адаптация гг в Конохе, второй — печально-мрачная Киригакурэ, третий — самые ангстовые события на грани с дарком в Амэ. Местами повествование может показаться эмоционально тяжёлым, но всё ради катарсиса в финале.
Финал полностью переворачивает восприятие истории и расставляет всё по местам.
Помните, что даже за самой густой мглой обязательно будет свет.
! Концовка в общем-то уже состоялась, сейчас идут главы с воспоминаниями !
Драббл к третьему сезону: https://ficbook.net/readfic/0193cee5-7dc0-757d-9619-102c4f2b227f
чудесные арты от читателей
・Узуко Урума: https://pin.it/113896T или https://ibb.co/Vj7j2g1
・Снежная Ласка:
1 арт: https://pin.it/4G6c54V
2 арт: https://pin.it/3XHxyrt
・sabaiitomodachi (яненавижужаренуюрыбу): https://www.tumblr.com/sabaiitomodachi/736876619248156672
мои арты:
*общий альбом пока готовится*
3 сезон
・обложка: https://pin.it/67CW0CcQY или https://ibb.co/HK3TQgp
・обложка 2: https://pin.it/1iVheplBv или https://ibb.co/4KCY
Посвящение
всем постоянным читателям :))
_______________________________
・10.07.23 — 45-е место в «Популярном» по фэндому
・11.07.23 — 15-е место в «Популярном» по фэндому
・12.07.23 — 11-е место в «Популярном» по фэндому
・13.07.23, 14.07.23, 16.07.23 — 8-е место в «Популярном» по фэндому
произведение создано исключительно в развлекательных целях. Все права на мир и персонажей «Наруто» принадлежат оригинальному правообладателю. Все события работы происходят в вымышленном мире. 18+
Глава 18. Откровение беглянки
17 сентября 2024, 01:20
Душная комната с голыми стенами. Лампочка, висящая на единственном облезлом проводе. Бетон вместо пола. Стул, стоящий одиноким предметом мебели в унылой каморке.
— Не пытайся вырваться, всё равно не получится, — предупреждаю зачем-то, хотя мужчина итак не делает лишних движений. Он просто сидит: выжидает. Впрочем, одеревенелая поза явно показывает, что шиноби готов в худшему. — Не буду я тебя пытать, можешь не напрягаться.
— Как благородно, — не ненависть, нет, пока лишь только настороженность. Точно дикий волк: даром, что фактически попавший в капкан.
— Не спросишь, зачем тогда позвала?
— Уверен, ты и сама скажешь.
— И то верно, — обычно тяжёлое, точно налитое свинцом тело в гэндзюцу ощущается таким лёгким и полным энергии. Кажется, будто мне сейчас по плечу абсолютно всё. Впрочем, так оно и есть: в отличие от реальной жизни этим маленьким мирком полностью управляю я. Прежняя паника, сковывавшая и плоть, и дух, сходит на нет, оставляя за собою невероятное спокойствие. Пока там не прошло и секунды, здесь мы можем беседовать столько, сколько потребуется. — Не узнаёшь? — оборачиваюсь, будто спрашиваю старого друга.
Шиноби явно удивляется вопросу: и правда, в мою жизнь в Конохе мы практически не пересекались, а потом эти нескончаемые фальшивые роли одна за другой... Однако он всё же прищуривается, силясь припомнить, где же мог встречаться с девушкой из «Акацуки».
— А так? — на краткий миг, пока слышится щелчок пальцев, на лице моём возникает маска: ровно такая же, какую носит и сам Копирующий ниндзя. — Да, правильно, деревушка в Стране воды. Недаром ты сын Белого клыка и ниндзя, ещё при жизни удостоенный статуса легенды. Надеюсь, ты тогда не подслушивал нас с Саске: это всё же был личный разговор. Ах, надоела эта серость, — вновь щелчок. — Так-то лучше.
Теперь мы — в той самой избушке на границе мира, в которой в реальности, наверное, всё давно покрылось вековой пылью: вряд ли кто-то из местных покусился бы на жилище Ведьмы. Так, вероятно, и стоит оно до сих: покинутое и никому более не нужное.
— Даже как будто ностальгия, — не только интерьер: аромат трав тоже удалось воспроизвести точь-в-точь. На столе рассыпана ромашка, а неподалёку сушатся полынь с душицей. — Ты тогда был ранен. Понимаю, что для медиков Конохи то — просто царапина, но всё же: рана успешно зажила?
— Да... Спасибо.
— Как непривычно, чтобы пленник благодарил того, кто его удерживает. Впрочем... — несмотря на то, какой желчью полнятся речи, мне действительно приятно получить подобную благодарность. Я же ведь тогда утопала в сожалениях, считая травки-муравки просто прикрытием от прошлого, и страдая из-за того, что не могу ни на что всерьёз повлиять: а тут, хоть и запоздалое, но признание заслуг. — Впрочем, страдать я меньше не стала, это да, — а раньше ирония была верной спутницей, помогала преодолевать самые сложные периоды. Счастливые были деньки: наивная я просто не знала, как глубоко можно увязнуть в болоте мира шиноби. — Эх, не ценим, что имеем... Но, с другой стороны, теперь я очень даже могу на что-то повлиять. Вон, прям щас влияю.
