Назови меня по имени

      Коноха проживала обыденную жизнь: гражданские торговцы и ремесленники, шиноби — каждый был занят своим делом, растворённый в суете повседневности. Зима заканчивалась: уже скоро обещала расцвести сакура, чтобы дополнить своим прекрасным оттенком вечнозелёные деревья вокруг селения Листа.       «Тук-тук», — постучалась я настойчиво, чтобы человек по ту сторону наверняка заметил. В том, что хозяйка квартиры была дома я не сомневалась: уже успела подглядеть её узнаваемые волосы в окно.       — Иду-у! — дверь открылась резко, даже немного неуклюже, из-за чего девушка чуть не врезалась в меня, однако отточенная реакция помогла и самой в прежнем положении остаться, и знакомую вовремя затормозить. — Изуми-сан?!       Увидеть меня, да ещё и в таком виде, она явно не ожидала, но, к счастью, узнала сразу же.       — Здравствуй, Тэруко. Я же обещала навестить. Смотри, — потрясла пакетиком из местной кондитерской, — даже сладости твои любимые прикупила.       — Не стоило…       — Лимонные пирожные.       — К-как же Вы узнали? Или это какая-то очередная супер способность ниндзя? — сощурилась так, что стала похожа не на бурундука, как прежде, а на подозрительную лисицу.       — Ты сама же мне и сказала, — Тэруко была милейшим человеком, но если кто в шпионы ни при каких обстоятельствах не годился, то точно она: юная медсестра обладала способностью выболтать в разговоре с пациентом, что особенно придётся ей по душе, чуть ли не всю биографию двоюродной бабушки.       — В-вот как… Точно же, — улыбнулась широко и принялась в неловкости растирать шею: чем-то напоминало такое движение Узумаки Наруто, хотя и очень отдалённо. — Ах, чего это я? Не стойте на пороге, проходите, проходите…       Пирожные на вкус оказались действительно чудесны — не зря я отстояла за ними получасовую очередь, — а чай, заваренный Тэруко, был достаточно крепким и ароматным, чтобы создавать с десертом идеальный дуэт. Разговор тёк плавно: на честность солнечной девушки хотелось отвечать той же искренностью, а потому я с большой охотой рассказывала о том, как проходят будни, ненавязчиво обходя острые углы. Это так странно: просто говорить ни о чём, обсуждать самую удачную марку шампуня, хвалить вкус десерта и делиться советами по макияжу. Да, я же теперь ещё и краситься стала, чего прежняя владелица тела не делала, наверное, никогда, за исключением официальных приёмов.       Тэруко в ответ весело что-то щебетала, иногда — злилась на того же Итачи, когда я таки рассказала о разрыве с ним, но, главное, всё ещё оставалась обычной девушкой, слишком увлечённой разговором, которая не могла заметить очевидных признаков того, откуда же я изначально пришла к ней.       Волей-неволей картинки только-только завершившейся миссии всплывали в памяти, порой загораживая собою настоящее. Но я, как могла, концентрировалась на уютном тёплом доме Тэруко, а не гнетущих и безлюдных просторах Страны воды...       Кабинет Мидзукагэ угнетал. Конечно, я и в Конохе-то не считала себя «своей», но почему-то обитель кагэ Огня не вызывала такого нестерпимого отторжения: там всегда было много света, независимо от сезона на фоне простиралась по-летнему выглядящая деревня, где мельтешили тысячи жителей. Страна Воды же, напротив, являлась местом малонаселённым, с бесконечными крохотными островами, каждый из которых — холоднее предыдущего. Вечный туман, из-за которого погода казалась ещё более промозглой, и уставшие лица людей: то, чем встретила меня Киригакурэ.       — Итак, по какой причине шиноби Листа почтил нас своим визитом?       Кагэ сидела в кресле, властно и немного пренебрежительно закинув ногу на ногу и скрестив руки: поза максимально закрытая. Взгляд её полнился недоверием: она не просто оценивала меня, но и была готова в любой момент отдать незаметный приказ местной охране, которая скрывалась где-то снаружи. По правую сторону от неё расположился Ао — извечный заместитель, прятавший за повязкой секрет, украденный у клана Хьюга.       — Приветствую пятую Мидзукагэ, — склоняюсь не просто вежливо, а даже будто бы элегантно. — Меня зовут… Като.       — Като?.. — ей явно не хватало продолжения.       —Да, Ваше превосходительство.       — Бесклановая? — женщина явно не стеснялась в выражениях, сходу указав на существенный недостаток моей биографии. На лице так и отражалось: «Какой от тебя тогда прок»?       — Всё верно, — отвечала я кротко, но улыбалась: едва различимо, только уголками губ.       — Так зачем пожаловала? — раздражение вышестоящей нарастало стремительно: она, вероятно, считала, что теряет время с каким-то недалёким и не слишком-то полезным шпионом, хотя может попросту выпроводить меня и вернуться к более важным делам. Но именно вывести на эмоции — хотя бы чуть-чуть — было моей главной задачей. Ибо единожды разогнанный по венам адреналин так просто не схлынет.       — Я хочу предложить Вам сделку, — нет, ещё немного потянуть.       — Какую?       — Деревня Тумана сейчас, как никогда, нуждается в силе, так ведь?       Молчала, но видно же, что почти злилась.       — Существуют техники, которые можно скопировать, если очень постараться. Но также есть и дзюцу, какие можно назвать уникальными, передающимися только с кровью предков.       — Доудзюцу, это все знают. Неужто прибыла в такую даль, только чтобы рассказать об этом? На сбежавшую Хьюгу не слишком походишь.       