Назови меня по имени

      Я либо бессмертная, либо сумасшедшая, но что не сделаешь ради благородной цели.       — Зовите меня Тигр. С этого дня я буду вашим капитаном, — представился на удивление худощавый мужчина в маске соответствующего животного. Изящный, утончённый — ему бы больше подошло прозвище Рысь или что-то наподобии, однако руководство почему-то прозвало этого шиноби совершенно иначе.       — Рады знакомству, — ответили мы хором, точно болванчики.       — Пума.       — Ястреб.       — Мышь.       Вроде бы ничего сверхъестественного не происходило: стандартное знакомство на первом собрании, но почему липкий пот предательски выступил на спине? Надеюсь, это спишут на простое волнение.       «Стоит ли вообще игра свеч»?       Представившаяся Пумой — девушка с длинными лиловыми волосами, такая высокая, статная: ей бы химэ быть, а не прозябать в подземных лабиринтах. Ястреб — обычный парнишка, слегка полноват, но атмосфера вокруг него, наверное, наиболее спокойная среди всех. И Мышь — я — подделка в теле Учихи.       — С этого момента и впредь вызывать вас будут через посыльную птицу. Время прибытия на место сбора — две минуты.       — Есть!       «Да разве это вообще возможно? Мы, что, сверхскоростные ракеты с другого конца деревни мчаться?» — старалась отвлечься ироничными комментариями. Главное, чтобы руки не слишком дрожали. Сколько Оскаров должна была бы выдать мне киноакадемия за это? Одним бы точно не отделались.       — Выходные вам не положены, можем вызвать в любой момент.       «Это, между прочим, мой лучший отыгрыш! Даже круче, чем когда были тесты для вступления в ряды масочников»!       — Экипировку разрешено обновлять в любое время по мере износа. Для этого следует прийти в отдел… — продолжал инструктировать лидер, но я уже плохо слушала: в один миг в моей голове будто бы взорвался целый пёстрый фейерверк, заглушивший любые внешние сигналы.       «Блин, мимо», — посетовала тихонько, стараясь выровнять сердцебиение: Тигр монотонно-строго вещал что-то про отчётность. «Ладно, осталось ещё двое», — утешала я себя, сосредотачиваясь на происходящем в этой комнатушке.       На самом деле цель сего перформанса одна — раздобыть компромат на Данзо. Да, Корень — организация обособленная, но катакомбы они делят вместе с обычными анбушниками, а в дни приёма новичков всегда и везде царит хаос: и даже самая дисциплинированная организация шиноби — не исключение.       «Нет, я всё-таки сумасшедшая», — пришла я к окончательному умозаключению, когда произошёл уже второй промах подряд. Рискнуть всем ради одного дня — ну не дура ли?       Никто не знал, где именно прячется Корень: ибо они крысы, что кучкуются по углам, в самых злачных и непригодных для жизни местах. Но вчера птица передала мне распределение команд, а заодно координаты для сегодняшнего собрания и — самое ценное — карты катакомб: такой набор полагался всем новичкам. Подземная система была столь сложной и запутанной, что даже опытные ниндзя не смогли бы сориентироваться без подробного плана. Однако на схеме, выдаваемой при вступлении в ряды масочников, присутствовало несколько необъяснимых прорех: в некоторых местах детали словно размывались, в то время как в других были слишком чёткими. Подозрительно, но слухи не соврали.       «О, да, я отдала за эту информацию половину накопленного Изуми жалованья».       Шиноби — не благородные воины, это всё сказки. Точнее, не все из них. Конечно, никто бы в здравом уме не продал расположение Корня: за это их семью до троюродной прабабушки казнили бы без суда и следствия, потому что Данзо — тот ещё параноик. Однако продать слух слуха о слухе — вполне. А дальше ты или думаешь своей головой, или никак.       «Есть!» — закусила я губу как можно сильнее, чтобы никоим образом не выдать нахлынувшие эмоции: третий клон попал ровно в точку.       Затхлый плесневелый запах. Не знала, что воспоминания клонов передают даже такие детали. Мрачные коридоры, с несколькими скудно горящими факелами на стенах, которые скорее помогали окончательно не заплутать, чем действительно освещали путь. Приходилось ориентироваться вслепую. Шаринган — под запретом: узнают — конец. Хватит того, что приходится поддерживать хэнге какой-то неизвестной тётки.       Поворот — ещё и ещё. Бесконечно тянущиеся ряды комнат, в которые лучше никому и никогда не заглядывать, как вдруг — подозрительно большое расстояние между двумя идентичными дверьми. Подозрительно.       