Назови меня по имени

      — Като-сэмпай! Като-сэмпа-ай! Я пойма-ал!       Мужчина беззаботно размахивал рукавами плаща и энергично подпрыгивал на месте, точно малый ребёнок, ожидающий награды. Однако протяжённая череда металлических колец, выглядывавшая из-под тёмной ткани и обвивавшая уже беззащитную жертву, слишком сильно контрастировала с ребячей наивностью. Вызывала неприятное, почти физическое отторжение.       — Тоби молодец? — склонился, дёрнув тем временем беднягу сильнее. Скрученный шиноби тихо застонал.       Ты омерзителен.       — Молодец, но… — грубым замахом кинула кунай. Усиленное чакрой лезвие звонко ударило по цепи, отскочив в сторону и вонзившись в сухую почву: жизни в этих местах не было, — но это не значит, что нужно калечить дальше. Он итак уже не может сопротивляться.       — Като-сэмпай такая добрая.       «Нет, просто не вижу смысла мучить кого-то забавы ради».       — В любом случае, заканчивай быстрее. Нам пора, — задержалась на раненом лишь на краткий миг: весь в крови, грязи и, похоже, с несколькими переломами. «Мне жаль тебя, Утаката», — никто не заслуживал такой участи. «Хорошо, что не связался с той девчонкой, Хотару. Одной несчастной судьбой меньше», — но мне оставалось только малодушно оплакивать его.       — Тоби всё сде-… — однако когда мужчина приблизился к носителю хвостатого, что-то произошло. Обито замер на полуслове, и я не сразу уловила суть происходящего. — Ой, — только и выдавил он из себя, когда оплавившиеся и оттого разорвавшиеся железные кандалы вскинуло в воздух: точно невесомые парашютики одуванчика.       «Попались?!» — земля раскололась под нами: трещины открыли пропасть, чтобы почти сразу схлопнуться — корявые плиты столкнулись, наползая друг на друга и громоздясь всё яростнее и яростнее. Но даже небо спокойнее не оказалось: залп кунаев — часть со взрывными печатями, чтоб наверняка. Я отступила ещё выше, вцепившись в нескольких призванных воронов — как сбоку хлестанул водный поток. И снова. И опять. Ветер чередовался с огнём, чтобы смениться вёрткими, точно живыми свитками, исторгающими потоки сюрикэнов.       Не знаю, сколько это продолжалось. Не было ясно даже, кто по итогу обнаружил нас. Только когда череда ниндзюцу, которая успела показаться бесконечной, наконец стихла, удалось разглядеть нападавших: деревьев здесь не росло, так что виделось всё в дневном свете как нельзя лучше.       — Как всегда, доставляешь проблем, Утаката, — женщина пнула несчастного, будто бы тому итак было мало страданий. — Сначала оининов за тобой посылай, — такая же дерзкая и самодовольная, как Цунаде. Дикие рыжие локоны, лохматившиеся в разные стороны, и так удачно закрывавшие от посторонних правую половину лица, неизменная синяя форма с неприлично открытым верхом и высокие сапоги, носком которых она продолжала тормошить юношу, — потом шкуру спасай, чтобы без единой благодарности снова прикрывать твою задницу.       — Мидзукагэ-сама, прошу Вас… — впрочем, и без уговоров Ао, Теруми всё же сжалилась и решила проверить состояние пострадавшего.       — Ну, доигрался, а? — судя по приглушённому рыку, переломов действительно было несколько. — Предлагали ведь взять под защиту, а ты взял и снова сбежал. Редкостный идиот.       — Смотрите, там!.. — паренёк-мечник из её свиты указал куда-то. Когда я поняла, что направление их взглядов уходит прямиком мне за спину, обернулась. И, в конце концов, увидела его. Бессовестная мразь в нелепой рыжей маске изящно спорхнула вниз, материализовавшись в воздухе. Этот трус прятался в Камуи.       — Страшна-а... Тоби боится незнакомых дядечек, — и продолжила свой блевотный спектакль. — Ой, сэмпай в порядке? У Вас шляпа слетела.       Внутри похолодело. Я дёрнулась, чтобы проверить, и — действительно — не обнаружила ничего.       — Нет...       — Не переживайте, Вы итак красивая, К-...       — ЗАТКНИСЬ!       Имя! Его... не смей раскрывать!       