Назови меня по имени

      Глазница саднила просто зверски. Несмотря на то, что операция проводилась лучшими ниндзя-медиками Кири, последствия никто не отменял. Внутри уже ничего не осталось, но ощущалось всё так, словно там до сих пор ковыряли чем-то — острым и одновременно обжигающе горячим. И даже снадобья, которыми меня напичкали напоследок, не слишком помогали.       Изначально я планировала прибыть в селение Тумана вместе с Саске и уже тогда провести сделку. Но потом подумала, что вид сестрёнки Като, истекающей кровью, явно не пойдёт психике ребёнка на пользу, так что решила забрать его позже.       «Если спросит, скажу, что на миссии враги ранили», — уже и ложь подходящая состряпана.       Теперь, когда мимо на скорости проносились знакомые хвойные деревья, было поздно сожалеть, но… Я всегда знала, что не героиня этой истории, понимала, что чужой мир не будет потакать или помогать. Однако даже так, переступая порог госпиталя Тумана, в глубине души надеялась, что кто-то спасёт меня: так же, как и тогда в подвале... Что ж, может это и к лучшему? Наверное, подобное означает, что в резне Учиха мне бы точно было не выжить. Я взывала бы к благоразумию Итачи и ждала пощады, но по итогу получила бы лишь клинок, вонзающийся в грудную клетку…       Снедаемая мрачными мыслями, я не сразу заметила, как в паре сотен метров промчались несколько шиноби: многовато, чтобы быть стандартным отрядом, да и манера движений у них была слишком специфической — так обычно перемещались АНБУ. Я уж было собиралась проигнорировать их: сейчас единственное, что оставалось сделать в Конохе — забрать Саске и сбежать, однако когда через секунду кусок леса буквально выжгло огненной струёй, я напряглась. Да, не только Учихи умеют использовать катон, но именно они его и используют. Неприятное, тревожное предчувствие пробралось под кожу, заставляя всё-таки свернуть с проложенного маршрута и последовать за подозрительным скоплением людей.       Они обогнали меня быстро, слишком быстро для обычных ниндзя. Мы разминулись на каких-то пару мгновений, но мне потребовалось целых несколько минут, чтобы их догнать. Волнение постепенно превращалось в страх: слишком уж похоже это всё было на технику Телесного мерцания. Но зачем она им ни с того ни с сего?       Широкая залитая янтарно-красным закатным светом поляна. На ней сражаются двое, а ещё пятеро — наблюдают из засады, готовые в любой момент совершить неизвестно что: то ли прервать битву, то ли подсобить одному из её участников. Но когда приближаюсь ещё немного и понимаю кто находится на открытом пространстве, сразу же сношу неслучайных наблюдателей катоном. Проношусь мимо, пока те не успели опомниться — закидываю комбинацию сюрикэнов прямиком между двумя противниками, а затем дёргаю за лески, чтобы оружие устремилось прямиком на одного из них — промахиваюсь.       — Шисуи, беги! — встаю, загораживая собою. Глупо, наверное, выглядит столь тщедушный тюнин, пытающийся защитить аж самого Мерцающего, но шутки кончились. — Стихия огня: Огненный шар! — запускаю гигантскую пылающую сферу, чтобы выиграть ещё немного времени.       — Что ты здесь делаешь? Сбрендила? — кричит из-за спины, а я не слушаю: бросаюсь на Данзо рукопашной серией, не давая старикашке ни секунды на продых.       «Силён, засранец...» — один за другим — все мои удары отражаются очень точно и чётко, с колоссальной силой, которой с трудом удаётся противостоять. «Долго не протяну», — хочу отступить, но гад не даёт, начиная буквально давить меня, словно букашку. Надеюсь, Шисуи уже давно сбежал, как я и просила, но слышу характерный лязг металла и понимаю, что этот упрямец вступил в схватку с очухавшимися корневиками.       — Ты кто такая? — Данзо ловко отбивает напитанную чакрой ладонь и ударяет с размаху прямиком в живот: не успеваю перегруппироваться и отлетаю на десяток метров вдаль.       — Да пошёл ты... — сплёвываю проступившую во рту кровь. Даже великий и ужасный не может помнить всех шиноби Конохи, да ещё и при столь нетипичной внешности. В голове пульсирует ещё чудовищнее: активированный Шаринган буквально раскалывает черепушку надвое, негодуя, чувствуя нехватку привычного собрата.       Всё пошло не просто не по плану, а совершенно наперекор. Почему именно сегодня и именно в этот час старому маразматику приспичило напасть на Шисуи? Почему во мне вдруг взыграла инстинктивная жажда справедливости, что я кинулась в самое пекло, даже не сообразив запустить сигнальную ракету? «Точно! Ракета!» — быстрыми, рваными движениями вызволяю прибор из подсумка — пока Шимура буквально несётся на меня. «Только бы успеть, только бы», — меня всю трясёт от прошедшейся по телу болевой волны, но беру себя в руки и дёргаю за нитку — искра вылетает вверх и устремляется в самое небо, озаряя его яркой и громкой вспышкой. Теперь вся деревня будет знать, что здесь произошло неладное, потому что такие штучки используются в одном единственном случае — нападение врагов. Что ж, думаю, что Данзо вполне может им считаться.       — АХ ТЫ, ДРЯНЬ!       Вот только разъярённый шизик мне этого не простит.       Уклониться от его атаки не успеваю физически: она буквально раздрабливает кости предплечья — на мелкие кусочки, какие с трудом соберёт даже самый опытный медик. Пытаюсь увернуться от нового замаха, нацеленного в туловище — зрение всё ещё сходит с ума, а потому вместо изящного движения лишь качусь вбок кубарем. Вскакиваю на ноги — шатает. Маразматик снова нападает, но, объятый гневом, допускает ошибку и смотрит в глаза: на краткий миг, но этого хватает, чтобы поймать в гэндзюцу.       — ОН МОЖЕТ ПОВОРАЧИВАТЬ ВРЕМЯ ВСПЯТЬ! — кричу через всю поляну разобравшемуся с корневиками Шисуи: так, чтобы Мерцающий наверняка услышал. По нехарактерной для него паузе понимаю: услышал. Вот только в тот самый момент, когда рефлекторно оборачиваюсь в сторону юноши, Шимура уже тут как тут.       Дальше — как в замедленной съёмке, в которой затёрли половину кадров. Ощущаю, как вокруг шеи сжимается твёрдая хватка. Наблюдаю, как мир передо мной несколько раз переворачивается и плывёт. После — прежний закатный пейзаж и побледневший, словно полотно, Учиха Шисуи.       — Даже не вздумай дёргаться, иначе я убью девчонку.       Какая ирония: как бы ни менялись обстоятельства, некоторые люди независимо ото всего остаются прежними. Тогда — поехавший с катушек Саске и беззаветно преданная ему Карин. Сейчас — опытный дзёнин Шисуи и случайная переменная, с ним фактически никак не связанная.       — Отпусти её...       — Отдай мне оба глаза.       Но и тогда, и сейчас Шимура одинаково просчитался: Саске было плевать на напарницу, ибо она лишь инструмент, Шисуи же слишком высоко ценит Коноху, так что никогда не променяет...       И какой же животный ужас охватывает меня, когда Учиха, ни разу не задумавшись, тянется к лицу. Ни единой тени сомнения, ни секунды на размышления или попытки торга — моментально и без колебаний. Он действительно собирается отдать свои глаза.       — ШИСУИ, ПРЕКРАТИ! — брыкаюсь, начинаю вырываться, но старый гад только сильнее сдавливает, перекрывая воздух. Я с трудом могу рассмотреть Мерцающего, но могу поклясться, он улыбается! Виновато, измученно, как побитая собака! — СТО... СТОЙ! НЕТ! Кха-кха! — кислорода становится всё меньше, однако юноша всё равно не слушает и не думает останавливаться.       Страх перерастает в панику, а та, в свою очередь, — в отчаяние. Я хочу закричать, оттолкнуть врага и не дать юноше совершить непоправимое, но, как бы ни пылала душа, сделать ничего не могу: только беспомощно смотреть, как сильнейший шиноби клана самолично разменивает единственный шанс на его спасение.       Но Данзо всё равно убьёт меня. Потому что слишком много видела. Потому что знаю о его секретных техниках. В тот самый момент, когда попала в его цепкие лапы, судьба моя была предрешена...       Озарение приходит столь же внезапно, что и недавняя безысходность.       Раз мне всё равно не выжить...       Идзанаги.