Подхожу проверить — острое учиховское зрение не обмануло, тут действительно что-то было не так: и материал стен в этом месте как будто отличался, и глубина. Цепляюсь за поверхность пальцами, желая найти углубление или, напротив, характерный выступ. Есть! Надавливаю на вмятину чуть сильнее, морально уже готовая к тому, что это просто ловушка. Но, на удивление, стена приходит в движение — опускается с грохотом вниз и открывает целый потайной ход впереди.       Времени в обрез — столь громкий звук явно услышали те, кто должен — протискиваюсь в образовавшийся проём: побежать не удаётся, слишком узко, так что приходится быстро семенить боком.       Вскоре тесная дорога заканчиваются и начинается ещё один уровень лабиринтов: коридор — поворот — коридор, и так, кажется, до бесконечности. Что я ищу? Как я это найду? Не знаю, но любой секретный документ Корня может сослужить большую службу.       Постепенно застоявшийся запах исчезает — на смену приходит лишь сильный, пробирающий до самых костей холод. Освещение сменяется на электрическое. Дорогущее, между прочим. Кажется, я продвигаюсь в верном направлении. Пришло время играть по-крупному!       Открываю один кабинет — типичный склад оружия. Второй — пустота, ни единой вещицы внутри. Третий — снова ничего. Времени в обрез, нужно действовать ещё быстрее! И вот в какой-то момент натыкаюсь на подозрительно просторную снаружи комнату — вхожу — несколько колб, заполненных жидкостью, а внутри… люди. Бессознательные, но, несомненно, ещё живые. Чуть поодаль — простенький стол с кучей ящиков.       Бегу к нему. Открываю все ячейки — одну за другой — вытаскиваю какие-то бумаги, свитки, явно записанные никому не известным шифром. Сгребаю всё это на столешницу, складываю печати — вызываю птицу. Так-то для этого нужен специальный контракт, но именно на однодневный контракт и ушла вторая половина накоплений Изуми. А, что, разве кто-то говорил, что все контракты вечные и нерушимые? Все хотят подзаработать, и средненькие ниндзя — не исключение.       Заканчиваю так спешно, как могу. Выбегаю обратно в коридор, напоследок зачем-то оглядываясь на несчастных, заточённых помимо воли. Я не могу сейчас поддаться минутному желанию спасти всех и вся и вытащить их отсюда. Больно. Мерзко. Отворачиваюсь и несусь дальше.       Не знаю, сколько времени провела, лихорадочно плутая по лабиринтам Корня. Такое чувство, что несколько часов, но умом понимаю, что всего каких-то пять-десять минут. Когда со стороны раздался подозрительный лязг, почти сразу стихший до лёгкого шороха, стало ясно, что пора заканчивать. Птица передаст всё необходимое оригиналу.       — На этом инструктаж для новопоступивших окончен. Далее — татуирование, и на сегодня свободны.       Я по-прежнему находилась в некоем трансе, прокручивая воспоминания, передавшиеся от клона. Что-то удалось найти. Возможно среди этой кучи обнаружится что-то ценное, как минимум, касающееся неэтичных экспериментов. Чем больше компромата удалось раздобыть — тем весомее станут потом мои слова перед Хокагэ.       — Пума.       Девушка кивнула и спокойно прошла к Тигру. Встала, повернулась немного боком. Тот в ответ сложил несколько печатей — слишком стремительно, без Шарингана не разобрать — ладони его засветились алым: он обхватил одной собственную кисть, а вторую максимально вытянул. Секунда — хлопок. Шипение. Когда мужчина отстранился, стало видно, что на покрасневшей коже отпечатался витиеватый знак Огня. Как символично.       — Мышь.       Я также кивнула. После сцены с Пумой идти на подобное откровенно не хотелось, но здесь никто не будет спрашивать. Я покорно заняла то же место, где ещё недавно стояла лилововласая девушка и приготовилась к худшему. И не зря. Когда разгорячённая рука коснулась предплечья хотелось взвыть: я с трудом удержалась, из-за чего с губы всё же поползла струйка крови. Хорошо, что маска скрывала. Такое ощущение, что к телу приложили раскалённое железо, а потом ещё и подождали немного для верности. Когда лидер позвал Ястреба, я уже плохо соображала, что происходит: боль застилала всё вокруг. С трудом доковыляла обратно, дождалась нескольких финальных распоряжений и наконец унеслась домой — мчалась на всех парах, чтобы хоть немного остудить свежую рану.

