Назови меня по имени

      Что-то буквально разрывается внутри: жмурюсь, дабы хоть как-то пережить дикую резь, а когда открываю глаз, то понимаю, что уже ничего не вижу. Впрочем, стальной хватки на горле и грузной фигуры сзади я также не ощущаю.       Неужели сработало?       Думать времени нет: элемент внезапности работает только один раз. Бегу со всех ног — прочь, подальше от этого адского места. Больше это не моя битва, я итак сделала достаточно: вот-вот должна прибыть подмога, Шисуи осталось продержаться совсем чуть-чуть, да и я в таком состоянии — всего лишь обуза.       Шисуи.       Имя бывшего друга отозвалось странной гаммой чувств. Он же ведь и правда был готов отдать свой Мангёкё...       Какого чёрта?       Всегда смеялся, подтрунивал, лез не в своё дело любопытным носом... Так зачем же? Стольким пожертвовал ради благополучия клана и деревни, так для чего повёлся на уловку старого шизика? Ради кого? Меня, кто бросил бы тебя без колебаний, если бы не стечение обстоятельств? Вздор.       — На месте, — впрочем, всё это уже совершенно неважно. Передвигаться вслепую оказалось гораздо тяжелее, чем даже с одним, но всё-таки видящим глазом, однако инстинкты шиноби, тренируемые годами слух и обоняние, а также осязание чакры помогали хотя бы как-то распознавать знакомые объекты.       «Шипение... Кухня. Вероятно, это Микото готовит еду. Фугаку нет. Как глава Военной полиции отправился на звук сигнальной ракеты? Но раз готовка не остановилась, то еда предназначается для кого-то ещё. Саске? Вполне мог уже вернуться из Академии», — пикирую вниз: немного боязно, но по итогу получается достаточно тихо и неприметно. Пробираюсь через заросли сада, ныряю под веранду-энгаву, после чего буквально плыву по привычному маршруту: поворот, прямо, ещё поворот. «Здесь!» — молниеносно выпрыгиваю наружу, нашариваю дверь и врываюсь внутрь. Теперь счёт пошёл на секунды.       — Сестрёнка Ка... — ребёнок действительно только-только вернулся домой: от него ещё пахнет чужими людьми, даже переодеться не успел, бедняга. Подлетаю к нему и отрубаю: мальчик обмякает прямиком в мои объятия.       — Всё будет хорошо, Саске, — целую в макушку и аккуратно, насколько возможно, закидываю бессознательного на плечо. Тяжеловато, но идти можно. Осталось незаметно покинуть деревню, пока все заняты из-за переполоха с Данзо.       — Изуми, что ты здесь делаешь?       Чёрт, он же ещё недавно был на миссии...       Голос, который я узнала бы из сотен, если не тысяч других: мягкий, слегка шелестящий, настойчивый, но при этом ненавязчивый. Голос, который я когда-то так любила и за который была готова отдать многое, очень многое. Голос, который не вызывает сейчас ничего, кроме отторжения.       — Итачи... — поворачиваюсь медленно, находу соображая, откуда можно ретироваться быстрее всего. Ветер легонько щекочет спину — значит, позади открыто окно, через которое я и могу ускользнуть.       Наверное, встреться мы после разрыва при других обстоятельствах, я была бы даже рада этому. Злилась бы — за безразличие, за малодушие, за то, что всё это время давал надежду, — но всё равно ощущала бы что-то светлое внутри. Однако сейчас по венам вместе с адреналином растекается только страх.       Он заберёт ребёнка.       — Итачи, отпусти меня... — я бы и здоровой не выстояла против него достаточно долго, а теперь — ослепшая и с недвигающейся рукой — не продержусь нисколько, даже печати сложить не получится.       — Изуми, что с твоими глазами?       — Ты не сможешь защитить его, Итачи... — делаю шаг назад. Понимаю: не приближается просто потому, что не хочет. Будь его воля — окажется рядом в мгновение ока. Так что нужно сбежать раньше, чем это произойдёт. — Если Шисуи сейчас не справится, то клан обречён.       — Шисуи? О чём ты?       — Неужто не слышал сигнальную ракету?       — Нет, я только вернулся.       — Вот как... — перехватываю Саске понадёжнее, заодно перемещая ладонь чуть ближе к подсумку. — Ты всегда на миссии, даже когда так нужен. Прямо как с теми розами...       — Погоди, какими розами?       — Не притворяйся. Хотя бы сейчас, Итачи...       — Но я никогда не дарил тебе роз. Ты же не любишь розы, Изуми.       — Что?.. — внезапно ощущаю себя по-настоящему сумасшедшей: сбрендившей, съехавшей с катушек и утратившей связь с реальностью. Но розы, они же были! Те иссохшие бутоны не могли оказаться моей личной фантазией, ведь даже Тэруко злилась из-за них...       Но что если Тэруко не существует?       — Изуми, расскажи мне, что происходит, — просит шиноби: тон его бережен, но достаточно напорист. Пока ещё юноша стоит неподвижно, потому что знает, что нельзя делать резких движений: как тигр, стерегущий добычу.       — Не подходи! — теряю контроль над ситуацией, а всё эти чёртовы цветы... Нет, Тэруко настоящая, её знают врачи в госпитале! Да и что стоило Итачи соврать?       Нет, он не стал бы лгать просто так.       Путаюсь в собственных воспоминаниях, начинаю подвергать сомнению даже, казалось бы, объективные факты. И ощущаю, как действительно стремительно схожу с ума...       — Я не Изуми! — выкрикиваю единственное, в чём могу быть наверняка уверена. Я — не Изуми, и никогда ей не была. Я не знаю, кто я, но точно не она!       Ловко выхватываю из подсумка несколько взрывных бомбочек и швыряю перед собой: газ на какое-то время должен парализовать зрение и оппонента тоже. Сама же проскальзываю к приоткрытому окну, надеясь сбежать. Однако из-за грубого рывка Саске начинает заваливаться вбок, завлекая и меня туда же. Еле-еле барахтаюсь, едва удерживаюсь на ногах, отталкиваюсь от узкого подоконника. «Чёрт!» — вдруг лодыжки обхватывает что-то плотное и острое: подумать только, столько сопротивлялась, боролась, чтобы в конце концов угодить в банальную ловушку, которая неизвестно когда очутилась там! Если бы я только могла видеть... Но иронизировать поздно: лечу вниз, с перевязанными леской ногами.       Саске!       Всё, что успеваю сделать — переместить ребёнка, обняв и прижав его к себе так, чтобы максимально защитить при падении.       Но ни удара, ни боли следом не идёт. Когда замечаю что-то неладное, расслабляю напрягшиеся рефлекторно мышцы и осторожно возвращаю сжавшийся в комочек разум на место. Я цела, мальчик по-прежнему здесь, но в то же время появился и кто-то третий: тот, кто держит меня на весу, тот, чьё тепло окутывает со всех сторон, чей знакомый запах заполоняет собою всё вокруг.       — Уже достаточно, Изуми.       Не успеваю возразить, что я всё-таки Като, как сознание покидает меня: столь стремительно, словно кто-то попросту выключает лампочку...