Аккурат в этот момент к постановке решили присоединиться те, кто прежде наблюдал в личине тайного зрителя. На пустыре, на котором не было ничего — кроме пыли и нескольких безликих кустов — появился отряд с до боли знакомым символом листа на протекторах. Сразу за ними неизвестно откуда взялась ещё и группа оининов, скрывавшихся за кусками холодного фарфора: почти такого же, какой я носила когда-то. Вооружённые до зубов ниндзя Кровавого Тумана окружили своего кагэ, покорно ожидая приказов, в то время как коноховцы предпочли остаться на небольшой дистанции. Заранее спланированная расстановка.       — Охраняйте этого, мы сами тут справимся, — кинула Мидзукагэ приказ безропотным теневикам. — Итак, — а после подбоченилась, демонстрируя практически нахальную для такой ситуации расслабленность. Всё-таки перед ней стояли «Акацуки», а не вчерашние гэнины. Впрочем, со стихией лавы, блестящим вёртким умом и таким же блестящим Шаринганом могла себе позволить. — Одного раза вам оказалось мало. Лезете, как тараканы.       Не узнала? Прошло слишком много лет, встречались мы всего пару раз, да и я с тех пор изменилась?       — Разобрались с вашими дружками и с вами разберёмся. Ао, Чоуджиро, на вас тот, в маске! — с врагами переговоров не ведут, да? — Коноха, атакуйте девчонку!       — Покажем ей силу юности! — на счастье, даже наставник Листа не пересекался со мной достаточно, чтобы различить в изуродованном шрамами теле предательницу-Учиху. А тату с соцветием сакуры... мало ли у кого могло такое быть. Я всё же не его лучший друг, чтобы стать прижизненной легендой. — Неджи, Тентен, Ли!       — Гай-сэнсэй! — вскрикнула девчушка, явно чего-то испугавшись.       Это был уже второй раз за сегодня, когда обстоятельства менялись столь стремительно, что моё истравленное приступами сознание попросту за ними не поспевало.       — Страшна-а! — да прекрати повторять одно и то же! — Тоби пугает злая тётя!       Он очутился прямиком за мной, коснулся невесомо плеч и произнёс — отнюдь не привычно-пискляво, а тяжёлым уверенным басом: «Надеюсь, ты наконец будешь сражаться в полную силу».       — Что это зн-?.. — обернулась — а он уже взмыл в воздух, втягивая себя в необъятную тёмную дыру.       — Будьте осторожны, сэмпай! Если поранитесь, Шисуи-сан будет плакать! — подмигнул, клянусь, этот гад подмигнул! Но Камуи схлопнулось даже раньше, чем я смогла ответить. Присутствие Учихи Обито полностью исчезло: ни чакры, ни даже её следов — ничегошеньки.       — АХ, ТЫ, МРАЗЬ!       Специально! Он специально спланировал это!       — ЗЕЦУ! — где прячется эта тварь?! — Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ! ВЫХОДИ! — но, как бы ни озиралась по сторонам, никого не было. — ТЫ ЖЕ ВЕДЬ СМОТРИШЬ ОТКУДА-ТО!? — только шершавая, перемешанная с землёй галька и ветер, издевательски-приятно ластившийся по коже.       Они. Выбросили. Меня.       — ХА-ХА-ХА!       Нет, они собирались сделать это с самого начала.       — ХА-ХА-ХА!       Так вот почему Пейн отправил «жалкую слабачку» аж за хвостатым, идеально подгадал время, когда Шисуи был в отлучке и не узнал бы ни о чём!       — ХА-ХА-ХА! — смех раздразнивал: распалял, вытравляя собою всё. — ХА-ХА-ХА! — заставляя расходиться громче и громче. — ХА-ХА-ХА!       — Да она умом тронулась, — доносилось сквозь истерические конвульсии.       — ХА-ХА-ХА!       Если я сдохну здесь из-за шиноби Конохи, ему доложат! Всё, в подробностях! Не упустят ни единой детали! Чтобы уничтожить назойливую деревню и самим не запачкаться!       — Как смешно, ну, я не могу... — аж слёзки проступили. — Или он помрёт, или Коноха. Беспроигрышная лотерея! Ха-ха!.. Но не дождётесь, — брызнуло из оцарапанной лезвием полосы: алые капли сорвались вниз, взлетая вверх чёрными перьями. — А таких, как вы, даже в Ад не возьмут... — и я кинулась в пекло: на всей скорости, какой научилась у Мерцающего Шисуи.

