Назови меня по имени

      Серп слабо блеснул, прежде чем вонзиться с хрустом в траву у самой земли. Лес — столь непривычное в этих промозгло-каменных краях явление — благоухал ароматами природы: сладковатые нотки цветов, запах свежесрезанной зелени и даже ностальгично-знакомой хвои. Луна сияла на небосводе: холодным, одиноким свечением, которое, впрочем, вполне успешно пробиралось сквозь не самые густые заросли. Где-то на ветке ухукал филин, в кустах шебуршали мелкие зверьки: словом, несмотря на то, что в деревушке неподалёку все спали беспробудным сном, природа не смолкала ни на минуту.       — Эти тупые вояки! — ругалась я, выискивая среди скошенной травы несколько заветных листиков. — Сказано было: ремесло, ремесло... Нет, надо было сделать из меня травницу-муравницу! — пользуясь тем, что тут меня слышала разве что местная живность, можно было вдоволь нажаловаться на тяжёлую жизнь. — Не то, не то, снова не то... Нашла! — победоносно вскинула кулак, в котором зажала ту самую микроскопическую веточку с ещё более крошечными листочками: по форме она чем-то напоминала росточек гороха, но вот по свойствам могла посоревноваться с иными популярными целебными травами.       Проведя за неблагодарным занятием ещё час-другой и набрав по итогу небольшую горсточку заветного растения, я лениво побрела к своему скромному жилищу: расположилось оно на отшибе селения под названием Исэ и практически на границе с небольшим лесочком, в котором росло на удивление много ценных растений. Мидзукагэ и компания, наверное, посчитали, что я стану травницей и благодаря этому смогу снискать уважение и авторитет у местных крестьян. Ну, уважение я действительно в каком-то смысле получала: стоило кому-то захворать, тут же ко мне бежали, да и денег приносило подобное занятие достаточно.       — Даже ведь энциклопедию мне целую с подробными инструкциями оставили! Интересно, этот Ао сам всё писал или кого другого заставил батрачить? — продолжала ворчать, отворяя даже не запертую дверь. Конечно, кто в своём уме вломится в дом ведьмы? Не знаю, как же так вышло: то ли дело было в моей замкнутости и неприветливости, то ли в странной внешности, то ли ещё в чём, но достаточно быстро местные прозвали меня «ведьмой». Эх, а мы же ведь так старались, имя мне придумывали для конспирации, а в итоге!..       — Так, это уже готово, — привычными движениями сгрузила высохшие листочки в чашечку, аккуратно положив на их место другие, только что собранные, после чего принялась обрабатывать первые. Однако не успела я закончить партию, как вдруг ощутила присутствие чужаков: то были не простые охотники или странники, сбившиеся с пути — от них ясно и чётко веяло чакрой, какая могла быть только у тренированных шиноби. Напрягшись и ожидая худшего, я притаилась у печки, что находилась в самой глубине комнаты.       — Ну, я уже говорил тебе! Здесь никого не... Йя-я-я! — нечто, показавшееся в проёме двери, завизжало так, будто бы призрака увидало. — Э-это... — ещё и дара речи, похоже, лишилось. Непослушные волосы цыплячьего оттенка, характерный рыжий костюм и ещё более узнаваемые полоски на щеках, напоминавшие лисьи усы: я узнала Узумаки Наруто сразу же, как только он переступил порог моего дома.       — А ну-ка! — выплыла я пугающе из тени, окончательно обозначая своё присутствие и не забыв ещё впридачу серпом фирменным перед носом потрясти. — Что вам нужно в покоях ведьмы? — а тембр намеренно сделала ниже.       — Ве-ведьмы? — голубые глаза, которые, казалось, и без того были огромными, теперь округлились до каких-то невообразимых размеров. Понятное дело, что шиноби явно пришёл не один, а потому я с замиранием сердца ждала, когда же войдут и остальные члены команды. — М-мы... мы просто... — заикался несчастный.       — Просим прощения, нас тут потрепало немного. Можем ли мы остановиться у Вас? Мы возместим все расходы, — спокойный, дипломатичный тон, столь ярко контрастировавший с капризно-своевольными нотками юного ученика.       Выглядел Хатаке, впрочем, неважно: потрёпанный, весь в ссадинах, так ещё и нога тяп-ляп была перевязана уже окрасившимися в багрянец бинтами. Знатно его задело, я смотрю.       — Хорошо, проходите, — я не стала упираться и церемониться не только потому, что пыталась выстроить образ дикой и неприветливой отшельницы, но ещё и потому, что желала свести контакты с конкретно с этими людьми к минимуму. Раненый сэнсэй седьмой команды не мог идти сам: он вошёл, опираясь на плечо одного из своих учеников, а, так как Узумаки впрыгнул в мою обитель раньше остальных, а следовавшая в хвосте Харуно Сакура была слишком хрупкой и тщедушной, то наставника на себе тащил... правильно, Учиха Саске.       «Лишь бы не узнал, лишь бы не узнал», — я много согрешила за эти две жизни: о некоторых поступках сожалела, другие — считала неизбежной необходимостью. Однако было то, что терзало мою душу по сей день, даже спустя четыре долгих года: я предала Саске.       Бесклановая Като, бывшая когда-то Учихой и оказавшаяся в госпитале лишь с одним (и то ослепшим) глазом, не могла остаться незамеченной: ни для верхушки семейства, ни для вышестоящих Конохи. Сразу же посыпались бы вопросы, главным из которых стал бы: «Куда же делся Шаринган»? И, как только выяснилось бы, что я попросту продала его другой деревне, меня — неважно, Изуми, Като или ещё в каком качестве — объявили бы злостной преступницей и, в худшем случае, казнили.       «Но вы не могли допустить этого», — Итачи никогда не видел во мне возлюбленную, но, безусловно, дорожил, хоть я и поздно поняла это. О Шисуи даже и говорить нечего. Именно поэтому эти двое сговорились и, с молчаливого одобрения Хокагэ и только его одного, попросту подожгли госпиталь. «Благодаря слаженной работе шиноби и медицинского персонала массовых потерь удалось избежать, да?» — только один человек стал жертвой страшного пожара, уничтожившего всё восточное крыло коноховской больницы. И это была я. В тот день несколько лет назад «Като» погибла: нашли лишь обуглившиеся останки, которые никто бы не смог опознать. Так началась моя жизнь в Кири: с чистого листа.       — Можете лечь здесь. У меня есть только один дополнительный футон, — Копирующий ниндзя сощурился, явно прикидывая, кому могла предназначаться ещё одна перина. Объяснять, однако, я была не обязана.       — Этого более, чем достаточно. Благодарим, — вежливо улыбнулся он, будто бы и не было всей этой подозрительности секундой ранее. Понятное дело, что я выглядела странно: чего только стоила маска — такая же, как у Хатаке, — закрывающая всё от подбородка до переносицы, и длинные, взлохмаченные, пережжённые от бесконечных осветлений локоны, опускавшиеся до самой талии и прикрывавшие правую половину лица.       Ничего более не говоря, я удалилась в комнату, а после принесла оттуда ту самую перину, постельное бельё, чистые бинты вместе со спиртовым раствором, а также пару полотенец — вместо подушек для несчастных юных ниндзя, ибо дураку было ясно, что футон отойдёт потрёпанному жизнью сэнсэю.       «Это всё, что я сейчас могу для тебя сделать, Саске», — какая-никакая, а я всё же была хозяйкой жилища, так что пришлось расстилать всё необходимое, предварительно отогнав заботливую розововласую девчушку подальше. Каждое движение, каждый случайный взгляд в мою сторону заставляли загонять нараставшее напряжение как можно глубже, дабы не дать внимательному Хатаке пищи для размышления.       — А Вы тут, — Узумаки в это время слонялся туда-сюда по просторной комнате, которая являлась одновременно трапезной, кухней, моей «лабораторией», если можно так выразиться, а иногда, как сегодня, становилась ещё и пристанищем для гостей, — интересно живёте, — внимательно рассматривал он банки-склянки, а также различные заготовки для снадобий. — Сестричка, Вы ирьёнин?       — Наруто, болван! — врезала Харуно несчастному. — Просим прощения, он у нас немного глупенький...       — Эй, Сакура-тян, за что-о...       — Балда, какой ирьёнин? Ими только шиноби могут быть, не гражданские. Ты прогуливал основы в Академии?       — Нет же! Точнее, — принялся неуклюже чесать голову, — проспал.       — Ну правда...       Пока я слушала перепалку этих двоих, внутри разливалось приятное тепло: щекочущее, растекающееся до самых кончиков пальцев. Было что-то очаровательное в подобных товарищеских отношениях, которыми я по итогу оказалась обделена: вспоминать мерзавца-домогальщика из Учих или же беспристрастных коллег по АНБУ-цеху совершенно не хотелось, да и не было между нами никогда особенной привязанности, только работа. Что ж, отрадно, что хотя бы у Саске будет возможность получить поддержку сокомандников, когда это станет необходимо.       — Эту мазь, — достала я из широкого кармана, — можете забрать с собой, она хорошо заживляет раны.       — Спасибо, — принял Хатаке склянку. Он по-прежнему казался довольно бледным и уставшим, но теперь хотя бы немного расслабился, хотя всё равно, как и любой опытный шиноби, оставался начеку.       — Приятного отдыха, — на этой фразе я оставила седьмую команду, скрывшись в проёме спальни, стараясь даже случайно не пересечься взглядами с Учихой-младшим.       Сон, впрочем, никак не шёл: в последнее время меня стали мучать странные сновидения. Не сказать, чтобы кошмары, но ощущения после пробуждения были не самые приятные. Потому, стараясь не спать лишний раз, я взяла за привычку тренироваться тихонько в различных базовых дзюцу, чтобы уж совсем не позабыть, как и что делается, а также заготавливать бесконечные отвары до рассвета — пока попросту не отключалась от физического истощения. Однако сегодня нежданные визитёры вынудили вернуться в комнату пораньше.       «Нужно проветриться», — натянула я извечный пушистый шарф и тёплый плащ: всё же в краях этих было холодно, а обогреваться с помощью чакры, ещё и когда четвёрка шиноби дремлет под боком — форменное самоубийство. Благо, домик был одноэтажным, так что даже «простая гражданская» могла спокойно прошмыгнуть на улицу через окно. Дальше же меня ждала лестница — простенькая, деревянная, но сделанная добротно — по которой я и взобралась на крышу.       Всё та же прекрасная звёздная ночь. Далеко-далеко на горизонте небо уже начало светлеть, окрашиваясь золотисто-лазурным оттенком. Ветер завывал, принося с собою запахи леса и слабые мелодии его обитателей. Однако насладиться пейзажем в одиночестве мне не светило: здесь уже расположился вторженец.       — Тебя не учили, что шастать без спросу в чужом доме — невежливо? А, юный Учиха?       — Я просто... — смутился, это хорошо: значит, не растерял ещё прежнее воспитание. Подросток-Саске, которого я помнила со времён пребывания в прошлом мире, обязательно ответил бы какой-нибудь грубостью или колкостью. Значит, в этот раз всё было сделано правильно.       — Оставайся, куда засобирался? — не прогонять же мне его. Я так опасалась, игнорировала юношу, а тут он сам набрёл на моё укромное место. Совпадение или судьба? Впрочем, будь что будет.       — Хорошо… Спасибо, — последнее он добавил, когда уже уселся обратно: я расположилась по другую сторону, так что взоры наши оказались обращены в ровно противоположные стороны. «Всё-таки ты сохранил себя прежнего, Саске», — даже ведь поблагодарил.       — Что вы делаете в наших краях? — раз уж такая оказия, то впору и диалог завести. Сбежать не получилось, так почему бы не использовать представившуюся возможность? Да и, признаться честно, я очень соскучилась.       — Миссия, — конечно, он же шиноби, не может раскрывать всех деталей.       — И давно?       — Это допрос?       — Нет, просто любопытно. Вашего сэнсэя неслабо потрепало, но Исэ — да, так называется поселение, где вы сейчас остановились — находится далековато от Киригакурэ. Здесь ничего не происходит: люди кое-как выживают при скудных посевах, кто-то занимается ремеслом и перепродаёт работы в город. Не думаю, что вы специально пришли в столь заброшенное место.       — А Вы, — даже не видя его, я могла с уверенностью сказать, что мальчишка смущался спрашивать что-то личное, но в то же время мой таинственный образ явно привлекал его, — родились здесь? Ваши родители тоже занимались травничеством?       Было немного зябко, так что пришлось поплотнее укутаться в плащ, а руками нырнуть под шарфик — шею обдало бодрящей прохладой. Я блаженно прикрыла веко: за долгое время научилась наслаждаться даже такой отвратной погодой.       — Я не знаю, кем был мой отец, не помню его, — и это была чистая правда, ибо родного отца в своём мире я не встречала ни разу. — Мать же... — если поначалу я ещё видела сны о прошлой жизни или же наяву вспоминала обо всём, что оставила там, в другой реальности, то сейчас старые картинки померкли, затёрлись. Не так давно я с печалью обнаружила, что уже забыла какие-то детали во внешности самого родного человека. — Она...       — Прошу прощения.       — Ничего, всё нормально. А твои, юный Учиха? Бравые воины на службе деревни? — вопрос был задан максимально ненавязчиво, но тем самым я надеялась понять, как же обстоят дела у Саске. О ситуации в клане я узнавала из других источников, но меня волновало именно состояние мальчика и его восприятие ситуации.       — Мама — домохозяйка, хотя когда-то была шиноби. Отец... он постоянно занят, но, да, он шиноби, — понятно, тупоголовый Фугаку не исправился. Ох, могла бы, пришла бы и... Надо было попросить Шисуи вместе с идеей отказа от восстания ещё и программу «хороший отец» этому кадру в мозги заложить.       — Вот оно что. Отрадно слышать, что есть и мать, и отец: это большая редкость даже сейчас, — беру небольшую паузу, чтобы плавно перевести тему. — Не знаю, каковы шиноби Конохи, — врать и не краснеть я умею прекрасно, — но будь осторожен.       — Осторожен?       — Здешние ниндзя очень, очень жестоки. Неужто не слышал истории о «Кровавом тумане»?       — Слышал, но...       — Мидзукагэ совместно с даймё стараются контролировать территории, но до сих пор то тут, то там встречаются случаи мародёрства или откровенного грабежа. Пару лет назад какие-то особо одарённые, недовольные то ли новым курсом Кагэ, то ли ещё чем в отместку сожгли несколько поселений неподалёку. Они и к нам наведывались.       — И тогда? Как вы смогли защитить себя?       — Нас спасли шиноби, — на сей раз я даже не лгала: тогда у меня очень удачно гостил Итачи, который уложил дилетантов одной левой, так что даже не пришлось придумывать хитрый план и рисковать рассекретить свою личность.       — Вы тогда получили эти... ранения на лице? И глаз...       — Нет, — похоже, парнишка решил, что маска призвана скрыть уродливые шрамы и рубцы, — многим раньше, юный Учиха, многим раньше... — стало как-то неуютно, отчего ладонями ещё глубже зарылась в шарф. Оставленные где-то в недрах памяти воспоминания о тех тяжёлых днях, когда красноокие были одержимы идеей переворота, о сделке с Теруми Мей, о роковом бое с Данзо и том глупом круговороте глаз с Шисуи вырвались неудержимой волной, отчего на краткий миг даже перехватило дыхание. — Я отдала его, чтобы защитить дорогого человека, — хах, это, что, слёзы?       