Разумеется, ибо их сразу выдавала светло-серая радужка с пустым зрачком.       Мидзукагэ раздражалась из-за бессвязной бессмыслицы, которую несла юная девчонка. Даром, что глава Тумана и сама была очень молода, хоть и пыталась добавить возраста за счёт одежды и макияжа, чтобы казаться солиднее.       — А на Учиху?       Женщина презрительно ухмыльнулась, уж было посчитав меня за полоумную. Учихи были известны по всему континенту — не только могущественным геномом, но и сплочённостью, тем, что всегда держались друг за друга. Так что обнаружить предательницу в клане краснооких было чем-то невозможным. Впрочем, не более невозможным, чем поверить в то, что мёртвые когда-то будут вновь ходить по земле.       — А так? — играючи зажгла я алые огоньки и уже не сдерживала улыбки.       В секунду Кагэ побледнела, помощник Ао замер, так и не сумев ничего произнести. Немая сцена: идеальный момент, чтобы добить обоих.       — Я продам Вам Шаринган.       — Ты… что?       — Левый, — мечтательно обвела глазницу, слегка щекоча ресницы, — или правый? — неторопливо переместилась кончиками пальцев на противоположную сторону. — Выбор за Вами, Мидзукагэ-сама.       Бьякуган попал к Туману по чистой случайности, что стало огромным везением восстанавливающейся от прежней диктатуры деревни. Однако белые глазки стояли ниже багряных: никто ж не знал, что Хьюги окажутся связаны с Ооцуцуки. Да и применение в бою у Шарингана было более очевидным и разнообразным, чем у бесцветного собрата.       — Зачем нам соглашаться на подобный риск? — недаром эту женщину сделали главой целого селения шиноби: остужать пыл и приглушать чувства она умела прекрасно. Но в словах её была доля правды: даже если я передам технику добровольно, Туману Коноха это не простит никогда.       — Выбор за Вами, Мидзукагэ-сама, — вновь повторила я. — Если Вы откажетесь, я также могу предложить сделку Камню или Облаку.       Женщина нервно закусила губу, но более ничем своё замешательство не выдала: железная выдержка.       — Допустим, — продолжила она с неохотой. — Чего ты хочешь взамен?       — Небольшой домик, недалеко от крестьянской деревушки, оборудованный так, чтобы в нём можно было заниматься ремеслом: гончарным делом, ткачеством — неважно. Главное, достаточно востребованным.       — А ещё? — женщина понимала, что цена, которую я назвала, несоизмерима выдвинутому ранее предложению.       — Протекцию.       — Протекцию?       — Да, для меня и ребёнка, — вновь склонилась, чтобы показать какую-никакую лояльность правителю чужого селения. На самом деле, этой сделкой я предавала всех: клан Учиха, растрачивая великое наследие предков, Коноху, фактически обещая верность конкурирующему Кагэ, и даже малыша Саске, решая за мальчика его дальнейшую судьбу.       — Ребёнка? Ты слишком юна для материнства. Брат?       — Нет, но тоже Учиха.       — То есть, ты хочешь, чтобы я укрывала у себя не одного, а аж двоих? Ты же понимаешь…       — Понимаю, — перебила я: балансировала от максимальной вежливости до немыслимой грубости — снова ходила по тонкому льду. — Но Шаринган тоже стоит достаточно. Я не собираюсь никому раскрывать свою личность, а у мальчика доудзюцу даже не пробуждено.       Вновь пауза: Теруми Мей усиленно обдумывала столь экстравагантное предложение, изредка постукивая налакированными ногтями по столу, пока Ао столь же тщательно сканировал сокрытым Бьякуганом малейшее колебание моей чакры на предмет внезапного нападения или ещё какой угрозы.       — Правый, — вдруг выдала она: резко, уверенно — тоном, не терпящим возражений.       — На всё Ваша воля, Мидзукагэ-сама, — и ещё один: предпоследний поклон. — Я передам Вам глаз, как только прибуду вместе с ребёнком.       — Смотрю, ты очень ценишь его. Почему? — вопрос был достаточно деликатным, однако предавал сделке хотя бы немного личный оттенок, так что я не стала упрямиться и ответила:       — Потому что он не заслужил такой жизни.       Решив, похоже, что я в силу юношеской наивности решила поиграть в добродетельницу и спасти несчастную жертву домашнего насилия или чего похуже, женщина лишь деловито выдала:       — Две недели.       — Как Вам будет угодно, Мидзукагэ-сама, — на этом переговоры оказались завершены: можно было успешно возвращаться с «миссии» в стране Воды.       — Так вот, и тогда я!.. Като-сан, с Вами всё нормально?       — А, что? — всё-таки воспоминания слишком сильно въелись в сознание, а потому я совершенно не заметила, как погрузилась в них настолько, что упустила нить разговора. — Извини, я немного отвлеклась.       — Это из-за того дурака, да?       — Какого? — не сразу поняла, о ком речь.       — Того, как его… Итами? Итару?       — Итачи.       — Да, точно, Итачи! — упёрла руки в боки с самым недовольным выражением, на какое только была способна. — Ну не дурак ли? — щёчки надулись, вновь делая собеседницу похожей на бурундучка.       — Ха-ха-ха! — возбуждение — неважно, негативное или позитивное — очень быстро меняет свою окраску. Потому, прежде ощущавшая дикую тревожность внутри, я рассмеялась: заливисто и неудержимо. — Гениально! Тэруко, ты — гений!       — Я… сказала что-то странное?       — Нет-нет, всё прекрасно, — на ресницах аж выступили слёзки, а скулы начало сводить. — Назвать его дураком!.. Это надо же! Ха-ха-ха!       Тэруко сначала не поняла причины подобной истерики, а затем, заразившись смехом, тоже принялась оглушительно хохотать.