***

      Бой продолжался достаточно. Нет, не так: наверняка прошло не так уж много от его начала, но вот выносливость и запас чакры — которыми никогда не могли похвастаться Учихи — знатно подводили меня. Пришлось брать хитростью.       — Птицы, они!.. — но когда Тентент заметила, ворон мощной лапой уже раскрошил бутылёк с усыпляющей жидкостью. Минус один.       Поначалу Теруми Мей даже не вмешивалась — так, лавой пару раз постреляла, да мечника своего попросила опасной махиной помахать.       — Чоуджиро! — однако именно благодаря этому удалось впрыснуть крайне летучее снотворное: как только оружие оппонента вернулось в привычное положение на плече, парнишку парализовало. Минус второй.       Разгневанная кагэ хотела было вмешаться, однако Ао остановил, предложив свою кандидатуру. После этого присоединились навязчивые водные техники.       — У неё!.. — минус третий. Невозможно противостоять Шарингану, если даже не замел, что противник владеет им.       — Гэндзюцу! — однако Майто Гай просёк фишку. — Следите за ногами, Неджи, Ли! Ни в коем случае не... Ли-и!       — Медленно! — но вот ученик попался в капкан раньше, чем последовал приказу учителя. — Медленно! Какие же вы медленные! ХА-ХА-ХА!       Я носилась, перемещалась быстрее, чем могло уловить зрение хоть кого-то из них: тратила на это всю чакру, что не могла потратить на другие техники.       — Стихия кипения: дзюцу тумана! — зарядила Теруми прямиком на меня, похоже, убедившись, что всех союзничков оинины растащили подальше.       — Стихия огня: пла-... — ЧЁРТ! Пальцы соскользнули, не сумев сформировать одну из печатей. — СЮДА! ЖИВО! — вороны подхватили и унесли выше. Человеческие фигуры стали похожи на вытянутые кляксы, едва угадывающиеся из-за разъедающего морока, который всё-таки сумел оплавить плащ. — Впрочем, без него будет лучше, — скинула чернильно-алое полотно: оно рассыпалось трухой, упав в объятия плотоядного смога.       Правда в том, что после ранения Аматэрасу я фактически не могла использовать ниндзюцу: сожжённые фрагменты срослись неправильно, и контролировать левую ладонь, равно как и ток энергии в ней, удавалось далеко не всегда. Про сложные комбинации с метанием привязанных к леске кунаев и сюрикэнов также пришлось забыть.       — Не расслабляйся! — выпад, удар с разворота и опять выпад. Наследник Хьюга оказался достаточно шустр, чтобы среагировать на предупреждение о моих гэндзюцу, и проворен, дабы атаковать наравне с тем, как я уклонялась.       — Да пошёл ты!       В момент Майто Гай обрушился сверху, раздробив камушки гальки в мелкую крошку: так же легко поддались бы и кости, если б не увернулась.       Они атаковали парой: слаженно, уверенно и очень стремительно. Я с трудом успевала считывать их следующие движения, дабы не зацепили. В такой ожесточённой схватке малейший просчёт — смерть.       — Сэнсэй!       — Полагаюсь на тебя!       — Шестьдесят четыре ладони восьми триграмм!       Таки заметили, что с трудом дышу, да?       — Ну... Ха-а... выбора нет, — я была знакома с их клановой техникой достаточно, чтобы сноровкой Шарингана попытаться её повторить, даже если и не могла обозревать мир под тем же углом, что и Хьюги. Выбор, в любом случае, был невелик: а подыхать мне по-прежнему не хотелось. — Обратные шестьдесят четыре ладони! — стоило отвести ногу и руку назад, выставив корпус противоположным боком, как выпад противника скользнул в миллиметре от рёбер.       В шею, в область солнечного сплетения, теперь в висок — направление ударов с непривычки могло показаться хаотичным, но я понимала, в какой логике они комбинировались. Право. Лево. Сбоку. Снова справа. Теперь поверху. Наскок за наскоком — он чудом не задевал тэнкэцу: проходил по касательной, оставляя глубокие в последующем гематомы. Опять слева!       Неожиданно небо разрезала искромётная вспышка — когда послышались раскаты грома, нас уже раскидало по разные стороны. Я даже не сумела осознать, что произошло, как потерявшее баланс тело стремительно протащило по земле. В ушах загудело, начало поскрёбывать заунывными визгами, а рядом приземлился кто-то. Хотелось надеяться, что это подмога, но разум понимал, что подобные мечты — несбыточны.       — Не приближайтесь к ней! — и в каком же ужасе я распахнула глаз, когда не просто поняла, что кто-то пришёл на помощь, но и опознала знакомый голос.       — Нет... — видимость была ни к чёрту, потому как обзору мешала стекающая со лба кровь. Но даже так: боевая стойка, которой научил Итачи, искрившиеся вокруг маленькие молнии, какие развил из техники Какаши.       — Ты что-то попутал Учиха. Девчушка за тобой — одна из «Акацуки».       — Заткнись! — и наглость, позаимствованная, похоже, от меня. Разряды, что окутывали юношу и создавали ярко-голубое свечение, разом пустились на Хьюгу. Тот увернулся и негодующе зашипел, не ожидав, похоже, подобного финта. Потому что какой дурак станет нападать на товарища! — Она не ровня тебе, чтобы так называть. И не смей путать её с ними.       Если бы не истощение, скопом свалившееся после мощного удара, я бы... я... Я бы сделала хоть что-нибудь, а не приподнялась жалко на локтях, борясь с подступающим приступом.       — Что ты... — просипела, с трудом заставляя пересушенное горло исторгать звуки, — делаешь, Саске? — из носа хлынуло. Неприятно.       — Зрение отказало, а, Учиха? — кряхтение моё, впрочем, осталось незамеченным: двое продолжили выяснять отношения. Хьюга пытался сохранить достоинство, делая вид, что не его только что чуть не скосило молнией. — Она «Акацуки». Где-то там ошмётки плаща валяются. Принести показать или всё же на слово поверишь?       — Саске-кун, что происходит? — попыталась вклиниться Харуно Сакура. Рядом с ней обнаружился и Какаши, но вот блондинчик... Похоже, ситуация приняла настолько скверный оборот, что Узумаки решили спрятать где-нибудь подальше.       — Сакура, вылечи её! — не просьба: приказ. Грубый. Отнюдь не таким тоном следует общаться с напарницей и, быть может, будущей возлюбленной.       — Нет, Сакура, стой, — остановил Какаши: уж он-то знал, чем вмешательство чревато. — Саске, объяснись. У нас никогда не было ориентировки на эту девушку, но твои товарищи не станут лгать.       — Ничего... — речь его внезапно дрогнула, — вы ничего не знаете... — не надо, не мучай себя.       — Что мы должны знать?       — Саске... — я попыталась привстать, но по итогу лишь соскользнула с гладкой гальки и чуть не разбила об неё и без того кровивший нос, — прекрати... — но теперь была уверена, что даже такой едва заметный хрип: он слышал его. — Наставить оружие на товарищей, — он слушал его. — Тебя объявят предателем... кх!.. Что же ты делаешь..       Отдававшие лазоревым вспышки не перестали кружить вокруг, но почему-то показалось, что на краткое мгновение часть из них погасла. Сомневался. Он сомневался. А они ждали — просто стояли и выжидали дальнейших событий, потому как никто из невольных участников перформанса к такому готов не оказался.       — Плевать, — всё-таки ответил юноша, усмирив последние сомнения. — Есть вещи поважнее долга шиноби.       — И какие же?       — Семья.       Немая сцена в театре абсурда. Наверняка никто из присутствующих — за исключением Хатаке, кому пришлось расплатиться за обретённую мудрость жизнью напарника — никогда не задумывался об этом. Воля кагэ — воля следующих за ним ниндзя; защищать селение — защищать родных: очевидные, само собой разумеющиеся истины. Но разве истина всегда непреложна?       — Твоя деревня вырастила тебя, Учиха, — возразила облечённая властью Мидзукагэ.       — Деревня? Ха-ха, как смешно... Когда я оставался в одиночестве, забытый отцом, кому из деревни вообще было до меня дело? Кто вообще из них знал? Всех интересовало только одно — идеальный шиноби. Как и какой ценой — неважно. Но она... она всегда поддерживала меня, невзирая ни на что.       — Погоди... — начали, похоже, зарождаться в Теруми догадки.       — Её единственную не волновало, освоил ли я новое дзюцу, получил ли очередную ступень Шарингана, удалась ли мне новая техника с первой или же с сотой попытки. Иногда казалось, что мои успехи для неё и вовсе неважны. «Тебе не нужно ничего доказывать, не нужно спешить», — так она говорила.       — Даже если так... Саске... не надо рушить всё из-за меня...       — Я обещал защищать, а в итоге сам же и навредил... — нет, ты просто не знал тогда. — Но больше от своего слова я не отступлюсь. А ты, — перехватил катану поудобнее, направляя прямиком на женщину, — какое право имеешь что-то говорить ей?       — Неужели...       — Знаю, — искрить стало ярче и интенсивнее, — я всё знаю. Какие козни плетут ваши зажравшиеся даймё, каким бредом вы оправдываете собственную алчность, что «деревня» хотела сделать с моей семьёй. Всё знаю, — вспышки трещали всё яростнее и яростнее. — И что у тебя есть то, что тебе не принадлежит!       — Так эта девчонка!.. — всё-таки узнала меня.              Молнии в воздухе сформировали нечто, напоминавшее дракона, что готов был заглотить любого неугодного целиком, изжарив до последней костяшки. Дела принимали ужасный оборот, а я не могла даже пошевелиться толком. «Ты не можешь быть ответственна за поступки взрослого человека», — выплыли из памяти слова Мерцающего. Не могу, Шисуи, не могу, но я должна помешать ему! Этот ребёнок не должен заглушать боль ненавистью, не должен ступать на кривую дорожку, тем более, ради меня! Иначе «Акацуки» воспользуются этим так же, как пользуются сейчас тобой!       «Кто-нибудь, пожалуйста! Кто-нибудь, остановите это!» — и тут хаотично метавшийся взгляд наткнулся на него. Хатаке. Какаши.