***

      Тем не менее, АНБУ действительно были мастерами своего дела: очутившись в крохотной комнатушке Изуми, я вдруг поняла, что травмированная рука совершенно не болит. Пощипала её, даже подставила под горячую струю — ничего. Удивительно. Однако, пользуясь выпавшим шансом, я грешным делом задумалась о том, чтобы принять ванную. Шиноби не жаловали никакие ароматические гели или шампуни, потому как это создавало лишнюю вероятность быть обнаруженным, так что оставить мечты об апельсиновом или же лавандовом масле пришлось оставить в далёком прошлом. Ладно, хоть просто в тёплую водичку окунусь: полезно для сна. «Хотя какого сна: отрублюсь, как только голова коснётся подушки», — сладко рассуждала я, словно бы уже ощущая щекочущие и распаривающие облачка пара. Прекрасный вечер и крепкий сон — что может быть лучше? Особенно когда на миссии теперь придётся ходить в несколько раз чаще. Однако мир, как обычно, наплевал на мои планы, подослав одного очень шумного и до безобразия невоспитанного кота прямиком под дверь Мыши.       — Изуми-тян! — явился не запылился Мерцающий. Нет, я понимала, что он рано или поздно прискочит, но какого лешего именно сейчас? Мне только что болючую татуировку нахлобучили, так ещё и нервов помотали, можно я просто отдохну?       Шисуи же явно не желал внимать моим немым просьбам и решил закатить истерику в лучших традициях дешёвых мелодрам. Было бы очень забавно это наблюдать, если со стороны.       — Как это понимать? Ты серьёзно решила вступить в АНБУ?!       «У них там секретная организация или проходной двор?» — эта напористость и извечное желание сунуть нос в чужие дела начинали порядком надоедать. Ежу понятно, почему Шисуи себя так ведёт, но понять и принять — вещи порой совершенно разные. Причём слово «АНБУ» этот идиот как будто бы специально прокричал как можно громче, чтобы наверняка все узнали. «Теперь ещё и перед Фугаку отплясывать, ну, спасибо», — после многочасовой головомойки эмпатии во мне осталось ровно ноль. Если не минус.       Шисуи по-прежнему выглядел довольно измотанным и где-то в глубине души мне было его действительно жаль. Но вот наглая и уставшая от жизни девица снаружи просто хотела принять ванную. Я так многого прошу?       — Не ты ли говорила держаться подальше от Корня? А сама лезешь прямо к ним под нос!       «А ещё я только что набрала компромата на целый фургон и даже спасла свою задницу от прытких лап Данзо, разве я не чудо? Ради тебя же, идиота кусок», — но, конечно же, сказать я этого не могла, так что привычную фальшивую маску пришлось натянуть посильнее, а сжать шею внутреннего гордеца потуже.       — Шисуи, не переживай, всё будет нормально, — улыбайся и веки прикрывай, дурёха ты эдакая, а то точно тихую ярость на дне чёрных бусинок будет видно.       — Нормально? Ты, что ли, не знаешь, кто такие АНБУ и как это опасно?       — Знаю, но я много тренировалась. С тобой и Итачи, разве нет? — язвительность медленно просачивалась наружу, но я пока ещё способна её отфильтровывать.       — Это не меняет сути дела, Изуми-тян! — вдруг резко приблизился он и схватил за плечи, ограничивая любую попытку к отступлению. Ещё и прямо в глаза уставился. — АНБУ — это монстры, монстры во плоти! Зачем тебе с ними работать? Да ещё и миссии, на которые их посылают — одна другой хуже! Что если с тобой что-то случится?!       «Ты только что косвенно назвал Итачи монстром, или мне показалось?» — не поняла я такого финта. Ясное дело, что Мерцающий себя явно в моменте контролировал очень плохо — вон, как ноздри ходуном ходили, — но, всё же такую реплику Изуми могла бы воспринять как оскорбление.       — Ты хочешь сказать, что Итачи тоже?       — Да не это я имел в виду, не переводи тему! — освободиться из цепкой хватки так и не удалось. — Да и вообще как ты… Итачи вообще знает об этом?       «Хотела бы я знать, откуда ты узнал, мистер самый шустрый. Птичка Хокагэ напела»?       — Погоди, — терпение стремительно стало заканчиваться, потому как были задеты слишком чувствительные струны моей и без того разгневанной души, — в каком смысле «знает ли Итачи об этом»?       — Ты же его невеста, конечно он должен зна-..       — Постой, Шисуи, я люблю Итачи, это безусловно, — как-то даже слишком просто произнесла я столь важные слова, впервые признав свои чувства к молчаливому гению. Или всё же не свои? — Но почему я должна спрашивать его разрешения?       — Потому что вы с ним…       Всё, тушите свет.       — То есть, — когда кто-то касается столь спорной темы, меня не остановить, пока не выговорюсь, — раз невеста, то теперь и шага сделать без него не могу?       — Изуми-тян, я не это… — опешил Мерцающий от столь резкой перемены. Да, он явно не ожидал от подруги детства подобного выкрутаса, но должна же я показать, что бедная девочка, в конце-то концов, тоже личность, а не бесплатное приложение к лучшему другу.       «Конечно, мне же в будущем пелёнки стирать да еду наваривать! Как столь скудный умишко сам может что-то решать без вашей помощи»? Внутри всё буквально вскипело: так много хотелось выплеснуть, но нельзя было, нельзя… Итак тщательно отыгрываемая долгие месяцы роль уже трещала по швам, куда усугублять.       — Шисуи, уходи, — собрала я последнюю волю и указала на оконный проём, через который, как и всегда, вошёл незваный гость.       — Изуми-тян… — он явно хотел извиниться: давным-давно отпустив мои несчастные руки, попытался взять хотя бы одну из них вновь, но я не дала — резко отпрянула, словно от Тигра с его татуировкой.       — Уходи.       Не знаю, выглядела ли я достаточно разгневанной, разочарованной, уставшей или всё вместе, но обычно настойчивый парнишка на сей раз подчинился. Он понимающе глянул и привычно растворился в воздухе.       Тишина. Только стук часов в одинокой комнате. Ветерок колышет полупрозрачные занавески, столь невесомо. Словно никого тут только что не было, а всё случившееся — всего лишь игра воображения.