Судя по внезапно повисшей паузе, юноша был в шоке от услышанного, а потому взял небольшой перерыв на раздумья. Хорошо, что он не знал всей правды, иначе бы наверняка винил себя.       — И как? У Вас... получилось?       — Сейчас с ним всё хорошо, — улыбнулась, вдыхая лёгкий хвойный запах, принесённый воздушными потоками.       — А у меня... не вышло, — выдал он внезапно. Столько горечи и сожаления в голосе. Почему? Клан цел и невредим, теперь даже занял более-менее достойное положение, финансирование увеличили, в семье, похоже, всё по-прежнему, но хуже не стало, Итачи цел и даже судьбы отступника избежал. Так в чём же дело?       — Что случилось? — искренне не поняла, что могло произойти.       — Я... учился тогда в Академии. Отец был строг и никогда бы не простил прогулы, да и оценки всегда должны были быть лучшими, никак иначе, а для этого приходилось допоздна задерживаться на полигонах. День за днём, день за днём... Хотя, признаться честно, я был мал и обижен тогда на неё. Сущая ведь глупость, но тогда казалось, будто меня предали... Дурак. Так я и откладывал каждый раз, каждый раз... Пока не...       — Обижен на кого? — внутри всё замерло, а я боялась сделать лишний вздох, шевельнуться, моргнуть, потому что имя, которое сейчас назовёт этот юноша...       — Её звали Като.       Невозможно.       — Она была невестой брата: доброй, хотя и строгой.       Нет.       — Она научила меня использовать катон — фирменную стихию нашего клана.       Прекрати.       — Иногда баловала сладостями, если хорошо постараюсь на тренировке, всегда поддерживала.       Не надо дальше.       — А потом она умерла. Попала в госпиталь — ранение на миссии. Меня не посвящали в подробности, но она пролежала там довольно долго, рана была серьёзной, и вот, когда она уже скоро должна была выписываться.       Боже мой, Саске...       — В больнице случился пожар, и она погибла.       Я понимала, что смерть Като не оставит его равнодушным: Итачи рассказывал, как бедняга плакал, когда узнал обо всём, как обвинял старшего брата, как потом единственный навещал одинокую могилу. Но чтобы сожалеть до сих пор... Я думала, что ты оставил это в прошлом, что боль уже утихла, напоминая о пережитом лишь блёклыми отголосками. Но то, какой скорбью полнятся твои слова...       — Ты не виноват в этом, Учиха, — боролась — с собой же — чтобы не послать всё к чертям и не броситься обнимать несчастного ребёнка. Клан остался жив, так что я была уверена, что и с Саске в итоге всё в порядке, но этот пробирающий до мурашек голос, полнящийся отчаянием. Как же я ошибалась...       — Если бы я...       — Ты ничего не мог сделать. Да, это жестоко, но есть то, над чем мы не властны. Даже если ты шиноби, ты не сможешь спасти всех.       Замолк: я чувствовала, как он сопротивлялся, хотел что-то возразить, но аргументов найти не мог.       — Думаю, что если всё действительно так, как ты говоришь, — поднялась на ноги и отряхнула одежду, нашарив в бездонном кармане юбки бутылёк, — то она не держит на тебя зла или обиды. Не нужно винить себя.       — Что это? — парнишка с удивлением принялся рассматривать протянутую мной вещицу: тёмно-лиловая жидкость с вкраплениями смоляных прожилок в полумраке казалась особенно зловещей.       — Паралитик. Хватит, чтобы повалить целый отряд на час-другой. Достаточно просто разлить его, главное, самому пары не вдыхать.       — Зачем же?       Я уже развернулась и направилась к лестнице — всё же лучше было не позволять ему слишком долго изучать меня, — лишь напоследок бросив:       — Здесь опасно, — и ловко исчезла из виду.