Назови меня по имени

      Знойная жара. Палящее солнце, которого так не хватает большую половину года. Приятный морской бриз. Словом — типичная картина долгожданного отпуска или же каникул: тут уж для кого как.       Несмотря на высокую температуру на улице, близость к большой воде позволяет переносить всё относительно легко, а защитный крем от УВ-лучей — не поджариться, словно несчастный цыплёнок. Стою, облокотившись о перила террасы, прикрыв веки и просто наслаждаясь моментом, как вдруг чувствую слабый тычок в бок.       — Погляди-ка, ... — снова затёрли имя, что за издевательство? — Кажется, он на тебя смотрит.       Лениво поворачиваюсь в указанную сторону: юноша — высокий, подтянутый, лицом вроде бы вполне ничего. «Хм, неплохо», — думаю поначалу, но, стоит ему заметить ответную реакцию, как поток флюидов, идущий от накачанного красавца увеличивается раз эдак в десять, отчего хочется откашляться прямо там. Ну, не надо так лыбиться, это мерзко.       — Как тебе, а?       — Ма-ам, — игнорирую «мечту всех девушек», концентрируясь исключительно на разговоре с родительницей. — Ты же прекрасно знаешь...       Моя мать всегда желала мне, своему единственному ребёнку только лучшего, а потому с определённого момента стала переживать о том, что у дочурки никак не получалось завести отношения. Точнее, как это — не получалось? Я даже не пыталась, собственно: все парни вокруг были или просто придурки, или симпатичные придурки, или, за редким исключением, умные, но совсем не умеющие в коммуникацию.       — ..., ты снова, — всплеснула она недовольно, когда я, продолжая делать вид, что самца в паре метров попросту не существует, показательно залезла в телефон, да для верности ещё и сайт с мангой открыла. Нет, а чего время зря терять?       — Ага, — история была об обычной школьнице, влюбившейся в одноклассника, и стеснявшейся признаться вот уже второй десяток глав. Наивно, по-детски, но мне такое нравилось.       — Может быть, всё-таки... — попыталась она подвести как-то деликатно, но попытка была обрублена на корню.       — Квартира с кошками, мам, квартира с кошками, — намекнула я прозрачно на то, каким вижу собственное будущее. — «И лучше будь один, чем вместе с кем попало», разве не так?       — Так-то оно так, но...       Мать продолжала что-то привычно причитать, своим уже немного возрастным, но, как всегда, родным голосом. Чайки резвились вокруг. Неподалёку — на пляже — дети строили замки из песка и мелких ракушек, подначивали друг дружку и неудержимо смеялись. Я листала странички школьной сёдзё-истории, пока прибрежный воздух приятно наполнял лёгкие: непередаваемый аромат лета, моря и счастья...       Постепенно влажность вокруг становилась всё ощутимее и ощутимее, а кислорода — будто бы меньше.       — Кха-кха... — закашлялась я внезапно. Нечаянно выронив телефон на деревянную поверхность, осознала, что для июльской погоды вдруг стало слишком холодно: словно кто-то резко включил гигантский кондиционер на полную мощность.       — ..., что с тобой? — засуетилась мама.       — Всё... кха... нормально, я просто... — обозначила жестом, что в порядке, чтобы не волновать понапрасну, как вдруг, — пода... вилась.       Гигантская волна цунами — непонятно откуда взявшегося на прежде спокойном берегу — шла прямиком на нас. Высоченная, будто рукотворный небоскрёб, мощная, точно её сваяли из камня, а не сотворили из обычной воды. Неудержимая. Поток обрушивается вниз раньше, чем я успеваю хотя бы в ужасе закричать.       — Кха-кха! — просыпаюсь от того, что на краткий миг будто бы перестаю дышать. Жадно хватаю ртом тот самый воздух: такой же плотный и напитанный влагой, как и тот из сна. От этого кашляю ещё сильнее, а затем снова и снова, практически сотрясаясь в конвульсиях.       Где я?..       Зябко и мокро: форма явно никуда не годится, теперь только в стирку. Ткань неприятно липнет к телу, а сырая земля, немного увлажнённая после дождя, отголоски которого ещё слышатся вдалеке, не даёт несчастным тряпкам ни шанса высохнуть.       Как я?..       Пытаюсь повернуться и понимаю, что руки связаны: причём надёжно так — не просто перекручены верёвкой между собой, но ещё и соединены с бечёвкой, обхватывающей лодыжки. Похоже на какую-то не шибко приличную позу из фильма для взрослых, но сейчас как-то не до шуток. Чакру использовать не получается: даже чтобы банально отследить, есть ли в помещении ещё кто-то. Противник, определённо, расставил блокирующие печати по всему периметру. Хорошо ещё, если не всасывающие, а то я долго тут не протяну.       Почему оно?..       Понимаю, что не вижу ничего. Нисколечко. На затылке жёстко зафиксирована повязка: когда имеешь дело с Учихами это — основа основ.       Раскрыли!       Понимаю, что ткань — прямиком на глазах: на мне нет маски, а, значит, личность «Мыши» рассекретили.       — ЭЙ, ВЫ! — ору, что есть мочи, чтобы наверняка услышали: благо, кляп в рот засовывать не стали. — ЧТО ВАМ НУЖНО? — рефлекторно дёргаюсь, отчего узлы как будто затягиваются сильнее. Больно. — Что вам... кха-кха... — а плесень точно стискивает бронхи, — чёрт побери... вообще нужно?!       Но крик мой растворяется в слабом шелесте заканчивающегося дождя...       «Меня будут пытать? Им нужна информация о расположении ходов АНБУ? Или хотят продать Шаринган на чёрном рынке?» — в панике перебирала я всевозможные варианты, где-то глубоко в душе уже готовясь к худшему. Страх захватывал власть над рассудком: нечто первобытное, ранее дремавшее, поднималось из самых недр, заполняя до краёв. Кромешный же мрак не давал переключиться хоть на что-то, дабы обуздать нарастающий ужас.       «Нет, я не этого хотела... Не здесь, не так, не хочу, чтобы было больно...» — вопили инстинкты, а мне оставалось только жалко брыкаться, с каждым разом оставляя на коже всё более глубокие следы бечёвки. Адреналин расходился всё больше и больше: хотелось действовать, сделать что-нибудь, чтобы выбраться, не смиряться так легко с незавидной участью! Но не получалось. Чакра — заблокирована, Шаринган — тоже, а физически даже спину распрямить не удаётся.       «Как-нибудь, сбежать! Хоть что-нибудь!» — требовала перепуганная девочка внутри, но «я» не могла ничего сделать.       Кто-нибудь, пожалуйста, спасите меня...