— О чём ты? — шиноби стоит рядом: его больше не сдерживают никакие путы. Нападать, однако, не собирается: понимает, что любой неосторожный шаг приведёт в место, где даже застенки Ибики покажутся отдыхом.
— Хокагэ, даймё — все они одинаковы... В этом Тэруко оказалась права. Предатели, — отшвыриваю со стола несколько склянок с заготовками: те не успевают разбиться, а просто растворяются в пробивающихся сквозь шторы солнечных лучах. Итак постоянно раздражает галдёж, не хочется ещё и здесь терпеть. — Только единицам можно доверять, потому что даже среди воспитанных на вашем чёртовом кодексе находится слишком много ублюдков. Знаешь, как много информации продаётся под шумок?
— К сожалению.
— Про хвалёную гордость селения в виде АНБУ даже говорить нечего: плавали, знаем.
Я не собиралась выходить на совершенно ненужные откровения, но то ли дело в знакомом запахе лекарственных цветов, то ли в том, что сейчас, возможно, первый и последний шанс поделиться своей болью хоть с кем-то? «Исповедоваться решил перед смертью», — вот теперь-то его слова мне и вправду понятны. При взгляде на человека, кто столь сосредоточенно, почти упоенно отслеживает каждый твой вздох, невольно хочется быть откровеннее.
— Но тебе, Хатаке Какаши, я доверять могу.
— Почему же?
— В тебе достаточно совести, чтобы не плести интриги подобно Хирузену, однако при этом ты никогда не предашь своего Хокагэ. Иначе говоря, беседа наша не просочится куда не следует.
— Почему ты так уверена в этом? Знаешь меня?
— И да, и нет, — неприкрытые никакими обоями массивные брёвна: как давно я не касалась их? — Тебе, наверное, интересно, почему ученик, которого изучил как облупленного, встал на защиту кого-то из «Акацуки»? Ещё и бросился в самое пекло, — держать интригу совсем не хочется. — Всё просто: я действительно его семья. Ну, в некотором роде, очень-очень далёкая.
— Значит, я не ошибся.
— Конечно, у тебя этот глаз дольше, чем я на свете живу. Такие иллюзии может создавать только Шаринган. Точнее, нет, такие реалистичные и длительные — очень ограниченное число шиноби, в том числе твой бывший коллега, да?
— Ты связана с Учихой Итачи? — уверена, Какаши достаточно смекалист, чтобы достроить логические цепочки самостоятельно, но, найдя благодарного слушателя, останавливаться не хочется.
— Когда-то думала стать его женой, — хоть роль «невесты» принадлежала изначально Изуми, я поначалу была очень даже не против её исполнить: переживала, будучи отвергнутой. Юная и очень, очень наивная… — Впрочем, «Изуми Учиха» давно мертва, — и это правда, потому как перед Копирующим ниндзя совсем иная душа. — Ты слышал, как около семи лет назад страшный пожар уничтожил всё восточное крыло госпиталя Конохи?
— Да. Кто же забудет.
— Ну, вот с тех пор-то я и пустила корни в Мидзу. Как думаешь, почему?
Сухоцветы под пальцами рассыпаются прахом.
— Потому что то, что «не принадлежит» Теруми Мей, когда-то было моим Шаринганом. Удивлён? Я отдала его добровольно, — губы почему-то растягиваются в улыбке: почти сумасшедшей, — прямо как твой друг. Только мотивы у нас были немного разные.
Он не показывает, но знаю, что режу по так и не зажившей ране.
— Учихи сходят с ума из-за чувств. Их сердце подобно огню, — точно волшебница, материализую беловато-рыжее пламя: оно покорно повисает в воздухе. — Зажигается ярко, веря в одного-единственного человека, а потом, коль не получит любви, так же быстро сгорает. Сжигая дотла всё вокруг, — обращаю золотистые языки чёрным пеплом.
— К чему ты ведёшь? — соглашусь, неприятно ворошить прошлое. Ты же ведь и так не в силах забыть: опаздываешь каждый раз к подопечным потому, что слишком долго задерживаешься на могилах товарищей.
— Вы знаете лишь то, что вам выдают за правду. Например, по какой причине отступником стал Учиха Шисуи?
— Он полностью истребил клан Ибури.
— Хороший ответ, по методичке. Вот только было бы всё так просто. Так же и гибель Нохары Рин. Идеально спланированный, — отчаяние скользит в нём мимолётом, — трагичный, — приходится даже прежний стул с кандалами вернуть, чтобы не дёргался: посреди заваленной вещами избушки смотрится почти комично, — спектакль.
— Ты слишком уверенно рассказываешь о том, что произошло ещё до твоего рождения, — а надежда узнать так и щекочет изнутри.