***

      Время не шло, не текло, нет, оно ползло со скоростью самой медленной улитки на свете. Я не знаю, сколько уже пробыла здесь, потому как мысленный счёт закончился где-то на десяти тысячах.       — Кха-кха! — закашлялась, уже понимая, что сейчас начнётся настоящий приступ. — Кха-кха-кха!.. — словно нечто плотное и вязкое разрослось в груди: как бы ни старалась, избавиться от этого не выходило. — Кха-кха!.. — иногда казалось, что плесень пустила там свои корни и расцвела насыщенными зелёными отростками, которые как раз и мешали дышать.       Ничего не происходило.       Ко мне так никто и не пришёл, ни один похититель так и не отозвался на мои поначалу разъярённые, а затем убого-отчаянные вопли. Ни разу. Порой думалось, что они просто прихватили меня, раз им столь удачно подвернулся целый анбушник, а по совместительству ещё и Учиха, а потом просто не знали, что делать с пленницей. Всё-таки изначально их целью была простая продажа секретных данных, заключённых в свитках, деревне Облака. Чего за глазками тогда не пришли? Или почему тайны самой пугающей организации Конохи не стали выпытывать? Хотя, кто знает, может, прямо сейчас там, наверху, идёт настоящий торг за жалкую меня...       Влажность, меж тем, убивала. Тишина сводила с ума.       Я уже не чувствовала собственных конечностей: только слабо могла шевелить мышцами на лице. Даже когда заходилась в длительном кашле, не ощущала, как путы сжимают кисти или же лодыжки, как неестественно выгибается позвоночник. Холод пробирал до самых костей, иногда внезапно превращаясь в неутихающий пожар. Тогда меня лихорадило — сущность моя в такие мгновения будто сжималась до крохотного комка, стараясь справиться, переждать огненную волну, — а потом отпускало.       «Интересно, как много болезней я уже заработала?» — но сарказм совершенно не помогал сохранять бодрость духа. Ибо какой в этом смысл, если я всё равно так и сгнию в этой кромешной тьме, брошенная и совершенно никому ненужная?       Ненужная.       Это слово резало страшнее всего: не бечёвка, не острые кончики травы в лёгких, а простое осознание брошенности. Можно было сколько угодно тешить себя наивными мечтами, осознанием призрачной значимости, но реальность была такова.       Меня бросили.       Поначалу я искренне сопротивлялась такой, казалось бы, абсурдной мысли. Я же член АНБУ, важный для деревни шиноби, Учиха, в конце концов! Однако тягучая бесконечность доказывала иное. Для АНБУ «Мыши» более не существует — в момент, когда с меня сняли маску, она умерла. Важный шиноби Конохи? Не смешите, незаменимых нет, особенно в столь мощном селении, как скрытый Лист. Учиха? Учиха...       Я понимала, что не стоит понапрасну тратить воду в организме, однако поделать с собой ничего не могла: слёзы лились сами, стоило лишь вспомнить о бело-красном веере-утива. Багряноокие демоны, как нас презрительно называли некоторые, были известны не только уникальным додзюцу, но также и семейственностью, тем, что никогда не бросали своих.       Но я не была «своей».       Фугаку даже не узнает, что со мною сталось. Скорее всего, глава просто получит сдержанного содержания письмо, в котором будет сообщено, что Учиха Изуми погибла при выполнении задания. В клане сейчас итак проблем хватает, он не станет копать дальше, а сыну скажет...       Имя Итачи неприятно отзывалось в сердце.       Он просто на миссии, поэтому!..       Так долго?       Если узнает, что я исчезла, то обязательно...       А узнает ли? Фугаку просто скажет, что невестушки больше нет.       Он обязательно постарается выяснить правду!       А если сдастся? Да и, к тому же, пока это произойдёт, ты же и правда можешь покинуть этот мир.       «Итачи, пожалуйста, Итачи...» — но сколько бы ни молила, сколько бы ни ждала, ничего не менялось: плесень, тьма и жёсткая верёвка. В конце концов, слёз не осталось, и прежнее смятение отдавалось только призрачной болью внутри.              «Всё будет хорошо, Изуми-тян», — как назло всплывал в памяти образ позабытого друга.       Ты лжец, Шисуи, самый искусный и хитрый лжец во всём мире.       Вы оба обещали защищать Изуми, говорили о том, как она дорога и важна для вас, а на поверку? Сколько раз я звала, просила, надеялась! Но бестолку. Стоило один раз пойти наперекор Мерцающему и остаться на службе в АНБУ, раскрыть неприступному гению свои любовные чувства, и что в итоге? Нарушила правила игры, отклонилась от выделенной роли, посмела действовать, согласно собственной, а не навязанной воле? Неужели только поэтому?       Они бросили меня.       Так я и сгнивала в этой клетушке: забытая, оставленная всеми, в полном одиночестве. Преданная самыми дорогими людьми.