— Ты прав. Я могла бы соврать, что была хорошей девочкой и изучала архивы Конохи, но ты не поверишь в такую очевидную ложь. Есть секреты, которые не должны быть раскрыты. Однако также есть и то, о чём я должна рассказать. Даже если, — приближаюсь, рассыпая остатки цветка ему на форму: зелёная пыль на тёмно-синей ткани, — предпочла бы жить в неведении. Не быть здесь и не делать всего этого.
— Думаешь, я тебе поверю?
— Верить-не верить — твоё право. Я просто сообщаю то, что известно мне, — есть нечто забавное в том, чтоб вот так играться со столь опасным противником в иллюзии: даром, что в реальности он может с лёгкостью стереть в порошок. Впрочем, осталось ли что-то, чего следует бояться после будней бок о бок с головорезами? — Неумелое запечатывание Трёххвостого, её возвращение в Коноху — не более, чем часть плана. Истинной целью было наказать и показать, чтобы пробудить самые тёмные чувства. Чтобы пламя, лелеющее его любовь, обратилось разрушающим огнём. У тебя же пробудилось в тот день Камуи?
Пот выступает из-под протектора.
— К чему ты ведёшь?
— Каким бы гением ты, Хатаке Какаши, ни был, Мангёкё Шаринган способны развить только Учихи. А ещё эти несчастные, сгорающие в сильнейших эмоциях, готовы отдать всё за свою любовь. Уж мне-то не знать… — пришло на ум неприятное сравнение. — И он — такой же. Готов положить мир к ногам, лишь бы получить эфемерный шанс снова встретиться с ней.
Чернильные узоры Шарингана танцуют в озере крови, покуда тщательно контролируемый пульс собеседника даёт сбой.
— Ради этого он прикрывается маской и именем Мадары, манипулирует кагэ, «Акацуки», Шисуи, Пейном... Тот, кого вы все считали бесталанным простаком. Тот, кого признали героем. Чьё имя высекли на стеле защитников деревни. Иронично.
Ты в ловушке.
— Учиха. Обито.
Я отдаляюсь, создавая тем самым большее психологическое напряжение: ловко меняя тональность повествования, оставляя Какаши одного под грузом свалившейся истины — правды, с которой он отчаянно сражается сейчас. Обречённая борьба.
— Так что, да, сын Белого клыка, перед тобой беглянка из «Акацуки», и ты имеешь полное право воспринять всё сказанное мною за фарс. Но, уверена, возможность убедиться ещё представится. Зная этого ублюдка, вполне возможно, что довольно скоро... — голоса начинают проявляться даже сквозь иллюзию, напоминая о том, что пора возвращаться. — Поэтому... не бросай Саске, — роли переменяются так спешно: не успеваю понять, как уже сижу на коленях перед ним. — Не осуждай его, — почти молю. — Пойми его так, как не смог родной отец. Уверена, этот ребёнок послушает тебя. Пожалуйста, уведи его.
Избушка, льющийся сквозь приоткрытые шторы свет, аромат трав — постепенно исчезают.
— Если со мной что-нибудь случится, Тоби наплетёт любые бредни, чтобы только такой способный шиноби встал на его сторону. Защити Саске...
Вновь — ветреный пустырь, впитавшаяся в почву кровь, треск тысячи молний. «Йо-о-о! Яу-у! Ва-а!» — и голоса, что бушевали всё свирепее.
— Стихия земли: стена грязи!
Гигантская заслонка из вязкой глины появилась из ниоткуда и моментально накренилась, формируя своеобразный купол. Какаши успел меньше, чем за секунду до того, как разъярённый дракон, сплетённый из электрических разрядов, обрушился на них всем своим гневом.
— Саске... — звала его, даже когда ослепило, но расслышать ничего не могла: звуки извне распадались хлопьями, заглушаемые стенаниями неизвестных. «И-и-и! Йе-е!» — черепушка будто крошилась надвое, распираемая невообразимым давлением. Но мышцы свело судорогой из-за травм: даже не потянуться к бутыльку с обезболивающим. «Ё-йо-о! А-а-а! Мо-о!» — хотя в таком состоянии вполне можно было по ошибке глотануть яд. Адская боль, концентрировавшаяся в глазнице, ветвями расходилась по скуле, щеке, сдавливая до самой шеи.
Я ощутила только, как подкинуло в воздух. Кто-то пытался поймать меня. Кто-то другой забрал. Рыжее пятно с кляксой внутри. Загорелось алым заревом...
Холодный камень подо мной. Разряженный воздух. «Небо», вырастающее из серости и устремляющееся в тёмную, неизведанную мглу.
Камуи. Пространство вне пространства, созданное из мириадов серых кубов, уходящих в бесконечность…
Казалось, будто время здесь замерло. Я лежала, боясь шелохнуться, чтобы не усилить спазм, и тихо плакала от того, что не могу просто потерять сознание. Постепенно в дымке наверху начали проглядываться геометричные очертания: очевидно парные тем, что громоздились внизу. Они то размывались, то сходились обратно в чёткие контуры.
— С возвращением... Тоби...